Глава 7: Коротышка — Похоже, мне не стоит рассчитывать на щедрый выкуп, — усмехнулся Джейме, глядя на стоявшего перед ним бастарда-оруженосца, таинственного рыцаря без маски. — Так что верну тебе лошадь и доспехи в обмен на месяц службы моим оруженосцем.
Джон тяжело вздохнул:— Это не моё дело, признайте, сир Джейме.
— Сир Барристан? — Джейме повернулся в седле и взглянул на лорда-командующего, сидевшего верхом среди других рыцарей.
Все взгляды обратились к Барристану, который уставился на Джона. Осознав это, Барристан почувствовал облегчение, что Джон не смотрит на него в ответ — он и сам не хотел привлекать к нему лишнего внимания.
— Я согласен, — кивнул Барристан с натянутой улыбкой. — Пусть послужит уроком за ложь о том, что он не может быть моим оруженосцем сегодня.
Эти слова вызвали весёлый смех в толпе. Все вновь обернулись к Джейме, который спокойно посмотрел на Джона:— Начнёшь завтра, — сказал он и, не добавив больше ни слова, развернул коня, оставив Джона оседлать лошадь и вернуться к друзьям.
Лорас и Домерик мрачно кивнули ему. Сэм нахмурился и сказал:— Извини, Джон. Я думал, ты неплохо держишься в седле.
— Спасибо, Сэм, — спокойно ответил Джон. — Дай только снять доспехи, и я помогу тебе с копьями.
— Не стоит… — начал было Сэм, но Джон уже расстёгивал доспехи, подъезжая, чтобы привязать лошадь.
Джон помогал Сэму готовить копья для Домерика и был оруженосцем Барристана во время поединков. Барристан уступил Джейме, который затем победил Сандора. Домерик уверенно доминировал в своих схватках, а Лорас завоёвывал сердца всех женщин, наблюдавших за турниром.
Когда настал черёд Лораса и Домерика сразиться друг с другом, стало ясно, что женщины в толпе болеют за Лораса, тогда как мужчины разделились во мнениях. Ставки переходили из рук в руки, пока всадники на своих дорожках обменялись дружескими кивками и поднятыми кулаками, после чего взяли поводья и помчались вперёд.
Копья с треском ломались, когда они проносились мимо друг друга. Толпа восторженно закричала, когда соперники снова кивнули друг другу и вернулись к старту. Взяв новые копья, они снова сошлись в поединке — и снова древки разлетелись в щепки.
На пятом заезде Лорас угадал манёвр Домерика, сместился и метко направил копьё в бок Болтону, сбив его с седла. Толпа взорвалась криками, когда Лорас обернулся и увидел, как Домерик, шатаясь, поднимается на ноги.
— Я заплачу тебе, как только мы вернёмся в крепость, — пообещал Домерик, снимая шлем, когда они свернули с ристалища.
— Оставь себе свою броню, — усмехнулся Лорас. — Мне не нужна такая мрачная. Хотя, думаю, твой жеребец стоит недёшево.
Барристан поймал себя на том, что отвлёкся, стоя рядом с королём, пока Лорас сражался с Джейме. Его взгляд невольно скользнул туда, где Джон снял шлем. Всё начало складываться.
Роберт заставил всех поверить, что Рейгар был чудовищем, драконом, которого он убил за то, что тот украл любовь всей его жизни и держал её в башне, где насиловал, пока она не умерла. Но Барристан знал принца лучше. Теперь это казалось очевидным: Рейгар любил Лианну, увёз её, чтобы быть с ней. А когда Эддард Старк вернулся с юга, он привёз с собой её ребёнка и назвал его бастардом, чтобы спасти от участи других детей Рейгара.
Джон унаследовал внешность Старков от матери, но в нём были едва заметные черты отца. Если бы не навязчивые мысли о Харренхолле, Барристан бы не заметил этого. Джон с арфой в руках, поглощённый книгами в библиотеке, стремящийся быть лучшим во всём, за что берётся… Всё это было так похоже на Рейгара. Или это стремление появилось из-за жизни бастардом? Но был ли он бастардом? Насколько знал Барристан, Рейгар мог жениться на Лианне, когда Элия ослабла.
