Кто я? Откуда? Почему здесь нахожусь? Не самые нормальные вопросы для ребенка, как я считаю. С другой стороны, а кто сказал, что я ребенок? Я выгляжу как ребенок, но мыслю и веду себя иначе от детей, это сразу бросается в глаза, так можно ли называть меня как-то иначе? Спроси простое дитя своих родителей о таком и те бы, в большинстве случаев, умилились серьезности карапуза. В моём случае и спросить-то некого, ведь в лучшем случае я получу лишь грубый плевок под ноги и пару нелестных слов в свой адрес. В худшем на меня наорут и даже попробуют ударить. Именно, что попробуют, ибо дальше простого запугивания зайти у большинства деревенских кишка тонка. Единственные отличия — староста Колуд, его жена с сестрой, да внук.
Тут бы намекнуть, что вопрос поднятия руки на ребенка очень серьезный и требует разбирательств, но, к счастью, эти странные порывы душатся в момент, стоит лишь вспомнить кто я, где нахожусь и посмотреть на местных. Сразу мозги чистятся от всяких глупостей, невесть как приходящих в мою голову.
"Магическое средневековье с явными намеками на "дарк" жанр в виде налетов орков и зверолюдов". Не знаю, откуда я взял это определение, но оно кажется как никогда верным. Добавим в этот котел закрытые общества гномов с их техномагией, вот ни разу ни красавцев эльфов, хотя я до сих пор не понимаю с чего бы они должны быть красивыми, которые здесь наполовину деревья, целые страны нежити, демонических владык, попеременно и с большой радостью стучащихся в ворота мира, да и просто всяких древних тварей, периодически просыпающуюся то тут, то там. И все бы ничего, жить-то можно, но вот беда — не в деревне на краю сателлитного Империи королевства Каэрн. Причем на краю не между Империей и Каэрном, а между королевством и дикими землями! Как раз попадая под пункт "налеты орков и зверолюдов", которые те еще суровые твари, не чурающиеся и сожрать человека или поиграться с захваченными "игрушками". Конечно, в двадцати с лишним километрах еще южнее, вот уж прям на самой границе, есть хорошо укрепленная крепость, но сложно ли обойти ту, стоящую меж лесов и полей на единственной дороге тем, кто этими дорогами вообще не пользуются? Вот то-то и оно.
Но я отошел от темы. К вопросам о том, кто я или что я, или почему я… Ну, понятно. Так вот, самый простой и известный ответ — я Хин, мелкий шкет тринадцати лет с мутным прошлым, живущий со странным стариком, да попеременно работающий на деревенских и ворующий у них же. Ворующий чаще скрытно, чем так, как недавно у сестры старосты… Но то не воровство даже было, а восстановление справедливости и получение честно заработанной оплаты за свои труды, во! А обычно я втихую захожу в тот или иной амбар-сарай-пристройку, когда там никого нет и беру то, что надо. Пропажи, конечно, замечают, да и понимают сразу, чьих лапок дело, но доказать уже не могут.
Опять отвлекся. Так, кто я? Собственно, один ответ уже был, но теперь перейдем ко второму. Я точно не тот Хин, который был до того, как каким-то образом попал в лаборатории того мага. Чтобы он ни сделал, какие бы опыты не проводил, но это стало смертью того Хина и жизнью нынешнего меня. Без памяти, без каких-то личных воспоминаний, но со знанием языка и порой прорывающимися непонятными выражениями и навыками. К последним легко можно отнести взлом замков разной сложности и умение украсть что-либо прямо из под носа владельца.
