Беспощадною косой
Полоса за полосой
В чёрном платье госпожа
Собирает урожай.
Та, кто Гримм всех в бой ведёт,
От твоей руки падёт,
И останется один
В чистом поле — паладин.
Группа «Эпидемия, песня «Паладин», немного переработанная под соответствие вселенной.
Бикон — одна из четырех академий Ремнанта, находящаяся на территории королевства Вейл и созданная для обучения будущих охотников убийству Гримм, тварей с черной плотью и белыми масками, лишенными души и существующими на этом свете лишь для принесения боли, страха и разрушений. Именно здесь, в Биконе, как, впрочем, и в остальных трёх академиях, были собраны лучшие преподаватели, искусные охотники, для передачи собственного опыта подрастающему поколению.
Заправлял же Биконом не кто иной, как директор Озпин, немалую часть времени проводящий в своём кабинете на самом верху башни академии. Высокий, с белой шевелюрой, неизменно предпочитающий в одежде зеленые цвета, при ходьбе опирающийся на трость, и смотрящий на всех сквозь темные стекла небольших очков — у кого не спроси, все они знают директора Озпина именно таким, дополняя это описание ощущением непоколебимости и силы, что исходило от этого совершенно спокойного мужчины.
Чем же ныне занимался столь необычный человек? О, в данный момент Озпин сидел за своим столом и делал то, что у него получается лучше всего на этом свете — пил кофе. Хотя нет, пожалуй, в данном вопросе было не применимо вульгарное «пил», между «Озпин» и «кофе» не может стоять простое «пил», директор Бикона не иначе, как священнодействовал со своим любимым напитком. Тщательно подобранный сорт кофе, идеально выверенная температура заварки, и количество сахара с помешиваниями уже давно вывели простую любовь к этому напитку за нормальные рамки. Конечно, это не значило, что Озпин не был открыт экспериментам, однако именно сегодня, как и во многие дни до этого, он пил свой обычный идеальный кофе.
Всё как всегда.
По крайней мере, так оно было, пока двери лифта, ведущего прямо в кабинет не открылись, явив Озпину высокого кряжистого старика в простых матерчатых штанах и рубахе, от своего возраста полностью лысого, но еще не утратившего молодецкого задора в глубине своих голубых глаз.
Этот неожиданный для хозяина кабинета визитер, ничуть не смущаясь, прошествовал, иначе и не назовешь, до стола директора, перед которым и встал, сложив мощные руки на груди и пытливо вглядываясь в Озпина. Последний ответил не менее пытливым взглядом.
С тихим вздохом директор Бикона перевел взгляд на свой стол, где под стеклом виднелись многочисленные шестерни, ведущие свой непрерывный ход, и аккуратно, но решительно отложив блюдечко с чашкой кофе, поднялся из-за стола и, обойдя оный, встал перед вторженцем.
Напряжение в комнате резко скакнуло до невероятных высот. И кто знает чем бы все закончилось, не реши в этот момент в кабинет заглянуть третьей персоне — давней знакомой директора и его заместительнице Глинде Гудвич, очень красивой, пусть и очень и строгой женщине.
— Вы опять? — Глинда бросила уставший взгляд поверх своих очков, слегка выгнув бровь с явным таким намеком. При этом усталость из её зеленых глаз медленно улетучивалась, переходя в раздражение. Будь у неё возможность, она бы и своим любимым стеком махнула, однако руки были заняты папкой документов. — Озпин, Грегор! Успокойтесь уже! Как дети малые, студенты и те себя ведут взрослее!
Выдав этот спич, она прошла между «малыми детьми», положила папку на стол, после развернувшись и уперев в них недовольный взгляд. Спорщиков это не проняло, как и сравнение со студентами — один из них был ростом хорошо так за два метра и шириной под полтора, а второй, пусть и уступал в кондициях, но все же тоже был довольно высок и далеко не молод.
— Кофе, — спокойно обронил директор.
— Чай, — так же спокойно громыхнул пришедший, как бы это странно ни звучало. Очень уж у него был зычный голос.
— Кофе, — с полной уверенностью в своей правоте, вновь сказал Озпин.
— Чай, — не менее уверенный в собственной позиции Грегор не сдавал этих самых позиций.
— Кофе.
— Я вас сейчас в окно вышвырну, — чувствуя, как глаз начинает дергаться, Глинда скупым движением поправила выбившуюся из прически прядь. Не то чтобы она верила, что это поможет, но пока они долетят, пока обратно вернутся, она сможет насладиться тишиной и покоем. Единственный изъян плана в том, что ей нужны подписи на принесенные документы, но увы, идеала не существует. — Грегор, ты пришел только для этого?