Тем временем Лорас сбил Джейме с коня, одержав свою первую победу на турнире. Под радостные крики толпы он взял корону из жёлтых роз и поскакал к королевской ложе. Замедлив шаг, он поднял забрало, бросил Джону быструю ухмылку и протянул корону на кончике копья королеве Серсее.
— Как верный рыцарь короля, я не вижу никого, кто мог бы сравниться с красотой его королевы.
Роберт рассмеялся, а Серсея с натянутой улыбкой и холодным взглядом приняла корону. Джон почувствовал облегчение, и Мирцелла — тоже, несмотря на хмурый вид.
После турнира все отправились в крепость на пышный пир в честь именин Джоффри. Мирцелла наблюдала, как Лорас пригласил её мать на танец. Серсея, всё ещё в короне из жёлтых роз, сдержанно улыбнулась и согласилась. Мирцелла всегда считала мать красивой и воспринимала как комплимент, когда её с ней сравнивали. Но в тот момент она была благодарна Лорасу за выбор, ведь жёлтые розы плохо сочетались с её золотыми волосами.
Мирцелла разочаровалась, узнав, что Джон не поедет с друзьями. Она понимала, что он ещё не рыцарь, несмотря на её частые оговорки, называя его «сэр Джон». Это разочарование усилилось, когда он даже не появился, чтобы быть оруженосцем Барристана. Тогда она принялась подбадривать дядю. Позже, узнав, что на самом деле болела за Джона, она ощутила странную тревогу. Казалось, что если бы она искренне поддержала его, удача могла бы быть на его стороне. И тогда… даже если жёлтые цветы не шли к её волосам, она бы с гордостью надела их, если бы он подарил их ей.
В тот вечер Мирцелла надела лучшее зелёное платье из шёлка, чтобы подчеркнуть цвет своих глаз. Она провела часы, заботясь о мягких локонах своих золотистых волос. Она знала, что Джон вряд ли пригласит её на танец, но часть её всё же надеялась, что он забудет о своей чести и страхах ради неё.
Однако первым, кто протянул ей руку для танца, оказался Лорас Тирелл. Он улыбнулся, и Мирцелла, слегка смутившись, вложила свою ладонь в его.
— Хотите потанцевать, принцесса Мирцелла? — мягко спросил Лорас, протянув ей руку.
Мирцелла с улыбкой поднялась со своего места и присоединилась к нему на танцполе. Показная уверенность Цветочного Рыцаря сменилась теплотой, когда он взглянул на принцессу.
— Надеюсь, вы не обиделись на меня за то, что я преподнёс вам корону из лепестков, принцесса? — осторожно поинтересовался он.
— Вовсе нет, — заверила его Мирцелла. — Ты сделал правильный выбор. Я могу лишь надеяться, что когда-нибудь буду хотя бы отчасти так же красива, как моя мать.
Лорас слегка усмехнулся:
— Думаю, вы уже превосходите её, ваша светлость. Но, признаюсь, я побоялся за свою жизнь, если бы осмелился короновать вас раньше кого-то другого.
Мирцелла проследила за его взглядом и заметила Джона, сидящего за столом с Домериком и Сэмвеллом. Он выглядел угрюмым, задумчиво уставившись в свою тарелку и постукивая пальцем по краю кубка.
— Сомневаюсь, что кто-то смог бы угрожать вашей жизни, сир Лорас, — с лёгкой грустью улыбнулась она.
— Ради тебя он бы рискнул, — тихо ответил Лорас, плавно поворачивая её в танце.
— И всё же он не пригласит меня на танец, — печально заметила Мирцелла. Она слабо улыбнулась, взглянув на Лораса. — Он волк, а я олень. Он бастард, а я дочь короля. Он почти мужчина, а я ещё ребёнок. Я друг, семья по дружбе, но не более.
Она была слишком молода, чтобы на неё смотрели иначе, особенно кто-то вроде Джона. Но Лорас знал, что Джон заботился о ней. Пройдёт немного времени — и принцесса расцветёт, и её уже нельзя будет игнорировать. Это уже начиналось, но происходило так постепенно, что никто не замечал. Скоро за её руку начнут свататься, и её помолвка будет решена.
— Джон не волк, — задумчиво произнёс Лорас. Увидев её недоумение, добавил: — Он Сноу.
