Недопонимания т.2 ч.6
Не нашел картинки в тему, а мои смешнявки там кого-то раздражали. Поэтому поставлю одну из предыдущих иллюстраций одного из фигурантов этой главы.
Сегодня, на утро после её знакомства с новым другом, дома всё было несколько иначе. И дело не в том, что Хлоя плохо выспалась за оставшиеся часы.
Впервые за последние недели отец не выглядел подавленным. Всё такой же задумчивый, молчаливый, но не угрюмый. Скорее… папа был озадачен. И его леди это заметили. Хлоя, потому что ждала чего-то подобного, а мама, потому что отлично знала отца.
Всё же, несмотря на череду скандалов, а потом и молчаливый бойкот супругу, графиня Владимир была внимательна ко всем членам семьи. Матушка — истинная первая леди графства, поэтому перемены в поведении мужа заметила моментально, только вот спросить прямо не позволяла обида.
— Сегодня с рассветом пришли извещения из банков, — всё же заговорил отец, когда слуги выставили блюда на стол, и, повинуясь жесту господина, покинули помещение, плотно прикрыв двери. — Большая часть долга семьи была выкуплена имперской аристократией. Проценты отменили. Графика выплат основных сумм больше нет.
— Имперцы? — пораженно переспросила матушка.
— Имперцы, — кивнул граф, не притрагиваясь к завтраку.
— Что вы им пообещали, граф? — графиня Владимир, секунду назад просто удивлённая, со страхом покосилась на Хлою, а потом с ужасом, напополам со злостью, на отца. — Неужели…
— Не выдумывай, — добрый и мягкий папа резко перебил жену. — Я об Империи даже не думал. Не говоря уже о переговорах с пятью родами. Да я о них и не слышал никогда.
— Вы и о рисках того предприятия не слышали. Вернее, не желали слышать! — мама поджала губы, а Хлоя тихо вздохнула, сжавшись. Опять начинается.
Дело в том, что матушка была против той затеи, из-за которой сейчас у их семьи проблемы. Но отца убедили принять в ней участие три его друга, состояние которых сейчас тоже изрядно пострадало.
С одной стороны, Хлоя понимала маму: той было очень обидно, что папа к ней совершенно не прислушивался, вкладывая всё новые и новые суммы, веря обещаниям огромной прибыли. Но и папу было жалко: никто не мог подумать, что дворянин, с которым они работали, пожертвует честью и достоинством, пожертвует даже дворянством и именем предков. И всё ради презренного золота. Тот человек… просто исчез, оставив четыре знатных рода в долгах, а свою фамилию — на веки в позоре и бесчестии.
Это… в голове не укладывалось. Да, матушка права — с такими деньгами обманщик просто купит себе титул в другой стране. Купит новую фамилию, новое лицо у магов. Но как… как вообще возможно настолько втоптать в грязь свой род?! Ужасное преступление перед всеми, кто до него славил имя семьи, оберегал дворянскую честь! Да, Хлоя могла понять, почему папа не верил в подобный обман: для аристократа даже непреднамеренно опорочить унаследованное от предков имя настолько ужасное деяние, что некоторые лишали себя жизни, дабы собственной кровью смыть позор. А здесь…
— Ты намекаешь, что я лгу? — делано спокойно спросил отец.
— Я боюсь, что вы снова что-то не заметили, — матушка гордо задрала подбородок, не желая отступать. Тем не менее следующие её слова прозвучали мягче, миролюбивее. — Вы последние дни много работали, вспомните, может были какие-то беседы…
— А теперь ты хочешь сказать, что я ослабел разумом, да? — папа или не слышал, или не желал слышать ноток примирения, из-за чего мама нахмурилась.
— Если говорить о слабости разума, то могу предположить, что эта хворь поразила вас около десяти лет назад, — лицо графа, от слов супруги, начало покрываться пятнами, а глаза гневно сверкнули.
— Это я! — Хлоя не выдержала. — Отец, матушка, это всё из-за меня!
Только не снова! Она не может просто смотреть, как любимые мама с папой вновь начнут скандалить. Ей всё равно! Пусть лучше Хлою ругают за глупость и неосмотрительность! Главное, чтобы родители не разругались ещё больше. На глазах девушки навернулись слёзы.
