Проснулся Жон как и всегда, легким щелчком, после чего, не осознавая происходящего, быстро натянул штаны с кофтой и сапогами. И лишь оглянувшись посмотреть, чего это еще все спят, понял, что он в комнате один и не в привычной ему восьмиместной, а в биконской. И стоило этой мысли пробиться сквозь утреннюю сонливость, как Жон уселся обратно на кровать.
— Зараза, — упершись руками в мягкий матрас, парень потеряно помотал головой. — А столько надежд было на сон.
Не глядя он схватил свиток с тумбочки, где вчера оставил тот в компании книги и коробки печенья, и раскрыл его. Часы показывали без десяти минут шесть и на это Арк уже довольно хмыкнул. Едва ли он мог проснуться в иное время, но со всеми последними событиями даже в рутинных делах у него просыпались сомнения.
Подъем в Стронхолде был ровно в шесть часов утра. На сборы давалось пять минут, и кто не успел, тому лучше не останавливать свою пробежку до самого обеда и это совсем не глупая шутка, так и в самом деле было. Как можно понять, с таким стимулом сонь в рядах учеников и оруженосцев не существовало, как класса. Сам Арк и еще десяток других оруженосцев и вовсе предпочитал вставать за десять минут до побудки, чтобы успеть нормально почистить зубы и умыться, а не толпиться после «зарядки», как они в шутку называли происходящее после подъема. Почему в шутку? Потому как называть многокилометровую пробежку, совмещенную с силовыми тренировками, спаррингами между собой и уничтожением вылезающих Гримм простой зарядкой — это звучит именно шуткой.
— Ладно, — с силой растерев лицо, парень встал и прихватил свои умывальные принадлежности. — Действуем по порядку…
Процедуры много времени не заняли и уже через несколько минут Жон шел по коридорам в сторону парка академии, на ходу составляя и правя график тренировок, ибо вчера, после душа, стоило лишь лечь, как сознание тут же уплыло в сон без сновидений. А поправить привычный график следовало хотя бы потому, что он больше не на задворках континента, где каждый день приходится вычищать окрестности от Гримм. И как на взгляд Арка это был скорее минус, нежели плюс.
Впрочем, спокойно добраться до парка у него не вышло.
— О! Тот самый переведенный паладин? Жон Арк? Ах да, прошу прощения, оруженосец…
Его появление было подобно урагану и заставило Жона на рефлексах потянуться к ножнам, пусть и не для того, чтобы убить, но чтобы вырубить уж точно. Хотя и были обоснованные сомнения, что он попадет по этому мельтешащему то тут, то там светло-зеленому тарахтящему пятну. Тут хотя бы разглядеть его для начала.
«Судя по всему, это местный профессор — приноровившись к скорости движений, но не слов «профессора», подумал Жон. — Боюсь представить, как у него проходят лекции».
Это был мужчина. Худой, высокий даже для немаленького Жона, со всколоченной зеленой шевелюрой и наполовину выглаженной и заправленной рубашкой, тогда как вторая была мятая и распущенная. А еще он был быстрым и ужасно частящим. Он думал Руби расстреливала его вопросами? О, Арк просто не был знаком с этим человеком, кем бы он ни был! Вопросы Роуз он, хотя бы, осознавать успевал, а тут из всего сказанного парень понял только своё имя, произнесенное, возможно, с вопросительной интонацией. А еще девчонку можно было заткнуть, дав ей печеньку, и это уже немыслимо возвышало ту над уже пять минут что-то говорящем профессором, который, кажется, и говорил не на ремнантском.
Ураган исчез так же быстро, как и появился. Не то вспомнил о своих делах, не то высказал, что хотел, а может просто не дождался ответов и решил, что разговаривает не с человеком, а со статуей, Жон не знал, да и знать не желал, лишь тихо порадовался, когда зеленая голова с круглыми очками скрылась за поворотом.
— Смотрю, вы познакомились с профессором Ублеком, — вот только стоило одному источнику шума исчезнуть, как за спиной бедного парня, уже проклявшего ту минуту, когда решил выйти из комнаты, раздался новый.