— Это не меняет того, что в его жилах течёт волчья кровь, — мягко возразила Мирцелла.
— Волки охотятся на оленей, — с хитрой улыбкой сказал Лорас, замечая румянец, вспыхнувший на её щеках. — Со временем даже его честь не устоит перед твоей красотой. Возможно, он попросит нечто большее, чем просто танец.
Джон молча наблюдал, как Мирцелла сменила Лораса на лорда Ренли. Когда она взглянула на него и подарила лёгкую улыбку, он неловко улыбнулся в ответ и тут же опустил глаза в свою тарелку. Но это не укрылось от внимания Домерика и Сэма, которые переглянулись и усмехнулись.
— Ты пригласишь её на танец? — тихо спросил Сэм, скользнув взглядом к принцессе. — Уверен, она согласится.
Джон на мгновение задумался, взглянув на Мирцеллу, а затем на королевский стол. Серсея лениво потягивала вино, наблюдая, как Джоффри танцует с гостьей. Джон понимал: стоит ему пригласить Мирцеллу на танец — это сразу привлечёт внимание. Возможно, даже короля Роберта.
Он давно понял, что большинство рыцарей Королевской гвардии далеки от идеалов чести и благородства. Многие явно служили интересам королевы. И даже если Джейме Ланнистер не стал бы расспрашивать его о Мирцелле, кто-то другой наверняка донёс бы Серсее о её внимании к нему. Именно поэтому, когда принцесса была с кем-то, кроме Джейме, Барристана или его самого, Джон старался казаться обычным оруженосцем, послушным и незаметным.
Он играл роль Эймона Рыцаря-Дракона в детстве, и теперь эта игра помогала ему держаться подальше от неприятностей. Джон понимал: любое его внимание к Мирцелле вызовет проблемы не только у него, но и у неё. Как бы горько это ни было, он соглашался с лордом Арреном — игнорирование со стороны семьи сделало Мирцеллу и Томмена лучше их брата.
Роберт был шумным и неуклюжим, но даже он был лучше Серсеи и Джоффри. Джон знал: стоит им заподозрить, что он проявляет интерес к Мирцелле, — и они быстро вмешаются. Серсея могла обручить дочь с влиятельным лордом и отправить её прочь. А Джона ждали бы изгнание на Стену или даже казнь.
Когда-то Джон мечтал отправиться на Стену, но теперь часть его души надеялась, что он сможет заслужить достаточно благосклонности, чтобы обрести собственное имя — имя, достойное принцессы. Он лелеял надежду, что глупый король вдруг решит узаконить его, чтобы объединить дома Старков и Баратеонов, выдав Мирцеллу за него, оставив Джоффри и Робба для других союзов. Джон представлял, как станет легендой, которой будут вдохновляться другие бастарды, веря, что и им может улыбнуться удача. Но он знал — этого никогда не произойдёт.
Может, дело было в том, что он оказался вдали от Севера, лишённый утешения богорощи, но Джон пришёл к выводу, что боги никому не покровительствуют. Возможно, они просто бросают кости и наблюдают за исходом или направляют людей по своему усмотрению, не заботясь о том, что с ними станет.
Иногда казалось, что судьба навсегда закрепила за ним клеймо бастарда, и что бы он ни делал, это не изменится. Ни упорный труд, ни стремление стать лучше. Даже если бы он побеждал во всех турнирах до скончания веков, стал бы самым справедливым и благородным рыцарем в истории, это всё равно не изменило бы того, что он был всего лишь бастардом.
Джон покачал головой, его челюсть напряжённо дёрнулась, когда он взглянул на Дома и Сэма.
— Я ухожу.
Сэм удивлённо приподнял брови, а Домерик нахмурился.
— Уже?
— Пойду посмотрю, открыт ли ещё Мотт, — ответил Джон. — Продам доспехи и куплю меч для Арьи.
— Ты хорошо выступил сегодня, Джон, — сказал Домерик, когда Джон встал. — Ты сбил человека с седла и сражался на равных с Джейме Ланнистером. Нет ничего постыдного в том, чтобы проиграть ему.
Джон пожал плечами, чувствуя, как его накрывает тягучая волна смущения.
— Всё, что я собой представляю, — это стыд.