Грегор или же, как его звали собственные ученики, настоятель Грегор был давним знакомым и довольно близким другом Озпина. Сколько лет этой дружбе не знала и сама Глинда, но вот то, что эти годы, якобы должные добавить мудрости в пустые звенящие головы, ни капли не мешают им устраивать свои перепалки «Кофе-Чай» в любом месте и в любое время, она прекрасно знала! До зубовного скрежета.
А ведь, казалось бы, один из них уважаемый и известный на весь мир директор Бикона, а второй не менее уважаемый, пусть и не столь известный настоятель боевого ордена охотников, единственного ныне существующего на просторах Ремнанта, да еще и расположенного именно на территории Вейла. Обоим за пятьдесят, по отдельности очень видные и где-то суровые, а где-то невероятно мудрые люди, но стоит встретиться и ведут себя… Да, как дети малые.
— Нет, — отступив на шаг назад и покачав головой, однако не забыв при этом яростно шепнуть заветное «Чай!», ответил Грегор. — Сегодня меня привело к вам не знание прописной истины, а просьба.
— Должен отметить, что тебя никогда сюда не приводило знание этой самой истины, — не мог остаться в долгу Озпин, впрочем, принявший серьезный тон и вновь занявший место в своём кресле. — Но раз у тебя, мой друг, есть просьба, то мой долг её выслушать.
— Благодарю, — коротко кивнув, Грегор пару секунд пилил взглядом пол, под своими ногами, после чего, со вздохом, продолжил. — Я бы хотел перевести к вам одного из наших оруженосцев.
Ошарашенные взгляды, что Озпина, что Глинды ясно дали понять, насколько они были удивлены услышанным. Но чтобы пояснить степень их удивления непосвященным, стоило немного углубиться в суть устоявшегося уклада внутри ордена.
Орден Паладинов, как уже было сказано, был исконно боевым орденом охотников и, в целом, мало чем отличался от идеи академий, да и чего уж там, многое при создании академий охотников именно с него и списали. Но многое — не все, и среди прочего убрали жесткую выбраковку учеников, крайне опасные задания в одиночку или парах, что продолжало идею выбраковки и религиозную составляющую. Да, орден Паладинов был мало того, что боевым орденом, но еще и религиозным, куда шли уже устоявшиеся охотники с особым складом характера, либо же, как чаще и происходило, орден набирал детей среди сирот, беспризорников и, реже, тех, кого им отдали собственные родители. К сожалению, а может и к счастью, но в религиозную составляющую участники ордена посвящали посторонних неохотно, ограничиваясь лишь предбоевыми молитвами.
Располагался он на границе освоенных земель, там, где уже не было населенных пунктов, и подвергался постоянным нападкам Гримм. Помимо прочего, орден не участвовал в политической жизни Вейла и даже в какой-то мере стоял над законами королевства — будь то нужно для защиты людей и фавнов, они спокойно скооперируются и с бандитами, и с террористами на подобии Белого Клыка, многие из которых, на минуточку, людей вовсе ненавидят, но к ордену относятся вполне терпимо. По крайней мере, так было раньше, до того, как Адам Таурус взял всю полноту власти над Вейловской ячейкой Клыка и взаимодействие между паладинами и фавнами стало сильно падать.
В самом ордене была распространена своя структура и вертикаль власти, где самым низшим звеном являлись аколиты, ученики, проходящие обучение с редкими миссиями под надзором старших, и служащие, наемный персонал. Ученики подвергались мощным, суровым тренировкам, как тела, так и разума, в ходе которых, как минимум, треть уходила из ордена.
В определенный момент, по набору опыта и удовлетворения запросам наставников аколит становился оруженосцем и вот с этого момента выбраковка из безопасной становилась смертельной. Но даже так, лишь благодаря отличной индивидуальной муштре, выживало хорошо, если пятьдесят процентов оруженосцев.
По достижению определенной планки умений оруженосец становился полноценным паладином с достаточно высокой свободой действий внутри и за пределами ордена. По факту, тот же охотник, только подчиняющийся не государству, а конкретно своему ордену, имеющий намного более высокую подготовку и предпочитающий работать в одиночку, максимум в паре. Это не мешало им, случись такая надобность, объединяться и в более серьезные группы, даже с обычными охотниками, а не паладинами, но предпочтения оставались теми же.
