Глава 30.
Утро встретило меня мило посапывающей Фелицией, уткнувшейся мне куда-то в район ключицы, затёкшей рукой, на которой её головушка лежала последние несколько часов, а также закинутыми на меня, так, по-хозяйски, девичьими ручкой и ножкой.
Несмотря на то, что вчера заснул я не сразу, а только после того, как утомлённая и эмоционально вымотанная отходняками сестрёнка успокоилась и задремала в моих объятиях, я, на удивление, выспался. С того момента как я получил возможность совершенствовать свою культивацию во сне, это был первый раз, когда я действительно спал. Просто, без «погружений» и прочей культиваторщины, спал.
Просыпаться с девушкой в объятиях всегда было приятно, плевать на затёкшие конечности и прочие неудобства, но именно этот момент, когда рядом с тобой лежит шикарная красотка, с которой вы провели прекрасную ночь, всегда приятно «почесывало» пузико моей гордости. Сейчас же я испытывал нечто схожее, но диаметрально противоположное. И тут вовсе нет никакого противоречия, просто… это сложно объяснить.
Я чувствовал умиротворение, довольство и ещё что-то. Что-то, чего не мог объяснить. Мне просто было хорошо. Хорошо настолько, что я первые десять минут бодрствования просто лежал, вдыхая приятный аромат Фелиции, наслаждался мягкостью и нежностью её тела, ласково поглаживая её по волосам и не думал ни о чём, утопая в неге. Словно весь мир отошёл на задний план, ушли любые заботы. Мне было плевать на то, что у меня повреждены каналы. Мне было плевать на Древнего — я и не вспоминал даже о нём, как и о вчерашних монстрах. О, необъятные небеса, да я даже не вспоминал о том, что у меня некая почечная «недостаточность*» в организме. Я просто лежал там, обнимая одного из самых дорогих людей в своей жизни и умиротворённо слушал тихое девичье посапывание. На десять минут я словно вошёл в состояние трацендентности, когда весь мир становится настолько простым и понятным, что груз прошлого и страх настоящего истаивают, оставляя лишь этот момент, момент ради которого и стоит жить. Настоящее.
Вскоре ото сна начала плавно пробуждаться и сестрёнка. Сначала Фелиция что-то слегка пробурчала прямо мне в ключицу, вызывая целый табун приятных мурашек по всему телу, отчего я даже непроизвольно прижал её к себе чуть сильнее, а она на это лишь довольно «муркнула», словно кошка и «зарылась» в мою ключицу ещё больше. Спустя пару мгновений я вновь услышал неразборчивое мычание и лёгкое шебуршание, а потом мне сделали «кусь». Её зубки мягко сомкнулись на моей многострадальной плоти, а её ножка поднялась чуть выше по моим бедрам, позволяя девушке прижаться немного сильнее, обхватив меня словно какая-то маленькая милая осьминожка. К слову, «кусь» так и не прекращался — я, кажется, пришёлся сестрёнке по вкусу, отчего меня начали слегка пожёвывать, что-то забавно мурча. Фелиция не впивались в мою кожу, нет, это скорее было похоже на какую-то разновидность слегка извращенного поцелуя. Не то что бы я был против, но, скажем так, это попахивало чем-то странным и… Совсем не сестринским, да.
Было видно, что сон всё быстрее и быстрее оставляет свои позиции, заставляя Фелицию лениво приоткрыть свои глазки. Первые несколько секунд она, видимо, пыталась осознать своё окружение, делая ленивые попытки проморгаться. Ещё через несколько секунд сонный мозг девушки наконец начал обрабатывать поступающую информацию и давать обратную связь. Именно в тот момент, когда она осознала в каком положении находится, клянусь небесами, я смог услышать, как краснеет человек. Нет, серьёзно. Я не видел её лица, да мне и не надо было — мне хватило того, что её зубки чуть сильнее сжались на мгновение, а потом она медленно и, я бы даже сказал, рвано, как в каком-нибудь мультике, отстранилась, отчего я смог увидеть её лицо полное самых сложных эмоций, шока и неверия, смотрящее прямо на место «преступления», потом на моё лицо, снова на ключицу, вновь на моё лицо и с каждым новым разом Фелиция становилась всё краснее и краснее, пока не сравнялась по насыщенности с помидоркой. Ну и всё это сопровождалось нарастающим писком, будто закипающий чайник. Только милее. Определённо милее.
— Ч-ч… Я… Т-Томми! — паникующая и красная как рак Фелиция это, конечно, забавно, но лишний шум нам не нужен был — всё же я успел отчетливо почувствовать Ци нескольких человек дома, и лишнее внимание могло привести к не самой простой ситуации.
— Тш-ш-ш, сестрёнка, — я слитным движением притянул девушку к себе, прервав на полуслове. — А-то кто-нибудь к нам обязательно наведается.
Слова подействовали на девушку отрезвляюще. Ещё буквально пару мгновений назад она собиралась брыкаться от переполняющего её смущения, но стоило мне только озвучить то, что кто-то может нас застукать (пусть мы и не делали ничего такого), заставили её резко замереть и затихнуть. Да, вот только краснеть она не перестала, наоборот, сходу преодолев несколько оттенков красного, Фелиция становилась уже не просто цвета спелой помидорки, а настоящего граната.
