— Думаешь, нас будут допрашивать? — нервно оглядываясь, то и дело теребя краешек своей юбки или просто удрученно вздыхая в пустоту, спросила Руби. — Нас в чём-то подозревают?
После памятного разговора с Глиндой Гудвич, Жона и Руби Роуз, как представилась девушка, отвезли в участок в сопровождении преподавательницы Бикона. Офицеры хотели вызнать о происшествии из первых рук, о чём и уведомили тех, однако, это не помешало Руби забыть этот факт за те двадцать минут, из которых они ехали в участок десять, и еще десять просто сидели в пустой серой комнате за столом, что со стульями составлял единственные детали местного интерьера. Да, Руби набиралась смелости задать этот вопрос целых десять минут.
Проводив тишину тяжелым вздохом, Жон посмотрел на заерзавшую под его взглядом девушку.
— Подозревай нас в чём-то и мы, как минимум, не сидели бы вместе, — он честно попытался успокоить её. Всё же, дожидаться Настоятеля, а в том, что тот приедет, сомнений не было, в тишине куда приятнее. — А как максимум, то отобрали бы и вещи, не говоря уже об оружии, — подхватив с пола свою сумку, продолжил он бурчать.
— Д-да, хе-хе, наверное, ты прав, — покраснев, Руби отвернулась и неловко захихикала, чем вызвала недоуменный взгляд Арка. Некоторые её реакции ставили его в тупик. — К-кстати, а ты хорошо дерешься…
— Я все же паладин, — Жон пожал плечами, после чего иронично хмыкнул. — Ну, должен был им стать, если эта дамочка не решила надо мной поиздеваться.
— О, а ведь точно! Скажи, а правда, что у вас…
Арк скосил взгляд на Руби, самозабвенно закидывающую его вопросами и тихо вздохнул. Переход от жуткого смущения к крайней любознательности удивлял и заставлял задуматься над интересами девушки. Ну и над тем, как остановить этот поток сознания, иначе он имел все шансы до прихода Грегора не дожить, оказавшись погребенным под этой пулеметной очередью. Тем более, что отвечать на все эти вопросы он не собирался.
— Будешь?
Понадеявшись, что его новая знакомая любит сладкое, он достал из рюкзака пачку печенья и протянул одно ей. Конечно, обычно он с собой не таскает пачку печенья, но один из его братьев по оружию, Гил, большой любитель сладкого, очень сердечно просил купить ему их, раз уж Жон всё равно отправлялся в Бикон. Много места пачка не занимала, так что он не отказал, тем более до этого пообещал привезти Ронни книгу и иных просьб к нему никто не высказал.
То, что произошло дальше, заставило надежду в его взгляде смениться подозрительностью — печенье из его рук просто исчезло. Ладно, он слегка преувеличил, но схвачено оно было так быстро и настолько отточенным движением, что не провести параллели с недавней попыткой поесть мороженое он просто не мог. С другой стороны, Арк отдавал себе отчет, что уж такую выделяющуюся особу в кафе он бы запомнил, да и не стала бы та ни с того, ни с сего красть у него десерт. По крайней мере, он на это надеялся.
Ошибку своего решения дать Руби печенье Арк осознал не сразу, а секунды через две, когда лакомство было съедено и в него уперся взгляд. Нет, даже не так, в него уперся ВЗГЛЯД! Положа руку на сердце, на него в жизни вообще никто ТАК не смотрел — огромные серебряные глаза, буквально, были переполнены мольбой и ожиданием высшего проведения в виде еще одной печеньки, а также огромной робостью, которая, однако, была цинично задавлена желанием продолжения банкета.
Арк бы мог это проигнорировать или даже одернуть нахалку, в конце концов, в орден набирались представители обоих полов и потому, несмотря на явное разграничение, с некоторыми ужимками девушек он был знаком, но вся проблема была в том, что так, как это делала Руби, не делал больше никто. Она не смотрела напрямую, не пыталась привлечь его внимание и даже наоборот дико стеснялась своего порыва, а потому и алое от смущения лицо в его сторону не поворачивала, но жутко косила глазами то в сторону самого парня, то в сторону его сумки, в которой скрылась коробка. При этом, стоило только Жону посмотреть на неё или хоть попытаться дернуть головой в сторону зажато сидящей фигурки, как девушка тут же переводила взгляд на свои коленки, замирала и вообще делала вид, что тут её тут нет и Жон сидит в одиночестве, при этом умудряясь выдавать всё новые и новые оттенки красного своим личиком.
