• Boosty Shared
• Bandileros

• T

• хоббит

Драсьте. Осень продолжает меня наказывать и только что был страшной силы спазм в ногах. Ух я орал! И боль как будто нож воткнули в ногу. Страшная болезнь — которая со мной всю мою зрелую жизнь — в детстве не было. То ли от позвоночника, толи от диабета, то ли отдельная болезнь какая-то… Может, у вас тоже так бывает? Я такой один дефектный?

Жизнь — боль. Моя жизнь — это реально боль, а не фигура речи. Ух, простите. Хочется с кем-то поделиться своей болью, а не переживать её тихо в одиночке. Выхожу из творческой депрессии — у меня период библиомании начался.

Ладно, умолкаю. И выкладываю проду — опять бесплатно — платно будет. Дальше. А сейчас я решил порадовать читателей.

Особенности-4.txt

Мы бегом отправились к его повозке — Гномы уже снова вытащили своё оружие.

— Торин, по сёдлам — бежим! Варги догоняют нас.

— Варги?

— Орки где-то поблизости.

— Следуйте за мной — я покажу короткую дорогу, — Радагаст запрыгнул в свои волокуши — кролики уже стучали лапками — мы пришпорили пони, и побежали за ним. Торин не жалел своего жеребца, да и другие тоже — я отстал слегка от группы, чтобы никто не потерялся — и правда, вскоре мы выбежали из леса и пони несли нас по большой каменистой долине. Только бы лошади тут ноги не переломали по такой местности!

Варги бежали быстрее — они догоняли нас. Я порылся в своём мешке и достал несколько шариков с дымовой завесой — и рисунком перца набоку. До варгов оставались считанные десятки метров, когда я бросил эту бомбочку сбоку от себя — она ярко полыхнула, громыхнула — всё-таки пороховой заряд внутри, и создала облако сизо-красного дыма. Который был наполнен пудрой из сушёного жгучего перца. Варги, которые бежали впереди — влетели в дымовую завесу и со скулежом повалились, кувыркаясь, сминая орков-наездников насмерть. Лазутчиками их зовут за отличный нюх — но они уязвимы к резким запахам — а перец для них — опаснее всего. Несколько варгов повалились, другие оббежали поваленных — мне было крайне неудобно что-то делать — на полном ходу чудом можно удержаться, а тут ещё за спину нужно атаковать — а надо было. Я не мог сходу легко ничего придумать — никаких идей, как сбить отряд орков.

Радагаст спрыгнул со своих санок и остальные гномы тоже — и тут же взялись за оборону — орки напали целой толпой — окружая и решив сделать классическую карусель — я достал из-за плеч свой блочный мощный лук и выстрелил — минус один… минус два, три, только потом спрыгнул с пони, меняя на ходу свою внешность. Достал свой клинок и приготовился к бою.

Орки лезли прямо на Варгах — гномы отступали, мне пришлось прикрывать всех — и я бросился в бой, полыхнул в левой руке посохом, используя одну из способностей камня — вспышка. Ослепляет противника ненадолго — и тут же бросился бить их мечом. Никакого супер-кунгфу у меня не было — но опыт войн всё-таки не пропьёшь — орки валились на землю один за другим — я подпрыгнул, оттолкнулся от одного из ослеплённых варгов и с разворота ударил орка, который целился в гномов из лука — снёс ему голову. Направил на них всех посох и исторг из него длинную струю пламени, которая прошлась по варгам — те завизжали и заскулили — как и все животные, они боялись огня и бросились врассыпную, охваченные ужасом.

Я прокрутил в руке посох и что есть мочи ударил по земле перед собой, произнеся простое заклинание — удар породил каменистую волну, которая сбила с ног двоих особенно ретивых варгов, нацелил на них посох и поджёг их. Так просто огонь этот не потушить.

Гномы запрыгнули в какую-то щель, которую показал Радагаст, я остался последним — отступая к этой щели, я ещё раз сотворил вспышку и заставил орков, которые ко мне лезли, ослепнуть на мгновение, и бросился туда же.

Ох и подрался же я — сражаться с орками было даже приятно после стольких то лет простоя! Но это только в фентези мега-мечник может забороть тысячу орков в одного — реалии, увы, таковы, что орки очень сильны, от природы, и живучи. И даже сильные воины — не защищены от выстрела стрелы или удара мечом — когда рядом эти урки размахивают заточенными железяками — мне становится немного не по себе.

Срубив ещё одну голову орку, я отпрыгнул назад и бросив дымовую шашку, прыгнул рыбкой в дырень, в которую все уже попрыгали. Меня поймал… Гэндальф.

— Я не заметил, как ты пришёл к нам, — сказал я, в крови ещё хлестал адреналин.

— Это немудрено, Бильбо Бэггинс, — Гэндальф посмотрел наверх, виднелось небо, — я заметил вас, несущихся во весь опор и поспешил присоединиться. Похоже, мы остались без лошадей.

— Это плохо. Но… — я потянул носом, — чувствую магию. Это барьер Ривенделла?

— Да, — волшебник посмотрел на меня с любопытством, — а ты неплохо сражаешься.

