Колдуны… так в Империуме называли несанкционированных псайкеров. Это слово было тесно связано с эгоизмом, опасностью и безумием, став даже во многом его синонимом. Обвинения в колдовстве были очень серьёзны и за употреблением подобных слов, даже сказанных мимолётом, следили. В свою очередь коннотация в данном случаем имело как много, так и мало общего с самими колдунами.
С одной стороны да, они были опасны. Также были и риски, связанные с изучением варпа. Однако лишь владелец силы определял способ её использования. Зачастую это были личные эгоистичные цели, но не из-за того, что колдуны плохие. А из-за того, что люди сами по себе в большинстве своём эгоистичны и слабы духом. Они не могут справиться с искушением.
Потому столь важно обучение псайкеров. И я занимался этим также, как занимались в Империуме, просто использовал иной подход, хоть и не менее строгий.
— Если не уверена, то сдайся, — произнёс наставник, что стоял у края круга и смотрел за двумя своими учениками внутри него.
Или вернее учеником и ученицей. Оба были психически одарены, оба учились теории уже более шести лет, а непосредственно активной практике, не связанной с самоконтролем, уже свыше двух лет. Они проделали огромный прогресс, могли подавлять свой потенциал, а также являть его разрушительную форму. Правда отличались они в психическом плане столь же сильно, как и в биологическом.
Ученица в свою очередь не дрогнула, не тени сомнения в ней не появилось. Я наблюдал за ней с верхнего этажа башни, внизу находился круг с практикой, выше располагались иные помещения, что выходили в центр. Тут были и покои для учеников, и библиотеки, а сама башня была огромной, прямо как Башня Вавилона. Ну ладно, может пока что чутка поменьше.
Но с верхней точки, где находился один из моих рабочих кабинетов, я всё видел превосходно. Каждую её эмоции и силу характера, её воли. Даже наставник сомневался в ней, но она в себе — нет. Это было очень важно для колдуна, ведь как нет худшей напасти для армии, чем сомневающийся в своих решениях генерал, так и нет большей опасности, чем колдун, что не держит в узде энергию варпа.
И ученица держала, являя невероятно стойкость. Ученик же, выждав время, начал действовать. Мгновенно незримые вихри вокруг него закрутились, с уст его начали слетать слова. Энергия была повсюду, но нужен был проводник для неё. Какой-нибудь инструмент. Им например могли быть и слова, которые в совокупности с артефактами становились невероятно сильны.
Таким образом ученик произнёс заклинание, что было связано с его артефактами, которые могли быть часть его образа. Они активировались, он начал направлять потоки, используя артефакт для эффективных манипуляций. Однако был один существенный минус…
Я был силён настолько, что не нуждался в таких костылях. Мог создать молнию, что слетит с руки, или же вырвется и вовсе не из меня, а где-то за спиной врага, явившись казалось бы из ниоткуда. Но у слабых псайкеров такого потенциала не было, как и демонами они не являлись. Потому использовали "костыли", урезающие гибкость в разы, но зато обладающее некоторой… универсальностью, если угодно.
И у этих костылей были минусы… так, например, Слово Огня, которое он использовал, слишком сильно привязывалось к словам. Из-за этого огонь начинал формироваться буквально в его глотке. Будь он на ступень сильнее, то смог исправить этот момент, однако он не был и потому ему приходилось мириться с этим неудобством.
Тем не менее поток огня начинал расширяться, становиться дыханием дракона и двигаться стремительной волной в сторону ученицы. Сила заклинания зависела также от силы заклинателя, в данном случае ученик мог спокойно убить своего противника, ведь огонь его был опаснее струи огнемёта. Однако как можно догадаться, наставник находился здесь не просто так, а значит всё было под контролем, хоть и рисков не мог избежать никто.
Ученица же продолжила стоять, словно превратившись в скалу. Она закрыла глаза, не слышала треска пламени, сконцентрировалась лишь на своей душе, а затем смогла удивить и своего наставника, и всех собравшихся. В неё никто не верил, сомневался даже я. Однако Куам, как не устанно повторял я, не был местом ни полным порядка, ни полным хаоса, он был местом выбора.
И выбора никто и ни у кого не смел забирать, даже если этот выбор кажется самоубийственным и ты весь полон таких "благих" намерений, коими устлана дорога в ад. Люди должны решать сами, сами уживаться со следующей за этим ответственностью и последствиями. В этом я видел путь эволюции нас, не как биологического мешка с костями, а как расы, её культуры и духа, что были куда важнее.
