Придя в себя я не иронично ожидал увидеть перед собой моего старого знакомого — ну, того клерка из небесной канцелярии, который отправлял меня на перерождение.
Натурально, после того что случилось я не особо рассчитывал выжить — но гляди ж ты, вот оно небо над головой, солнышко светит, водичка булькает, верёвки запястья натирают…
Так, стоп — какие ещё верёвки?
О-ох, как же у меня всё тело болело, десантироваться с нескольких десятков метров в воду это вам не с велика упасть — больно почти так же, как если удариться мизинчиком об угол.
Но благо я всё-таки был покрепче обычного человека, так что хоть кости целы остались — по крайней мере по ощущениям. Но внутри всё равно всё будто миксером взболтали а голову стиснули в тисках — вот настолько неприятные оказались последствия моего приземления. Или вернее приводнения?
В любом случае я поморщился, напрягся и попытался сесть. Получилось со второй попытки и я сразу принялся оглядываться, жмурясь от яркого полуденного солнца.
Та-а-ак…
Короче, картина маслом — лежит вся наша честная компания, связанная по рукам и ногам на берегу того самого крайне удачно расположенного озера а вокруг нас шастают какие-то странные ребята в странной одежде и с не менее странными отметинами на теле.
В основном это были рослые крепкие мужики, хотя попадались мне на глаза и женщины — не менее рослые и крепкие и, откровенно говоря, не то чтобы особо привлекательные. Кожа их была бледно-серая, отдающая какой-то мертвечиной, одежда в основном состояла из длинных кожаных юбок, расшитых металлическими кольцами и бляхами жилетов и браслетов на запястьях и лодыжках. На поясе все носили угрожающего вида здоровенные изогнутые ножи, похожие на кукри.
Вид этих господ мне сразу не понравился, но ещё больше не понравилось их поведение — они шастали туда-сюда, что-то делали, перебирали вещи и занимались своими делами, но делали это практически в полной тишине, только периодически обмениваясь едва слышными короткими репликами.
И от этого становилось особенно жутко. Знаете, как с лиминальными пространствами, но только немного по другому — вот находишься ты посреди толпы живого, бодрствующего народу, который что-то там себе делает и ожидаешь услышать гул голосов, смех, крики и всё такое, а вместо этого только трава под их ногами шуршит да железки на одежде периодически брякают.
До того сильное чувство неправильности происходящего на меня накатило, что я не выдержал и решил сам нарушить неестественное молчание.
— Эй, кхм, господа хорошие?! — позвал я, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я уже очнулся, можете не стесняться и говорить громче!
Серокожие среагировали удивительно синхронно, откладывая свои дела и поворачиваясь в мою сторону. Блин, я от такого количества скрестившихся на мне не самых дружелюбных взглядов заметно напрягся, приготовившись в случае чего рвать верёвки на руках и ногах и отбиваться от стрёмных.
Забегал глазами туда-сюда, но моего верного молота нигде не было видно.
Твою мать!
Насквозь мокрая Кэлия с окровавленным ртом (надеюсь это она при падении со своим щитом поцеловалась, потому что если это дело рук серокожих боюсь без махача мы не разойдёмся) валялась у моих ног и я как бы между прочим потянулся и давай тыкать её пяткой в подмыху — раздупляйся, давай, красавица моя. Все пять гномов во главе с Кобором аккуратным штабелем лежали чуть в стороне, тоже связанные и без сознания.
Так, ну по крайней мере эти серокожие сделали нам одолжение, выловив из озера — без них кто бы точно да утонул и очень может быть что это был бы я. Потому хотя бы чисто из благодарности я попытаюсь общаться с ними вежливо и культурно, как я это хорошо умею.
— Эй, молодой — да, вот ты, с интеллигентным лицом, — иди сюда и развяжи меня, будь другом. А то что-то руки затекли.
Ах ты гад, ты смотри как недовольно уставился и даже не подумал подойти — а я ему ещё комплимент сделал, хоть рожа у него и была нифига не интеллигентная и смахивала на очко носорога. Ну ладно, я тебя запомнил.