— П-пусти? — слегка дёргано и стараясь говорить шёпотом попросила девушка. Хотя вот её просьба совершенно не звучала как, ну… просьба, скорее это было похоже на нечто жалобно вопросительное.
Сестрёнка фонтанировала смущением настолько сильно, что я просто не мог удержаться. Я нежно улыбнулся ей и, судя по лицу, Фелиция догадывалась, что выполнять её просьбу я был совершенно не намерен. Впрочем, вскоре я подтвердил её догадку, плавно придвигаясь ближе к ей лицу, с хитроватой улыбкой на лице наблюдая как она замерла, не то в предвкушении чего-то, не то просто не зная, что делать, а потом… Её лицо на долю секунды выразило некое смирение и девушка закрыла глаза, возможно думая о чём-то, кхм… своём, да. Я же в этот момент чувствовал себя злодеем, когда, не оправдав её ожидания и предвкушая будущую реакцию, миновал губки и практически вплотную приблизился к ушку, обдав его горячим потоком воздуха из своих легких. Реакция последовала незамедлительно: по комнате раздался приглушенный девичий писк, хотя, признаться честно, он был больше похож на стон. Милый кроткий стон.
— Хья! — спустя долю мгновения девушка опомнилась и смущённо накрыла свой ротик руками, подарив мне полный укоризны, негодования и смущения взгляд. — Томми!
Я же на это лишь легко рассмеялся, так же старясь не особо повышать голоса. К — конспирация. В ответ же на меня надулись, изображая теперь уже не кошку, но мышку, дувшуюся на крупу. Ох, как мне оказывается не хватало всего этого. Не хватало Фелиции.
— Томас Уолтер Харди! — градус «мышкости» повысился ещё немного, заставляя меня лишь больше умиляться реакциям сестрёнки и, кажется, что-то такое промелькнуло на моём лице, поскольку, изобразив на своём лице новый оттенок бардового, мне в бок прилетел довольной чувствительный тычок. Ага, в тот самый бок. Разряд боли проскочил по моему телу, подобно молнии, заставляя содрогнуться и рефлекторно согнуться.
— Кха! — на секунду у меня перехватило дыхание, а Фелиция, осознав, что моя реакция слишком выбивается из ожидаемого, не на шутку всполошилась.
— Томми?!
— В-всё хорошо, — старался я «продышать» боль. — Просто… слегка не ожидал.
— Что, что случилось?
— Не беспокойся, сестрёнка, — я попытался придать голосу ободряющие нотки, — Просто ещё не восстановился после вчерашнего…
Тут я понял, что сболтнул немного лишнего, поскольку взгляд сестры стал испуганным, а лицо, успевшее вернуть естественные цвета, решило пойти в обратную сторону, бледнея.
— Тише, — силой задавив ноющую боль я обхватил лицо Фелиции ладонями и смотря прямо ей в глаза, начал успокаивать. — Всё хорошо, Фелиция, всё хорошо.
— Д… Да, я знаю, — немного неуверенно кивнула она, а я же, подержав её так ещё несколько секунд, удостоверяясь, что никакой новой истерики или чего-то подобного не предвидится, завалился на свою «сторону» кровати, уставившись в потолок и настраиваясь на необходимые капли Ци в организме, дабы убрать ноющую боль.
В комнате воцарилась тишина. Не неловкая — просто каждый думал о чём-то своём. Через несколько минут, когда Ци справилась со своей задачей, а я лежал, с нотками ностальгии вспоминая прекрасное чувство утренней неги, что наполняло меня ещё какой-то десяток минут назад, сбоку раздался голос сестрёнки:
— Томми… — Фелиция затихла на пару мгновений подбирая слова, — Прости меня.
— За что?
— За… За вчера и… — снова запнулась она, но уже с отголосками смущения, что промелькнули в её следующих словах, — И за сегодня.
Признаться честно, я сразу и не понял, что она имеет в виду, о чём и сообщил ей прямо.
— Ну… Я вчера повела себя, эм-а, неподобающе, вот, — я повернул голову в сторону девушки, что открыло мне забавную картину, как Фелиция смущено отвернулась, немного покраснев ушками.
— Я всё ещё не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Я про, ну… Про то, когда… П-плакала вчера у тебя, в-вот, — теперь в её голосе звучал чёткий стыд. Было нетрудно догадаться, что она имела в виду не только это, но ещё и утренний, кхм, «кусь».
Я повернулся на бок, продолжая смотреть прямо на сестрёнку и чувствовал умиление от её интонаций и того, как она забавно отворачивается, говоря это.
— Тебе не нужно извиняться, Фелиция, всё же это долг мужчины — быть опорой женщине.
Девушка развернулась ко мне, встретившись взглядом с моим и на её лице не было более ни смущения, ни стыда или ещё чего, наоборот, в них была серьёзность.
— Нет, это долг женщины защищать мужчину!