Во всём этом был лишь один, не самый очевидный плюс, он точно уверился, что это не она цинично обокрала его в кафе, едва ли она вообще могла помыслить о таком, но проще от этого не стало — что делать в такой ситуации он решительно не понимал и хуже того, отчего-то начинал чувствовать себя виноватым в происходящем! Без какой-либо причины, просто потому, что эта девчонка пилит его взглядом побитого щеночка в кубе!
«Держись, держись…» — проносились мысли в его голове, пока он сам пытался придумать выход из ситуации. В самом деле, не одергивать же её просто за то, что она на него взглядом косит? Еще пойди докажи это…
Жон медленно вдохнул и выдохнул, Руби смотрела. Жон силой удерживал взгляд на ручке двери, Руби все еще смотрела. Жон чувствовал, как капля пота стекает по его виску, а мышцы сводит от напряжения, но Руби и не думала прекращать. В итоге Жон не выдержал и чуть-чуть отвернулся от неё, чтобы не видеть краем глаза этого «потайного» взгляда. Это было вторая по величине ошибка, которую он сделал, сразу за выдачей печенья — теперь взгляд не просто напрягал, а бил раскаленным прутом по его ощущениям не хуже наставника Файро, когда Арк только-только постигал нелегкую науку боя со щитом и мечом. И то, там болели только руки и задница!
— Во имя Человечества, да неужели? — испустил тихий, но радостный вздох, стоило двери отвориться.
В комнату зашли трое. Первым был Настоятель Грегор, тут же пронзивший хмурым взглядом из-под кустистых бровей Жона, Глинда Гудвич, повторившая маневр Настоятеля, но уже с Руби Роуз, а между ними неожиданно гармонично встал директор Озпин, чьё описание Арк знал со слов всё того же Грегора и у которого на лице было столь непроницаемое выражение, что вообще ничего не понятно.
Настоятель пару секунд смотрел на Жона, тот смотрел в ответ. Настоятель кивнул тому в сторону входа и парень, кивнув в ответ, подхватил свой мешок и встал из-за стола, словив на себе напряженные взгляды Глинды с Руби, а также неопределенный Озпина, который в этот момент не преминул отпить из своей кружки очень терпкого, судя по запаху, кофе.
«Он её с собой из Бикона взял?» — скосив перед выходом взгляд на эмблему, которой красовалась тара, спросил сам у себя Арк.
— Первый день в городе и уже загремел в отделение.
Стоило им с Грегором оказаться в таком же сером, как и комната, коридоре, освещенном белыми лампами, как Настоятель сложил могучие руки на груди, начав одним взглядом выпытывать у Жона всю подноготную и чистосердечное заодно. Срабатывало почти всегда и почти на всех его подопечных и даже многих наставниках.
— В качестве свидетеля, а не подозреваемого, — вот только последний, судя по спокойному и даже чуть удивленному взгляду, был как раз из тех, кто составлял малый процент не пронимаемых этим проницательным взглядом. — Да и что мне было делать?
— Следовать догматам ордена и не лезть, куда не должен, — непреклонно рубанул Грегор, сильнее нахмуриваясь, отчего, казалось, даже свет ламп поблек.
— Того самого ордена, из которого ты меня попер? — не чувствуя никакого пиетета перед, без шуток, легендарным паладином, набычился парень и не думая отступать.
— Ты тогда этого не знал, — казалось бы, голоса Настоятель не повышал, но услышать его слова, наверное, могли бы по всему городу. — И не должен был узнать до самого прихода в Бикон.
«О, вот как мы заговорили…» — ядовито хмыкнул про себя Жон и глубоко вздохнул, успокаиваясь. — Значит, правда, я больше не паладин?
— Ты им никогда не был, — резко ответил Грегор, с застывшим предупреждением в глазах. Чего этот человек не любил, так это когда кто-либо заявлял о себе больше, чем есть на самом деле. Давняя история. — И этот случай прекрасно показал, что никогда бы и не стал, раз так просто переступил через суть нашего учения. Скажи спасибо, что я договорился о твоём зачислении в академию.
— Тц, — Арк лишь раздраженно дернул головой.