Особо отличившиеся или же просто вошедшие в определенный возраст паладины становились наставниками, во главе которых и стоял единственный Настоятель. Они до сих пор могли и часто выходили на миссии, причем, куда как более сложные, нежели большинство братьев и сестер по ордену, однако основной их деятельностью теперь было не уничтожение Гримм, а обучение будущих паладинов.
Естественно, учитывая всё вышеописанное, отношение к ордену в королевстве и за его пределами было неоднозначное. В Атласе, к примеру, они были крайне нежеланными гостями, в Мистрале и Вейле отношение к ним было более нейтральными, попеременно качающимся то в одну, то в другую сторону, однако остающимся именно посередине благодаря их отречению от любых политических дел и по вине того же факта, как ни странно. Все же, совместные действия с Белым Клыком по уничтожению Гримм выглядят слишком сомнительно. Есть еще, конечно, Вакуо, но… это Вакуо и там на них всем было плевать, кроме тех, кому они спасли жизнь. Единственное место, где к ним относились строго доброжелательно был Менаджери, куда в своё время селились, хотя, скорее, сселили, большинство фавнов.
Что касательно нынешнего разговора между Грегором, Глиндой и Озпином, а также крайнего удивления директора и его заместительницы, то стоит упомянуть, что за всю историю ордена, по крайней мере, той, что сохранилась в записях, из него уходило едва ли десяток членов. И ни одного не переводили. Из него можно было вылететь по несоответствию, можно было умереть, состоя в его рядах, самые разочаровавшиеся в своём призвании, тот самый недо-десяток, после долгих раздумий уходили из ордена и упоминаний о них более не было. Было ли дело в прививаемых членам устоях, а может быть таковы были пережившие обучение в ордене, что оставались там лишь самые верные его устоям, но это был исторический факт. Однако выдвинутая Грегором просьба была чем-то совершенно новым.
— И с чем же связана твоя просьба? — пришедший в себя куда как быстрее Глинды, спросил Озпин, не забыв вновь взять чашку в руки и испить из той напитка. — А также кого конкретно ты хочешь перевести и на какую роль?
— Парня зовут Жон Арк, семнадцать лет, — достав свиток и активировав тот, Грегор в пару движений вызвал на экран фотографию рослого, коротко стриженного блондина с мечом и щитом в руках. — Талантливый, упорный, с большим объемом ауры, но… — Грегор слегка замялся, после чего и вовсе скривился, махнув рукой, — он совершенно не подходит для нашего ордена. Отчасти здесь и наша вина, но сейчас всё именно так и исправить этого не выйдет.
— Не понимаю, — честно призналась Глинда, рассматривая напряженное лицо блондина на фотографии. — В чем проблема?
— Жон Арк, — неожиданно повторил Озпин. — Арк? Что-то знакомое…
— Инцидент восьмилетней давности, — подсказал Грегор, отведя взгляд на стекло за спиной Озпина.
— Прорыв огромной стихийно образовавшейся стаи Гримм. Обошли все населенные пункты и вышли на… — тут же вспомнила тот ужасный случай Глинда.
Один из тех, не самых частых, к счастью, случаев, когда не помогла ни хорошая оборона, ни наличие охотников на защите города, ни убежища как раз на подобный случай. Жертвы огромны, город со всей инфраструктурой разрушен и, как она помнила, до сих пор восстанавливался. Ужасный инцидент.
— Тот город, где жили Арки, — с печальным выражением кивнул паладин. — Еще и с той стороны, где стоял их дом. Отец, мать и семь его сестер — все мертвы, как и большая часть города.
— О нет, — Глинда в ужасе прижала ладонь ко рту.
Да, она могла быть строгой, могла быть суровой, даже жёсткой, но она оставалась женщиной, и мысль о том, через что прошел ребенок, потерявший в момент и родителей, и семь, подумать только, сестер! Такое даже для неё, повидавшей на своём веку немало, было слишком.
— Как он выжил? — а вот Озпин, в отличие от Глинды, был более спокоен. За его, куда как более существенные прожитые года приходилось видеть и не такое. И, к сожалению, не только в исполнении Гримм.
— Неизвестно, — на направленные на него удивленные взгляды, пожилой мужчина лишь пожал плечами. — Мы нашли его через три дня после того, как добили оставшихся Гримм, — впрочем, наносная нейтральность быстро слетела и на очерченное морщинами лицо набежала тень. — Я нашел. Под завалами собственного дома, в полубреду, прижимающего к себе меч в ножнах, — кивком он указал на все еще открытое фото. — Как он смог выжить, Жон не помнит, ну или не хочет говорить, и не скажу, что не понимаю этого его желания, — очередной тяжелый вздох вырвался из его могучей груди. Он прекрасно помнил тот день, так, словно он произошел вчера. — Не буду скрывать, я возлагал на мальца большие надежды. Он и в самом деле талантлив и силен, однако его жажда мести застилает ему глаза слишком сильно.
