Глава 12: Древний Дракон Войдя в покои мейстера, управляющий позвал Эймона. Тот поднялся с кресла и посмотрел на них затуманенными глазами.
— Мейстер Эймон? — тихо спросил Джон, мрачно улыбаясь, глядя на лысого пожилого человека.
— Кажется, ты знаешь, кто я, — сказал старик, подходя ближе. — С кем мне предстоит говорить?
Он задумался, но не стал торопиться с ответом.
— Джон Сноу, бастард Эддарда Старка.
Эймон кивнул.
— М-м. Ты пришел надеть черный?
— Боюсь, что нет, мейстер.
— А твой друг? — спросил Эймон, переводя взгляд на Призрака. Щенок стоял позади Джона.
— Я назвал его Призраком, — ответил Джон, поворачиваясь, чтобы поднять волка. Тот замер, послушно позволяя хозяину подхватить его. — Он пришел ко мне в лесу, брошенный… думаю, его оставила мать.
Эймон поднял руку, и Джон осторожно подвел к ней щенка. Старик провел пальцами по мягкой белой шерсти, легонько почесал его по голове. На его лице мелькнула улыбка, когда лютоволк лизнул его ладонь.
— Послушный… для своей породы.
Стюард ахнул, а Джон улыбнулся.
— Значит, это действительно лютоволк?
— Ты не знал? — удивился мейстер.
— Его оставила волчица, — ответил Джон. — У нее были бледные глаза. Я подумал, что, может быть, она была слепа и бросила его… или отвергла из-за его странного вида.
Эймон задумчиво кивнул.
— Ты заботился о нем?
— Он спит рядом со мной каждую ночь с тех пор, как я его нашел. Ест с моей руки.
Мейстер снова кивнул, глядя в сторону управляющего, но его взор был направлен куда-то мимо левого плеча мужчины.
— Это все, можешь оставить нас.
Управляющий заметно насторожился, но, пожав плечами, вышел. Джон тем временем поставил волка обратно на пол.
— Призрак, говоришь? Как он выглядит?
— Белоснежный, с красными глазами.
— Альбинос, — пробормотал Эймон, направляясь к столу. Джон последовал за ним. — Как мой двоюродный дед.
— Бринден Риверс, — догадался Джон.
Эймон улыбнулся, садясь.
— Значит, ты знаешь, кто я, Джон Сноу?
Джон оглянулся на дверь, затем сел справа от мейстера.
— Ты мой двоюродный дед.
Улыбка Эймона померкла, лицо потемнело, брови сошлись. На его лице мелькнула тень гнева.
— Я не потерплю глупых шуток, мальчик.
— Я говорю правду, — Джон поставил сумку на стол. — Кто еще пришел бы к тебе с драконьим яйцом и Темной Сестрой?
Эймон резко вдохнул.
— Что?
Джон махнул рукой в сторону двери.
— Призрак, сторожи.
Волк занял позицию у выхода, встав в охранную стойку, как уже не раз делал во время их путешествия. Джон открыл сумку, заслонив её собой, и достал яйцо, бережно поставив его на стол.
Эймон осторожно провел по нему пальцами и судорожно выдохнул.
— Какого оно цвета?
— Красное, с золотыми крапинками и черными завитками.
На лице старого мейстера появилась мрачная улыбка.
— Яйцо Баттервелла…
— Баттервелл? — переспросил Джон, бросая взгляд на реликвию. — Со Второго восстания Блэкфайров?
— У моего дяди была поговорка: «Сколько глаз у Кровавого Ворона? Тысяча глаз и один». Кажется, эти глаза знали, что случится, и приложили руку к тому, чтобы спрятать яйцо. Хотя я думал, что оно потерялось в Летнем Замке… или исчезло во времени.
— Значит, и меч, и яйцо принадлежат ему, — усмехнулся Джон.
— Ты уверен, что это настоящее яйцо?
Эймон осторожно передал реликвию обратно, и Джон аккуратно убрал её в сумку, после чего достал меч. Мейстер провел рукой по рукояти, тихо усмехнулся и вернул оружие.
— Как ты их нашел? И почему считаешь себя моим родственником? Эддард Старк переспал с какой-то забытой кузиной?
— Это его сестра переспала с драконом, — спокойно ответил Джон, откладывая меч и встречаясь взглядом с Эймоном.
Мейстер ахнул, глядя на него в изумлении.
— Ты сын Рейегара?