Барристан наблюдал, как его оруженосец покидает зал, и нахмурился, видя его подавленным. Вернувшись к наблюдению за залом, он поймал себя на желании догнать мальчика. Но разве правильно рассказывать ему о своих подозрениях, не имея уверенности? Даже если бы он знал правду — какой в этом смысл? Сообщить Джону, что его жизнь была ложью, созданной ради его защиты от человека, готового убивать младенцев? Человека, которого Барристан сам защищал долгие годы.
Если Джон попытается вернуть трон, чью сторону примет Барристан? Короля Роберта или сына Рейгара, истинного короля? Его взгляд снова метнулся к двери, и он нахмурился, размышляя, как поступить.
На Стальной улице Джона встретил знакомый звон молота по стали. Он зашёл в мастерскую Тобхо Мотта. Внутри было пустынно, но он заметил ученика, что ковал его шлем. Тобхо Мотт улыбнулся, подходя к нему.
— Как дела?
— Напрасно я платил за твоё молчание, — усмехнулся Джон. — Я проиграл и был раскрыт во втором раунде.
Он постучал по сумке с доспехами.
— Они были хороши, но я надеялся продать их обратно и заказать что-то другое.
Тобхо задумчиво кивнул.
— Могу выкупить их по сниженной цене, если они не повреждены. — Он осмотрел доспехи и вновь кивнул. — Хотите заказать новый комплект?
— Нет, — покачал головой Джон, ухмыльнувшись. — Я хочу купить меч в подарок. Но для того, кто маленький и худой, как тростинка.
Тобхо на мгновение задумался, затем жестом пригласил Джона следовать за ним. Он подвёл его к стойке с мечами, осмотрел их и достал тонкий клинок браво с позолоченной корзинчатой рукоятью и драгоценным навершием.
— Такой клинок используют браво из Вольных Городов, — объяснил Тобхо, протягивая оружие. — Водные танцоры.
Джон взял меч, отметив его лёгкость и остроту, идеально подходящую для быстрых выпадов. Он сделал несколько стремительных движений, элегантно отражая воображаемые удары, а затем вернул клинок Тобхо.
— Это могло бы сработать, но они предпочли бы более северную рукоять, — осторожно сказал Джон, пытаясь не задеть мужчину за выбор стиля.
Тобхо кивнул, и, кладя меч обратно на стойку, спросил:
— А что для тебя?
Джон нахмурился, отвечая:
— Пока ничего.
Он задумался о том, что произошло в последние дни. Чтение о Втором восстании Блэкфайра увлекало его, но мысли о Винтерфелле и его судьбе всё равно не покидали. В одном из своих снов он оказался среди склепов, и, проснувшись, встал с рассветом, готовясь продолжить своё обучение у Джейме Ланнистера. Это было не так уж далеко от обучения с сэром Барристаном, только Джейме был намного язвительнее, а его манера общения с Джоном отличалась от почтительности лорд-командующего. Даже отсылая его, когда тот попадал к Серсее, Джейме всё же уделял достаточно внимания его обучению и регулярно выводил его на спарринги.
Но вот на третий день Джон узнал, что они собираются в путь.
— Мы сопровождаем королеву и её детей в Утес Кастерли, — сказал Джейме, когда они вышли из его комнаты.
— Хочешь, я пойду с тобой? — спросил Джон, пытаясь узнать, что ему предстоит.
— Ты мой оруженосец, — с ухмылкой ответил Джейме. — Не переживай, я компенсирую тебе любое время, которое ты проведёшь вдали от Барристана. Ланнистеры всегда платят свои долги.
Но Джон больше беспокоился о том, что ему предстоит сталкиваться с Серсей и Джоффри, чем о времени, которое он проведёт с Джейме.
На следующий день, на четвертый день пребывания с Ланнистерами, Джон спросил:
— Могу я отлучиться на час-другой?
Джейме поднял взгляд от еды и насмешливо спросил:
— У тебя свидание?
— Мне нужно кое-что взять, — ответил Джон осторожно. — Я вернусь быстро.
Джейме заметил его настороженность и, доев остатки еды, махнул рукой:
— Я провожу тебя.