В общем-то, именно благодаря умению вскрывать замки, которые в лаборатории были самые обычные, не магические, я и смог выбраться. Никто не ожидал от меня таких навыков, да и я сам, чего уж врать, не ожидал. К счастью, пальцы двигались сами, подобрав мелкий железный обломок какого-то инструмента, которые так недальновидно разбрасывал вокруг меня во время очередного эксперимента маг, и использовав тот в качестве отмычки. Моей заслуги там было немного, тело, как я и сказал, работало само, разве что я был молодец в том, что не отключился от съедающей всю мою требуху боли
Пока шел наружу не раз и не два видел где таких же, как и я, детей, а где взрослых людей любого пола — замученных, лежащих и не двигающихся, порой бьющихся в припадке. Целых почти не было, у того или иного отсутствовала рука, нога или еще какая часть тела, а в их глазах я видел лишь полное равнодушие и, пореже, боль. Они не пытались меня остановить, не взывали открыть их клетки, хотя видит… не знаю, кто-то, наверное, да видит, что помогать им я бы не стал — рисковать единственной и так слегка погнутой отмычкой ради совершенно чужих мне людей, когда на кону стоит свобода? Нет, я не из таких.
Но должен признать, я заработал стойкое предубеждение перед магами и магией, пока не смог выбраться. Да и после того, как выбрался и пожил какое-то время в городе в виде беспризорника тоже чувствовал к этим тварям сильную неприязнь. Психологические травмы — они такие, черта с два отдерешь.
Кстати, именно на улицах Брабаса, как назывался город, я и узнал о том, что могу разговаривать со всякой живностью. Причем, чем не горжусь, но чего и не стыжусь, говорить чаще приходилось для того, чтобы завлечь ту или иную животинку в свои цепкие лапки, а после приготовить себе обед. Украсть что-либо у меня получалось отнюдь не всегда — город, пусть и не самый зажиточный, это вам не деревня на отшибе мира, там замки ого-го, под которые еще найди отмычки, стража ата-та, у которых одной оплеухой не отделаешься, а другие беспризорники, сбившиеся в сработанные и не очень банды, готовы отобрать у тебя всё честно украденное и сунуть заточку в почку. Говнюки мелкие.
Впрочем, я им отомстил. Кроваво отомстил, но тихо, не хватало еще, чтобы меня за этим… "творчеством" кто-то увидел. Ну и обокрал, конечно, когда закончил отрезанные и оторванные конечности их воришек раскидывать по их лежкам. Конечно, творил с уже умершими телами — не только и не столько в целях сохранения тишины, но и потому, как не живодер. До сих пор в легком удивлении оттого, что умудрился тогда почти не замараться в чужих жидкостях и оставить в себе свои.
Жестоко, ужасно, бесчеловечно? Как говорится, это всего лишь деловой подход, знать бы еще, кем говорится. Выбор между смертью, вечными гонениями и подобным действом был для меня очевиден. Обстановка и характер располагают к жестким и жестоким ответам, а возможности не располагают к иным вариантам.
Почему я сразу не подался на вольные хлеба вовне крепких городских стен, даже несмотря на то, что лаборатория безумной твари, именующей себя магом жизни, находилась в черте города? Глупо, потому как. Не зная местности, опасностей, да даже банальной живности и даров природы, которые можно есть я бы далеко не ушел от возможных ищеек, коих, кстати, так и не видел к своей же радости. Может, решили, что я как раз сбежал из города сразу же, как ускользнул от мага, а может тех и вовсе не было, кто знает? В любом случае, я жив и здоров.
Как и почему я в деревне Нижняя Велкица? В городе было оставаться опасно. Причем, опасно в первую очередь для таких беспризорников, как я и другие. Где раньше были благодатные места для мелких проныр и воришек становилось довольно пусто. И дело там не в миграции народов в отдельно взятом социуме, определение опять не пойми откуда вылезло, а в том, что кто-то, а может быть и что-то забирало беспризорников. Да и не только их, бомжи тоже под раздачу попали, как и все бездомные.
На осознание той простой истины, что в городе становится опасно для меня, ушло немного времени и еще меньше на поиск безопасного путешествия до какой-нибудь деревеньки. К сожалению, в списке был лишь один маршрут — до Велкицы. Точнее, до крепости в двадцати километрах от неё, но кто в дороге будет искать пропавшего мальца? Да еще рискуя попасться различной недружелюбной живности? Ответ ясен.