У меня непроизвольно закатились глаза, а в голове промелькнула одна мысль, которую я сразу и озвучил.
— И откуда же ты только нахваталась этого дерьма…
— Н-но…
— И не спорь! Дерьма. Я вроде никогда не давал повода считать себя кисейной барышней , так что изменилось?
— А можно по-английски? — недовольно буркнула сестра на мой внезапный переход к русскому языку. Ну кто виноват, что в английском нет аналога этому выражению…
— Я мужчина, Фелиция, издревле мы защищали женщин. Так заведено природой и мне не нравится, что ты извиняешься за то, что не была сильной. Запомни, сестра, пока я рядом, тебе не нужно быть сильной.
— Это было давно, — вновь недовольно забурчала она, — Теперь это долг женщины защищать мужчин… и я не справилась.
— Ох, небеса необъятные, — возвёл я глаза к потолку, — Где ж я так накосячил, что она вбила себе этот бред в свою головушку, а?
— Ты опять? — «злобно» нахмурилась мышонок.
— Ничего не могу с собой поделать.
— Просто говори на английском, я, знаешь ли, не говорю по-китайски… и по-русски, тоже, — мышка продолжала дуться, грозясь эволюционировать в скором времени в хомячка.
— Ну так чья это проблема? — весело усмехнулся я, легонько и даже показательно потыкав её указательным пальцем в бочок. Есть! Эволюция прошла успешно: Фелиция надулась, скрывая смущение и начала отмахиваться от моего пальца. Когда же всё это собиралось уже перерасти в нечто более серьёзное, в том плане, что сестрёнка дошла до «кондиции» и готова была с азартом навалиться на меня в попытках «покарать за всё хорошее», что я тут для неё делаю, она резко прекратила и с беспокойством бросила мимолётный взгляд на мой правый бок, после чего, тяжело вздохнув, перевернулась на спину, начав заниматься тем, что я сам делал не так давно — лицезреть потолок.
— Скажи, Том, — с нотками горечи и беспокойства в голосе спросила Фелиция, тем самым проводя черту, где начинается серьёзность. — Насколько ты… восстановился?
Я замолчал и занял такое же положение, что и сестра, хотя с учётом размеров моей кровати, делать это вдвоём было не слишком удобно. В голове мелькали мысли. Я думал, что ей ответить на этот вопрос. Сказать правду? Солгать, боясь, что правда причинит ей боль? Отшутиться?
Долго думать не получалось, ведь молчание затягивалось и в этот раз оно начинало тяготить нас обоих. Тяжело вздохнув, я всё же решился.
— У меня осталась одна почка, — от Фелиции послышался полный волнения и неожиданности «ох», а сама она дрогнула и заняла сидячее положение, но я жестом попросил не перебивать. — Мои… силы, — замялся я, — Я перенапрягся и теперь мне нужно время на их восстановление. Точно сказать не могу, но большую часть, думаю, смогу восстановить в течение недели, но щадящий режим мне следует поддерживать как минимум две-три или даже больше.
— Томми… — в глазах сестрёнки читалась неприкрытая жалость, сочувствие и тонна вины. Я слегка иронично улыбнулся, мягко взяв её за руку и потянув на себя, отчего Фелиция припала, уперевшись руками мне в грудь, а наши лица оказались в жалких десятках сантиметров друг от друга.
— Не бойся Фили, — мягко и тепло улыбнулся я. — Мои способности довольно многогранны и, покуда я могу ими пользоваться, это, — указал я на свой бок, — Не проблема. Пока у меня есть мои силы я смогу залечить практически любую травму и, поверь мне, отсутствие какого-либо органа — неприятно, но не непоправимо.
Мы с несколько секунд непрерывно смотрели друг другу в глаза. Видать сестрёнке нужно было время на то, чтобы убедиться в моих словах, вернее использовать свой встроенный женский детектор лжи, и, когда тот выдал положительный результат, она сделала долгий выдох и, немного помедлив, легла, устроив свою головушку на моём плече, обняв меня рукой.
— Ты давно так меня не называл…
— Да, давно… Прости сестрёнка, — устало вздохнул я. — Я вёл себя как настоящий мудак.
— У-у — мотнула она головой, ну, насколько позволяло положение, — Всё нормально. Я… я рада, что ты вчера оказался там. Даже не знаю, что со мной было, не будь там тебя… — под конец голос Фелиции дрогнул.
— Не думай об этом, хорошо? — я подгрёб своего личного хомячка чуть ближе и этой же самой рукой, на которой она лежала, начал мягко и успокаивающее поглаживать её по плечу.
— Хорошо. Спасибо, Томми, спасибо за всё.
На некоторое время разговор сам собой увял. Каждый вновь был погружен в собственные мысли. Так продолжалось добрые пять минут, пока тишину не развеял смущённый и слегка неуверенный вопрос девушки:
— Ты… Ты вроде обещал мне рассказать о своих способностях? — и глазки такие хитрые-хитрые, как у лисички. Женщины…
_________
* — простите, но я должен был… Эта глупая шутка со мной уже полтора месяца, и я ждал момента её использовать! :D