— … — медленно, даже слегка одеревенело, обернувшись, Жон не то, что нечитаемым, а скорее нецензурным взглядом прошелся по любителю подкрадываться со спины под взрыв светошумовой гранаты имени Ублека. — Директор Озпин.
— Удивительно, — прекрасно расшифровав все то, что нес ему взгляд Арка, только и обронил не то седой, не то от природы беловласый директор Бикона.
— Извиняюсь?
— Ваш взгляд, — без малейшей эмоции, ответил Озпин. — Удивительное сходство с Грегором на третий час нашего спора. Также… емко.
— … — много чего парень мог сказать о таких совершенно непонятных постороннему вставках, но сдержался. И решил перевести тему. — А профессор всегда такой… — Жон покрутил кистью, силясь подобрать верное определение. — Резвый?
— Только когда всю ночь не спал, разбирая очередные археологические находки, а на утро «случайно», — как именно Озпин смог не поменяв ни выражения лица, ни интонации голоса выделить слово, Арк не понял, да и не особо хотел, — смешал с кофе несколько экзотических препаратов, превысив норму раза в три. Пройдемся?
— Куда? — несмотря на то, что сам недавно менял тему, к такому же ходу со стороны собеседника он был не готов.
— До столовой, — директор Бикона положил обе руки на трость. — Честно говоря, этой ночью я тоже слегка заработался и мои запасы кофе подошли к концу, — количество кофе на один разговор уже начинало напрягать Жона, — так что я решил, что неплохо было бы раздобыть немного и заодно размять старые кости.
— Сильно скрипят? — вопросительно выгнув бровь, хмыкнул парень. Непонятное напряжение, связанное с изменением многолетнего графика и сменой обстановки, начало отпускать.
— Главное не забывать смазывать, — не поменяв индифферентного выражения лица, Озпин отсалютовал парню невесть откуда взявшейся в его руке кружкой, этим же показывая, что именно выступает в роли смазки.
«Он её в кармане носит?» — задержав взгляд на посуде, Арк мотнул головой, прогоняя непрошенные мысли. — Я вообще-то собирался на тренировку.
— Столовая по дороге к выходу в парк, — спокойно обронил директор академии, вызвав у Жона удивленный взгляд. — Сомневаюсь, что мисс Гудвич выдала вам ключи от полигона, что находится под её контролем.
— Но почему парк? — не видя смысла отпираться и, заодно, решив утолить интерес, Жон пристроился рядом с профессором.
— Всего лишь догадка, — Озпин бледно улыбнулся, беря курс на столовую. — Почему-то ученики в свободное время предпочитают тренироваться именно там, нежели просить профессора Гудвич пустить их на полигон.
— Уважают её занятость, не иначе, — Жон нейтрально пожал плечами, про себя прикидывая, что с таким взглядом, как у этой дамы, не уважают её только самые отбитые и то не в лицо. — Так о чём вы хотели поговорить?
— Сразу к делу? — риторически спросил директор, мерно постукивая тростью по полу. — Я хотел поговорить о тебе, Жон. Обычно я стараюсь минимизировать своё присутствие в ваших жизнях, однако в твоём случае решил, что лучшим вариантом все же будет наш разговор.
— И что же вы хотите спросить? — спросил он, вглядываясь в виды, открывающиеся в окнах по левую руку. Не будь дураком, он прекрасно понимал, что разговор ему не понравится, но теперь у него был лишь один вопрос — как послать директора не слишком внаглую? — Мне казалось, что Настоятель вам и так поведал всё, что только возможно.
— Всегда лучше лично поговорить с человеком, чтобы составить о нём наиболее правильное мнение.
— А если, к примеру, конечно, — пройдя поворот, они вышли на лестницу и быстро спустились на первый этаж, — человек не хочет рассказывать о себе? Всякое же в жизни бывает.
— В этом случае я никак не смогу помочь, — Озпин намеки воспринял правильно, но иного Жон и не ожидал. — Однако… порой молчание говорит даже больше слов.
— Глубокомысленно, — недовольно проворчал Арк, толкая пока еще закрытые двери обеденного зала. Мысль о том, чтобы дать от ворот поворот прямо, а не обиходами, стала набирать вес слишком быстро.
