— Странное ощущение, — проворчал Шукаку. — Не совсем привык к тому, что у штурвала стоит пилот. Не облажайся, Гаара. Или все закончится для нас обоих.
— Поехали, — это было, как выразился Шукаку, странное чувство. Когда дело касалось Шукаку, он всегда боролся со своими худшими побуждениями. В молодости он легко поддавался этому чувству, но размышления о тех воспоминаниях вызывали лишь еще большее чувство вины. Теперь же он вступал в войну со своими буквальными демонами. И все же, это было естественно. Гаара чувствовал себя спокойнее, чем когда-либо в своей жизни. Шукаку был с ним единодушен. Он ясно чувствовал намерения Хвостатого Зверя. Потребовался ужасный противник, чтобы объединить человека и зверя. — Шукаку, сколько чакры ты почувствовал?
— Слишком много. Этот проклятый Кьюби постоянно твердил о том, что он самый сильный, напоминая мне, какой я слабый, — Шукаку зарычал, когда они понеслись быстрее по казавшейся бесконечной пустыне.
— Но по сравнению с тем ублюдком, за которым мы идем, я лучше возьму на себя этого лисьего ублюдка, — ЭТО БЕССМЫСЛЕННО! ОТКУДА У ЭТОГО ОТРОДЬЯ МОЯ ЧАКРА?!
— Мы узнаем. В любом случае, мы не можем взять его в лоб. Придется разбираться с ним по-другому, — до окраины Сунагакуре добираться пришлось недолго. Вся охрана по периметру была уже перебита членами Акацуки, когда они прибыли. Наруто Узумаки практически получил бесплатную приветственную экскурсию, чтобы вторгнуться к ним. Одного шиноби никогда не было достаточно, чтобы захватить деревню. Так гласила поговорка. Один человек против тысячи всегда выигрывает в численности, но история неоднократно доказывала, что при соблюдении определенных условий сильный шиноби может прорваться сквозь армию. У Суны не было шиноби ранга S, и, несомненно, с помощью силы своих клонов Наруто мог бы эффективно прорваться через них. И тут они остановились.
До деревни оставалось еще три километра. Тусклые огни деревни четко выделялись на фоне ночного неба. Люди, несомненно, были еще живы. Так почему же… почему Наруто Узумаки просто сидел на земле, скрестив руки, закрыв глаза, а меч, казалось, левитировал перед ним. Красные глаза раскрылись.
— Вы двое не торопились. Ну, по крайней мере, вы будете более интересными, чем вон тот гримёр, — он указал на одну из башен со столбами для наблюдения за границами. Там на фоне голого дерева висел Канкуро, руки которого были пронзены в камень черными металлическими стержнями. Меч поднялся в воздух. — Эй, Гаара. Давай выясним, что быстрее. Один быстрый меч или твой песок. Убей его, мальчик! — и меч метнулся с огромной скоростью, и песок в его тыкве инстинктивно высыпался наружу. Он не мог остановить меч, но он мог добраться до столба первым. Манипулируя песком внизу, он ударил столб снизу, заставив его накрениться, и меч промахнулся мимо головы Канкуро. То же самое нельзя было сказать о его руках: они были отрублены, и брат испустил крик страдания.
— НЕТ! — и снова песок послушался его, устремившись вниз, когда две большие заботливые руки поймали его брата. — Шукаку!
— УЖЕ НА НЕМ! — Наруто Узумаки поднял бровь, поймав свой меч, и в свою очередь был пойман песком вокруг него. Сначала пальцы, потом ноги, потом его большой рот, глаза, уши. Сначала его органы чувств, затем туловище, когда песок сжался вокруг его груди, его силы было более чем достаточно, чтобы заставить человека вырвать свои легкие. Гаара объединил усилия с Шукаку, его песок слился с песком зверя, и они начали затягивать его все сильнее. Гигантская пирамида начала формироваться, за ней последовали новые слои, проклятые печати Шукаку начали покрывать всю крепость, созданную, чтобы запечатать от кошмара, с которым он встретился сегодня. Ступени и ступени, слои и слои, проклятия и проклятия. Это было великолепное зрелище.
Пустынная многослойная императорская погребальная печать. Лучшее запечатывающее дзюцу, которое он знал. Ни один мужчина, женщина или ребенок, живой или неживой, не мог вырваться из его лап. Проклятая печать Шукаку служила дополнительной мерой предосторожности. Кто-то посчитал бы это излишеством, но, судя по тому, что сказал Ичиби, излишество было необходимо.
— Канкуро, — кричал брат, когда песок подтащил его ближе к Гааре, обхватившему его культи рваными рукавами рубашки, — Канкуро, дыши. Все кончено. Мы отвезем тебя в деревню.