На кой караванщикам вообще сдался кто-то вроде меня? Ну, банальное "принеси, подай, иди нахер, не мешай". Причем, в этом списке основополагающим был пункт "иди нахер". Пока еще не понятно? Как я узнал, не зазорно мужику в долгом походе попользовать маленького мальчика, конечно, специально взятого для этого дела. Для меня это крайне омерзительно, да и не то, чтобы распространенно, но не зазорно. Даже заплатить могут по концу процесса к обоюдному удовольствию. И нет, я в таком, к счастью, не был замешан — помимо меня к каравану прибились еще несколько девчат и пацанят разного возраста, специально для относительно легкого заработка.
Мерзко, но все выживают как могут.
Ускользнув от не особо бдительного пригляда со стороны охраны, я, заранее выведав маршрут, добрался до деревни. Думал, сдохну по дороге, но нет, повезло в очередной раз и я на конец третьих суток вышел к дому Старика. Пришлось поплутать, даже несмотря на "знание" дороги.
Вот тоже интересный человек этот Старик. Стоило его увидеть и как-то возникли сами собой слова в голове: собрал все грабли. Не совсем понял смысл изречения, но то, что это связано с происходящими в городе событиями, магом и этом вот Стариком — это я понял точно.
Но да, Старик и интересная ситуация с ним.
В чем же интересность? А стоит всего-то представить себе простую картину — дед, живет в маленькой прохудившейся халупе, носит старую, штопанную-перештопанную одежду и… курит табак из резной, может и собственноручно, трубки. На минуточку, табак растет только в северной части королевства, но никак не в южной и за этим следят строго, потому как стоит он даже в городе столько, что даже воровать страшно. И курит этот старикан ежедневно. Я, конечно, не считаю себя самым умным или прозорливым, да и отсутствие памяти намекает на уровень моих знаний, но даже мне понятно, что тут что-то не так.
А ведь еще есть отношение к нему жителей деревни — тоже интересный момент. Тему старика тут обходят, слезают с неё и даже жутко злятся или просто пугаются, когда её поднимаешь. Единственный, кто не испытывает ничего подобного к этому дедушке на окраине деревни был лишь староста, о чём я, кажется, говорил.
Впрочем, в какой-то момент ко мне пришло понимание: все это тлен. И проблемы в городе, и странности старика, и даже всемировые проблемы, если таковые имеются. Меня-то они почти не коснулись: город и так пришлось бы скоро покидать (вообще, не совсем скоро), Старик ко мне не лезет (порой лезет, но только с разговорами), а всякая ерунда по типу нападений орков узнается заранее (вот совсем не всегда). Куда больше проблем доставляют…
А, хотя, чем рассказать, лучше показать.
Домик с краю деревни, к которому я подошел, мало чем отличался от остальных. Такой же аккуратный, с парой пристроек на заднем, если это можно так назвать, дворе, небольшим, примерно по пояс взрослому человеку, забором — делать высокие заборы бессмысленно, в случае нападения все равно не поможет. Домик был отличным, да, я бы и сам не прочь в нём пожить, если бы не одно "но".
В округе не было видно вечно снующей малышни (от мелкого пацаненка звучит, конечно) или просто идущих куда-то по своим делам сельских, а стоило зайти внутрь территории, то бишь пройти за забор, как стало очень тихо. Вот словно все звуки отрезало. На время работы все этот дом обходят стороной, да еще и на всякий случай из соседних сваливают. Ну и детей не подпускают, ясно дело, а то были ситуации. Правда, причина тишины совсем в ином, сейчас то, что за моей спиной и то, что в ограждении забора — это два разных мира, как я это в силу скудности знаний понимаю.
Что я называю работой? То дело, по наличию которого меня до сих пор не турнули из деревни. Я ведь, как оказалось, не только с животными разговоры разговаривать могу. К несчастью или наоборот, тут уж так и не поймешь.