— Разве это настолько плохо? — отрешившись от эмоций, спросила Глинда. — Насколько я знаю ваши постулаты…
— Ярость в бою, — перебил её Грегор, недовольно сверкнув голубыми глазами, — смирение в молитве, любовь в жизни. Поверь мне, Глинда, я понимаю эти строчки куда лучше тебя, — и пусть в обычной ситуации женщина бы выразила возмущение, однако сейчас прекрасно чувствовала неприемлемость подобного. — Жона ведет не просто ярость, а черная, лютая ненависть, что он прекрасно скрывает и даже может контролировать, но… рано или поздно это убьет его. Его смирение существует лишь до тех пор, пока Гримм не находятся на его пути, а стоит им показаться и он бросается на них и неважно, подвергает ли он в этом случае опасности тех, кого защищал, либо же своих боевых братьев. А уж любовь… — паладин огорченно покачал головой. — Её в нём и вовсе нет.
— Как же ты не заметил подобного за восемь лет? — опустошив чашку, Озпин сложил руки перед собой. — Я неплохо помню, как именно проходит обучение у вас. Жон бы просто не смог дойти до своего ранга в этом случае.
— Ученики ходят только в сопровождении, — фыркнул Грегор. — Всё началось после становления его оруженосцем. Невероятное упорство и даже талант в бою, но в то же время наплевательское отношение как к своей жизни, так и к жизням других во время этого боя.
— Хм, — директор Бикона откинулся на спинку кресла, задумчиво разглядывая своего давнего товарища. — Это все? Ведь если так, то я не вижу смысла принимать Жона в академию и ставить его с кем-либо в команду. Подобный человек, столько времени пестующий в себе ненависть к Гримм и плюющий на товарищей, лишь поставит под ненужную угрозу свою команду. Под смертельную угрозу, чего я не могу и не хочу допустить. Так что если ты более ничего не хочешь сказать…
— Озпин… — Грегор тут же вскинулся, однако быстро поник. Его могучие руки согнулись в локтях, и теперь он рассматривал свои огрубевшие от бесчисленных сражений и тренировок ладони. — Поэтому я и сказал, что это моя просьба, а не предложение. Хочешь смейся, хочешь нет, но за эти восемь лет Жон стал мне сыном. Тем, которого у меня никогда не было, да и не будет, — выдавил Грегор сквозь сжатые зубы. Ни лицемеря, ни утаивая, уж с другом он мог быть откровенен. Охотники с аурой и должным медицинским обеспечением могут вылечиться от многих травм, но далеко не ото всех, что уж говорить о тех, кому зачастую приходится уповать лишь на свои возможности? Удивительно ли, что он вцепился в забрезживший вдалеке шанс? — Ты знаешь, Озпин, я долго искал, приводил в орден сирот и просто детей, но ни один из них… — Грегор внезапно оборвал себя на полуслове. — Да, ни один. Кроме Жона. За эти восемь лет, даже несмотря на его недостатки, он стал мне сыном, так стоит ли удивляться тому, что я оберегаю его так же. Не будь у него этой мании и я бы оставил его в ордене — он бы стал отличным паладином, — с явным намеком на их общий секрет, выдал Грегор. — Но останься он в ордене сейчас и он неизбежно умрет. Он уже выбирается в одиночку на задания, отказываясь от сопровождения во всех случаях, когда это возможно и рано или поздно это закончится его смертью, просто потому что он ринется в самую гущу без какого-либо прикрытия и будет рубиться, до самого конца. Как-то изменить это… я не могу, просто не имею права, ибо следую устоям ордена, которому отдал всю свою жизнь, — он твердо посмотрел на директора Бикона. — В то же время в твоей академии, необходимость действовать в команде может привить ему то, чего не смогли мы, — признал паладин. — По крайней мере, я на то надеюсь.
— Хм, — не то недовольно, не то просто для порядка, хмыкнула Глинда.
Впрочем, идея ей не нравилась и это точно. Очень уж психологический портрет данного молодого человека был нетривиален и нес в себе нешуточную опасность для тех, кто мог бы попасть с ним в одну команду. Даже если по окончанию академии, в которой за ними еще могут приглядеть преподаватели, они разойдутся своими путями, то и в этом случае выйдет очень неприятно — сработанная за годы обучения команда окажется неполноценной.