Первое, что пришло на ум Жону при осмотре этого помещения, так это то, что кто-то явно болеет гигантоманией или просто что-то компенсирует… маленький желудок, может? Сравнивая с крепостью, это место и в самом деле было каким-то слишком огромным. Парень, конечно, понимал, что тут, вполне возможно, проблема не в чьих-то комплексах, а в объеме места внутри Стронхолда, но ирония сама просилась на язык, когда всю жизнь ты ел в небольшой каменной коробке, стараясь успеть до следующей группы голодных учеников и оруженосцев, а тут целый зал, заставленный здоровыми столами на приличном расстоянии, автоматами со снеками и напитками, да еще и в высоту метров под десять.
— И все же, как тебе Бикон? — спросил Озпин не то решивший все же размотать Жона на разговор, не то в самом деле интересующийся, а может и просто от нечего делать.
— Большой, — парень невольно задался вопросом о Проявлении директора. Кто его знает, вдруг он может мысли читать? — Огромные пространства и это несколько непривычно.
— Да, пожалуй, для того, кто столько жил в Стронхолде, академия и впрямь покажется слишком и даже излишне большой, — Озпин уверенно двинулся меж столов к двери, ведущей на кухню. — Но академия строилась после войны, что окончилась восемьдесят лет назад, и не просто как обучающее заведение, а как символ окончания того ужасного времени, символ самовыражения и уникальности, понимаешь?
— Мне одному кажется несколько надуманным факт запрещения искусства и самовыражения? — якобы в воздух спросил Жон, намекая на политику Мантла, предшественника нынешнего Атласа, того времени.
— Что же тебе кажется надуманным? — войдя на кухню, обставленную по последнему слову техники и ныне пустую, ибо персонал придет лишь через полчаса, Озпин безошибочно пошел в сторону навесных шкафов.
— Как? — просто спросил Жон, но через секунду все же пояснил развернуто. — Каким образом они собирались запретить эмоции? Химия? Лоботомия? Может, какое-то нереальное Проявление?
— Кто знает, — задумчиво протянул Озпин, открывая шкаф и начав перебирать стоящие там баночки. Все с кофе. — Конечно же, политика Мантла была куда как более сложной и глубокой в этом отношении, нежели пишут сейчас в исторических трудах, и таких способов, которые ты описал там не использовали, да и в принципе шли совсем не по этому пути.
— Значит, историки пишут вранье?
— Полуправду.
— Это еще хуже. — возмущенно фыркнул Арк, сложив руки на груди.
— В самом деле?
— Люблю определенность, — рубанул Жон, облокотившись о стол. — Соврал — лгун, сказал правду — молодец, но когда человек юлит, перемежая правду с ложью? Как к этому относиться? Для меня это хуже лжи.
— А если человек делает это из лучших побуждений? — поставив банку на стол рядом с собой, Озпин проникновенно заглянул в глаза Арка. — Если руководствуется истинно благими целями?
— Он все еще человек, — уверенно ответил Жон, — если мы говорим о важных решениях. Человек, способный на ошибки, на зашоренность взглядов и многие другие, — голос парня почти незаметно дрогнул, — не лучшие свои стороны. И чем врать или тем более полуврать, пусть даже и заботясь о чьем-то благе… Особенно заботясь о чьем-то благе лучше сказать правду, либо не говорить ничего вовсе, — и отвернувшись в сторону, он тяжело выдохнул. — Может быть идеалистично, но зато правильно.
Между ними установилось молчание. Озпин не глядя крутил в руках банку кофе, в то время как Жон просто смотрел в пустоту, а перед его глазами проносились лица. Всего два, совершенно между собой не похожих, но давших ему в разное время две установки на всю оставшуюся жизнь. Никакой лжи и никакой полуправды — говори истину или не говори вовсе. Может быть кто-то скажет, что качества эти скорее мешающие, нежели наоборот, но ему было плевать, это был его путь, а не чей-то еще.
— Прошу прощения, — спустя некоторое время нарушил установившееся молчание директор Бикона. — Кажется, я нашел не лучшую тему для разговора.
