— Зеленый камень? — не скрываю удивления я.
— Да, он сильно напоминал драгоценный камень, хотя позже я узнала, что это просто осколок метеорита. Помню, как сейчас, я смотрела на него и чувствовала будто нас что-то связывает. Я взяла его в руки в надежде почувствовать что-то ещё, но… ничего не произошло. Это было странно.
— Ясно.
Памела кивает.
— Я не уверена, когда я обрела силу. Помню только, что в какой-то момент я сильно заболела, так сильно, что думала помру. А потом я потеряла сознание, но перед этим, кажется, будто я видела яркое зеленое свечение. А когда очнулась на следующей день, я почувствовала себя невероятно хорошо. Я думала, что это лекарства так помогли мне, но сейчас, думая об этом, я вспоминаю, что тот камень не случайно оказался в моих руках.
— Ты хочешь сказать, что держала камень?
— Нет. Когда я очнулась он уже лежал у меня в руках. Будто телепортировался, хотя… может и упал, я не уверена. Примерно через неделю я поняла, что могу контролировать вещи силой мысли.
— Этот камень ещё у тебя?
— Нет… я оставила его дома, потому что боялась его потерять. Я думала, он был моим камнем удачи.
Это многое меняет. Криптонит. Все эти события в Нью-Йорке, все эти люди и связь между ними, произошедшие недавно события, все это может иметь прямую связь с осколками метеорита.
Когда я встаю на ноги, сигнальные огни полицейских машин уже освещают мокрые асфальты у ближайших домов. Шум сирены настойчиво бьет по ушам, и наконец машины с яркими красно-синими огнями выглядывает из-за угла, направляясь к нам.
— Мне пора.
— Постой, могу я хотя бы узнать, как тебя зовут?!
Когда Памела это произносит, я уже исчезаю и оказываюсь по другую сторону Цирка. Здесь практически никого нет, и полиция с Памелой не успеют сюда даже если я буду медлить. Я спокойно выпрямляюсь и перестаю строить из себя пострадавшего, хотя, мне немного жалко разорванную рубаху. Я отдал за неё пятьдесят долларов, черт подери. Да, знаю, я могу заработать их в любой момент, но все равно обидно.
Вздыхая от недовольства, я иду по коридорам цирка и встаю возле входа в кабинет Антонио. Дверь открыта, и он сидит за столом с мрачным выражением лица. Когда он замечает меня, его вид становится совсем бледным и плохим.
Антонио резко встает из-за стола и опирается вспотевшей ладонью на стол, потому что только что я взялся абсолютно из ниоткуда, хотя должен был помереть на улице от рук Стэнли и Клинта.
— Грегори? Как ты здесь оказался? То-есть… я рад тебя видеть. Что ты здесь делаешь?
— У меня нет времени на долгий разговор, Антонио. Я буду краток. Я хочу, чтобы ты оставил Памелу в покое и позволил ей уйти. Взамен я помогу тебе заработать столько денег, сколько ты захочешь.
— Ч-что? О чем ты говоришь? — он натягивает улыбку, делая вид, что ничего не понимает.
— Я все знаю. Можешь не притворяться идиотом. Ты использовал уникальные способности Памелы, чтобы сделать себе имя, но это несет определенные риски.
— Мм… — он нелегко вздыхает и медленно отходит к стене, — даже если это так… почему я вообще должен слушать тебя? Девчонка сама пришла ко мне и попросила о помощи. Теперь она должна мне. От тебя это никак не зависит, да и какого черта ты решил защитить её? Тебе ведь все это время было плевать на неё? Тебе уже разонравилось купаться в лучах славы? Хочешь, чтобы мы оба лишились славы?
Я кошусь на маленькую девочку, которая все это время смотрит на нас из-за угла. Антонио продолжает свою разгоряченную речь, не замечая присутствия собственной дочери. Я так думаю, если бы хотел «закопать» его, мог бы сделать это в любое время, но я куда более милосерден.
— Брось, ты ведь собирался продать меня Стэнли и Клинту. Какая может быть речь о славе, когда ты собирался избавиться от меня, чтобы после уехать в Готем и начать там новую карьеру на вырученную сумму.
Антонио застывает на месте и мигает глазами.
— Откуда ты…
Ситуация изначально была в моих руках.