«Вы же любите друг друга, не надо ругаться, пожалуйста!», — вскричала она про себя, но лишь прикусила губу.
— Хлоя? — отец словно проснулся, взглянув на дочь почти с испугом. — Что ты такое говоришь, родная? Ты ни в чём не виновата.
— Папа прав, милая, — мама виновато посмотрела на девушку. — В этой ситуации нет и капли твоей вины. Ты же была совсем маленькой тогда.
— Нет, я имею в виду банки. Это я… то есть мне предложили помочь нашей семье. Я… я согласилась. И вот… — Хлоя замялась, не зная, как продолжить.
— Все Боги, дочь, — граф схватился за сердце. — Имперцы?! Прошу, Хлоя, скажи, что это были не имперцы!!!
— Это были не имперцы, папа, — она хотела добавить «успокойся», но вспомнив, КТО на самом деле помог их семье, решила последнее слово замолчать. Просто сняла с шеи медальон и подвинула его ближе к отцу. Одно нажатие пальцем, и крышка откинулась. — В-вот…
— … — граф, в красноречивом молчании рассматривал чёрную ладонь на белом золоте. Как и матушка. Они оба сейчас были очень похожи выражением удивления, написанным на их лицах.
Прошло несколько секунд, после которых родители переглянулись, и синхронно повернули головы к дочери.
— Хлоя… — начала мама.
— Дочка… — вместе с ней произнёс отец.
— КАК?! — воскликнули они хором.
— Ну… понимаете… — Хлоя упёрлась взглядом в столешницу. — Вы… вы так ссорились. Постоянно. Когда меня замечали, то переставали, конечно, как сейчас. Только потом кричали уже в другой комнате. Но я-то слышу. Мне письмо пришло. То есть, оно само как-то оказалось на моём письменном столе.
— Само?! — побледнела матушка. — К нам пролез грабитель?!
— Спокойнее, Хельга, — хоть папа и пытался выглядеть уверенно, но было видно, что он и сам далёк от спокойствия. — Просто подкупили кого-то из слуг, чтобы те незаметно пронесли письмо.
— Подкупили… — пораженно прошептала матушка. — Какой кошмар!
— Или нашли чем шантажировать, — кивнул отец, словно сам себе. Было ощущение, что он уговаривает не супругу, а себя. — Это намного проще, чем пробраться в дом высшей аристократии, дорогая. У нас прекрасные охранные артефакты. Да и наши рыцари немногим хуже рыцарей герцогства Лупердель. Разве что их не так много…
— Да… Да! Вы правы, муж мой, — графиня облегчённо выдохнула. Хлоя в этот момент испытывала странные чувства. Вернее странную комбинацию чувств. Она, одновременно, и сильно боялась гнева родителей, и была безумно рада, что они снова говорят друг с другом как обычно.
— Хлоя, — отец серьёзно посмотрел на дочь, из-за чего девушка ещё ниже опустила голову. Родители её никогда не били, да и не наказывали, лишая сладкого, уже давно — она хорошая дочь. Но ей так не хотелось их расстраивать, а тот поступок был настолько дурацким и необдуманным, что сейчас юная леди испытывала стыд. — Расскажи нам всё без утайки, пожалуйста.
— Хорошо… — девушка нервно сцепила руки, разглядывая ногти больших пальцев. — Я нашла то письмо с печатью, как узор медальона. Незнакомый герб. Подумала, что это личный герб — послание от безземельного дворянина. Или письмо пришло с Архипелага — титульного узора на оттиске-то не было…
Рассказ занял некоторое время. В процессе матушка временами ахала, вздыхала, прикладывала обратную сторону ладони ко лбу, показывая, насколько ужасно, по её мнению, пережитое дочерью. Отец больше хмурился. Иногда кивал на слова Хлои, иногда качал головой.
— Так всё и было. Мама, папа, простите, что я так сглупила. Просто род Владимир… нет! Наша семья! Я не могла смотреть, как вы отдаляетесь друг от друга всё больше и больше! С каждым днём, с каждым часом! Понимаю, что мой поступок был опрометчив, понимаю, что поздно об этом задумалась… меня даже лорд Нэвэрмор пожурил за подобное…
Девушка тяжело, прерывисто вздохнула, сморгнув слезы. Было невыносимо даже думать о том, что её мама с папой перестанут любить друг друга!
