— Иди спать, — толкнула меня проходя мимо учитель, и я открыл глаза.
Подавив вздох, встал и молча направился к своему месту. Хоть я и просидел в медитации весь вечер, никак не участвуя ни в обустройстве лагеря, ни в обсуждении планов, прийти в себя я так и не сумел.
После того как я очнулся, сэнсэй выдала пятнадцатиминутный монолог на тему моей безответственности, идиотизма и закончила выражением серьёзных сомнений в том, что мне с такими поведенческими вывертами вообще стоит быть шиноби.
Приведя моё психологическое состояние в гармонию с физическим, велела мне медитировать, ни на что не отвлекаясь, и ушла.Что могу сказать? Не помогло. То есть телесно я быстро привёл себя в порядок, а вот с остальным всё было куда хуже.
Что на меня вообще нашло? Как это я догадался на миссии, которая при этом еще и предполагает контакт с противником, творить такую дичь? Подкрадываться к своим, испытывать какие-то техники? Это же даже трудно как-то цензурно назвать!
Устроившись поудобнее, закрыл глаза. Что будет дальше? — уже не в первый раз всплыл в голове вопрос. Смогут ли Хару и Секай доверять мне как раньше? Они если сразу и не поняли, что произошло, то уж во время лекции сэнсэя явно догадались. И взгляды, что я чувствовал на себе, были какими-то странными. Будто… напряжёнными.
Лежать с закрытыми глазами, когда сон не идёт, мне быстро надоело, и я распахнул их в надежде, что звёздное небо если и не поможет мне в поисках ответов, то хотя бы отвлечёт от тягостных раздумий.
Отрешимся от эмоций и будем мыслить логически. Что мы имеем? Во-первых, я облажался. Доверие, что является краеугольным камнем успешного функционирования любой команды, подорвано. Теперь, что бы мне ни было поручено, Хару и Секай будут гадать, выполняю ли я свою задачу или же опять нашёл себе занятие поинтереснее. Можно ли его вернуть? Не знаю.
Во-вторых, я крайне разочаровал учителя. Она в принципе редко когда сильно меня ругала, находя другие способы дать мне ощутить своё недовольство. Но в этот раз мало того, что отступила от своих правил, так ещё и обрушила на меня поток своего негодования при всех. И, безусловно, этим история не закончится. Наказание, каким бы оно ни было, ждёт по возвращению.
В-третьих. Какой ёкай в меня вселился? То, что я сотворил, было совершенно на меня не похоже. Я даже проверился на гендзюцу, заподозрив во всём этом очередное испытание учителя. Но нет. Или техника, что она использовала, мне не по силам, и в этом нет ничего хорошего, потому как я могу отчебучить что-нибудь ещё, или, что ещё хуже, автор этих художеств я сам.
Так вот. Подобное поведение совершенно не в моём стиле. Я ведь всегда был достаточно осторожным. Предусмотрительным. Некоторые из моих сверстников даже считали меня… трусоватым. Правда, мало кто рисковал высказывать мне это в лицо, хе-хе. И вдруг на тебе.
Ладно, — я ещё раз проверил себя на какие-либо техники, но ничего не нашёл. Раз тут я сделал всё, что мог, время разобраться с тем, с чего всё началось.
Глубоко вдохнув, я погрузился в лёгкий транс. Этому трюку когда-то давно меня научила Аюка. Нехитрый способ тренировки разума. Суть заключается в том, что в каждый момент времени нужно давать себе труд мысленно проговаривать то, что вы делаете и почему. Мысленно записываете это на листочек и убираете в ящик. Захотели выпить чая, так и записали: «Я хочу чай, поэтому я встаю и иду на кухню» и кладёте бумажку на место, к остальным. Одна к одной, и постепенно у вас в памяти образуется цепочка событий, связанная между собой ассоциациями. И при нужде вы легко можете сказать, чем вы занимались в конкретный момент времени.
Конечно, звучит это тяжело. Да и на практике весьма непросто, особенно на первых порах. Но к этому довольно быстро привыкаешь, особенно если вечером делать ментальную гимнастику и закреплять всё это медитацией.
Я всё это делал на протяжений уже скольких лет, так что много времени, чтобы промотать воспоминания до нужного момента, мне не потребовалось.