— Мы? — Шукаку посмотрел на него уголками глаз. — Отродье, почему бы мне просто не уничтожить вас обоих и…, — его оборвал крик Канкуро, который начал метаться, и вокруг его лица, одежды, всего тела начали появляться линии.
— ГААРА!
Возможно, его отвлекла боль в лице.
Может быть, то, что это был брат, которого он не мог оттолкнуть.
Гаара знал, что это было и то, и другое.
Глаза Канкуро выпучились, уши налились кровью, его кожа приобрела оттенок пурпура, которым он окрасил свое лицо, а затем все его существо раздулось, как у свиньи. Ощущение дежа вю возникло, когда взрыв прогремел у него перед лицом. Яркий белый свет ослепил его, горение унизило его, отняв правый глаз, щеку, фунт плоти с лица и правую руку, которой он похоронил стольких людей. Шум высокого тона вернулся, и эта боль хлынула наружу, чтобы присоединиться к потерям, о которых он сейчас не мог даже горевать. Шукаку дико тряс головой, бил хвостом о землю, его руки сжимали бока массивной головы, а Гаара, несмотря ни на что, цеплялся левой рукой, крепко вцепившись в зверя.
Пирамида перед ним начала дрожать. На самом деле все вокруг него начало дрожать. Пески под ним двигались. Быстро. Слишком быстро. Одним глазом он видел все это. Он видел, как весь песок вокруг него мчится со скоростью, которая никогда не должна была быть возможной. Весь он собирался вместе в проклятой спешке, чтобы сформировать что-то в небе, пока песчаные торнадо пытались прикрепить его к земле. Тень становилась все больше и больше. Больше, чем Ичиби, больше, чем деревня, и простиралась за горные хребты, а кошмар над ней становился все сильнее под лунным светом.
Были видны сотни, тысячи зубов, сделанных из острого белого песка, сверкающего, как острые бриллианты, сверкающие в черноте ночи. Внутри зияющей пасти зияла бездна, пустота внутри была слишком заметна, кто бы знал, насколько глубока. Тело, похожее на змею и червя, увеличенное, возможно, в миллион раз, а затем еще в миллион раз, стояло, как вечная башня, уходящая в небеса. У него не было глаз, но взгляд его был прикован к деревне, которую он называл домом, к месту, которое он поклялся защищать, и намерения этого… титана были слишком ясны, поскольку его следующее действие подтвердило его худшие мысли. Крик разнесся по небу. Это был ужасный звук, вопль боли и ярости, который, казалось, обжигал уши, и он наводил ужас на него, его деревню и всех живых существ во всем мире, пока он поднимался все выше в небо, а песок под ним казался бесконечным. Наконец оно остановилось высоко вверху, насколько хватало глаз, его пасть была широкой и голодной, когда оно зависло над Сунагакуре. С еще одним резким криком оно стало опускаться вниз гораздо быстрее, чем взлетало.
Гаара, с половиной лица и размазанными по телу мясистыми останками своего брата, все еще пытался двигаться, но что-то обхватило его шею. Рука, толстая, сильная, сделанная из стали, судя по ощущениям, но это были кожа и плоть, и рука еще сильнее сжала его голову в жестком захвате, ему стало трудно дышать, трудно видеть, но его единственное ухо все еще работало. Звук металла звенел среди падающих криков, огромные черные лезвия глубоко вонзались в конечности и хвост Шукаку, цепи, жутко светящиеся завораживающим и призрачным синим цветом, сковывали Ичиби, утягивая его некогда могучее лицо, теперь ставшее маской позора, в песок.
— Ты мог бы сделать все это гораздо проще, Гаара. Теперь ты сможешь увидеть Истинный Магнит Освобождения: Песчаный Червь Джин в действии, — сказал ему голос. Он знал, кто это. Человек, который, как он думал, убьет его все эти годы назад, наконец-то исполнил его страх. Становилось все темнее. Тише. И когда его зрение потемнело, а челюсти титанического червя были на пороге того, чтобы поглотить его деревню целиком, он услышал, как Наруто Узумаки произнес какое-то слово. Это была его роль во всем этом. Он почувствовал, как земля сотрясается до основания, как его деревня скрывается в песке, как волны поднимаются, подобно морям, когда бушуют штормы, как сквозь все это прорезалось слово.
— Свидетель.
-----------
В последний раз она выходила из деревни, когда была твердо намерена стать чуунином. В Сунагакуре ее сочли достойной этого звания, и, возможно, это была судьба, что она снова оказалась на пути туда. Возвращаясь после успешной сдачи экзаменов на чунина, она и остальные шиноби Конохи договорились остановиться в одном месте. Место, которое она пересекла ночью, и, как и те годы назад, оно причиняло боль.