— Милая, — голос отца. Привычно-тёплый, полный нежности. Хлоя подняла голову и увидела на лицах родителей такие родные, полные любви улыбки. И смущение. На лице матушки оно было ярче, папа скрывал лучше. — Не вешай носик. Просто… в следующий раз, прошу тебя, будь осмотрительнее. Ты — очень добрая девочка, окутанная благословением Светлых Богов. Ты видишь свет там, где никто другой не может его разглядеть, веришь даже тем, кому верить не стоит. Просто… будь осмотрительнее. Обещаю, что если ты придёшь ко мне в следующий раз с какой-то дикой, на первый взгляд, идеей, я тебя выслушаю. И обдумаю.
— Ты всегда можешь поговорить со своей мамой, дочка, — графиня, тепло улыбаясь, покачала головой. — И ты зря переживала о нас с твоим отцом. В нормальных семьях иногда происходят ссоры, разлады. Ты удивишься, но до твоего рождения мы с твоим папой тоже крупно ссорились. Как видишь, это осталось в прошлом. И ты удивишься намного больше тому, что я благодарна своему супругу за то, что он позволяет мне с собой ссориться. Поверь, не так много жен аристократов имеют возможность выражать своё мнение супругу. Сейчас мы были друг на друга обижены, но это не значит, что перестали быть мужем и женой. И, что бы не случилось, мы всегда будем вместе. Не рискуй собой, пожалуйста. Хлоя, мы не сможем пережить только если с тобой, моя булочка, что-то случиться.
— Я не булочка, — надулась девушка, возмущённо посмотрев на мать. — Мне уже восемнадцать!
— Ещё какая булочка, — отец зафыркал. — Особенно когда вот так надуваешь щёки.
— Тц! Ну-у-у!!!
Мать с отцом тихо рассмеялись, наблюдая за тем, как Хлоя одновременно и гневается и смущается. Впрочем, через несколько секунд граф посерьёзнел.
— Так или иначе, у нас, получается, теперь есть минимум два года.
— Папа? — девушка удивилась словам родителя.
— Испытание Храма проводится в двадцать, двадцать один год. Этот… лорд Нэвэрмор точно просил у тебя всего лишь об исцелении троих человек? Больше ничего?
— Нет, никакой другой помощи ему не нужно, — Хлоя уверенно качнула головой. — По крайней мере говорил он только про троих.
— Хорошо. Значит, пока ты не исцелишь тех людей, возвращать договоры в исходное состояние он не будет. Лучший из исходов, конечно, это если твой новый… друг сдержит слово полностью. Но худший из лежащих на поверхности вариантов, это если он дождётся твоего испытания, потом, с твоей помощью, исцелит тех троих, после чего вернёт всё как было. В этом случае у меня есть два года с небольшим, чтобы минимизировать потери.
— Исправить за два года то, что рушилось десять лет? — голос матушки был максимально нейтральным.
— Это будет… не просто, — покосился на супругу граф, тяжело вздохнув. — Но у нас появилось кое-что, что можно использовать.
Отец хитро улыбнулся, подмигнув Хлое.
— Я надеюсь, что вы, дорогой супруг, не намекаете на Хлою, — матушка слегка нахмурилась. — Наша девочка точно не «кое-что».
— Нет, — отец хмыкнул, продолжая улыбаться. — Я намекаю на ваше молчание. Никто не должен узнать, кто помог роду Владимир. Поэтому, Хлоя, Хельга, я очень рассчитываю, что ни одна живая душа не узнает о Тёмном Лорде и его участии в жизни нашей семьи.
— Но папа, обманывать друзей… — девушка прикусила губу. Она очень, очень не любила врать.
— Не нужно лгать. Я знаю о твоём отношении к лукавству, поэтому, прошу от тебя только одного. На все вопросы отвечай, что твой отец, граф Владимир, запретил разглашать любую информацию о семейных делах. Ты же у меня хорошая девочка?
— Хорошая, — улыбнулась Хлоя. Действительно, слушаться отца — это правильно и достойно.
— Правда кое о чём умалчивать твоя не любовь к лукавству не мешает, юная леди, — иронично заметила матушка. Усмехнувшись смущению дочери, графиня перевела взгляд на супруга. — Милый муж, может расскажете, что вы задумали?