— Ты работал с братьями Риверс достаточно долго, чтобы знать, что они боятся Готема. Кажется, у них там есть какой-то враг, от которого они трепещут, — улыбаюсь я, и даже знаю, кто этот враг. Но вот Антонио достаточно и самого факта, что Стэнли и Клинт вряд ли поедут за ним в Готем. — Хотя как по мне, надеяться, что они оставят тебя в покое довольно наивно. Ты же понимаешь, что они могут легко угнаться за тобой даже в Готеме?
— Заткнись! Ты ничерта не знаешь. Хренас два я тебе обязан хоть что-то объяснять! — краснеет он как помидор и топает ногой, и сжимает кулаки, — как ты вообще смеешь оскорблять меня, тупорылый качок?! Я твой босс!
— Да-да, знаю. Но давай на чистоту. Что если твой план рушится о то, что все это время Памела дурила тебя как старого придурка, а на деле ничерта не могла поднимать вещи силой мысли?
— Чушь! Я сам видел, как она поднимала их! Она швырнула меня в стену взмахом руки!
— Может быть ты ещё и духов видеть научился, старый безумец? У тебя под старость совсем глаза плохо видят. Девчонка просто обдурила тебя, а ты боялся проверить, потому что думал, что она ведьма. Ты ведь… часто оглядываешься в по сторонам, боясь собственной тени?
У Антонио действительно была паранойя на почве страха перед Стэнли, а я лишь надавил на больную точку.
— Акх… — Антонио берется за голову и вертит её, как безумец, — Я видел все собственными глазами. Не пытайся меня обдурить, ты думаешь я совсем стар?! Ты сам говорил мне, что считаешь её ведьмой, Грегори.
— Лишь для того, чтобы ты не заподозрил меня, ведь все это время настоящий фокус делал я.
Я останавливаюсь напротив картины, отодвигаю её рукой, и обнаруживаю громадный сейф, в котором Антонио прячет все свои сбережения.
— Эй, какого черта! Пошел…
Слова Антонио проглатывает, когда я внезапно провожу пальцами под низом сейфа и поднимаю его двумя пальцами, демонстрируя ему всю силу прямо перед глазами.
— Какого хрена…!
Шестьдесят пять килограммов бюджетного сейфа на кончиках пальцев. Что может быть убедительней?
— Даже если Памела уйдет сама, ты никогда не докажешь, что тебе встречался человек, способный поднимать предметы силой мысли, — объясняю ему я, — да и вообще, как ты себе представляешь существование такого человека? Тебя ведь и сумасшедшим заклеймить могут. Думаешь это способствует престижу твоего бедного Цирка?
— Папа! Мне страшно!
И вот в наш разговор вмешивается выбегающая Лусия, заставая растерянного Антонио врасплох, и он млеет на глазах, бледнея.
— Лусия…? Что ты здесь забыла…?
— Остановить уже, Антонио. Разве такого будущего ты хочешь для своей дочери? Разве тебе не жалко Памелу? Она и так уж пострадала из-за тебя. Хватит. Девчонка ни на что не способна, а я могу куда больше, чем она, — я спокойно ставлю сейф на место и оттряхиваю пальца от пыли. — Дай Памеле уйти, а я помогу тебе с Цирком из нашей старой дружбы.
Антонио задумывается, смотрит в слезливые глаза Лусии, и тяжело вздыхает. Его губы мнутся под зубами, смыкаются, в приступе невероятно сложно решения.
— Почему ты все это время скрывал от меня правду? Только не говори мне, что пропитался любовью к этой соплячке?
Я стучу по запястью пальцами, и прерываю его блеяние.
— Время, Антонио. Я могу уйти в любой момент и оставить тебя ни с чем.
Он слышит сирены полиции, и вздрагивает, оглядываясь на окно. Оттуда видно все.
— У тебя не большой выбор. Я имею полное право решать, что с тобой делать после того, как ты подставил меня. Расскажу всю правду полиции или уйду, оставив тебя ни с чем. Либо мы оба простим друг друга, и ты исполнишь мою просьбу, ми керидо амиго.
— Ты прав… я вел себя как настоящее ничтожество, — пальцы Антонио соскальзывают с поддонника, и он бледно кивает, — извини меня, Грегори, я использовал не только тебя, но и даже Памелу, которая здесь вообще не причем, — сглатывая слюну и сверкая хитрыми глазами, наконец соглашается Антонио.
Его извинения для меня ничего не стоят, потому что старик просто дает заднюю и вряд ли действительно переживает. Он просто делает вид, что ему жаль, когда его прижали к стене. Мне очень жаль его и его дочь, но ничего с этим не поделаешь. Мерзавцев сложно исправить за один день.