— Значит, ты просишь меня принять его потому, что не хочешь ему смерти? — обдумав всё сказанное своим другом, спросил Озпин.
— Именно, — сложив руки на груди, Грегор был готов к любому ответу. — Не как один Настоятель другого, а как друг просит друга. Если ты откажешься… Что же, значит…
— Я согласен, — перебив его, просто ответил Озпин, заставив ожидавшую чего-то подобного, но надеявшуюся на лучшее Глинду, тяжело вздохнуть. — Когда нам его ожидать? Он ведь еще в крепости?
— На самом деле, он уже в Вейле, — спокойно ответил Грегор. — Остался в городе.
— Ты был так уверен в исходе нашего разговора, — не спросил, а подтвердил Озпин, включая чайник.
— Не первые десять лет знакомы, — паладин пожал плечами, скашивая взгляд на, словно по волшебству, появившуюся на столе пачку кофе. Вполне открытый взгляд стал нехорошим прищуром и встретился с другим, точно таким же. — Хм…
Три, две, одна…
— О нет, — обреченно вздохнула Глинда.
Честное слово, бедная женщина не понимала, как можно обсуждать столь серьезные темы, а в следующую секунду тут же переключаться на свою извечную тему просто увидев пачку кофе. Увы, в силу своих убеждений, ей было невдомек, что своими действиями с чайником и кофе Озпин просто и незатейливо предложил прекрасно понимающему подтекст Грегору сменить тему и немного расслабиться.
— Кофе.
— Чай.
Не слушая дальнейшего спора, что был известен ей не то, что до самой последней буквы двух использующихся слов, а до самой последней интонации, она оставила неподписанные документы на столе и отправилась на выход. Она и так задержалась дольше положенного, а ведь ей еще нужно было отправиться по делам в Вейл. И как бы ей не хотелось сделать все дела по графику, однако сейчас это было решительно невозможно.
Жизнь полна разочарований, особенно, если ты заместитель Озпина.
Вейл. Слегка ранее.
Дело происходило на одной из многочисленных улицах Вейла, а именно, в магазинчике, но чьей вывеске красовалось «Книжный Таксона», хозяином коего и был этот самый Таксон, фавн. И сейчас этот, без сомнения, замечательный мужчина чувствовал некоторое напряжение по той простой причине, что человек, парень лет эдак семнадцати, зашедший сюда двадцать минут назад, пятнадцать минут как застыл с открытой книгой, которую изредка перелистывает, совершенно забив на окрики владельца магазина.
— Хм-м, — Таксон, уже было решивший выдворить хама, едва не вздрогнул, когда тот коротко, но громко вздохнул и захлопнул книгу, после чего прошел к прилавку. — Да, это она. Заверните, пожалуйста.
— Здесь вам, вообще-то, не библиотека, — немного подумав, проворчал фавн, забрав книгу и проверив ценник. Было желание обойтись с наглецом потяжелее, но Таксон верил своей интуиции, иначе бы не жил до сих пор, и та в данный момент подсказывала ему, что нарвется не парниша перед ним, а он перед парнишей. Да и меч с ножнами очень уж намекал. — Пятнадцать льен.
— Я знаю, что здесь не библиотека, — с совершенно равнодушным видом пожал парень плечами, проведя рукой, по своим коротким светлым волосам и задержав ту на затылке. — Но я не знал названия книги, а только частичное её содержание. Пришлось выкручиваться, — равнодушие слетело с его лица, явив виноватую улыбку. Увидь это выражение какая-нибудь женщина и вполне могла бы поплыть, но Таксон орешком был крепким и, что тоже важно, наблюдательным, а потому не мог не заметить, что в синих глазах не было ни капли раскаяния. — Прошу.
Парень выложил на стол деньги.
— Хмф, — недовольно фыркнув, мужчина забрал деньги и пододвинул книгу. — Всего наилучшего.
— И вам того же, — уже стоя у выхода, не оборачиваясь, помахал ему странный парень и при этом у фавна сложилось полнейшее впечатление, словно ему на голову вылили ушат помоев, а он этого и не понял.
— Надеюсь, больше не увидимся, — пробурчал тому вслед Таксон.
— Какой вредный продавец, — оказавшись на улице, бледно улыбнулся парень. — Хм… — Жон Арк, а именно так звали этого любителя незримо поиграть на чужих нервах, подкинул в руке книгу и, недолго думая, убрал ту в заплечный мешок. — Ладно, книгу я для Ронни купил, Настоятель все не звонит, а значит можно и прогуляться. Куда только?