— Воспользоваться шансом, — граф перестал улыбаться, серьёзно кивнув. — Во-первых, понаблюдаю и воспользуюсь советом некоей тёмной личности завести блокнот. Буду со всем тщанием записывать туда некоторые имена. На память я, конечно, не жалуюсь, но не хочу, чтобы со временем поблекли воспоминания о некоторых злорадных и подлых личностях.
— Помнить зло — плохо, — заметила Хлоя. — Впуская его в душу, лелея мечты о мести, человек ранит свою душу.
— Смотря какое зло, — не согласился отец. — Как тебе граф Мудакул, и его предложение выдать тебя за его сына? С твоим вхождением в их род, и принятии всеми детьми фамилии Мудакул. Этот подлец знает, что ты наш единственный ребёнок, и чуть ли не прямым текстом насмехается, предлагая мне выбирать между падением и гибелью рода. Этого я не забуду никогда.
— Что?! — в глазах матушки заплясал нешуточный гнев. — Да как он смеет?! Что вы ему ответили?!
— Послал к демонам, естественно, — хмыкнул отец, пока Хлоя пыталась не задохнуться от озвученного отцом чудовищного предложения другого аристократа.
— Я тоже приобрету себе такую… книгу обид, — зло прошипела графиня. — Мудакулы… всего век, как их род получил графский титул, и уже столько спеси! Выскочки!
— Стоило ожидать, — граф тяжело вздохнул. — Шакалы в человеческих шкурах всегда ждут возможности накинуться на ослабевшего льва. Блокнот для обид — не самое важное. Важно время, которое нам дали. И секреты, которые мы получили. Имперские банки. Они прекрасно хранят конфиденциальную информацию, да и имена наших кредиторов… Никогда не слышал об этих имперских родах. Уэйны, Крабсы, Бёрнсы, Пьютершмидты, Мак-Даки. Не удивлюсь, если все эти люди существуют только в реестрах Имперской Канцелярии.
— И это… — мама не закончила говорить, намекающе замолчав.
— И это замечательно, — улыбнулся отец. — То, что наш долг был выкуплен банками Империи наверняка уже известно всем заинтересованным. Некоторые, больше чем уверен, узнали даже раньше меня. А теперь представь, дорогая супруга, реакцию Его Величества, который, внезапно, получит сведения о заигрываниях с нами имперцев? Уже завтра, если не сегодня ночью, Теневой Корпус начнёт жилы рвать, чтобы узнать, кто стоит за всем этим. И кого они найдут? Пять фамилий. Уверен, что знакомый нашей дочери не желает, чтобы связь этих «дворян» с ним стала известна, поэтому ниточка оборвётся. Итогом будет недопонимание: род Владимир, дочь которых единственная кандидатка в Святые на территориях Эйрума и Империи, стал зависим от людей из-за границы.
— Его Величество будет обеспокоен.
— Это мягко сказано, — граф задумчиво потёр подбородок. — Один из вариантов его действий: попытаться выкупить наш долг, но… я сомневаюсь, что хозяин Людей Ночи на это пойдёт до исцеления тех троих. Да и нам это не выгодно. Король не будет предлагать те же условия, что и Нэвэрмор.
— Но… почему?! — Хлоя очень удивилась услышав подобные слова отца о правителе Эйрума.
— М-м-м… — мужчина пристально посмотрел на дочь. — То, что я сейчас скажу нельзя обсуждать вообще нигде. Не то, что это большой секрет, но говорить об этом вне семьи — очень плохая идея. Сможешь держать в себе ещё один… полусекрет?
— Если отец не разрешает рассказывать, то достойная дочь его не подведёт, — вздохнула девушка, серьёзно кивнув папе.
— Не разрешаю, — озвучил приказ-пожелание глава дома Владимир. — Педро Четвёртый — хороший человек и достойный правитель. Но власть он взял не сам. Не силой или хитростью. Он — компромиссная фигура, которую на трон усадила аристократия. Поэтому вынужден лавировать. Там где представители предыдущий династии принимали единоличное решение, исходя из собственной выгоды, наш Король вынужден искать компромиссы. И «покупка» семьи будущей Святой никому не понравится.