Духи, да. Магия, орки, нежить, демоны и иже с ними, спасибо отсутствию замков на дверях городской библиотеки, так почему бы и не быть духам? Причем духам всяким, от кучи разновидностей приведений и до таких деревенских, навроде домовых, леших и далее-далее по длинному списку. Зачастую такие деревенские тварюшки безвредны, живут себе в домах, порой помогают или мелко пакостят, но чаще не отсвечивают… ну, если это можно назвать жизнью.
Однако порой что-то случается и духи изменяются. Первопричина изменений мне неизвестна, как и неизвестно то, известна ли она в принципе… зараза, чтоб этот мандраж. Так вот, из-за моего умения говорить духи вынуждены мне отвечать. Даже измененные. Правда, ответы у них очень своеобразные и несут нешуточную угрозу жизни.
Осторожно прохожу к крыльцу и приоткрытой деревянной двери, медленно, без резких движений оглядываясь по сторонам. Оконные ставни с какой-то резьбой на цветочный лад плотно закрыты, чуть в стороне выглядывает из-за угла дома туалет, тоже плотно закрытый. Других пристроек просто не видно.
Тишина тут гробовая, лишь бы не по мой гробик. И это плохо. Когда где-то что-то скрипит, жужжит или бряцает — тогда дух не прячется, а значит и найти не проблема, и неожиданностей меньше. Такие духи зачастую изменились лишь сознанием и убрать их всяко легче. А вот если дух не показывает себя, то отращивай-ка ты себе глаза на затылке, Хин.
Дух явно из домовых. Не в том плане, что конкретно домовик, а кто-то из тех, кои живут именно в доме. Или такого явного приглашения не было бы. Делает ли это работу легче? Ни разу. Тут этих внутридомовых духов полдесятка можно набрать только по быстрому пересчету, а ведь есть еще такие, о которых мало вспоминают. Там вообще мрак полнейший.
Легкий ветерок пошевелил волосы, но не тронул растущую по бокам от тропинки траву. Присев, я аккуратно провел по той ладонью, чувствуя от этого действия легкий озноб, расползающийся по руке. Подняв голову, посмотрел на ясное небо с ярким светилом, после чего вновь огляделся по сторонам. Если при взгляде вверх краски были такими, какими и должны быть, то стоило опустить глаза, как всё вновь стало выцветать.
Поборовшись секунду с желанием сорвать травинку, медленно встал с корточек. Трогать поросль не решился — никогда не знаешь, что именно разозлит такого духа. Опыт, че. Хотя, казалось бы, шесть таких домов это не сказать, чтобы много, а по факту, если опыта набираешь по самое не балуй уже после первого. Иначе только смерть, как выбраковка ненужного генного материала.
Сглотнув вязкую слюну и чувствуя жуткое тягучее чувство где-то в животе, всё же ступил на крыльцо. Один шаг — одна ступенька, а всего ступенек три. Торопиться тут нельзя.
Боязно, зар-раза. Хуже всего, если это будет именно домовой. Характер-то у них и разум паршивятся не сильнее остальных, но власть над домом, внутри этого самого дома, они обретают просто несусветную. И прятаться могут под видом любого предмета. А уж какие кренделя выделывают с пространством внутри, даже представить страшно — вроде бы небольшой домик на три комнатки, а ходишь туда-сюда, так целый замок получается.
Вот и ступеньки пролетели, сейчас можно оглядеться. Не то, чтобы увидел что-нибудь новое, но, опять же, лишний раз дергаться и торопиться не стоит. Внутри дома — да, здесь — пока нет. Да и посмотреть было на что. Точнее, было что заметить.
