Короткий отпуск в Париже определённо пошёл зельевару на пользу. За окном стояла характерная для этих широт зимняя слякоть, но Снейпу было плевать. За две недели, что он провёл здесь, волшебник выбирался из дома только дважды — когда приезжал и когда уезжал из Парижа. Всё остальное время было употреблено чётко по назначению — на эксперименты с Философским Камнем, который Фламель предоставил в его полное распоряжение.
Когда Снейп впервые увидел Камень, у него даже не нашлось слов, чтобы описать свои впечатления. В рубиновой глубине сплетались свет и тьма, жизнь и свет, время и судьба, чёрная и белая магия… Мифический пятый элемент, опус Магнум любого алхимика сиротливо лежал на алхимическом столе, заваленный ингредиентами со всех сторон, словно обычная стекляшка.
Пожалуй, в этот момент волшебник забрал обратно все свои нелестные слова, когда-либо высказанные в адрес Фламеля и его творения. Чем Философский Камень точно не был, так это кристаллизованной версией эликсира жизни, который были способны создавать маги крови. И Снейп был готов поставить свою палочку на то, что вечная жизнь и превращение всех металлов в золото — не единственные и далеко не самые впечатляющие свойства Камня.
Так и оказалось. Философский Камень был бездонным накопителем, мог выступить катализатором для любых реакций в алхимии и зельеварении, способен был сделать любую трансфигурацию вечной… И это только то, что лежало на поверхности. Всех своих свойств Камень, вероятно, не открыл даже своему создателю. Или первооткрывателю? Смесь, даже синергия первобытных элементов, из которых ткался этот мир, не могла быть создана человеком. Открыта, как закон, существующий и без человеческого о нём знания, — да, но не изобретена.
Из самого Фламеля на эту тему Снейп не смог вытянуть чего-то определённого, да и на другие темы тоже. Древний алхимик жил в своём мире, из которого реальность просматривалась под очень уж специфическим углом. Сам зельевар стал для старика чем-то вроде подопытной крысы, по крайней мере так Северус рассудил, заметив постоянное внимание, направленное на его скромную персону. Нет, может, дело было в том, что Фламель боялся за свою собственность, но зельевар подписал с ним контракт, не оставляющий ни шанса на то, чтобы камушек спереть или как-либо навредить алхимику. Значит, дело было в чём-то другом. Но в чём же?
Несмотря на обещание совместных исследований, эксперименты с Камнем Снейп проводил по больше части в одиночестве, чем был, признаться, несколько разочарован. А другой стороны, Фламель за свою долгую жизнь наверняка что только не пробовал скрещивать со своим творением. Зельеварение, наиболее близкое к алхимии, было самым очевидным выбором. Скорее всего, старик просто не верил, что после стольких лет Снейпу удастся изобрести нечто новое. Хотя, быть может, Фламель просто меценатствовал по своему обыкновению? Давал возможность продвинуться вперёд очередному талантливому исследователю, коим декан Слизерина себя определённо мог назвать?
В общем, на второй день зельевар успел смириться с постоянным наблюдением — спасибо окклюменции — и в то же время одиночеством, и его полностью поглотил исследовательский процесс. Он шёл по заранее составленному списку, прорабатывая гипотезу за гипотезой, на эксперименты для которых в иных условиях пришлось потратить бы массу средств и времени.
Казалось, Философский Камень сам по себе содержал заряд вдохновения и изобретательской интуиции. Не зря же его прозвали философским? Одно за другим зелья, изобретённые Снейпом, совершенствовались, неудачи, над которыми он бился месяцами, разрешались словно по мановению волшебной палочки, а вопросы даже не задерживались в сознании, сметанные ответами и лавинами новых гипотез и предположений.
Огромной своей удачей Северус считал наконец приведённое к рабочему варианту зелье для лечения бесплодия. Оно не могло изменить что-либо на физическом уровне — для этого существовала масса иных лечебных зелий, как не могло и исправить перекрученные жгуты магической ауры — такое не было подвластно никому. Зато новый состав был способен наделить человека непосредственно концепцией деторождения, плодородия и витальности. Тело и магия должны были сами последовать за концептуальным планом бытия.
Снейп наварил целый котёл, которого хватило на двенадцать фиалов. Следовало бы сделать ещё — он подозревал, что без Философского Камня повторить свой успех не сможет, ведь работа с концепциями сразу же подняла состав на планку сложности, соответствующей Феликсу Фелицису. Вот только, в отличие от зелья удачи, которое за годы его существования успели исследовать вдоль и поперёк, новый состав был совершенно неизвестной величиной. На каких этапах варка может пойти не так, превращая драгоценные ингредиенты в бесполезную жижу? Что нужно сделать, чтобы не пораскинуть мозгами, когда зелью вздумается взорваться? Здесь даже интуиция зельевара с даром могла спассовать — понять, что что-то пошло не так, ты, может, и успеешь, но хватит ли времени среагировать?
Как подозревал Снейп, сто двадцать способов завалить варку Феликса, большая часть из которых — с летальными последствиями, показалась бы ему детской сказочкой, реши он повторить зелье плодородия без использования Камня. Пятый элемент сгладил все углы, проведя мистерию сотворения нового эликсира по наилучшему сценарию. Сам Северус так бы не смог. Абсолютно точно. Потому и решил сразу же взяться за варку второй партии.