Разбитый пейзаж, отмеченный смертью двух людей: одного шиноби, которого в глазах всего мира считали богом войны, и другого — чудака, который был полной противоположностью первому, но обладал чем-то, что затронуло самую суть многих людей, включая ее, и он был почти так же важен. И его смерть… его безвременная, жестокая смерть — вот что сделало это место еще более ужасным. Все место было его могилой, и, как и в первый раз, когда она была там, ей казалось, что она слышала его раздраженный стон, его несносный смех и его рокочущий голос, который, казалось, шептал каждый ветер.
— Ты замедляешься, Сакура, — голос Какаши Хатаке был глубоким и мрачным, его взгляд, устремленный на нее, был острым, как все лезвия, которые были при нем. — Мы должны спешить.
— Простите, сенсей. Темари, — песчаная куноичи, возглавлявшая стаю, торопливо кивнула и поспешила дальше, а ниндзя Листа последовали за ней. Сакура не была самой большой поклонницей Гаары, учитывая всю историю с его созданием гигантской песчаной руки, чтобы раздавить ее, как фрукт, и тому подобное, но он был человеком, в котором Наруто видел искупление, и некогда ужасный мальчик спас Рока Ли от ужасной судьбы. А теперь тот самый человек был похищен Акацуки ради гигантской массы чакры, которую он хранил в себе.
Как и Наруто.
Ей рассказали о бремени, которое он нес с самого рождения, и этот маленький самородок мудрости заставил ее взглянуть на вещи с другой стороны. По всем правилам, мальчик должен был вырасти с ненавистью к людям в деревне, он должен был стать кем-то вроде Гаары, но этого не произошло. У него было золотое сердце под всем этим оранжевым, сердце, которое, возможно, было разорвано на части тем, кто когда-то имел ее. Сакура Харуно не могла даже думать об Учихе, не чувствуя ноющей боли в груди. Предательство ранило сильнее, чем любая другая рана в мире.
— Граница прямо впереди, — слова Темари вырвали ее из этих мучительных мыслей. — Вы все хотите передохнуть, прежде чем войти в сухие земли?
— Мы будем в порядке, — заговорил последний член отряда. Сай — так его звали, или так он сказал. Бледнокожий, темноволосый, худощавого телосложения и чистый как доска. Один из людей Данзо, которого старик настоял на том, чтобы он пошел вместе с отрядом и «помог» им. Учитывая то, что Учитель рассказал ей об этом человеке, этот «Сай», скорее всего, был поставлен, чтобы собрать больше информации о Сунагакуре, учитывая параноидальные страхи, которые одноглазый уже нагнал. — Я с нетерпением ждал этого.
— Похоже, ты и вправду не прочь поболтать, — проворчал Какаши-сэнсэй со своим фирменным взглядом. — Я удивлен.
— Это вполне понятно, капитан Хатаке, — сказал Сай, склонив голову. — Можно сказать, я рожден для этого, и поэтому я такой болтливый и…
— Я думала, ты плохо ладишь с людьми, — вклинилась Сакура, которую раздражало, что он так быстро согласился. Марионетки Данзо. Ее раздражала мысль о том, что старик растит детей, чтобы они стали его солдатами. Показались три перехода, ведущие в три разные деревни, и они пронеслись мимо. Вбегая на гостеприимные ступени Страны Ветра, Сакура заметила, как Темари оглядывается назад, в стороны, а затем снова назад. — Что случилось, Темари?
— Я не заметила, пока мы не проехали, — сказала сестра Казекаге, — но на границе не было патрулей.
— Мы послали известие в наши отряды задолго до отправления, с официальными свитками, чтобы заверить, что пограничные войска Ива тоже ничего не спровоцируют, — ответил сенсей, но беспокойство на лице Темари не исчезло. — Была большая вероятность, что все войска стояли в стороне и наблюдали за тем, ведем ли мы себя нестандартно или нет.
— Несмотря на это, — продолжал боевой веер, — мы должны были выставить здесь охрану. С тех пор, как произошел инцидент, охрана всегда была на высоте.
Инцидент. Сакура была одной из тех счастливчиков, или, как она считала, невезунчиков, которые одними из первых узнали, что случилось с Киригакуре. Одна из пяти великих деревень мира исчезла. Ее поджег Безумный Мизукаге, который в своей ярости и безумии принес огонь и кровь в свой дом, используя и то, и другое, чтобы превратить некогда скрытую в жутком тумане деревню в пепел. После этого инцидента все деревни были приведены в состояние повышенной боевой готовности, а тут еще и Акацуки. Организация преступников ранга S, целью которой была охота на безбожных чудовищ этого мира. Их цель была неясна, но однажды они уже пытались похитить Наруто, но им помешала объединенная мощь Джирайи и Могучего Парня. А теперь они похитили первого из девяти.