Во всяком случае вся эта сцена лишь бравада, которая потеряет смысл и развеется прахом по ветру.
Но и это ещё не конец…
* * *
Когда наш разговор заканчивается, Антонио позволяет Памеле покинуть цирк, сохраняя её секрет от остальных. А даже если однажды он и решит что-нибудь рассказать, ему уже никто не поверит, потому что так уж устроен этот безгеройный мир.
С того случая проходит несколько недель. Памела покинула Цирк на следующий день и спустя некоторое время нашла себе новое рабочее место. Братья Риверс, благодаря вещественным доказательствам и присутствующим очевидцам, садятся за решетку на долгие пятнадцать лет, что приводит к тому, что долг Цирка Антонио и моего отца сходит на нет, ведь все это было нелегально запланированными махинациями со стороны мошенников. Сам же Цирк Антонио процеживается не долго. Первые дни все заходят посмотреть на тог о самого Силача Грегори, но увы, не находят того, чего ожидали, потому что Грегори без помощи Памелы не способен повторить тот трюк с быком, а его собственная Суперсила волшебным образом испаряется.
— Почему! Почему ты не поднимаешь быка, как тогда?! Ты же поднимал сейф тогда! — задается вопросом Антонио на расстоянии десятка километров, пока я сижу на паре и записываю конспект по философии с легкой улыбкой.
— Я не понимаю, о чем ты, босс! Я тогда лежал в больнице! — отвечает ему растерянный Грегори.
Дело в том, что когда я предлагал свою помощь от лица Грегори, бедный Антонио всерьез верил, что Грегори способен поднимать пятисоткилограммовую тушу. Антонио был уверен, что тогда он говорил с настоящим Грегори, что стало причиной его ошибки. Помимо прочего, бедняга Грегори был вынужден сидеть в полиции и описывать все подробности нападения Клинта и Стэнли на него той ночью, но почему-то показания не совпадали, будто он бредил. А все, потому что на Грегори нападали два раза. Первый, когда ему сломали ноги, а второй раз, когда его личину надел я. В итоге в расследовании началась путаница.
Когда Грегори показали фотографии-доказательства нападения Клинта и Стенли на него, Грегори никак не реагировал на них, потому что на фото был изображен не он, а я, носивший его личину. А настоящий Грегори в тот момент лежал в больнице и ни о чем не подозревал. Дело закрыли, решив, что после побоев у бедняги Грегори возникли проблемы с памятью. В итоге ему предложили сходить к психологу для душевной поддержки, которая, кстати, ему бы не помешала, ведь бедняга в буквальном смысле чуть ли не умер два раза.
Цирк Антонио хоть и развалился в итоге, но успел заработать кучу денег благодаря моему представляю, которое привлекло людей с разных уголков Америки. Еще неделю люди приезжали увидеть того самого силача лично, но на вторую неделю все поняли, что их просто обманывали. В итоге Антонио получил деньги, чтобы пропитать свою дочурку, но в Цирк обманывать людей уже вряд ли вернется.
Таким образом, за пару дней я смог разобраться с проблемой Цирка, засадил братьев Риверс за решетку и помог Памеле с отцом избавиться от проблем. На новом месте у Памелы, думаю, все будет хорошо, ведь она в самом деле талантлива и без своих суперспособностей.
Ах, и ещё, после того как Грегори продемонстрировал чудеса атлетики и обезвредил опасных преступников, он так же успел дать интервью одной из самых знаменитых репортеров современности — Диоры Робертс, но при условии, что она в свою очередь поможет ему и замолвит словечко за одного человечка.
— Вы слышали? Лоис Лэйн стала свидетелем преступления и помогла засадить преступников за решетку! — раздается сбоку от меня, когда руководитель покидает аудиторию.
— Да… но как ей удалось привлечь столько внимания? Статью же вела Диора Робертс.
Все верно. Тем фотографом была Лоис Лэйн, и теперь Диора Робертс использовала её фотографии для своей статьи.
* * *
POV.
Лоис Лэйн.
Я сижу в директорской и сглатываю слюну с лютым волнением. Это просто невероятно! Я не верю в это! Возле меня сидит сама Диора Робертс! Восхитительная блондинка в милых очках, идеальной осанкой и просто божественной аурой уверенной в себе репортерши! Я всегда восхищалась ей и теперь она прямо передо мной! ХОЧУ БЫТЬ ЕЙ!