К примеру, все деревенские вешают мелкие амулетики на веревочках или же ставят в разные видные места на крыльце. От сглаза, от злых духов, приходящих в дом, для удачи еще есть. Да, для спокойствия мирных духов тоже есть. Так вот, сейчас амулетов не было. И, к сожалению, такое я видел впервые. Обычно амулеты могут быть треснуты, рассыпаны или даже поломаны, но чтобы вообще не было — впервые. Причем, амулеты тут были наверняка, специально спрашивал.
И как бы мне не хотелось, пути назад не было. В этом случае путь мне будет один — в леса или по дороге до ближайшего патруля/разбойников. Исход не сильно будет разниться. Не очищу дом и о жизни здесь можно будет забыть. Ни старик не поможет, ни кто иной. Терпят-то меня лишь по двум причинам, одна из которых косвенная — это Старик.
Хотелось громко вздохнуть, сказать что-нибудь матерное или даже просто посильнее топнуть, аж до скрипа дерева под ногами, но нельзя. Вообще, с этими духами много чего нельзя до входа на основную территорию воздействия, которой, даже несмотря на общий фон в виде промерзлой травы и серости, всё же явно является дом. Да и не факт, что поможет.
Последний шаг и я перед самой дверью. Через небольшую щель видно окно, часть противоположной стенки и лавочку у боковой стенки. Пройти не прикасаясь к двери не вариант, нужно приоткрыть. Что я и сделал, аккуратно потянув за ручку и тут же вглядываясь в оставшуюся часть внутреннего убранства. Не то, чтобы оно сильно отличалось от уже виденного, но любая странность сейчас будет зацепкой к разгадке сущности духа. Жаль только, что дух, судя по всему, совершенно новый для меня.
Два шага и я внутри. Вновь тишина, словно окружающее пространство все звуки высасывает. И не только звуки, судя по резко потемневшему окружению. Я то стою чуть сбоку, у стеночки, так что в дверной проем сейчас должно бить солнце, но нет. Словно вечер, а то и сумерки на дворе.
И тут дверь за спиной громко хлопнула, отрезая меня от двора. Крупная дрожь прошила от пяток и до макушки, заставляя волосы шевелиться. Пожалуй, я не выпустил остатки скудного завтрака лишь потому, что слишком сильно сжал булки и так как завтрак был в самом деле очень небольшим.
Правая рука потянулась к горлу, слегка массируя то и расслабляя — слишком сильный спазм от неожиданности скрутил.
Вопреки расхожему среди селян мнению, духи редко отрезают путь к отступлению. Не задумываются ли, а может просто плевать или даже хотят, чтобы вошедший свалил и не возвращался — я не знаю. На моей памяти такое вот явное закрытие двери происходит во второй раз. А ведь и первый был совсем не легкой работой.
Только сейчас заметил, что пальцы левой слегка побаливают — сам того не осознавая, я вцепился в рукоятку ножа до побелевших костяшек. Ножик был не слишком большим, длинной с мою, будем откровенны, не слишком выдающуюся ладонь, односторонним с крепкой деревянной рукояткой.
Но это ладно, куда важнее, что он был освященным. Староста специально ездил в крепость, где сидит войсковой священник. Всё-таки, здесь религия это не просто способ заманухи людей и развода тех на деньги. Нет, тут священники занимают такое же почетное место, как и маги, только магия у них своя, божественная. К примеру, освятить оружие и доспехи, чтобы всякое проклятье о те разбивалось. Да и против духов, причем любых, действует на раз, доставляя тем огромное количество боли при ранении, а если нанести достаточно тех, то и развоплощая.
У селян, ясно дело, особо вариантов не было — всякие мечи-кинжалы им иметь не по статусу, а с топором или охотничьим копьем уже мне было нормально не совладать. Как и с мечом, ага. Так что, освятили ножик. Ну и вопрос денег, конечно же, услуга бесплатна только для армии, а гражданским лицам приходится нехило отваливать. И чем больше вещь, тем больше плата, а староста у нас прижи-и-имистый. Даже если речь идет о благополучии деревни.