В Вейле Жон находился, как ни странно, впервые и кому-то покажется, что оставлять одного, без сопровождения, подростка в незнакомом городе будет верхом безрассудства и будет прав в своём опасении. Если речь идет об обычном подростке, вестимо. В то время, как заходит речь о юных охотниках в целом и паладинах в частности, особенно, если этот паладин носит имя Жон Арк, то тут уже все не столь однозначно.
Прекрасная память, умение ориентироваться по картам да на местности и в целом любовь к прогулкам в одиночестве по лесам, кишащим Гримм, привило Жону немалую долю самостоятельности. Хотя, правильнее было бы выразиться, что он сам себе это качество привил, когда, получив звание оруженосца и осознавая всю опасность, в одиночку отправлялся на очередную зачистку без пригляда. В конце концов, если что он за свою жизнь и вынес, так это тот факт, что полагаться можно лишь на себя.
Вот и сейчас, идя по местным улицам, он не испытывал никакого дискомфорта от пребывания в чужом городе. Да, непривычно много людей и машин, да, непривычно мало Гримм и вооруженных людей, но не так уж и плохо. Особенно, если занять себя разглядыванием местной архитектуры, которая, несмотря на явную мешанину и перемену от улицы к улице, была все же довольно органичной и радовала глаз.
В таких бессмысленных скитаниях прошел целый час. И в силу определенных обстоятельств, парню захотелось перекусить. Молодость, растущий организм, подверженный активным тренировкам, да еще и с открытой аурой, а уж то, что последний прием пищи был несколько часов назад и вовсе упоминать не стоит — всё это привело его к нынешнему положению.
— Что ж, — остановившись у витрины кафе, в котором подают лишь десерты да мороженое, задумчиво обронил Жона, после чего слегка проказливо улыбнулся. — Брай и Грегор, конечно, будут пыхтеть, если узнают, чем я заменил нормальную еду, но кто им скажет?
Как на взгляд Жона, внутри было излишне миленько и еще более излишне многолюдно. Отделку в белых, розовых и иных «нежных» цветах еще можно было потерпеть, а вот тот факт, что все места были заняты, кроме одного, самого дальнего, уже несколько напрягал, ибо искать другое место совсем не хотелось, но есть в таком окружении незнакомых людей тоже было малость некомфортно. Впрочем, последнее можно было и потерпеть.
Сразу сделав заказ и забрав тот, Жон с тарелкой пошел за тот самый свободный столик. А пока шел, постепенно осознавал, что идея остановиться здесь, видимо, была далеко не самой лучшей и дело было совсем не в количестве народу, а в том, что кто-то из этого самого народа за ним слишком уж пристально следил.
Для состоявшегося охотника нет ничего в том, чтобы ощущать чье-то внимание или намерение, такова особенность их профессии, со временем лишь сильнее углубляющаяся, но даже те, кто еще только ступил на этот путь вполне могут почувствовать, если кто-то желает не то убить, не то сильно навредить. Чего уж говорить об Арке, который эту способность пестовал в себе день ото дня.
Стол стоял у самого угла, с двумя задвинутыми стульями и угловым диваном. Поставив блюдо с лакомством на стол, Жон и сам присел на диван у стены так, чтобы видеть весь зал — было крайне интересно, кто столь сильно заинтересовался его скромной персоной, что никак глаз не оторвет.
Уткнув взгляд в холодный десерт, парень раз незаметно обвел взглядом окружение, другой, третий, но тщетно. Людей было под завязку, да, но ни один из них не обращал на дальний столик никакого внимания, в то время, как ощущение чужого взгляда никак не отпускало. За ним следили и следили едва ли не вплотную, вот только ни за окном, ни внутри помещения никого не было. Можно было бы грешить на крыши зданий, расположение кафе было такого, что внутрь с тех не заглянуть, но тогда откуда?
«Очень хорошая маскировка? Возможно, даже Проявление? Но кому надо следить за одиноким оруженосцем? Нет, не так, кого я столь заинтересовал зайдя сюда, что тот не сводит с меня взгляда?» — проносились мысли в его голове.
За всеми этими мыслями, Жон так загрузился, что и не думал трогать принесенное мороженое, да и вообще забыл о том. Опомнился он лишь после того, как в очередной раз обведя всех пристальным взглядом, прошелся им же по столу и не увидел перед собой тарелки. Его глаза недоуменно расширились и он сначала протер глаза, а после и вовсе закрыл и хорошенько протер.
«Что за Гримм тут происходит?» — открыв глаза, он едва смог удержать себя от хорошей оплеухи.