Граф задумчиво сцепил пальцы рук в «домик», приподняв его на уровень носа, и со значением посмотрел на Хлою сквозь прямоугольные очки.
— Да, это не станет поводом к очередному восстанию, но он будет вынужден пойти на уступки перед другими родами высших аристократов. И чем ближе схема выплат будет к той, что установил Нэвэрмор, тем, как ни странно, будет для Короля дороже. Ведь услуга, а это будет очень дорогая для нас услуга, в мире высшего общества ценится, временами, дороже золота. Сохранение, хоть и с большим трудом, своего положения в среде высшей аристократии, сбереженное достоинство, оставшиеся под нашей рукой земли… Это очень много значит для нас, дочь. Нас не как личностей, а как старой, уважаемой семьи.
Мужчина потемнел лицом, на мгновение показав всю усталость и тяжесть упавшего на его плечи груза.
— Каждый клочок земли — это труд наших предков. Бессонные ночи, подвиги разума, награды за доблесть. Любое наше владение — история достижений рода Владимир. Потеря этих земель в связи с трудностями испытываемыми родом — урон репутации, как для благородной фамилии, так и для настоящего главы семьи. Для меня, Гендо Владимир, это будет позором. Я, в глазах всего общества, в глазах своих потомков, буду тем, кто привёл свой род к границе, за которой его ждут тяжелые времена. Хуже — только крах и забвение.
— Папочка…
— Ну-ну, — отец тепло улыбнулся. — Не делай такие глазки, милая. Ничего фатального ещё не случилось. И, благодаря одной тёмной личности, в ближайшие два года не случится. Мы пока будем обо всём молчать. Я приложу все силы, чтобы погасить максимально возможную сумму долга. Это даст возможность прибыли с наших остальных предприятий перекрыть, как минимум, процент с оставшегося долга. Если же лорд Нэвэрмор не лгал, и действительно хочет быть тебе другом, то беспокоится и вовсе не о чем. К тому же, я уверен, что Его Величество не ограничится первым, озвученным мною вариантом. Когда в дело вступает не один из родов Эйрума, а Империя… Скажем так, я уверен, что в ближайшее время нам будут «выпадать шансы». Удачные сделки, прибыльные договора. Но. Это только в том случае, если будет сохранена тайна.
— Но лорд Нэвэрмор сказал, чтобы я проверила медальон у Бэдэ, — Хлоя указала пальчиком на кругляш белого золота.
— Думаю, он хотел указать тебе на опрометчивость некоторых твоих решений, и дать совет, как не попасть в неприятности, — граф хмыкнул, рассмотрев румянец смущения на лице дочери. — Вообще… это всё удивительно. Не знаю, что на самом деле скрывает самый главный преступник Эйрума, и скрывает ли вообще… Всё же вот такое бескорыстие вызывает много вопросов. Да-да, бескорыстие, дочь. Три исцеления, даже полноценной Святой, не стоят таких денег. И на первый взгляд выходит, что Тёмный Лорд печётся о благополучии кандидатки в Святые. Если бы я не был про него наслышан, и знал бы только о Лордах Ночи, что были до него, несомненно сказал бы, что от сделки с этими личностями будут одни неприятности. Более того, если бы ты пошла на встречу с одним из старых бандитских лордов… Боюсь, что домой бы ты уже не вернулась.
— Дорогой муж, думаю, не стоит пугать нашу дочь.
— Я не столько пугаю, сколько озвучиваю свои мысли, — мужчина хмыкнул, бросив насмешливый взгляд на жену. — Но и каплю здравомыслия в голову нашей милой Хлои, думаю, вложить стоит. Касательно медальона, переживать не стоит. Я приглашу мага Башни, который проведёт проверку, и сам проконтролирую, чтобы крышка не была открыта. И да, после проверки носи его с собой. Всегда, когда покидаешь наш особняк.
— Подарок бандита? — графиня Хельга вздёрнула брови в удивлении.
— Это что-то вроде пайцзы покровительства. В Великой Степи подобное выдавал Великий Хан, владыка всех каганов. Знак того, что обладатель находится под его защитой. Их существует несколько видов, несущих разное предназначение, но эта — именно что защищает обладателя. С таким медальоном в руках Хлоя может войти в самый злачный притон столицы, поесть там лучших блюд, пнуть самого страшного бандита, назвать всех присутствующих мусором и отребьем, после чего спокойно вернуться домой. По всем вопросам Люди Ночи будут идти к своему Лорду.