Вместо очколичего ко мне приблизился другой серокожий амбал — такой здоровый, что вокруг него весь отряд гномов Кобора мог дружненько водить хоровод, как детки вокруг ёлочки. Громила подошёл, осмотрел меня сверху-вниз с каким-то подозрением на лице, прищурился и присел на корточки, оказавшись со мной лицом к лицу.
— Путями ведаешь? — спросил он сухим, шелестящим голосом, отдающим какой-то механичностью.
— Аз есмь Ник, — не удержался я, ответив ему в схожей манере. — Не отказался бы ведать, что здесь происходит и почему вы связали меня и моих товарищей.
Громила не ответил, молча сверля меня своими глубоко посаженными тёмными глазами. После поднял руку и сделал в воздухе какой-то странный жест, который мне ни о чём не говорил — это он мне я надеюсь не местный аналог фака показал?
— Не, друг, не хочу в шарады, — вздохнул я, протягивая к нему связанные руки. — Развяжи, а, будь другом?
— Ч-что тут?... — простонала рядом Кэлия, как раз приходя в себя. — Что за?... Ник, это кто такие? Почему мы связаны? Нас что, будут насиловать?
— Ну это как минимум, — брякнул я, из-за чего девушка не на шутку всполошилась. — Да успокойся, не дрыгайся так, я пошутил. Сейчас вот с молодым человеком все непонятки утрясём и…
— Ниспослан? — вдруг снова спросил амбал и показал сперва куда-то в небо, потом сделал руками жест, будто распахивает двустворчатые двери и наконец пристукнул кулаком по земле.
Так, погодите-погодите, что-то мне подсказывает что я приблизительно начинаю догадываться, к чему он клонит.
— Воистину ниспослан, брат мой, — отозвался я. — С небес ниспослан я дабы принести вам просветление и даровать путь во тьме мира сего.
О как завернул, будто только что из церковной семинарии сбежал. И похоже не прогадал — лицо амбала прояснилось и с него исчезла вся подозрительность. Он оглянулся на своих и, махнув им рукой, выкрикнул:
— Посланник нам воистину ниспослан! Ликуйте, братья и сёстры!
Ну теперь точно всё ясно — сектанты. Надеюсь они хотя бы мирные и верят в добрых богов вина и секса — хотя вот судя по виду этих ребят так и не скажешь. Скорее это поклонники какой-нибудь местной сотоны рогатой — вон какие ножички у каждого на поясе, такими удобно вскрывать глотки подвешенной вверх ногами жертве, чтобы быстро сцедить всю кровь.
Не спрашивайте, откуда знаю.
Ликовали серокожие как-то сдержанно — вскидывали в воздух руки и водили ими туда-сюда, будто бы круги чертили. При этом издавали странный, гортанный звук, похожий на урчание старого ворчливого запарика.
Повернувшись ко мне амбал вытащил свой нож но вместо того, чтобы разрезать верёвки на руках и ногах встал надо мной, вскинув нож к небу. Остальные серокожие тоже начали подходить, повторяя за ним. Кэлия подползла ко мне под бок, прижалась поплотнее и спросила:
— Ник, что за фигня? Что они делают? Это что, какой-то ритуал?
— Не знаю, — отозвался я, шепнув ей на ухо. — Но похоже на то. Давай поглядим, что дальше будет.
— А если они нас щас этими вот ножичками?..
— Не волнуйся, я уже ослабил верёвки — один рывок и свобода.
Серокожие, обступив нас плотным кольцом, принялись напевать какую-то жуткую гортанную песню и я почти сразу пожелал, чтобы они уж лучше и дальше молча копошились где-нибудь в сторонке.
Песня потихоньку становилась всё громче и быстрее и я уже начал ёрзать от дискомфорта, который она во мне вызывала, как вдруг все серокожие резко замолчали, взмахнули перед собой ножами и быстро и ловко, одним коротким движением синхронно вскрыли себе глотки, оросив нас с Кэлией кровавым дождём.