Тарелка была перед ним, да, но пустая. А вместе с пропавшим мороженым пропало и ощущение давящего взгляда. Кем бы ни был незамеченный, но сделав своё черное дело, он перестал пытаться прожечь Жона путем рассматривания. Сам же парень с подергивающимся глазом откинулся на диванчик, уставив взгляд в потолок.
— Что это вообще было? — раздраженно прошептал он.
— Извините? — подошедшая забрать тарелку официантка вопросительно посмотрела на него.
— Да нет, ничего, — скосив слегка подозревающий взгляд на неё, он медленно покачал головой.
— Что-нибудь еще закажете? — девушка предпочла не забивать себе голову странностями клиента и просто продолжила выполнять свою работу.
— Нет, пожалуй, пойду я. — Жон качнул головой и встал из-за стола. — Всего хорошего.
Выйдя из кафе, в которое он теперь заречется ходить, Жон слегка потерянно осмотрелся — ситуация несколько выбила его из колеи, ибо в крепости даже самые заядлые шутники не доходили до того, чтобы съедать его еду у него же под носом, прикрываясь Проявлением, — и, ничего так и не решив, просто пошел дальше по улице, попутно проверяя наличие своих вещей. А то мало ли, мороженое съели, вдруг еще и умыкнули чего?
Стоило бы догадаться, что раз уж день пошел по кривой дорожке, то он будет идти по ней до самого конца. Ничего не предвещало беды, парень спокойно проходил мимо очередного магазина в котором, судя по вывеске, продавался прах и тут… витрину снесли. Летящий к верху ногами мужик и девчонка или, скорее, невысокая девушка, явно поспособствовавшая полету столь необычного снаряда.
Вот к последней, пока она сходила с мужика, ака вытирала об него ножки, он слегка присмотрелся и без труда признал в той будущую охотницу. Как? О, очень просто! Милое личико, брюнетка с парой красных прядей, черная блузка и юбка с красной отделкой по краю, красные же капюшон с плащом, крепящийся к блузке серебряными крестиками, черные колготки с сапожками — все это наводило на определенные мысли. А, ну да, еще разложившаяся в одно движение руки боевая коса, но это так, едва ли могло на что-то указать.
«Такая Красная Шапочка и волка прибьет, и Гримм, и охотников заодно» — не понятно к чему пришла Жону в голову мысль, пока он оглядывал девушку. — «Это что, корсет?»
Слегка наклонившись вперед, Жон посмотрел за выбитую витрину, наткнувшись удивленным взглядом на трёх амбалов в схожих с улетевшим костюмах и рыжего типа подозрительной наружности с тростью и сигарой во рту. Из всех четырех, как ни странно, он знал именно последнего, ибо это был не кто иной, как известный на весь Вейл вор — Роман Торчвик. И слава, надо сказать, вполне заслужена, раз уж о нём слышали даже в крепости паладинов.
События стали принимать интересный поворот.
Торчвик скользнул взглядом по лицу Арка и махнул рукой в известном посыле свалить, приняв за простого обывателя. Оружия он увидеть не мог, его прикрывала стена, а излюбленных элементов доспеха на Жоне сейчас не было, так что заблуждение вполне обосновано.
И, стоит отметить, в обычном состоянии парень вполне мог бы и прислушаться Торчвику. Лезть в чужие дела было не в его правилах, пусть тут на лицо явное ограбление с попыткой помешать грабителям в лице девчонки с косой. Вот только сегодня грабителям не повезло. Жон, во-первых, был раздражен на недавний инцидент в кафе и, во-вторых, очень ценил своё душевное равновесие, которое этот инцидент пошатнул. А способов его, равновесие, вернуть, он знал в силу отдаленности ордена от благ цивилизации, всего один. Ну, по крайней мере Арк считал это одной из главных причин своего вмешательства.
Так что, когда двое оставшихся на ногах идиотов в солнцезащитных очках, вечером-то, побежали на выход через дверь, а третий полез по прямой, через то место, где раньше стояло стекло, этот третий закономерно получил ножнами едва не прыгнувшего в руку меча по морде и улетел обратно в магазин. После чего, резко развернувшись, подсек ногу одного из решивших выйти более консервативных способом, и, продолжая движение, ударил ножнами по подбородку второго.
— Да, это определенно помогает душевному равновесию.
Хорошенько приложившись ногой к голове пытавшегося подняться бандита, он развернулся к успевшему оказаться снаружи Торчвику, попутно переглянувшись со слегка удивленной девчонкой, которая все так же и стояла, уперев пятку косы в землю. К ней Жон и обратился.