— Наверное, так, — признал Арк. — Пойду я… тренироваться.
— Доброго дня, мистер Арк.
— И вам, директор.
Путь до парка Жон пролетел так быстро, что и не заметил, как оказался среди деревьев. Удивляться, впрочем, не стал и тут же принялся за бег и разминку. Аура была много чем хороша, но для него эти действия имели больше моральное значение, нежели физическое — он так собирался с мыслями и готовился к предстоящему дню.
Вот только сегодня не ладилось. Ни пробежка, ни разминка не принесли ясности так и норовящего соскользнуть в воспоминания разума, а последующие упражнения с мечом и вовсе закончились после первых движений — не имея стимула у Жона не получалось отогнать навязчивые мысли. В такие моменты он искренне завидовал тем, кто смог забыть или хоть немного затереть своих призраков прошлого, так как лично за все восемь лет этого сделать не вышло.
— Надо было его всё-таки послать, — тихо выговорил Жон.
Он уже давно не ощущал или, быть может, считал, что не ощущал той черной безнадежности и апатии, которые в определенный отрезок его жизни слишком часто стали его навещать. Вот только, пусть воспоминания и не приносили той самой боли, однако всё равно оставались неприятны и крайне навязчивы — не получалось их взять и отогнать, они всегда возвращались. В таких случаях, если память решала взбрыкнуть где-нибудь в спокойном месте, у него уже давно был выработана схема действий. Всего-то и надо, что пережить те дни и часы снова, после чего они вновь уходили на неопределенный срок.
Опустив меч острием к земле, парень удрученно вздохнул. Еще миг и лезвие скрывается в ножнах, а сам парень садится под деревом и прикрывает глаза. Дыхание выравнивается и замедляется, пальцы переплетаются меж собой на уровне живота и Арк застывает в этой позе.
Самым давним и самым, как ни иронично, плохим воспоминанием было лицо матери, когда она прятала его в небольшую скрытую нишу в подвале, клянясь, что всё будет хорошо, что скоро она вернется с его сестрами и сама тут спрячется, что отец решит все проблемы… Из лучших побуждений? Пусть это скажут Жону, который просидел с тухнущей надеждой и своими отходами три дня, думая, что вот сейчас! Сейчас они придут и все будет хорошо! Не пришли. Ни мать, ни сестры, ни отец.
Зато были голоса, точнее рыки и голос. Голос говорил и рыки стихали, голос говорил и люди, которых, казалось, специально привели к его заваленному убежищу, отвечали, а потом с криками ужаса и отчаяния умирали. Голос сказал «уходим» и все стихло. К сожалению, Арк даже не мог сказать женский ли то был голос или мужской.
Он тогда был в очень странном состоянии — само осознание его, как личности, отрезало напрочь и он просто… был? Запоминал происходящее, но не осмысливал, отчего, видимо, и забыл различия этого голоса. Жон не знал, но полагал, что именно с этим его состоянием было связано его выживание. Впрочем, это было совершенно бездоказательным выводом, ибо еще раз войти в то он не смог, как бы ни старался.
Потом было прибытие Грегора, недолгое путешествие в крепость и принятие в орден. А в ордене он познакомился с наставником их группы, паладином Мэком. Добрый к детям был мужик, даже слишком, как для повидавшего виды и получившего немало травм паладина, и на отца Жона совершенно не походил, но для потерявшего в один момент всех родных мальца, он стал самым близким человеком.
Он погиб на глазах Арка через полгода после его поступления.
Периодически учеников выпускают под руководством опытного наставника и пары паладинов «в поле». Натаскивают так, показывают с чем дело иметь придется и обычно такого эскорта всегда хватает, чтобы пройти проторенный не раз и не два путь без потерь вовсе, даже с учетом не самого боеспособного наставника. В тот раз не хватило.