Ведь тело — можно доработать, добавить мышц и вырастить даже новую конечность. С душей же… её так просто не изменишь. Нельзя явиться в какой-нибудь магазин и выбрать себе черту характера, как имплант. Нет, всё невероятно сложнее. И поэтому этому придётся учиться самостоятельно, это не спихнёшь на других. Нельзя самому уйти на охоту, принести мясо, а потом сказать кому-то: "Обмен, я давать мясо, ты давать мне силу духа".
Кого-то наличие выбора учило наоборот смирению и контролю, а кто-то пытался взлететь так высоко, как не взлетал никогда и никто, после чего сгорал падая во тьму, не добившись ничего. Но это была его попытка, его право, его желание. И если он хотел поступить именно так, не желая долгой жизни и работы на мануфактории — его право. Единственной задачей наставников в таком случае становилось объяснение последствий, но не попытка отговорить его. Или её.
— Удивительно, — произнёс я, спорхнув вниз и приземлившись невероятно плавно и незаметно, прямо за спиной наставника.
Ученица тем временем продолжала стоять, но огонь не проходил мимо неё, обходя волной незримую черту. Приглядевшись я увидел как сама её душа начала двигаться, создавая завихрения и те самым один поток энергии увлекал другой. Настолько же насколько она была слаба потенциалом, настолько же она была сильна мастерством.
К такому уровню я пришёл лишь спустя двадцать лет практики, а она… она всё усвоила в двадцать раз быстрее, при том что даже не прошла через всё то, через что прошёл я.
— К такому уровня контроля должен стремиться каждый, — добавил я, пока всё вокруг стремительно менялось.
Лицо ученицы объяло удивление, затем столь же сильное смущение заставило её впасть в ступор. Наставник тоже замер, глядя на меня и потеряв дар речи. Ученик, прокашлялся, из-за Слова Огня он обжёг себе гортань, не сильно, ведь огонь достигал пика силы вне его тела и направлялся в другую сторону, но всё же такой способ придачи энергии формы был не самым приятным.
Также отвлеклись от своих дел и все другие ученики, те кто смотрел или прямо сейчас находился на своих рабочих местах. Кто-то откладывал колбы, другие роняли из рук книги, третьи стремительно бежали к ограждениям на следующих уровнях, чтобы посмотреть на явившегося Многоликого Короля. Они начинали видеть во мне Бога? Забавно, а ведь я старался сделать всё, чтобы этого не допустить.
Каждый раз я объяснял наставникам, что я не Бог. Но толку от этого? Я же буквально теперь живу сразу в нескольких телах, одновременно решаю государственные вопросы и сражаюсь с врагами на внешних границах. В дипломатии я преуспеваю больше большинства, читаю чужие души, как книги и мощью своей могу ставить на колени титанов. Моё имя повторяю в варпе демоны, мешая страх с восхищением.
Как не погляди я находился на совершенно ином уровне, а дальше… дальше всё усугубиться. И сколько бы я не говорил, что я не Бог, сколько бы сам лично не считал своим поступки "обычными", но какой в этом толк, если со стороны кажется, что я стою на недостижимой для них ступени?
— Ваше Величество, — вдруг раздался любезный голос.
Один из колдунов, появился как раз вовремя и понимал каждую деталь этой проблемы. Он слегка поклонился, исполнил формальное обращение, но улыбался спокойно и искренне, так как… можно улыбнуться тому, кого уважаешь, но не считаешь каким-то Богом, что ждёт как бы все пали ниц.
То был Нострадамус, настоящего имени которого было принято не вспоминать по его желанию. Он когда-то был учеником, как и все, однако когда мы начали плотнее сотрудничать с Ариманом и его последователями, то именно этот юноша смог стать его учеником. Во многом из-за моей просьбы Ариман согласился на это предложение, однако не стоит думать, что случайно из всех был выбран именно он.
Как и учил его Ариман не каким-то разрушительным заклинаниям. Нет, он давал ему знания и мудрость, которая была куда могущественнее. Тому в чём сам Ариман преуспел, доведя до совершенства и став синонимом одной из дисциплин своего легиона. По пути Корвидов пошёл Ворон, лидером культа которого был когда-то Ариман.
Культом, которые направляли все свои возможности, начиная от психического потенциала до просто мозговой деятельности на нахождение причино-следственных связей. Невероятно тонкая дисциплина. И этот знак ворона всегда можно было увидеть на величайших стратегах и генералов легиона.