Джон, чувствуя, что Джейме не отстанет, вздохнул и повёл его на Стальную улицу. Когда они подошли к кузнечному магазину, Джейме наблюдал за толпой, которая таращилась на него, пока Джон не вернулся с маленьким мечом, завернутым в ткань.
— Решил наконец вооружиться? — спросил Джейме, усмехнувшись.
— У меня есть кинжал, — ответил Джон. Это был тот самый кинжал, который Барристан подарил ему много лет назад. Он редко его носил и практически не использовал. — Но это не для меня.
— Нет? — Джейме взглянул на него с интересом.
Джон кивнул.
— Я продал всё, кроме шлема и щита, и купил меч для сестры.
— Малышка? — Джейме задумался на секунду, а потом усмехнулся. — Арья?
Когда Джон подтвердил, Джейме, вспоминая разговор, который у них был по дороге на юг, добавил с улыбкой:
— Это точно приклеит форель.
Он успел показать меч своим друзьям, прежде чем спрятать его вместе с письмами, не заботясь о том, что они всё ещё оставались в комнате. Джон знал, что они не заинтересуются мечом, и уж тем более не станут читать его письма. Между ними с Сэмом было какое-то доверие, и хотя они не открывали друг другу все свои секреты, у них было достаточно взаимного уважения, чтобы, если бы они захотели, не было сомнений, что они могли бы друг другу помочь.
На шестой день Джон покинул Королевскую Гавань, сидя верхом рядом с Джейме, который находился у рулевой рубки королевского конвоя. Он старался сосредоточиться на дороге впереди, стараясь не замечать настороженных взглядов Тайвина Ланнистера, который наблюдал за ним так же подозрительно, как и Серсея. Казалось, этот человек всерьез ожидал, что Джон внезапно сбросит лицо, раскрывая, что он Безликий, посланный для убийства.
Едва они начали пересекать Черноводный залив, как в их сторону на рыжем жеребце поскакал Домерик. Джон и Джейме тут же приказали остальным остановиться. Домерик, очевидно, был отправлен с этой новостью благодаря своей скорости. Подъехав ближе, он с мрачным выражением лица сообщил:— Джон Аррен мертв. Король велел его семье вернуться.
— Что? — спросил Джон, невольно подтолкнув лошадь вперед. — Как?
— Его забрала болезнь, — ответил Домерик. Тем временем стражник поспешил передать эту новость пассажирам рубки. — Его жена уехала в Долину. Король приказывает отправляться на север, чтобы назначить нового Десницу.
Джон покачал головой.— Он хочет сделать мою отца Десницей?
Джон Аррен не был ему особенно близок, но Джон общался с ним хотя бы раз в неделю. Их разговоры, пусть и краткие, касались дел двора, истории Дома Арренов, юности Эддарда Старка и других тем. Лорд Аррен помог Джону найти своё место в Королевской Гавани, и теперь его не стало.
Даже с радостью ожидая возвращения в Винтерфелл, Джон чувствовал себя неуютно, понимая, что это произошло из-за смерти другого человека. Всё это казалось началом чего-то гораздо более сложного. Джон не мог избавиться от мысли, что вскоре он будет вспоминать эти годы как мирное время по сравнению с грядущими событиями.
*****— Эти щенки всё равно умрут, — сказал Эддард Старк, глядя на детёнышей лютоволка в руках Робба и Брана.
— Нет, не погибнут! — возразил Робб. — Мы не дадим им умереть.
Эддард задумался и, наконец, кивнул:— Тогда оставьте их себе. Джори, Десмонд, соберите остальных щенков. Пора возвращаться в Винтерфелл.
Бран почувствовал облегчение и благодарно улыбнулся Роббу, когда они снова сели в седла. Щенок, которого он держал, уютно устроился под его кожаными доспехами. Вместе с пятью волчатами лютоволков они отправились в путь домой.
Когда отряд исчез вдали, тишину леса нарушили мягкие шаги. Волчица вышла на опушку и направилась к лежащему телу мёртвого лютоволка. Обнюхав землю, она нашла небольшой белый комок, спрятавшийся неподалёку. Волчица осторожно легла рядом, позволяя осиротевшему детёнышу пить её молоко.
Пока маленький альбинос насыщался, волчица подняла взгляд на юг. Она терпеливо наблюдала, ожидая, пока чёрный ворон прокаркает с ветки дерева над ними.