Прошло уже не меньше трёх дней, по крайней мере так Гарри казалось. В подвале царили вечные сумерки, так что определить время суток было невозможно, и мальчик чувствовал, что начинает растворяться в этом безвремении, где не было ни дня, ни ночи, лишь вечный стылый полумрак.
Гриффиндорца радовало только одно — он был здесь не один. При мысли, что он мог всё это время быть в совершенном одиночестве, Гарри бросало в дрожь. Пусть Адам был хмур и не слишком разговорчив, его компания позволяла разуму цепляться за реальность, а не погружаться в пучину тоски и беспросветного отчаяния.
Один раз Джетта забирал всё тот же домовик, и вернулся когтевранец в камеру в ещё более кошмарном состоянии, чем в прошлый раз. Он даже не плакал, просто остановившимся взглядом смотрел в потолок, ожидая, когда зелья, принесённые Долли, подействуют.
Разговоры с Джетом оставляли у Гарри странные впечатления. С одной стороны, ему был неприятен горький цинизм, с которым Адам смотрел на этот мир, а с другой, Гарри не мог не признать, что у юноши было достаточно причин для такого отношения. Конечно, поначалу Гарри возмущался тому, как когтевранец говорит о его друзьях или Дамблдре, но чем дальше, тем дольше мальчик понимал, насколько справедливо звучат эти слова.
Сам Джетт, судя по всему, уже успел смириться с тем, что мир несправедлив, люди злы, а сам он обречён закончить жизнь рабом, так и не получив шанса на обычную, нормальную жизнь. Это тупое равнодушие к собственной судьбе сначала возмущало Гарри, но вскоре он начал осознавать, почему Адам даже не пытается выбраться из этого состояния. Если тебе даже думать нельзя о том, о чём хочется, то сложно чувствовать себя как-то иначе.
Про самого Гарри, казалось, забыли. Можно было бы подумать, что Волдеморт просто слишком занят, но нет — судя по крикам, что время от времени пробивались сквозь толстые каменные стены, у Тёмного Лорда и его Пожирателей было в достатке времени на пытки и убийства. Так почему же за ним никто так и не пришёл?
Сначала Гарри находил в этом одни плюсы — никакой боли в шраме, да и боли вообще, никаких издевательств. Но минуты сменялись часами, а затем и днями, и мальчик начал нервничать. Что Волдеморт задумал? К чему готовится? Что сделает с ним? Ни Адам, ни Гарри не могли ответить на эти вопросы. Их тягостное заключение длилось и длилось, не меняясь день ото дня, пока под потолком камеры не раздался хлопок.
Гарри не очень понял, как Адам успел не только понять, что происходит, но и среагировать. За секунду он успел сорваться со своего места и в прыжке поймать падающего на пол… ребёнка? Это была совсем маленькая девочка, наряженная в белоснежное платице и розовые носочки, которые совсем не вписывались в антураж сырой и холодной камеры.
— Что ты делаешь здесь, Адара? — изумлённо пробормотал Джетт, прижимая к себе малышку.
Она только заразительно рассмеялась и обхватила юношу за шею тонкими ручками.
— Ада!
Выражение лица когтевранца смягчилось, стало почти беспомощным, когда он услышал своё имя из уст малышки.
— Долли, — негромко позвал он.
Но вместо домовушки посреди камеры появился тот, кого тут никак не ждали. Драко Малфой собственной персоной. При взгляде на Гарри его глаза расширились.
— Ты, что, ещё жив, Поттер? Я имею в виду, все в Хогвартсе считают, что тебя… ну…
— Убили? — хмуро уточнил гриффиндорец, не очень понимая, как себя вести. — Как ни странно, нет.
Видно было, что Малфою очень хочется спросить, почему, но он только кивнул и забрал девочку из рук Адама.
— Она без тебя засыпать отказывается, — пробормотал он неловко. — Всё зовёт, найти пытается. Вон, первым стихийным выбросом к тебе аппарировать умудрилась.
Джетт улыбнулся в ответ какой-то ломкой улыбкой и отвернулся. В следующее мгновение Малфой с малышкой пропали.
— Кто это был? — тут же поинтересовался Гарри.
— Адара, младшая сестра Малфоя, — хмуро ответил Адам, возвращаясь на свое место.
— Не знал, что у него есть сестра.
— Волшебники стараются не показывать детей никому хотя бы до семи лет. Боятся проклятий или сглазов, к которым дети очень уязвимы.
— М-м-м, — неопределённо отозвался Гарри.
Ему хотелось спросить, почему Адам так хорошо относится к дочери тех, кто сделал его рабом, но промолчал. Едва ли когтевранцу это понравится. Да и вряд ли эта солнечная малышка может нести ответственность за поступки родителей. Хотя кто знает, что из неё вырастет потом?
С этими тяжёлыми мыслями Гарри уснул, а когда проснулся, Адама уже не было. Его не было слишком долго, гриффиндорец уже дважды успел поесть, а Джетт всё не возвращался. Мальчик уже весь извёлся от мыслей о том, что случилось с когтевранцем. Может, его наказали за то, что он разговаривал с младшими Малфоями? Понятно, что Адам не виноват, но кого это волнует? Помня Дурслей, Поттер прекрасно понимал — было бы желание, а повод наказать найдётся.
Когда его вновь потянуло в сон, гриффиндорец уже совсем упал духом. Вот только ужин несколько поднял ему настроение. Рядом с миской странной липкой массы, которая совершенно не имела вкуса, но была достаточно сытной, хоть и противной на вид, лежала маленькая шоколадная плитка, завёрнутая в цветастую обёрточную бумагу.
Яркий запах шоколада наполнил рот мальчика слюной, и тот поспешно развернул упаковку. Вкус растёкся по нёбу божественным нектаром. Да, в шоколаде могли быть зелья, но Гарри было всё равно. Как сказал Адам, когда мальчик в самом начале заключения хотел отказаться от еды, захотят отравить — свяжут и вольют силой, так что нет смысла переживать. Но сейчас, даже если бы в шоколаде совершенно точно был яд, Гарри все равно съел бы его и умер бы счастливым.
Он съел всё до последнего кусочка, ощущая, как исчезает на время ставшая уже привычным тоска. Развернув упаковку, чтобы проверить, не осталось ли на ней драгоценных сладких крошек, Гарри увидел кривые карандашные строчки:
«Попробуй вызвать домовика, чтобы он перенёс тебя отсюла. Не вздумай говорить Джетту или брать его с собой. Ему могли приказать помешать твоему побегу»
Подписи не было, почер был незнаком, как и стиль письма, но отчего-то Гарри был на все сто уверен, что авторство записки принадлежит Драко. Почему школьный недруг вдруг решил ему помочь, мальчик даже гадать не стал. Может, осознал ложность своих убеждений? Скорее всего, Волдеморт к своим слугам относится не сильно лучше, чем к врагам. Это должно было открыть Малфою глаза на то, что представляет из себя это чудовище. Да и внешность Драко, как сейчас понял Гарри, прямо кричала о том, что слизеринец не в порядке и уж точно не счастлив тому, что Тёмный Лорд воскрес. Огромные тёмные круги под глазами, ввалившиеся щёки, растрёпанные волосы, которые раньше всегда были прилизаны…
Что он потеряет, если попробует последовать совету Малфоя? Ничего. Если у него не получится, об этом никто не узнает. А значит…
— Добби!
— Чем Добби может помочь великому Гарри Поттеру?