— Так мне сказали, — кивнул Джон. — Говорят, мой дядя объявил меня своим бастардом, чтобы спасти от смерти в руках Роберта. Говорят, Рейегар женился на Лианне Старк, прежде чем увез её на юг. Там я родился и получил имя Джон Сноу, чтобы скрыть свою настоящую родословную.
Эймон медленно кивнул, в глазах вспыхнула нежность.
— И какое же твое настоящее имя?
— Эйгон Таргариен.
Улыбка мейстера стала шире.
— Еще одно яйцо.
— Похоже на то, — усмехнулся Джон. — Все могло бы быть иначе, если бы не смерть моих братьев и сестер.
Эймон тихо вздохнул.
— Возможно. Хотя, боюсь, Рейегар был одержим своими идеями… Мы писали друг другу воронами. Он верил, что его ребенок — тот самый «обещанный принц». Думал, что мальчика нужно назвать Эйгоном, а сестер — в честь жен Завоевателя. Возможно, он надеялся, что пророчество сбудется, и умолял твою мать… Или же он просто решил назвать тебя в честь украденного брата. Или одного из многих великих Эйгонов до тебя.
— Он когда-нибудь говорил с вами о моей матери?
Эймон нахмурился.
— Без конкретики. Однажды он упомянул, что влюбился в девушку, несмотря на то, что был женат. Он говорил, что его жена слаба и не может родить ему третьего ребенка. Он боялся, что у дракона не будет трёх голов. Возможно, он взял твою мать в жёны, чтобы дать дракону три головы дважды: себя и своих жён, а также их детей.
— А теперь я — всё, что от них осталось, — мрачно сказал Джон.
Эймон поднял руки.
— Можно?
— Конечно.
Джон взял ладони старика и поднёс их к своему лицу.
— Какого ты цвета?
— Тёмные волосы и глаза, как у моей матери. Достаточно, чтобы сохранить мне жизнь, несмотря на то, что я служил оруженосцем лорда-командующего Королевской гвардии в Королевской Гавани.
Эймон кивнул.
— Так вот как? Почему не Винтерфелл?
— Я вырос в Винтерфелле. Я любил детей лорда Старка как братьев и сестёр, но его жена видела во мне пятно на их семье. Поэтому я уехал, чтобы найти свой собственный путь — в надежде вернуть им хоть немного чести.
Эймон провёл пальцами по носу Джона и грустно улыбнулся.
— У тебя его нос, его подбородок… волосы висели так же. Может, это и к лучшему, что ты унаследовал окраску своей матери. Если бы ты был светловолосым, тебя бы быстро заметили — даже под носом у узурпатора.
— Это помогло мне выжить, — тихо усмехнулся Джон. — Но… я рос, считая себя ублюдком. Боялся, что пятнаю репутацию своей семьи. А теперь узнал, что семья моего отца мертва. Все, кроме тебя и моих тёти с дядей где-то в Эссосе.
Эймон внимательно посмотрел на него.
— Ты слышал о них? Они живы?
— Мне только сказали, что они живут в Эссосе, — ответил Джон. — Визерис и Дейенерис.
— И ты пришёл ко мне, а не к ним?
— У них есть друг друга, — спокойно сказал Джон. — А ты был один.
Эймон улыбнулся.
— А теперь — нет. Спасибо, Эгг.
Джон улыбнулся в ответ.
— Пожалуйста. Но перед другими…
— Джон, — кивнул мейстер. — Если у тебя есть меч и яйцо… ты собираешься раскрыть себя?
Джон нахмурился. Эймон заметил его тяжёлый вздох и насторожился.
— Боюсь, что со временем мне придётся.
— Почему? Твои волосы с возрастом станут светлыми?
— Нет. Но есть светловолосый принц, который ждёт, чтобы занять трон после смерти своего отца, — сказал Джон. — Принц жестокий и вздорный. Он истязает животных, мучает собственных братьев и сестёр.
Эймон нахмурился.
— Возможно, дело не в крови Таргариенов, а в самом троне.
— Скорее, в родителях, — усмехнулся Джон. — У него тщеславие и жадность матери, безрассудство отца. Если кто-то привлекает к себе внимание, он воспринимает это как личную обиду. Если кто-то задаёт ему вопросы, он воспринимает это как вызов, угрожает и использует своё положение принца как щит.
— Узурпировать власть узурпатора — нелёгкая задача, — заметил Эймон.
— Но выполнимая, если действовать вовремя.
Мейстер задумался на мгновение.