Вот мы с клоном сэнсэя двигаемся вслед за остальными. Я замечаю оставленный нам знак. И именно тут меня посещает мысль о розыгрыше. Затем я говорю себе, что это будет хорошим испытанием моих возможностей. В этот момент решение уже принято.
Опять же. Стремительность, с которой я решился на это, несвойственна мне абсолютно. Как любой шиноби, я обучен принимать решения и быстрее, чем за пару секунд, но то в боевой обстановке. Когда же ситуация позволяет, я предпочитаю потратить время на размышления.
Ладно, тут всё. Больше ничего не происходило. Единственное, что можно было бы счесть странным, так это то, что я был каким-то… Ну не знаю. Нервным? Возбуждённым? Словно не в себе.Решив выяснить, когда это со мной началось, я стал отматывать события дальше. И вскорости нашёл тот момент, когда я начал заводиться.
Это произошло почти сразу, как мы принялись наблюдать за деревней. Как только я оказался вынужден лежать неподвижно, ограничиваясь лишь пассивным наблюдением, мне начало становиться скучно. Со временем скука переросла в недовольство, а затем и в раздражение. И вот тогда-то всё и случилось.Хорошо, — я вынырнул из транса и вновь уставился в небо. С чего всё началось — понятно. Но это не объясняет того, почему это произошло. Да, я действительно привык постоянно что-то делать. Фактически, не думаю, что теперь смогу жить как-то иначе, не приложив к тому серьёзных усилий. Но всё равно. Я же прекрасно себя контролировал!Именно, — вдруг щёлкнуло у меня в голове. Именно что «контролировал». Пока, в своём стремлении успеть всё и сразу, не стал отрывать время от медитаций, сократив их если и не до минимума, то уж точно больше, чем следовало.Неужели кровь Кагуя опять подаёт голос? На людей-то не сразу бросаешься. Всё вот с такого начинается.
Значит, надо вернуться в прежний режим. Правда, придётся отчего-то отказаться. Времени в сутках больше не стало, и всё сразу мне не успеть. Но что в таком случае отложить? Разработку ирьёгентай? Но она и так в самом начале. И если я отодвину её в сторону сейчас, то результат я получу к старости, ведь всегда будут находиться очень важные дела, не позволяющие вновь взяться за исследования. Нет, то, что мне будет что передать внукам, это приятный бонус, но хочется и самому испытать.
Уйти из госпиталя я не могу. Работа в нём — это не только практика и обучение, но ещё и доступ в библиотеку, что для меня едва ли не важнее наработки опыта.
Отказаться от идеи с покровом? Очень не хочется. Это прекрасный козырь, который может повернуть исход битвы против любого соперника.
А ведь это далеко не всё. Есть тренировки в тай. Есть, по крайней мере пока, — я грустно хмыкнул, — командные тренировки. Когда-то я должен заниматься гендзюцу. А также есть, спать, гулять, жить, в конце концов.
Может, — небо мне не помогло, и я лёг набок, — не надо ни от чего отказываться? А просто подсократить? В прошлый раз, правда, такой метод ни к чему хорошему не привёл, но я посоветуюсь с сэнсэем и… Аааах, — я сладко зевнул и завозился, готовясь встретить долгожданный сон, — да, я просто спрошу…
Убедившись, что Арин заснул, Хокона развеяла технику, которой воздействовала на него последние пять минут. На самом деле она не была предназначена для усыпления. Её использовали для тихого снятия часовых. У неё была масса минусов. Набирала силу она очень медленно и первые несколько минут практически никак не влияла на противника. Требовала постоянного внешнего контроля. Ну и, конечно, доступна была только опытным пользователям гендзюцу. Но все эти недостатки перекрывались тем, что заметить её воздействие было очень сложно.Вот и её ученику это оказалось не по силам. Всё же он в самом начале своего пути, хотя и подаёт надежды.
Его выходка, конечно, просто возмутительна, и ей придётся как серьёзно наказать его, так и откорректировать его обучение, раз уж половое созревание настигло его раньше, чем она думала, но фокус, который он придумал, и вправду неплох.Само собой, всё можно сделать гораздо проще, даже несколькими способами, но сам факт того, что ему удалась его довольно оригинальная, хоть чересчур сложная и топорно исполненная задумка, говорит о многом. Произойди это в другое время и в другом месте, и она бы только похвалила его. И научила, как надо.