Казалось бы, вмешался в попытку ограбления, пусть и не захватил вора, так с чего бы поступил неправильно? На самом деле, с позиции Грегора именно неправильно Жон и поступил, ведь согласно устоям ордена Паладинов, он и впрямь не должен был вмешиваться. «Никаких распрей между людьми и орденом», так звучит один из основополагающих догматов ордена. Орден защищает человечество, всё и в целом, не деля тех на фавнов и людей, на бандитов и честных граждан, да хоть на законников и Белый Клык! Для них они все люди, союзник, что стоит по их сторону баррикад, к которому можно обратиться в случай нужды и без разницы, будут ли за тем преступления перед законом или нет, а единственно возможным противником, Врагом с большой буквы они признают лишь Гримм. Все же, вполне может случиться такая возможность, что им нужно будет достать через Торчвика определенные вещи, нужные в их деле, а тут такой неприятный казус.
Конечно, это не означает, что в случае нападения различных маргиналов на паладина, тот даст спокойно себя убить, нет в ордене таких глупцов, но первым лезть не станет — это правда. Впрочем, если уж кому-то придет в голову напасть на обученного паладина, то этим людям можно лишь посочувствовать, ведь опыт боя против людей там дается не менее богатый, нежели против Гримм. История научила их не пренебрегать подобным и научила в своей кровавой манере.
— Значит, всё? — какое-то время разглядывая пол под своими ногами, Жон поднял взгляд на хмурого Настоятеля. В синих глазах подростка плескалось осуждение. — Вот так возьмете и лишите меня всего, к чему я шел? Восемь лет обучения, из них четыре в роли бесправного ученика и еще четыре в качестве оруженосца! Восемь лет упорных тренировок до потери сознания, стертых в кровь ладоней и головных болей от изучения теоретических предметов и Беовульфу под хвост?! — Арк в неверии покачал головой, а его глаза, буквально, светились неприятием подобного исхода. — Так просто?
— Жон, — пусть хмуриться Грегор не перестал, но в глазах Настоятеля ясно промелькнуло сожаление. Тяжелая ладонь легла на плечо Арка. — Пойми, так будет лучше. Я… — паладин с силой, до хруста, сжал челюсти, разговор давался ему ничуть не легче, чем его воспитаннику, — я многих хороших парней похоронил на своём длинном веку и не хочу, чтобы ты стал одной из этих могил на моей совести, а именно ей ты и станешь! — впервые повысил голос он, увидев, как вскинулся Жона, чтобы осадить того, однако, тут же вернувшись к нормальному тону. — Я не слепец, Жон, несмотря на возраст я вижу лучше многих и смотря на тебя ясно понимаю, к чему приведет тебя эта дорога.
— А став охотником я, значит, тут же изменюсь, заведу себе друзей и наплюю на цель всей своей жизни? — скинув руку со своего плеча, ядовито поинтересовался парень. Подавшись вперед он, буквально, прорычал в лицо Грегору. — Если ты и впрямь так думаешь, то ты куда больший слепец, чем считаешь, Настоятель.
— Пусть так, — вздохнув, Грегор вновь сложил руки на груди. Лицо его было спокойно, как и голос, даже слишком спокойно. — Быть может я и впрямь слепец, не замечающий того, что должен бы и хранящий в сердце надежду на чудо. Быть может, слепец не я, а ты, и именно ты не видишь очевидного, — Настоятель отвернулся к двери, за которой остались Озпин и Глинда для разговора с Руби Роуз. — Рассудит нас только время, а моё решение это время тебе даст.
Цель всей его жизни, то, ради чего он тренировался в разы больше самого упорного из учеников при том, что лентяев среди тех не водится в принципе, сейчас было перечеркнуто? Все его принципы, по которым он жил? Ну уж нет, Жон Арк не из тех, кто соглашается с такими решениями. Однако переругиваться с Грегором он смысла не видел — тот своего решения точно не переменит.
— Замечательно, — зло рыкнул Арк. — Просто замечательно. Я буду на улице.
Резко развернувшись, парень пошел на выход. Смысла в дальнейшем разговоре он не видел и не желал видеть, а полиция, как он рассудил, вполне может разобраться и без его показаний. Впрочем, никто из служащих здесь и не пытался его остановить, лишь провожали недоуменными взглядами, ибо он, буквально, искрил от злости, да и опрашивать тоже не собирались, лишь пошли навстречу руководству академии в выделении места для разговора.