— Дракон мог бы помочь.
Джон моргнул, откидываясь на спинку стула.
— Ты думаешь, яйцо можно вылупить? Я слышал, что теперь оно не более чем камень.
— Ты когда-нибудь держал в руках яйцо дракона, которое, как ты знал, должно было вылупиться?
Джон покачал головой.
— Кто может сказать, что это невозможно, если сделать всё правильно?
— Как это сделать?
Эймон нахмурился.
— Кто знает? Последний дракон жил и умер задолго до меня. Последний в Вестеросе, по крайней мере.
— Ты думаешь, где-то ещё есть другие?
— Мы знаем так мало, — вздохнул мейстер. — Хотя мои закованные братья убеждены, что знают всё, делать такие выводы — верх глупости. Мир велик, и многое ещё скрыто во тьме.
— Тогда как же мне его высиживать?
— Я не могу сказать. Я никогда не высиживал драконов. Но есть истории о младенцах, которые просыпались и находили в своей колыбели дракона. Возможно, то, что внутри яйца, давно мертво… а может, оно лишь спит, ожидая, когда его наездник разбудит его. Может, оно ждёт, когда ты перестанешь быть яйцом.
— Я?
— Ты ведь ещё мальчик, верно?
— Почти пятнадцать, — признался Джон.
— Всё ещё Яйцо, — задумчиво произнёс Эймон. — Если ты собираешься бросить вызов королевству, которое отвергло нас, будь то как Джон Сноу или как Эйгон Таргариен… ты не можешь быть Яйцом. Ты младше моего брата, когда он сел на трон. Но я дам тебе тот же совет, что дал ему, когда мы расстались в последний раз.
Эймон посмотрел на Джона долгим, пристальным взглядом.
— В моём брате была невинность, доброта, которую мы все любили. Но когда пришло время, я сказал ему: «Убей мальчика в себе. Править должен мужчина. Эйгон, а не Яйцо». Убей мальчика… и дай родиться мужчине.
— Ты моложе Эгга вдвое, и твоё бремя будет ещё тяжелее — рожденное в войне и раздорах. Вернуть то, что у тебя украли, будет нелегко, когда так многие в этом мире отвратились от нас. Они помнят только Эйериса Безумного, Эйегона Недостойного и Мейегора Жестокого… забывая Джейхейриса Мудрого, Дейерона Доброго и даже моего брата, Эйгона Невероятного. В своём возвышении ты найдёшь мало радости… но я чувствую, что у тебя есть сила сделать то, что должно быть сделано.
Эймон наклонился вперёд, его голос стал твёрже:
— Убей мальчика, Джон Сноу. Зима почти здесь. Убей мальчика… и дай родиться мужчине.
Джон задумался над его словами, на какое-то время погрузившись в тишину. Его взгляд упал на сумку, в которой покоились меч и яйцо.
— Если я высижу его… я не смогу держать дракона в Королевской Гавани.
Эймон нахмурился.
— Не сможешь. Особенно, если собираешься сохранить это в тайне.
— Могу ли я попросить вас позаботиться о нём?
Эймон с лёгкой улыбкой наклонил голову.
— Ты хочешь оставить яйцо мне?
— Нет, — покачал головой Джон. — Дракона. Когда он вылупится, я могу отправить его к вам, на Стену. Если я не могу оставить его у себя… почему бы не позволить ему расти рядом с другим драконом?
Эймон, несмотря на слепоту, будто взглянул прямо на него.
— Я скажу им, что полюбил бастарда Эддарда Старка, — внезапно сказал он. — Скажу, что твой интерес к Стене и её истории расположил меня к тебе. Джон Сноу… достаточно ли он добр, чтобы умиротворить старика на краю света?
Джон усмехнулся.
— Думаю, он мог бы быть. Я всегда любил читать историю… а кто расскажет о прошлом лучше, чем тот, кто жил во времена старых королей?
Он немного помолчал, затем добавил:
— Хотя Роберт и клянётся, что ты дракон, ты всё равно человек. Человек, который прожил долгую жизнь. Мы могли бы говорить об истории, о Ночном Дозоре, о том, к чему я когда-то стремился, прежде чем отправился на юг. Или просто делиться историями.
— Значит, твой дядя был прав? Ты хотел присоединиться к нам до того, как стал оруженосцем?
— Хотел, — признался Джон. — Я думал, что это лучшее, на что мог надеяться.
— А стать мастером над оружием в Винтерфелле?
Джон покачал головой.