— Надеюсь на ваше сотрудничество, директор, — улыбается Диора, вставая со стула и протягивая директору руку.
— Да… большое вам спасибо, что почтили наш университет своим вниманием. Признаться, я ваша большая фанатка. То дело с Готемом и неизвестным преступником меня просто поразило, — с восхищением говорит директор.
— Я очень вам признательна, директор Кэролайн. Но давайте на этом закончим, у меня очень плотный график.
— Ах, да, конечно же! Простите меня за назойливость.
— Ничего. Главное не забудьте, что вы должны уделить особое внимание вашей храброй студентке Лоис Лэйн. У неё великое будущее, и я уверена, что только ваш университет сможет раскрыть все её таланты.
— О-о-о, разумеется! Мы сделаем все возможное, чтобы развеять все недоразумения касательно того случая…
— Вот и отлично. Потому что было бы неловко, если бы мне пришлось лично разбираться в происходящем. Вдруг окажется, что вы обвинили девочку по ошибке? Тогда от вашего славного имени не останется ничего, директор Кэролайн.
— Ах… да, конечно, я все понимаю, мисс Робертс!
— Тогда позвольте мне откланяться.
Когда Диора разворачивается к выходу, я невольно ловлю на себе её взгляд и восхищаюсь тому, какая же она все-таки классная. Жаль мы так и не поговорили толком, я…
— Лоис.
— А…?
Диора медленно открывает ручку двери и полу оборачивается ко мне с какой-то хищной границей кошки.
— Пройдемте со мной. Я хочу с вами кое-что обсудить.
— А, да, конечно!
Мы выходим в пустующий коридор, где обычно полно студентов, и с появлением Диоры их должно быть ещё больше, однако сейчас идут пары, и поэтому мы остаемся одни. Диора выходит из университета, проходит широкие кусты и заворачивает за стену к мусорным бакам. Останавливается и достает сигарету, которую тут же закуривает, предлагая и мне.
— Нет, спасибо, я не курю.
— Молодец. И не нужно, дрянная это привычка, — важно заявляет она, делая затяг, и бросая на меня странный взгляд, — вот что не пойму, как такая как ты связана с тем загадочным силачем?
— Э… не совсем понимаю, о чем вы, мисс Робертс.
— Ещё бы, я так и думала, — она сощуривает глаза. — Ты как невинный ягненок с цепкими лапками. Уцепиться можешь, а вот понять за что ещё не в силах. Я и сама не знаю, как согласилась помочь тебе.
— Что вы хотите сказать…?
— Я хочу сказать, что не понимаю, как тот мужчина смог уговорить меня помощь такой простушке как ты.
Я с легким шоком удерживаю улыбку. Диора тем временем стряхивает очередную порцию пепла, смиряя меня взглядом.
— По глазам вижу, что ты не у дел. Повезло тебе, малышка, заиметь такого хитрого и очень красноречивого дружка. Но если вкратце, твой дружок "Грегори" уговорил меня помочь тебе. Не знаю, как он это сделал, но я еще никогда не видела таких красноречивых и одновременно настойчивых мужчин… мх, — Диора, кажется, чувствует себя неважно, или мне кажется…? — Он был так убедителен, мил и прилежен… что я не смогла ему отказать. В жизни не встречала мужчину, тем более мексиканца, способного так вскружить мне голову… — она прикладывает руку к голове и покачивает ей в осуждении к самой себе и как будто в простецкой девичьей радости, — а ведь он ещё и лыс. Я не очень люблю лысых мужчин, не в обиду им. Черт, да он обвел меня вокруг пальца! Я просто восхищена, и чертовски зла одновременно.
— Но мы даже не знакомы…
— Видимо так. Возможно, этот "Грегори" решил отплатить тебе доброй монетой за те фотографии, которые ты сделала во время нападения братьев Риверс на него, — подбородок Диоры важно приподнимается, пока она разглядывает меня как какую-то куколку.
— Ну… знаете, я не совсем понимаю, что происходит, но у меня создается такое чувство, будто…
— Будто тот, с кем я говорила и Грегори из Цирка Антонио — два разных человека.
— Так вы тоже об этом подумали!
— Это довольно-таки очевидно, учитывая имеющиеся расхождения. Сейчас цирк Грегори на грани закрытия, хотя они и успели заработать кучу денег за пару дней. Думаю, это как-то связно с тем, что их силах внезапно перестал быть таким сильным и превосходным, как раньше… — Диора кривит губы, — как жаль…
— Да… но вы уверены, что это правда?