К сожалению, доморощенный гений не учёл, что дополнительной партии ингредиентов для этого у него в запасе не осталось. Вернее, она была, но если использовать её, пришлось бы отказаться от других опытов — найти в оставшиеся полторы недели замену порошку из рога Ре-эма, например, или колосьям Золотой Пшеницы нечего было и думать. Пришлось переходить к другим экспериментам.
Впрочем, Снейп отчаиваться не стал. Так или иначе, задача выполнена. Скоро у него будет еще один племянник. А потом, быть может, у крестника появится сестричка. И у другого, крестника, наверное, тоже, как с запозданием понял волшебник. Концепция плодородия ведь свойственна не только женщинам, но и мужчинам. С деторождением похуже, но, думается, Северус сможет компенсировать это незначительными изменениями в рецептуре. Ради такого случая можно рискнуть и компоненты взять попроще — недостающую энергию, хоть магическую, хоть метафизическую, добавит Камень, в этом Снейп был почти уверен.
Впервые из творческого угара зельевар выпал только к концу первой недели. Опыт с составом для мужчин был триумфально завершён, на пятый раз ему наконец удалось задуманное (ожоги третьей степени от неожиданного выброса пара в тот момент, когда от котла отходить нельзя было под страхом чудовищного взрыва, не считаются), так что маг решил ненадолго отвлечься, чтобы пообщаться наконец с самим Фламелем.
И тут Снейпа ждало разочарование. Да, на этот раз алхимик пошёл зельевару навстречу, но разговор завёл вовсе не о секретах науки. Отчего-то Фламеля интересовали отношения Северуса с окружающими, и маг сначала даже слегка опешил, а спустя пару часов общения вообще отчётливо осознал, насколько учитель похож на ученика. Их выдавали сущие мелочи — микродвижения мимических мышц, схожие интонации, одинаковый прищур, общая манера задавать неудобные вопросы в лоб, резко сменив тему… Неужели Фламель так повлиял на становление Дамблдора как личности? От осознания этого делалось неуютно, так что Снейп с удвоенным вниманием следил за тем, чтобы не ляпнуть лишнего. Даже если они больше не общаются, даже если директор взбесился до звёздочек перед глазами при виде письма своего старого учителя, Северус просто не имел права рисковать.
Покидал временное жилище Фламеля он с двойственными чувствами сожаления и облегчения. Не хотелось расставаться с Камнем, зато можно было избавиться от настойчивого внимания алхимика. Присутствовала также лёгкая досада — в легендарном маге оказалось не так уж и много легендарного. Обычный человек, пусть и со своими тараканами. И где величие личности? Где титан мысли?
Впрочем, жаловаться было грешно. За возможность поработать с Философским Камнем Снейп бы и Дамблдора на такой дистанции стерпел.
Когда пришла пора последний раз держать Пятый элемент в руках, зельевар вновь вгляделся в его загадочную глубину. Смерть и жизнь, тьма и свет… Их танец завораживал, так что Северус сразу и не заметил, что энергии в Камне стало больше. Чуть-чуть, на самую малость, но больше.
— Заметили, да? — с сухоньким смешком уточнил Фламель. — Камень дарит вдохновение и силы исследователям и одновременно подпитывается от их творческой энергии. Потрясающее свойство, не находите?
— И часто вы приглашаете кого-то с ним поработать? — хрипло уточнил Снейп, переварив новость.
— Раз в пять-десять лет. Обычно этого достаточно для сохранения объёма.
Зельевар кивнул, всеми силами стараясь унять калькулятор, стучащий в висках. Это же можно было использовать для размножения камня!
— О, я вижу, вам тоже пришла идея разделения? — вновь хихикнул Фламель, потирая сухие сморщенные ладошки. — Иногда я дарю осколки Камня своим ученикам, но лишь двоим пока удалось вырастить свои фрагменты до размеров, достаточных, чтобы они обрели хотя бы часть свойств оригинала. Не желаете ли и вы рискнуть?
— И в чём же риск?
— Всё очень просто. Если творческой энергии будет недостаточно, осколок начнёт тянуть магию из своего владельца.
Снейп минуту помолчал, глядя в выцветшие голубые глаза, всё равно выглядящие яркими на фоне пергаментно-бледной кожи. Быть или не быть… Можно было сколько угодно рассуждать о том, какие риски несёт за собой обладание такой опасной вещью, но нужно смотреть правде в глаза, он не в силах отказаться от возможности когда-либо в будущем заполучить хотя бы копию Философского Камня в свои руки.
— Я всё же рискну.
— Я в вас и не сомневался, юноша, ни на секунду не сомневался.
«Ещё бы, — с сардонической усмешкой подумал Снейп. — Я сам не вижу ни единого шанса отказаться от подобного предложения, особенно после двух недель работы с оригиналом. Это хуже наркотика, если подумать, и ты, старик, прекрасно об этом знаешь».
Впрочем, зельевар ни о чём не жалел. Ни секунды.