Оставшийся же стоять на месте Настоятель, в одиночестве находился недолго. Стоило лишь дальней двери хлопнуть, закрываясь за Жоном, как отворилась другая, что вела в комнату, где подростки сидели в ожидании. К Грегору, стоящему мрачной тучей посреди коридора, подошел неизменно спокойный Озпин. С кружкой в руке, конечно же.
— Могу предположить, что разговор прошел не на лучших нотах, — встав рядом с Грегором, обронил Озпин.
— Очевидность — твоя сильная сторона, — не лучшее настроение требовало выдать в чью-нибудь сторону побольше острот и старый друг для этого отлично подходил, однако, больше одного этого предложения он себе не позволил. В таком состоянии слишком легко сорваться и наговорить глупостей. — Я знал, что он не поймет. Молод, горяч и всю жизнь жил лишь одной целью. Как юная Руби Роуз?
— Энергична, — приложившись к кружке, выдал заключение директор Бикона, — несколько наивна и очень напоминает мать, когда она была в её возрасте.
— Саммер, — без какого-либо притворства тяжело вздохнул Грегор. Он в своё время имел честь познакомиться с матерью Руби и был искренне опечален, что та ушла от них столь рано. — Хорошая была девушка — чуткая, добрая и сильная. И почему не только не попросила нас помочь ей? Самостоятельно отправляться на такое задание, не озаботившись хоть какой-то поддержкой…
— Именно потому что была чуткой и доброй, — лицо Озпина ни капли не изменилось, однако его друг прекрасно знал, что в день смерти Саммер у того появилось одной печалью на душе больше. — К сожалению, отвлекать тех, кто вопреки всему защищает людей от Гримм на самом переднем фронте, чтобы выпросить помощь на своё задание, было не про неё. На это наложилось так же нежелание отвлекать Тайянга от детей и Кроу от его заданий, о Рейвен я уже не говорю.
— И зря, — веско припечатал Грегор, но более ничего не сказал, хотя и мог. — Что дальше?
— Я предложил мисс Роуз вступить в Бикон, — не дождавшись, да, если честно, не ожидая по этому поводу возражений, ответил директор. Уж точно не главы ордена паладинов. — Она согласилась.
— Я бы удивился, будь иначе, — только и хмыкнул Грегор, оборачиваясь к двери. — Кстати, а…
— Я позволил Глинде немного отвести душу, — невозмутимо ответил Озпин. — Все же, мисс Роуз подвергла себя неоправданному риску и…
— Так и скажи, что побоялся возразить своей заместительнице, — оборвал его попытку в шутку оправдаться паладин.
Неопределенно хмыкнув, Озпин вновь приложился к своей кружке, в которой еще было слишком много кофе, как на взгляд директора, и это следовало срочно исправить. И это отнюдь не потому, что ему нечего было возразить. Было, но к чему разводить споры с и так слишком взвинченным другом на ровном месте?
Увы, нормально насладиться напитком ему не дали — Руби и Глинда покинули комнату. И если у первой на личике была написана такая печаль, словно ей сказали, что в мире больше не осталось печенья, то вот вторая, хоть и придерживалась прежнего строгого образа, однако вышла явно куда как более расслабленной, нежели когда заходила. Конечно, не Озпину было осуждать чужие методы сброса пара, но к кружке, для проформы, он все же приложился осуждающе, да.
— Мы готовы, — подойдя к мужчинам, кивнула Глинда.
— Замечательно, — Оз слегка кивнул. — В таком случае идемте к буллхеду. Ни к чему занимать посадочную площадку отделения дольше положенного.
***
— А здесь вы будете проживать. — Глинда открыла дверь в очередную комнату и первой же зашла внутрь.
Жон зашел следом, цепко осматривая свою новую жилплощадь. И была та, чего уж, не в пример лучше, нежели в Стронхолде*, крепости паладинов, — места больше, кроватей не восемь, а всего четыре, да и неплохая отделка имеется. В крепости, увы, место сильно лимитировано, так что ученики и оруженосцы, что не имеют права покидать пределы стен на долгий срок, вынуждены ютиться по восемь, а где-то и больше человек на комнату. Со временем привыкаешь, конечно, но ощутить разницу все равно было приятно.