Вот и до развилки дошел в конце коридора. На выбор две комнаты — одна с печью, мощным столом, под который задвинуты две лавки, и всякой утварью, а в другой пара кроватей, шкаф, сундуки с личными вещами. Обычная такая обстановка, даже слегка непривычно. Слишком часто приходилось видеть суровый кавардак от воздействия духов, а тут словно уборку сделали. Ждали, что ли? Ладно, в любом случае, уже можно.
— Покажись, дух! — громкое и четкое требование разошлось по всему дому. Обычно, такого хватает если не для воплощения, то хотя бы для того, чтобы он выдал себя шумом или еще чем.
А в ответ тишина…
Казалось бы, дальше сжимать пятую точку уже некуда, ан нет, открыл в себе новые горизонты. Если дух не отвечает, то это паршиво, совсем паршиво. Потому как совсем не понятно, какого хрена и что теперь делать. Впрочем, ладно, попробуем еще раз.
— Я сказал: покажись!
Легкое, почти незаметное дуновение ветерка коснулось затылка и кто знает, каких неведомых сил и напряжения мне стоило резко уйти вбок, глухо, до искр из глаз, ударяясь о деревянную стенку. Как раз в тот момент, когда нечто пролетело мимо меня и воткнулось в стенку между дверными проемами.
*Тык*
Глаза дернулись, выхватывая летающий предмет и опознавая в том нож. Черт его, где он раньше лежал, потому как ничего такого у прохода не заметил, но сейчас он по самую рукоять воткнулся в стену деревянного сруба. А останься я на месте и закончилась бы на этом моя песня — лезвие прошило бы насквозь позвоночник и, может быть, даже вылезло бы из грудины. Вылечить такое… ну, разве что магией.
Скользящий шаг и я, не отрывая спины от холодного дерева, оказываюсь в комнате с кроватями и сундуками. Идти в комнату со всякой утварью мне после показанного расхотелось.
Ошибку своего выбора я понял сразу, когда меня прошиб дичайший озноб. Я даже дернуться не успел, а оказался пришпилен деревянной рогатиной к стене. Болезненное шипение задавил в зародыше, постаравшись сосредоточить внимание на чём-нибудь другом, к примеру, на радости, что концы оказались широковато расположены, а я сам худоват, так что отделался лишь стесанной кожей на боках, а не пробитым насквозь брюхом. Зря постаравшись вырваться лишь добавил себе "приятных" ощущений и всё же болезненно зашипел. Всё-таки, я не настолько худой.
В таких случаях говорят "дело принимает дурной оборот". Увы, не мой случай. Дело принимало дурной оборот в тот момент, когда я еще снаружи был, сейчас же дело откровенно катится в такую выгребную яму, что даже думать не хочется. И из всех вариантов, у меня оставался лишь один.
— Дух! — стараясь вложить в эти слова всё… просто всё, что мог, выкрикнул я. — Покажись!
Вот в этот раз, в отличии от предыдущих, помогло.
Духи, если они слабы, зачастую не могут принять свою настоящую форму и пользуются подручными предметами. Всякий хлам там, щепки, осколки разбитой посуды, крошево и тому подобное. Но этот дух был силен и потому ему такие костыли были без надобности.
Никаких внешних эффектов, ни колыхания простыней, ни привычного ветерка, ни даже дрожи. Просто раз и на рукояти рогатины, прямо перед моим лицом сидит тварь, каких мне еще видеть не приходилось. Два ряда ровных, белых и очень широких зубов, какими только хватать кусок и через силу отрывать от остального. Где-то серая, а где-то белая кожа, рахитичное тело с тонкими ручками-ножками и черные, шевелящиеся, словно змеи, волосы на огромной голове, безумные, без капли разума, мелкие глаза с почти незаметной точной зрачка. А еще странная аура из-за которой тварь словно расплывалась, заставляла концентрировать внимание на отдельных мелочах, а не на всей картине.
— А-а-р-пх-х, — открыв пасть на невозможную ширину, выдохнула она с явным намерением откусить мне голову за раз. При этом глаза вовсе прикрылись.