— Дочь! — графиня твёрдо посмотрела в глаза Хлои. — Никогда, слышишь! Никогда не проверяй слова своего отца!
— Да я и не…
— Пообещай! Пообещай, что если тебе захочется поесть — ты пойдёшь в нормальное заведение! Что ты не будешь пинать страшных головорезов и звать бандитские банды мусором!!!
— Я… да, я обещаю, — Хлоя недоумевала. Она, так-то, вообще не собиралась заниматься чем-то подобным…
Мысли девушки прервал смех отца. Мужчина весело смеялся, поглядывая на возмущённо сопящую графиню.
— Вот вы смеётесь, муж мой, а Хлоя уже навещала бандитское логово! — матушка сложила руки под грудью. — А если бы её там убили? Или захватили, чтобы продать в рабство? В Империю или на Архипелаге! И после такого вы подаёте молодой леди идеи для приключений!!!
— Дорогая супруга, — граф продемонстрировал широкую, весёлую улыбку. — Думаю, не стоит пугать нашу дочь.
Несколько секунд папа с мамой глядели друг на друга. Матушка возмущённо, отец весело, слегка насмешливо.
— Ой, всё, — отвернулась графиня, обижено надув щёки.
— Мама, ты такая булочка, — Хлоя не удержалась, захихикав в кулачок.
— Какая я тебе булочка?! — проворчала мама.
— Самая настоящая, — граф с нежностью смотрел на дующуюся супругу. — Вы у меня обе — булочки.
* * *
Грязь. Голод. Вонь. Полумрак. Холод.
Маленькая девочка со страхом оглядывалась, чувствуя, как из глубины души поднимается ужасное чудовище.
Огромное, мерзкое. С тысячами лапок и щупалец. Оно противно скрипело хитиновым панцирем, мерзко хлюпало сотнями слюнявых ртов с гнилыми зубами. Десятки жутких глаз с жадностью, голодом глядели на душу маленькой девочки.
У чудовища было имя — Ужас.
Её личный монстр, живущий вместе с ней всю жизнь.
Страх почувствовать вонь.
Страх увидеть грязь.
Страх оказаться в полумраке.
Страх ощутить холод.
Страх перед сосущей болью в пустом желудке.
Снова. Снова оказаться здесь. В доме для сирот. Маленькой, никчёмной, грязной и сопливой.
Никому не нужной.
Маленькое сердечко оглушало девочку стуком. Глаза видели смутно из-за скопившихся слёз. Она хотела кричать, но воображаемый монстр, выбравшись наружу, сдавил её горло спазмом ужаса. Руки… слабые, худые, с грязными, местами обломанными ногтями. Нечесаные волосы, не знавшие ни расчёски, ни нормальной стрижки, висели грязными колтунами. Тряпки, в которые она была одета, мерзко воняли.
— Чего встала, как статуя, — заставил её вздрогнуть грубый, смутно знакомый голос, от которого монстр по имени Ужас довольно заворчал, вырастая ещё больше.
Девочка обернулась.
Высокий мужчина с испорченным дешёвым вином, и не менее дешёвыми наркотиками лицом, смотрел на неё со злобой и отвращением.
— Язык проглотила? — гнилые человека зубы заставили девочку содрогнуться в отвращении, которое, помимо воли, проступило на её лице.
Гримаса не укрылась от внимания отвратительного мужчины. Неопрятно одетый, не менее, а то и более вонючий чем она человек скривил лицо… морду, да. Скривил мерзкую морду в гримасе ярости.
Удар ноги выбил из груди девочки весь воздух. Казалось, человек просто проломил ей грудную клетку.
Тихий хрип боли, сип покидающего лёгкие воздуха. И отвратительный смешок.
Мерзкая рожа нависла над ней.
— Больно? Так и должно быть, мелкая тварь. Когда видишь воспитателя должно поклониться, проявить уважение, поняла? Чего молчишь? А-а-а… Говорить не можешь? Ничего, это пройдёт. Или нет. Мне похер — ты просто маленькая дрянь. Сдохнешь или станешь очередной грязной шлюхой на улицах нашего славного города — мне особо не важно.