Да и весь Бикон был не в пример больше, помпезнее и банально удобнее Стронхолда. Увы, крепость стояла на своём месте еще с незапамятных времен и ни разу не расширяла свои крепостные стены, а поставить какие-либо пристройки вне тех означало отдать на поживу периодическим волнам Гримм, да и банально самим следить за тем, чтобы не порушить во время очередной битвы.
«Что ни говори, а академия выгодно выделяется по сравнению с крепостью» — в который раз промелькнули подобные мысли в его голове, пока ему устраивали небольшую экскурсию по территории, чтобы он банально не заблудился тут. Кабинеты и все остальное не показали, лишь столовую и зал, куда спускаться на общую ночевку через несколько дней. — «Традиции, конечно же»
Да, парень искренне пытался и даже находил немало плюсов в своём скором бытие Охотником. И обеспечение лучше, и проживание, и кормежка, что уж тут скрывать, но все эти плюсы, которые Арк с каждой минутой находил, казалось бы, все больше легко меркли по сравнению с минусами. Пусть их было всего два, но они то как раз были основополагающими для него и именно их осознание Жоном вызвало недавнюю вспышку злости в полицейском участке.
Первый и наиболее неприятный был в том, что ему предстояло обучаться тут четыре года без возможности досрочного окончания. Конечно, ученики получают немалую долю свободы уже со второго курса, но они все равно остаются учениками, обязанными приходить на уроки и выполнять данные им задания. А останься парень в ордене и он небезосновательно, между прочим, уже в следующие четыре-шесть месяцев стал бы полноправным самостоятельным паладином, после чего мог отправиться напрямик к своей цели без обузы за спиной. По сравнению с такими перспективами лучшие условия проживания на еще четыре года рассматривались им, как не самая умная насмешка. Что ему более удобные кровати и больший простор комнаты перед отдалившейся на года целью?
Второй же минус, на его взгляд, состоял в команде и не из одного человека, что он как-нибудь бы пережил, а из целых трёх. Для Жона, который во всем и вся привык полагаться на себя такое известие было сродни ноющему зубу. А ведь ему еще вместе с ними жить, что в любом случае поведет попытки сближения и далее-далее по списку, что происходит среди таких сожителей.
Не то чтобы было проблемой уйти от тех по окончанию обучения, но Арк, несмотря на некоторые нелестные отзывы, все же не был бесчувственным чурбаном, а потому понимал, что за четыре года те, с кем он будет в команде, так или иначе привыкнут к нему, к ощущению четвертого плеча в их тандеме, к его помощи, что легко может привести к печальным последствиям в случае его ухода даже если индивидуально каждый из них будет представлять из себя самого Жона. А смерти, травм и увечий, несмотря на свои не самые лучшие черты характера, он никому, кроме Гримм и еще пары личностей, не желал. Варианты решения, конечно, были, но… они ему, несмотря на высоковероятную успешность, не нравились.
— Мне тут жить-то всего один день, — никак не выдав своих размышлений, Жон пожал плечами.
— Тут вы не правы, мистер Арк, — поправив очки двумя пальцами, Глинда кинула взгляд в окно. — Какая бы вам команда не досталась, она будет расселена сюда же.
На красивом лице женщины на миг промелькнула улыбка, увы, никак не связанная ни с видом, ни с парнем. Просто она в который раз смаковала мысль о том, что сейчас закончит с пояснениями и пойдет заниматься своими делами, никак не связанными с работой. В то же время Озпин, её дражайший начальник, будет вынужден еще немало времени разгребать те стопки документов, которые она ему принесла на подпись. Ибо нечего всю работу скидывать на бедную женщину у которой той и так много!
— О, — брови парня слегка взлетели, демонстрируя вялое и совсем неправдивое удивление. — В таком случае, может…
— И не думайте, давнюю традицию я вам нарушать не позволю.
Изумрудные глаза заместителя директора, словно любимое оружие его бывшего наставника по бою, Файро, навелись на парня. А между прочим, оружием этого наставника было не что иное, как огромная пушка, влет пробивающая броню матерого Дезсталкера. Праха, правда, жрало как не в себя, было нерентабельно против мелких целей, да и против крупных и бронированных требовало использования его Проявления, но наставленное на кого-либо выглядело крайне устрашающе и заставляло этого «кого-либо» находить в себе силы, даже в случае клинической смерти.