"Повезло" — мелькнуло в голове, пока левая рука одним четким, слитным движением вытянула нож из некоего подобия на ножны и воткнула тот прямо в висок духа.
Секунда и тот застывает. Ни привычного крика агонии, ни каких иных признаков воздействия святой магии на него. Еще пара секунд и вот он дергается назад, громко клацая челюстями, благо не на моей голове, и вмиг оказывается за пару метров от меня, на полу. Его тело бьет дрожь, в глазах уже нет безумия, лишь недоумение, а маленькая ручка с тонкими пальцами тянется к рукояти ножа, но достигнув ту, лишь бессильно сползает с дерева. Зрачки дергаются и впиваются в меня, на мерзком лице какая-то непонятная обреченность.
— Й-я-я… — выдавливает он почти нормальным голосом.
И рассыпается пеплом.
Из меня словно стержень выдернули и я с судорожным вздохом повис на вколоченной в дерево рогатине, лишь как-то умозрительно понимая, что рубаха и штаны по бокам уже успели пропитаться свежей кровью. Рефлексия настигла.
Ведь, подумать только, стоило бы этому духу действовать лишь чуть иначе, к примеру, метнуть мне в пузо вон тот веник у угла и я бы не оказал никакого сопротивления. С такой силой даже тупой конец пробил бы меня, а не пробил, так переломал бы все и оказать сопротивление в любом случае было бы мне не по силам. Конечно, всё прошло удачно и разумом то я это понимаю, но пусть кто-нибудь попробует взять под контроль отходняк от ощущения столь близко подобравшейся костлявой руки смерти.
— Мгх, — слегка успокоившись и перестав изображать из себя пришпиленную бабочку, я стал пытаться выдрать рогатину из стены. Дело непростое даже для здорового мужика, не то, что для меня, но с раскачкой "усы" стали потихоньку выходить. Из меня тоже, кстати, доставляя немало замечательных ощущений. — Р-гр, дава-а-ай…
В конце-концов, пока я не выйду, сюда никто и не подумает заходить. Боятся, с-сыкливые.
Кровь из ранее прижатых ран потекла с новой силой, уже добравшись до края штанин, откуда медленно текла на ступни, а после и на пол. Ухудшалось дело тем, что иначе, кроме как раскачкой я эту палку вытащить не мог, а постоянные движения деревяшки вверх-вниз-влево-вправо лишь сильнее бередили и так жутко болящие куски мяса, кои сейчас представляли мои бока.
— Зар-раза, — наконец-то, когда рогатина окончательно поддалась и оказалась оторвана, я мог лишь со стоном сползти на пол. Руки дрожали, перед глазами плясали мушки, а дыхание словно решило отыграться на легких за задержку.
Но времени на то, чтобы полежать и отдышаться, не было. Кровь продолжала течь, силы уходили и нужна была перевязка. Ожидать помощи не приходилось, деревенские могут и пару дней выжидать.
До шкафа добрался на карачках. Вставать и не пытался, только завалюсь и тогда уже точно все труды будут насмарку. Дверцу открыть удалось со второго раза, поддев ту снизу — до ручки было высоковато. К счастью, труды окупились и внутри оказались не только всякие полезные в хозяйстве вещи, но и ткань. Уж зачем её используют — для постели или еще чего, мне вот вообще без разницы, главное, что тянутся не надо.
Разрезать или разорвать ту, конечно, было не в моих силах. Ножик валялся в центре комнаты и ползти до него у меня уже сил не было, так что пришлось накладывать туго, в несколько слоев, и без какой-либо науки, просто чтобы пережать раны и дождаться, пока те не зарубцуются. Заживает на мне всё быстро, главное, не подохнуть в процессе.
А удостоверившись, что ткань не сползет, я привалился затылком к дверце шкафа и прикрыл глаза, проваливаясь в темноту.
Теперь можно было расслабиться.