— Леди Старк видела во мне пятно на их доме, на её чести. Даже если бы я не знал правды… я бы всё равно уехал. Хотел избавить их от необходимости терпеть меня. Почти уверен, что теперь, когда лорд Эддард направляется в Королевскую Гавань, чтобы стать Десницей короля, она бы этого хотела.
Тень гнева промелькнула на лице Эймона, и он покачал головой.
— Мне жаль, что я не знал. Честно говоря, мои обеты подвергались испытаниям трижды, но самым тяжёлым было известие о падении нашего дома во время Войны Узурпатора. Если бы я тогда знал о тебе… боюсь, я бы не выдержал.
Джон протянул руку и накрыл ладонь старика своей, надеясь, что тот почувствует его улыбку.
— Тогда, пожалуй, хорошо, что не знал. Боюсь, наш разговор был бы не таким интересным, если бы у тебя не было головы.
Эймон рассмеялся, сжал его руку и похлопал по тыльной стороне.
— Я разузнаю о твоих тёте и дяде, найду способ поговорить с тобой и поделюсь всем, что узнаю о яйце. Обещаю.
— Спасибо, дядя.
Джон заметил, как улыбка Эймона стала шире, а его затуманенные глаза заблестели.
— Ты здесь единственный мейстер?
— Боюсь, что так, — кивнул старик, быстро смаргивая слёзы.
— Если понадобится, я поговорю с самим королём, чтобы он написал в Цитадель. Пусть пришлют кого-нибудь, чтобы помочь вам.
— Ты думаешь, он послушает?
— Он считает, что моя служба сиру Барристану Селми — это услуга лорду Старку, — сказал Джон. — Его жена, королева Серсея, велела слугам Красного замка не замечать меня. Его старший сын, принц Джоффри, находит забаву в том, чтобы унижать меня. Но сам король… иногда проявляет благосклонность. Он спрашивал обо мне раз или два. И даже сделал на мне несколько ставок, когда я сражался во дворе.
Эймон улыбнулся.
— Значит, ты воин?
Джон на мгновение задумался, затем кивнул.
— Годы тренировок, спарринги с сиром Барристаном Селми, сиром Джейме Ланнистером, сиром Лорасом Тиреллом… даже с сиром Домериком Болтоном.
Эймон нахмурился.
— Барристан Смелый, Убийца Королей, Цветок Высокого Сада… и Болтон?
— Да, — подтвердил Джон, прежде чем вспомнил, что Эймон не видит. — Я знаю, многие смотрят на Джейме свысока, но… я не нахожу его совсем уж бесчестным. Возможно, потому что сам думал, что моё бастардство запятнало меня так же, как его убийство Эйериса.
Он усмехнулся.
— Но его мастерство… оно сделало меня сильнее. Или, по крайней мере, я на это надеюсь.
После минутного раздумья Эймон спросил:
— А как же остальные?
— Лорас и Дом? Они друзья. Я знаю много историй о Болтонах, но Дом — настоящий рыцарь. Он и мой друг Сэмвелл Тарли, который присоединился ко мне по дороге сюда, — единственные, кто знает то, что я вам рассказал, и видел яйцо и меч, помимо сира Барристана, лорда Старка и Бенджена.
— Сир Барристан знает? — Эймон усмехнулся. — Тогда у вас уже есть первый королевский гвардеец. И, возможно, еще двое, если этот Тарли тоже рыцарь.
— Он не такой, — покачал головой Джон. — Скорее мейстер. Хотя он и Тарли, он предпочитает читать книги, а не охотиться на зверей.
— Понимаю, — кивнул Эймон. — Хотя, когда я говорил о «других», я имел в виду не ваших спутников, а других членов королевской семьи. Вы упомянули короля-узурпатора, его королеву и наследного принца, но не остальных.
— О, они совсем не похожи на своих родителей, — ответил Джон. — Или, по крайней мере, если похожи, то только лучшими качествами. Томмен мягкосердечен, но старается изо всех сил, особенно когда дело касается книг. Он читает вместе со своей сестрой и дядей Тирионом. У Мирцеллы красота матери, но она воспитывается как настоящая леди. Она одна из немногих, кто может противостоять Джоффри. Даже его родители не осмеливаются перечить ему, но она не боится. К тому же, она умна. Не как дамы, которые только и делают, что мило улыбаются. У нее есть и это, но еще у нее острый ум, явно унаследованный от дядей, потому что у короля и королевы его нет.