— Вас понял, — Жон по привычке саданул себя кулаком по груди в области сердца и только после этого привычного жеста осознал, что сделал.
— Замечательно, — женщина слегка наклонила голову, сверкнув стеклами очков. — В таком случае обустраивайтесь, но не забывайте, что с вами еще будут жить трое человек или фавнов. Ваша броня и иные вещи в том шкафу, — тонкий палец указал на боковой шкаф. — Завтрак в семь тридцать, обед в два, ужин в шесть. Если есть желание, завтра можете отправиться в Вейл, но в этом случае я надеюсь на вашу сознательность — не хотелось бы рассылать ориентировки на пропавшего. Всего доброго.
И не дожидаясь ответа, вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
— Традиции, — стоило цокоту каблуков стихнуть, парень присел на первую попавшуюся кровать, опустив мешок у своих ног. Немного подумав, он скинул берцы, прислонил меч в ножнах к кровати и полностью улегся, подтянув мешок поближе и начав в том рыться. — Каких-то восемьдесят лет и уже традиции, надо же. В ордене таких идиотских традиций никогда не было, а тот в восемьдесят раз старше, — лицо Жона скривилось и он перевернулся на спину, держа в одной книгу, а в другой коробку печенья. — Зараза, ну конечно же я забыл их отдать.
Положив коробку с книгой на прикроватную тумбочку, Жон вновь запустил руку внутрь мешка и в этот раз вытащил на свет свиток. Открывать тот, однако, не стал, а лишь положил к уже выуженным вещам. Пытаться с кем-то связаться смысла не было — в крепости действует правило, согласно которому ученики вообще не имеют собственных свитков, а оруженосцы получают те только перед выходом и сдают по возвращению. Не то чтобы ему было, с кем переписываться днями напролет, пусть и будь всё иначе, в конце-концов, даже с Гилом и Ронни он держал подобие контакта лишь потому, что попал в орден вместе с ними. В основном же на остальных погодок Жон не обращал внимания, занятый самосовершенствованием.
Перекатившись с кровати на пол, парень прошел к указанному заместителем директора шкафу и открыл тот, оглядывая аккуратно разложенные вещи.
Первой в глаза бросилась броня. Белые нагрудник, наплечники, наручи, юбка с двумя пластинами, прикрывающими бедра и наголенники, крепящиеся поверх сапога. Всё аккуратно сложено, чтобы занимало минимум места и накрыто, в общем-то, нагрудником. Сторонником украшательства Арк не был, а потому, когда ковал себе броню, единственный отличительный знак расположи на нагруднике — желтая эмблема из двух наложенных друг на друга полукругов. Та же самая эмблема была на щите, с которого он ту и скопировал в своё время. Может и стоило придумать что-нибудь своё, но смысла в этом Жон не видел, нынешняя служила прекрасным напоминанием, почему и для чего он еще живет.
И да, Жон предпочитал делать себе снаряжение самостоятельно. Причем мог работать с ним и современным, через станки, и старым с помощью кузни, методами. Вторым он и выковал себе броню, тогда как первым улучшал фамильный клинок и щит его семьи — Кроцеа Морс. Не сказать, что сильно, но парой модификаций щит и меч обзавелись, опять-таки без возможности дальнего боя, так как фанатом оного парень не был от слова «совсем», в чём не последнюю роль сыграл тотальный антиталант — косил Жон при стрельбе безбожно и тренировками эта проблема не решалась совершенно, разве что более крупными калибрами, где попадать по цели не обязательно.
Помимо брони в шкафу лежало несколько черных рубах и штанов — в ордене вещевое обеспечение вообще было только белого и черного цвета, — еще пара берец и теплая накидка для холодных времен года. Аура аурой, а полезность старых проверенных методов никто не отменял. Плюс щетка, мыло, зубная паста, пара полотенец и нижнее белье. Обычный набор.
Со вздохом наклонившись, Жон подхватил принадлежности для помывки и пошел в ванную комнату. День был тяжелым, ночь уже вступила в свои права, а утреннюю тренировку никто не отменял, пусть без партнера для спарринга она была и не столь полезна, но это ли повод её пропускать? Да, теперь у него в запасе было целых четыре года, вместо четырех месяцев, но в таком случае он тем более был обязан сохранять набранный темп и по возможности увеличивать его.
Ибо когда придет время, он должен быть готов настолько, насколько это возможно.