— Как успехи во внешней политике? — спокойно и без стеснений, спросил Нострадамус, словно бы я никакого не Бог, а так… принц явившийся к своему богемному двору.
Это всё изрядно упростило, уровень простоты вырос, начав сдавливать ту ауру иллюзорной божественности. И понимая задумку Нострадамуса, я поддержал диалог. Нашу светскую беседу мог слышать каждый. Ничего сверхсекретного я, разумеется, не говорил. Однако такой подход очень хорошо сказался на окружении. Продолжая его задумку я даже некоторое время побыл среди других учеников, поинтересовался их успехами.
Вроде такая мелочь, но… именно она невероятно эффективно решала эту проблему божественности. Ведь Бог никогда не будет помогать с мелочью. Он не сойдёт со своего Асгарда и не поможет собрать табуретку, сварить зелье, написать простейшую руну, которая неэффективна и бесполезна, ведь он знает миллион способов сделать лучше. Да и… будем честны, Богу плевать не мелочи, на жизни людей, на их проблемы, он же Бог, его мысли занимают проблемы масштаба куда большего, непонятного простым смертным…
Их задача верить, что там, ну, где-то в варпе, где вот эти Боги обитают, есть тот, кто отстаивает именно их интересы. Просто верить и попутно делать всё, что этот Бог скажет… Ну а как иначе? Ведь сколь долго не говори о личной ответственности, как ты можешь быть отвествен за то, что в этом варпе не контролируешь? И никогда не будешь контролировать, ведь ты просто человек.
И тут остаётся либо верить, либо смириться, что ничего не изменишь. Ну и как тут создашь атеистическое общество, не повторив ошибки Императора, если буквально само Человечество требует этого Бога? Не хотят они сами этими Богами становиться, сколько ты их не пихай, сколько не тащи к свету, всё равно — люди останутся людьми.
— Если честно… не уверен я уже ни в чём, и наверное никогда не был уверен… — произнёс я, когда мы с Нострадамусом уже поднялись обратно на вершину башни.
— Да, в стремлении дать всем выбор, легко забыть о тех, кому этот выбор не упёрся. И если их выбор не выбирать вовсе… то грош цена любому усилию. Это даже скорее вреднее… — рассуждал Нострадамус. — Думаете, именно к этому и пришёл Император? К тому, что людям выбор просто не нужен и проблема не в отсутствии свободы, а в самом факте её существования?
— Да кто ж его знал… и кто уж знает теперь, когда он десять тысяч лет находится в вечной агонии, глядя за тем, как ещё ниже и ниже падает его мечта, под последний всхлип раздавленной на Мстительном Духе надежды. Когда из моей груди её вырвали, то… на место пришла злоба и ненависть. Лишь благодаря другим отголоскам, которые я копил и укреплял, я не сошёл с ума и не сорвался в бездну. А что удерживает его? Собственная воля, что уже покрылась трещинами, как и его Трон? И что заменило ту пустоту в момент его слабости?
— Не знаю.
— И я не знаю, хоть и догадываюсь. И исходя из этих догадок… — остановившись на последней ступени, я оглянулся на остановившегося ещё раньше Нострадамуса. — Готовиться надо к худшему. Передай Ариману, что я бы хотел его видеть в своей делегации, когда отправлюсь к Лоргару.
— Хорошо, Ваше Величество, — произнёс будущий стратегос Куама, который имеет все шансы занять и место в Высшем Совете.
После чего ушёл. А я продолжил заниматься своими делами, с завистью поглядывая на свои маленькие осколки, что были посланы в другие миры. Там они жили обычными жизнями, не терзались никакими "важными" делами и просто собирали информацию. Не терзались, потому что был глупы, в них была лишь доля моей силы и интеллекта. Они чисто по законам природы не могли начать строить громоздкие конструкции из причинно-следственных связей.
Порой и мне хотелось побыть ими. Взять, всё бросить, ограничить самого себя и… и перестать быть тем, кем являюсь? Чем это будет отличаться от смерти? И стоит ли оно того? Ведь на самом деле я хоть и хотел одного, а на деле… на деле за весь пройденный путь стал лишь ещё большим последователем Тзинча, чем был в момент первой с ним встречи.
Ведь сколь бы не сильны были страдания, приносимыми знанием… этого знания мне всё равно было мало и я не мог его отринуть, стремясь получить ещё больше ответов, зная что они разрушат и без того безнадёжный облик мира. И ничего не мог с этим поделать.
Просто не мог.