Эймон улыбнулся, слушая мальчика. В его голосе слышалась нежность, которую наверняка отражало и его лицо.
— Ты заботишься о принцессе, я вижу.
Джон на мгновение посмотрел на него, собираясь возразить, но затем лишь устало сел.
— В каком-то смысле. Она была… Она добра ко мне. С самого первого дня, когда я ее встретил. Большинство слуг в Красном Замке отвернулись от меня, а она, наоборот, становилась только добрее. Думаю, она любит меня. Почти уверен в этом. Мои друзья дразнят меня из-за этого постоянно. Но я всегда считал себя ублюдком. Боялся желать того, что считал недостижимым. И все же часть меня видела в ней что-то, чего можно добиться. Доказательство того, что я достоин большего. Наверное, поэтому я несколько месяцев назад принял участие в турнире как таинственный рыцарь.
— И?
— Я выбил из седла первого противника. Но во втором бою проиграл Джейме Ланнистеру. В качестве выкупа мне пришлось месяц служить у него оруженосцем. Перед этим, конечно, я снял шлем, и все увидели, кто я.
— А если бы ты выиграл?
— Я собирался короновать принцессу. Раздать часть награды крестьянам, а на оставшиеся деньги купить друзьям еду и выпивку.
— Ты бы не раскрыл себя?
— Зачем? — Джон пожал плечами. — Это лишь вызвало бы гнев королевы и принца. Они бы не простили мне, что я выбрал Мирцеллу. Среди моих друзей я единственный, кто до сих пор остается оруженосцем. И я не так уж младше их. Мне просто хотелось сражаться и побеждать, чтобы знать, что я стою не меньше их.
— А когда ты займешь трон? — спросил Эймон. — Что станет с бывшими принцем и принцессой?
Джон нахмурился.
— Не знаю. Если удастся избежать кровопролития, я мог бы отправить Роберта и его сына в Черный замок. А Томмен мог бы править в Штормовом Пределе. Или я бы передал его Станнису или Ренли, взяв Томмена под свою опеку. А вот что делать с Мирцеллой… не знаю.
Эймон усмехнулся.
— Рад, что ты так честен со мной, Эгг. Ты неважный лжец.
— Я стал лучше, — с улыбкой возразил Джон.
— Королевская Гавань быстро учить.
— На самом деле, я и правда не знаю, потому что не знаю, как все сложится. Если начнется война, Роберт, скорее всего, падет. Я убью Джоффри — это неизбежно. И она может возненавидеть меня за это. Даже если все пройдет мирно, я боюсь, что она меня возненавидит. Но если бы нет… я бы предпочел, чтобы она осталась рядом. Хотя бы потому, что с ней я получу поддержку Штормовых и Западных земель.
— Хотя бы ради этого? — Эймон взглянул на него с понимающей улыбкой. — По крайней мере, твое желание не слепо.
— Одного желания мало, — тихо сказал Джон. — Я часами стоял в Большом зале, наблюдая за королем. Следовал за ним днями. Видел, что власть с ним делает. Боюсь, что я тоже могу потерпеть неудачу. Но, надеюсь, даже в этом случае я смогу окружить себя людьми, лучшими, чем его советники. Половина из них — лицемеры и обманщики, плетущие свои игры.
— Они играют в игру престолов, — мрачно сказал Эймон. — И теперь ты стал одним из них.
Джон тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Я пробуду здесь несколько дней. Надеюсь, мы сможем поговорить еще.
— Ты нашел способ сделать это без подозрений? — спросил Эймон.
— Я сказал лорду-командующему, что пришел просить помощи у короля от имени Ночного Дозора. Добавил, что хочу узнать больше о его истории. А кто, если не мейстер, может мне в этом помочь?
— Я мог бы также отправить книги, — кивнул Эймон. — И если понадобится, дополнить наши письма. Одну из них ты мог бы передать через человека, которому доверяешь, чтобы он сопроводил твоего дракона обратно на Север. Но будь осторожен. Твоя жизнь может зависеть от твоего терпения. Надеюсь, лед твоей материнской крови остудит тот огонь, что может заставить тебя действовать слишком рано.
Джон кивнул, затем посмотрел на белого волка, стоявшего у двери.
— Призрак, ко мне.
Щенок поднялся и подошел к нему, и Джон протянул руку, почесывая его за ухом.
— Я сделаю все, что смогу, — сказал он, — но, думаю, разбудив дракона, усыпить его обратно будет не так-то просто.