— Как насчет покрыть себя славой в веках, поймав самого известного в Вейле вора? — спросил Жон, не спуская глаз с вальяжно стоящего меж ними Романа, что сейчас, уперев трость, переводил взгляд с Арка на девчонку и обратно.
— Хм, — не иначе, как преисполнившись желания праведного правосудия, девушка, улыбнувшись, кивнула, и слегка приготовилась, перехватив косу двумя руками.
— Это всё, конечно, очень интересно, но…
Жон ему не дал договорить, резко метнувшись к фигуре известного вора и устремляя освобожденный от ножен клинок к его горлу. Что ни говори, а Роман Торчвик не из тех статистов, которых можно избивать голыми руками, он крайне неплохой пользователь Ауры, что известно не менее хорошо, нежели его воровская слава. Потому прощупывать его стоило с полной серьезностью.
Увы, достать его не удалось, Роман, с кривой ухмылкой, да придерживая одной рукой шляпу, отклонился назад и, вскинув вторую руку, выпустил в сторону девчонки снаряд огненного праха, взорвавшийся у той под ногами. Вернув трость, он словив второй удар меча на ту и позволил силе удара откинуть себя, ногами добавив разгона. Оказавшись же за пару метров от Арка, Торчвик лишь сильнее ухмыльнулся и невесть откуда достал дымовую шашку. Взмах, и улицу заволакивает густым дымом. Ненадолго, вплоть до пары взмахов Жона, что разогнал тот.
— Где он? — подбежавшая Красная Шапочка стала оглядываться по сторонам.
«Сойти с дистанции что ли? А, впрочем, чего уж?» — Жону, изначально смотревшему в правильном направлении, было не трудно заметить обряженного в белый плащ Торчвика, который сейчас забирался по лестнице на крышу. — Вон, идем!
— Да!
Оказавшись на крыше, они застали Романа, стоящего у другого конца крыши, тот лишь глянув на них через плечо и раздраженно выдохнул. Может, даже сказал чего, но взлетевший буллхед на несколько секунд заглушил всё, кроме звука работающего мотора. Заскочив в машину, мужчина развернулся к подбежавшим подросткам и, самоуверенно улыбнувшись, бросил тем под ноги кристалл огненного праха, попутно наводя на тот свою трость.
Жон действовал быстро, на рефлексах: схватить девчонку за ворот капюшона и спрятать за спиной, попутно хватая ножны и раскладывая те в щит. Торс пригнулся, ноги и руки напряглись, готовясь принять на себя мощь взрыва.
И он прозвучал.
Мощный грохот и встряска заставили Арка поднапрячься, но не сдвинули с места и даже не оглушили. Тут же взмахнув щитом, он разогнал жидкий дым, но смысла пытаться догнать того уже не было — буллхед отлетел достаточно далеко.
— Не пытайся, — Жон придержал девушку, уже приложившую к плечу косу, в коей явно скрывалась возможность дальнего боя. — Это военная модель, такую только гранатометами сбивать.
— Вот блин, — опустив косу, она грустно посмотрела в след улетающей машине, неожиданно сильно став напоминать побитого щеночка. — Упустили.
— Бывает, — мотнув головой, Жон прогнал невесть откуда взявшиеся ассоциации. — Ладно, пожалуй, я пойду.
— Я в этом сомневаюсь, — новый голос заставил подростков обратить внимание на его обладателя. С грозным выражением лица к ним приближалась Глинда Гудвич, недавно прилетевшая в город и привлеченная звуками взрывов. — Вам, молодая леди… — её глаза удивленно расширись, выцепив лицо блондина. — И мистер Жон Арк, придется пройти со мной в отделении полиции.
— Мы знакомы? — переведя подозрительно прищуренный взгляд с женщины на девушку и обратно, спросил он.
— Не лично, — заложив руки за спину, ответила Глинда, строго смотря на них. — Меня зовут Глинда Гудвич, я заместитель директора Озпина и недавно имела разговор с вашим Настоятелем, мистером Грегором, — на лице парня промелькнула смесь неопределенных эмоций, — его решением в этом году вы переводитесь на первый курс академии Бикон. Добро пожаловать.
На какое-то время установилась тишина. Девушка, вмешавшаяся в ограбление, уже сложила свою косу и сейчас нервно мяла край юбки, переводя взгляд с говоривших и не решаясь заговорить самой. Глинда же явно ожидала от парня реакции, прежде чем продолжить.
И она её дождалась.
— Простите, что?