Стоило им начать путь обратно, как Гримм со всей округи словно взбесились. Они, конечно, и так чуть что бросались в их сторону, но тут потекли сплошной волной со всей округи и не только мелочь в виде Урс, Борботасков и Беовульфов, но и более крупные собратья в виде пары Дезсталкеров и Короля Тайцзиту. Причем даже так, двое состоявшихся паладинов и один не в лучшей форме наставник справлялись с потоком, медленно отходя в сторону крепости, откуда уже должны были выдвинуться подкрепления, благо, что перли Гримм не совместно, а вылезали попеременно. Вот только в определенный момент из-за деревьев показалась тварь, какую он с тех пор встречал всего раз — Гейст в виде каменного титана. Очень неприятная тварь, реальная форма которой черный дух с белой маской и убить которую в форме гиганта довольно проблематично.
Двое остались сдерживать волны, Мэк повел детей к крепости, а потом и он остался задерживать прорвавшихся в узком переходе меж крутыми скалами. Жон попросил обещать, что он, Мэк, справится и тот пообещал. И он справился, не рассказав только того, что едва ли после этого долго проживет. Прекрасно знал на что подписывается, но не сказал. Полуправда из лучших побуждений стала неприемлема для маленького Арка, который только нашел новую опору в жизни.
Были, конечно, в его жизни и иные смерти ставших хоть сколько-то близкими людей. Из тридцати трёх учеников его группы до оруженосцев дожили двадцать пять, а к нынешнему моменту и тех осталось всего семнадцать, а уж сколько их умрет в следующий год одним Близнецам, наверное, ведомо. Но то были смерти, быстро отпустившие Жона и в итоге ставшие из трагедии небольшой тяжестью на сердце. Он очерствел и больше не видел подобных первым двум уроков, когда группы в очередной раз не досчитывалась человека или двух.
Впрочем, как он ненавидел чужую ложь и ужимки, что задевали его фигуру, так легко мог сам прийти к этому методу, реши, что тот оправдан. Не то, что не терпеть, а ненавидеть чужую ложь, обращенную к себе, однако легко и непринужденно врать в лицо — крайнее лицемерие, не так ли? Но! Но… здесь он сам себе обвинитель, защитник и судья. И он уже давно выписал себе индульгенцию на все возможные грехи на этом пути. Какими бы они ни были, если он сможет воплотить финал, то все будет оправдано.
Им самим.
Открыв глаза, он какое-то время смотрел перед собой, на стену обеденного зала, однако вскоре встряхнулся, встал, и вновь вынул меч. Мысли вновь были в порядке, разум вновь был чист, а движения обрели точность и завершенность. И это значило, что тренировка продолжается.
* * *
Раздраженно выдохнув, Роман Торчвик закинул ноги на стол и растянулся в кресле, поправляя шляпу. Вынужденный необходимостью и огненным шаром у своего лица ожидать в складском офисе одну очень и даже слишком горячую даму, он чувствовал себя не лучшим во всем Вейле вором, а каким-то мальчиком на побегушках.
К счастью, дамочка была не из тех, кто предпочитал ожиданием мариновать своих невольных подчиненных, так что заскучать известный на весь Вейл и даже за его пределами вор не успел. Не то, чтобы он этому был рад — Роман еще не принял решение, предпочел бы он отодвинуть очередной милый разговор или же провести его как можно быстрее.
— Роман.
Синдер Фолл как всегда была сногсшибательно горяча. Короткое бордовое платье с золотым орнаментом, открытые жадным взглядам замечательные ножки, перекинутая набок шикарная грива черных волос и блеск превосходства в золотых глазах — век бы ему, Торчвику, всего этого богатства не видать и, желательно, не по причине скорой смерти от сожжения, что обеспечить этой дамочке легче легкого. Не то, чтобы Синдер могла просто так взять и сжечь его, но Роман в себе не сомневался — доводить людей он умел и любил. Порой слишком сильно.
«Что ж близнецы так любят всяким ненормальным дурной силушки отваливать?» — промелькнула отрешенная мысль в его голове.
— Синдер, дорогая! — с привычным эпатажем Торчвик подорвался с кресла, раскинув руки. К тщательно скрытому счастью, кто бы мог подумать, девушка не бросилась к нему в объятья, а лишь устало закатила глаза. — Как же я рад тебя видеть!