Теперь же всё будет иначе. Арина на неопределённое время придётся посадить на короткий поводок. Как в самом начале его обучения. Последние несколько лет в жёсткой хватке не было необходимости, и она позволяла ему многое, полагаясь на его самодисциплину и на то, что он вёл себя как взрослый. Но этот его срыв всё меняет.
Шиноби вообще тяжело переживают этот период. Быть пользователем чакры опасно не только по причине битв с врагами. Но и потому, что она имеет свойство туманить разум. Ощущение силы и власти — серьёзное испытание. И чем сильнее шиноби, тем больше ему нужно себя контролировать, чтобы незаметно для самого себя не стать безумцем. Существовало мнение, что именно поэтому большинство по-настоящему сильных шиноби были с той или иной странностью. Чаще безобидной, иногда не очень, но почти всегда выбранной самостоятельно. Это помогало держать себя в руках. Хокона точно не знала, так ли это на самом деле, но отрицать того, что в теории есть рациональное зерно, не могла.
А в случае с начинающими шиноби всё ещё хуже. Конечно, настоящего могущества у них нет, и даже если бы они сходили с ума, то ничего такого уж сотворить бы и не смогли. Однако ощущение силы, пусть и обманчивое, у них есть. Вместе с гормональной бурей — опасное сочетание. Просто-таки гарантирующее кучу сумасбродных выходок наподобие той, что выкинул Арин.
По крайней мере, — взгляд её переместился на двух других членов команды, — с Секай и Хару нет особых проблем. Всё же они уже постарше и к тому же очень удачно спускают пар друг на друге, собачась по любому поводу.
И это хорошо. Возиться с тремя подростками, у которых один ветер в голове, утомительное занятие. А так ей придётся присматривать только за одним.
За одним, но сложным, — мысли её вновь вернулись к Арину. Помимо того, что Арин начал взрослеть, он ещё и происходит из самого безумного и кровожадного клана, что только известен миру. И на что он будет способен, когда самоконтроль полетит ко всем ёкаям, а ярость внутри вскипит и потребует выхода, трудно даже представить.
По слухам, что ей доводилось слышать ещё давно, до мировой войны шиноби, взрослеющие Кагуя были даже хуже Кагуя взрослых. Полное отсутствие даже элементарного здравого смысла, игнорирование любых авторитетов, зашкаливающая агрессия.
Это, кстати, служило одной из причин того, что костяники, несмотря на сильнейший кеккей генкая, никогда не были столь же сильны, как, например, Учиха. Стремление к личной силе, впитываемое с молоком матери, презрение ко всем, кто хотя бы на волос слабее, включая соклановцев, всегда сопровождавшие любого Кагуя, особенно обострялись в подростковый период, переходя все границы. Постоянные схватки за первенство, девушку, просто из-за косого взгляда приводили к тому, что даже славящиеся крепостью своего тела туманники, превосходившие по этому показателю всех, включая Узумаки и Сенджу, выживали отнюдь не всегда. Как следствие, Кагуя никогда не были по-настоящему многочисленны.
Интересно, как на свет появился Арин? — сделала вираж мысль Хоконы. Или, если точнее, где и при каких обстоятельствах? Вероятность того, что он мог расти в клане, крайне невелика. Даже здесь, в Конохе, кланы, гораздо более спокойные, чем Кагуя, вроде тех же Хьюга или Инузука, относились к полукровкам с изрядным пренебрежением. У туманников же ситуация была куда хуже, и без чьей-либо защиты маленький бастард мог выжить разве что случайно.
Если же у него была защита, — она продолжила строить теории, — то как он оказался в том караване в таком возрасте? Беречь его больше не было возможности, и его решили отослать? Или же всё было гораздо проще? Миссия, деревня по пути, залётный Кагуя и симпатичная крестьянка, убить которую затем не нашлось причины, и спустя девять месяцев на свет появился будущий шиноби?
Впрочем, это неважно, — вернула она ход своих размышлений в прежнее русло. А вот то, что Арина надо изолировать от общества, это факт. У него не то чтобы много друзей и знакомых. И знакомство с этой его стороной явно не пойдёт на пользу их взаимоотношениям.
Кроме того, раз уж так случилось, нужно пользоваться случаем. Сейчас у Арина начнётся фаза бурного физического роста, и нужно не упустить ни дня из этого времени.
В общем, — она тихо поднялась на ноги, — обо всём этом надо как следует подумать. А пока стоит обойти окрестности.