— Более чем, за кого ты меня держишь? Я уже все разузнала. И даже успела встретиться с Грегори ещё раз. И знаешь что? Он вел себя так, будто мы ни разу не виделись. Сомневаюсь, что ему отшибло память за пару дней.
— Может быть, это как-то связано с травмой во время нападения?
Диора смиряет меня взглядом, будто я совсем глупая… и мне жутко стыдно.
— Хорошее предположение, но оно не имеет никакого смысла. И ты это понимаешь, мой маленький растущий репортерчик. В том что мне удалось узнать фигурировал какой-то человек репортер, о котором я ничего не смогла узнать. А ещё Грегори утверждал, что все это время находился в больнице. Тут слишком много расхождений. И у меня складывается впечатление, что ты… — она выбрасывает сигарету в мусорный бак и тыкает в меня пальцем, — именно ты здесь далеко не случайная девчонка. Что думаешь?
— Я… не уверена.
Я узнала о Цирке Антонио сама, но для меня он не казался чем-то особенным. Скорей всего я бы даже не обратила внимание на него, если бы не отстранение от учебы… Постойте-ка…
— Отстранение от учебы.
— Что? Ты что-то вспомнила?
— Ну… нет, это, наверное, просто мои бредни, — отмахиваюсь я с неловкой улыбкой, и ловлю на себе осуждающий взгляд Диоры. Как она категорична! Жуть!
— Ладно, — вздыхает она, — тогда я пошла. Если будет о чем вспомнить, вот мой номер. Но не беспокой меня по пустякам, а то брошу в черный список. Надеюсь, усекла?
Ооо боже!!! Номер телефона самой Диоры! Я вся дрожу!
— Да, большое спасибо!
— И да, в следующий раз не попадайся в такую легкую западню. В твоем универе явно завелся какой-то засранец, подставивший тебя.
— Вы верите, что это сделала не я?
— Конечно. Помимо моего чутья, я также вижу, какая ты все-таки дурочка. Не думаю, что тебе хватило бы хитрости все это провернуть. А ещё… неважно. Бывай.
Мне показалось, что в конце она прошептала «мерзотности»… но никак не придала этому значения.
Когда Диора упомянула мою связь с Цирком, вначале мне показалось, что она не права, но теперь, если призадуматься, все как-то странно совпало. И фотографии, и учеба, и просьба незнакомого мне Силача. Абстрагируясь и вспоминая все, что произошло, мне начинает казаться, что Диора видела куда больше, чем я.
Зачем Грегори просить Диору использовать мои фотографии в своей статье? Откуда он знал, что эти фото сделала я? И как заставил её прийти в университет, чтобы записать репортаж со мной и директором университета, которая чуть ли не выгнала меня из университета? Не спорю, это отличная статья, которая принесет Диоре Робертс кучу хайпа и внимания, но как же удачно все складывается по итогу, ведь благодаря этой статье меня восстановят в учебе и позволяют вернуться в университет на правах героини.
Собираясь с мыслями, я неспешно направляюсь в общежитие и слышу, как за стеной раздается знакомый голос. Это Диора. Я выглядываю через стенку и вижу, как она записывает что-то на диктофон.
— Наверное, не один Силач начал сходить с ума. Я не стала говорить это девчонке, потому что в этот бред никто не поверит. Журналистике нужны лишь факты, либо что-то на что можно хотя бы поглазеть. Я же осталась с пустыми руками, но у меня складывается серьезное впечатление, что кто-то сделал это специально. Мы в жизни не сможем докопаться до правды и узнать, что произошло в тот день. Черт, и это даже несмотря на такое обилие пробелов во всей этой маленькой истории. Это прям издевательство, словно кто-то машет перед тобой рыбкой, до которой тыне можешь дотянуться как бы не старался. Но я не собираюсь оставлять все как есть, потому что на кону стоит моя гордость. Я обязана найти правду любой ценой, даже если в итоге действительно пойму, что начала сходить с ума… но в тот день, клянусь, я видела деяния кого-то, кто оставил в дураках весь город. И пожалуй это было самым настоящий и невероятным представлением за всю историю цирка Антонио.
Под конец серьезный взгляд Диоры скользит по диктофону и замирает на кнопке выключения. На её губах всплывает какая-то глуповатая улыбка, на которой она тихо вздыхает и… чуть ли не подпрыгивает к машине, как веселящаяся девчонка. Кажется… она нашла для себя что-то действительно интересное.