— К делу, — только и бросила она, скучающе взглянув на него.
— Конечно-конечно… присядешь? — специально выдержав паузу, он сделал короткий жест в сторону на что бровь красотки коротко дернулась. — Ну, как хочешь, тогда… я сяду, — искра, промелькнувшая в золотых глазах ясно дала понять, что дальше выходки терпеть не будут. — Итак, ты попросила меня узнать касательно того парня на крыше, знать бы еще зачем…
— Это тебя не касается, — отрезала она, увлеченно рассматривая свой маникюр.
— Да-да, старое-доброе «иди нахер, Роман», — Торчвик помахал в воздуху ладонью, после чего все же стал серьезен. Сложно не стать, когда шикарные волосы красотки перед тобой начинают заниматься пламенем. — В общем, о самом парне ничего не известно. То есть, совершенно ничего: он не выпускник боевой академии, не действующий охотник или учащийся Бикона и даже не наемник. Словно призрак, честное слово.
— Ты серьезно?
— Вполне, — уняв волну пробежавших по спине и кое-где в более зацензуренных местах мурашек, Роман кивнул. — Однако, кое-что все же удалось узнать, — царственный кивок огненной особы был сейчас для вора, что амнистия перед эшафотом. Так же освежала. — Незадолго до появления этого паренька на крыше в Бикон прилетел буллхед и, судя по некоторым обмолвкам, прилетел он с гостем к Озпину. Прямо из Стронхолда и явно не с одним пассажиром.
— То есть, — а вот эта новость Синдер заинтересовала, да так, что она перестала делать вид, что он лишь грязь под её ногтями и даже подалась вперед, опираясь руками о стол, — паладин?
— Это бы объяснило отсутствие информации о нём, — разведя руками, обронил Роман.
Тут даже такой нетерпящей провалов девушке, как Синдер, пришлось признать, что вины вора перед ней было минимум. Достать список действующих паладинов это тебе не прах в промышленных масштабах воровать, такую информацию не достанешь так просто хотя бы по причине отсутствия её где-то еще, кроме как у командного состава Стронхолда. Именно последний в случаях таковой надобности и подтверждал личность того или иного члена ордена.
Как в таком случае строилось взаимодействие с различными деревнями и предотвращалось появление любителей присвоить чужое имя? Просто, на самом деле. Любой знает, что паладин сначала делает работу, а лишь потом берет за неё плату. Без задатков, без споров и цену по минимальной планке оплаты охотника. Жить и покупать снаряжение все же как-то надо, зато с такими условиями, о которых знал весь континент и за его пределами, желающих прикинуться паладином, взять деньги и свалить не осталось.
— Это интересно, — Синдер в задумчивости провела тонким пальчиком по щеке. — Известно, с кем разговаривал Озпин?
— Точной информации нет, но, скорее всего, это был Настоятель.
— Этот старик… — в красивом голосе появились намеки на раздражение. — Впрочем… не важно, — задумчивость испарилась из её глаз и вот Роман вновь лишь грязь под ногтями. — Нам они не помешают?
— Нет, буллхед уже отправился обратно, — Торчвик лишь пожал плечами. — «Буллхед-то обратно отправился, но вот с теми же пассажирами? Ай-яй-яй, какой я невнимательный к деталям».
— А что может?
— Я уже говорил, — Роман раздраженно потер шею. — Нам нужны толковые исполнители, а не те, кого я могу по шустрому достать за пять минут до выхода на дело, если ты, конечно, хочешь ускорить выполнение плана по краже праха. Может всё-таки привлечем моих знакомых воров? Уверяю…
— Нет, — она даже не дала ему договорить. — Лишние глаза и уши нам ни к чему.
— В таком случае…
— Но, — и вновь Синдер его перебила, — у меня есть на примете, хм, «толковые исполнители».
— Это радует, — осторожно обронил он, чувствуя, как нехорошо пахнет от этой новости. — И кто же?
— О, один мой хороший знакомый, — улыбка, прочертившая красивое лицо заставила Романа судорожно сглотнуть враз вставший в горле ком. — Думаю, вы с ним найдете общий язык. Он просто обожает людей.