Мужчина поднялся на ноги, и оставив девочку, лихорадочно пытающуюся вдохнуть, пошел по своим делам.
А она, тем временем, царапала пол, била кулачком по ужасно болящей груди, чтобы хотя бы немножко воздуха попало внутрь.
С каждой секундой удушья её чудовище росло всё больше. Его десятки отвратительных глаз наполнялись мерзкой радостью, а рты сладко причмокивали. Словно сотни голодных оборванцев, готовящихся приступить к долгожданной трапезе, пуская слюни и всхрюкивая от предвкушения.
Вдохнуть не получалось. Маленькие ножки сучили по грязному полу всё тише, пока не замерли в неподвижности. Ручки девочки перестали пытаться поцарапать пол и стены, прекратили стучать по груди… Темнота застилала взор, слабое тельце прекратило содрогаться.
В тот момент, когда глазки маленького ребёнка перестали видеть даже намёк на тусклое освещение дома сирот, леди Скарлет широко раскрыла глаза.
Даже пробуждаясь, продираясь из своего кошмара, капитан рыцарей Его Величества не позволила себе ни закричать, ни позорно вскочить в страхе. Это всё ложь. Сон, мерзкая, отвратительная слабость её души.
Под одеялом было холодно.
Воины ауры намного легче переносили холод или жару, но холод был… Гибридным. Подушка, простыни и одеяло, мокрые от холодного пота. Ночь, переходящая в утро ранней весны. И страх. Холод был порождён всеми этими факторами.
Девушка отбросила одеяло, с брезгливостью поднимаясь с постели. В душ. Горячий.
Руки слегка подрагивали, когда Скарлет освобождала себя от насквозь мокрого белья. Шаги, всегда уверенные и твёрдые, сейчас давались ей с трудом, потому что в коленях чувствовалась слабость. Капитану казалось, что если она хоть немного ослабит контроль, то свалится кулём на пол. Но этого не будет.
Струи горячей воды били сверху, стекая по обнаженному телу девушки. Это согревало. Остатки страха увиденного кошмара смывало в сток, позволяя спокойнее дышать.
Скарлет сгорбилась, опираясь на стену душевой. Она не плакала. Это всего лишь вода. Капитан рыцарского ордена, третий воин ауры королевства, Мастер Меча, сильнейшая дева-воительница Эйрума не может плакать из-за страшного сна.
Горло снова сдавило, но не липким щупальцем ужаса, а уродливой, узловатой лапой злости. Руки сжались в кулаки. Девушка скрипнула зубами.
Кошмары приходили редко. Намного реже, чем бывали в детстве. Но не оставляли её в покое. Она видела сотни и своих смертей, десятки ужасных вариантов своего жалкого будущего. Мёртвая девчонка, шлюха, наркоманка, нищенка, бродяжка, жертва алтаря чернокнижника, воровка…
Сегодня сон её «порадовал» очередной смертью в доме сирот. Новым воспоминанием кошмара из которого её забрал отец.
— Когда ты от меня отстанешь? — злость схлынула, как и страх, смытая струями воды. Осталась только усталость, опустошенность. Монстр, живущий в её душе все эти годы жизни в качестве дочери Отто Бисмарка… не умирал. Он жил, несмотря ни на что, кормясь в редкие минуты её слабости. Засыпая на недели и месяцы. Но он неизменно возвращался, чтобы восторженно смотреть на её ужас, чтобы жадно облизываться уродливыми языками голодных ртов…
Кулаки разжались. Скарлет опустила плечи и поникла головой. После каждого такого сна она чувствовала себя менее счастливой. И это раздражало. Испуг, злость, опустошение, раздражение… Каждый раз одно и то же. Ей это надоело.
— Нужно что-то делать, — девушка выпрямилась, возвращая привычную прямую осанку, наполняя взгляд уверенностью дочери рода Бисмарк.
Пусть сейчас её никто не видит. В такие моменты она могла себе позволить… слегка отпустить контроль. Но «слегка» и то безобразие, что сейчас происходило — две разные вещи.
— Хватит прятаться, — твёрдо произнесла леди рыцарь, решительно хватая мочалку и гель для душа.