— Гэндальф, ты незнаком с Дариеном? — Радагаст, по-моему, был удивлён.

— Кхм… — Гэндальф посмотрел на него, — а вы, я вижу, знакомы.

— Полтысячи лет Дариен жил в моём лесу и мы вместе выводили некоторые сорта растений. В том числе тот табачок, что ты куришь. Он весьма неплох в животноводстве и растениеводстве, позволю себе заметить, и отличный воин.

— Вот оно как, — Гэндальф поправил полы своей шляпы, — Радагаст, что за нужда привела тебя сюда?

— Тьма, Гэндальф, тьма наступает. Идём, я расскажу тебе всё по дороге.

И радагаст рассказал — только на этот раз — когда мы пробирались по очень узкому ущелью. Гномы ворчали — но даже жирному Бомбуру не составило труда пройти.

— Бога ради, почему это место такое узкое? — спросил Фили.

— Это не место узкое. Оно таково, какое должно быть, чтобы мы могли пройти, — сказал я, — это магия заговора защиты. Могущественная магия — враг здесь не пройдёт никогда — тропа открывается только перед теми, кому она нужна.

— Колдовство, — буркнул Глоин.

— Я бы сказал волшебство, а колдовство это немного более тёмное и мрачное магическое действо, — я с трудом прошёл через последние ворота и вылез из пролома сразу следом за Гэндальфом. Все гномы, вылезая, восхищённо замирали.

— Долина Имладрис, — представил её Гэндальф.

Долина представляла собою большое поселение эльфов, здесь был огромный уступ с водопадом, лес подходил кромкой своей прямо к краю — уступ походил на тектонические плиты, одна из которых выше другой. Так оно и было, наверное, и они крепко сжались. Водопад падал вниз, с обрыва — над ним, вдоль реки, прокинулись мостики и был построен большой и красивый эльфийский город. Эльфийская архитектура, воздушная и… какая-то слишком совершенная и художественная на мой вкус — ей не хватает немного обыденности и шалости.

— На всеобщем названии более известна как Ривенделл, — сказал Гэндальф.

— Именно сюда мы и шли, — Торин выдохнул.

— Ты передумал, друг мой?

— Да, — Торин посмотрел с прищуром на Гэндальфа, — передумал. Я хочу встретиться с эльфами. И просить у них не совет, но помощь.

— Не думаю, что они легко согласятся — но эльфов можно убедить.

— Оставлю это на мистера Бэггинса, — посмотрел на меня Торин, — к тому же он древнейший из эльфов средиземья, из первых. Думаю, у него будет больше шансов донести до них мысль.

— Благодарю за доверие. Я постараюсь поговорить с Элрондом. Хотя мы лично с ним не знакомы.

— Так мы передумали? — спросил Балин.

— Да, мы передумали, — огрызнулся Торин, — это политика. А в политике всё всегда не так однозначно — сейчас неважно какой ценой, я хочу получить любую помощь в нашем деле. Возвращение Эребора — это цель, ради которой мы должны отказаться от личных обид на эльфов. От неё зависит судьба всех гномов средиземья.

— Это мудрое решение, — сказал Гэндальф, немало удивившись такому тону Торина, — чтобы заручиться их поддержкой — нужно проявить чувство такта, мудрость и немалую долю очарования… Именно поэтому говорить — буду я!

— Бэггинс, — Торин скосил взгляд на меня, — я доверяю тебе вести разговор с Эльфами от моего имени.

— Постараюсь, — кивнул я, ступая по ступенькам вниз, — о, мы кажется пришли.

Мы вышли на большую площадь, где уже стоял эльф-привратник. Управляющий — средних лет эльф, который наблюдал за нашей группой. Прошли мимо статуй эльфов в доспехах, и снизу наблюдали за огромной скалой, подле которой стоял Ривенделл.

— Митрандир!

— Линдир, — Гэндальф направился к эльфу.

Линдир перешёл на эльфийский:

— Что привело тебя в наш город?

— Я должен поговорить с Элрондом.

— Владыки Элронда здесь нет.

— Нет? Где же он? — удивился Гэндальф.

Раздался горн. И со стороны врат — по большому широкому мосту, на нас поскакали всадники. Да не просто поскакали, а весьма угрожающе. Гномы было дело подняли шумиху, но я поднял руку:

— Расслабьтесь. На вас никто не нападёт.

Эльфы объехали нас по кругу, так, что могли напасть в любой момент. Но агрессии не проявляли. Гэндальф пошёл с ним здороваться.

— Торин Дубощит, — спустя непродолжительные реплики Гэндальфа и Элронда на эльфийском, Элронд подошёл к Торину, — сын Траина. Я знал твоего деда, когда он царствовал под горой.

Я дёрнул Торина и обратился к нему мысленно:

— «Сдержанно познакомься, прояви нейтрально-вежливый тон».

Торин на мгновение завис. Способностью общения мыслями пользовались почти все эльфы средиземья, и ею же владели некоторые люди и тем более Майа. Но редко пользовались — такой разговор требовал некоторой концентрации. Это местный аналог мобильной связи, телепатия.

— Мы не представлены, — он обратился к Гэндальфу.

— О, моё упущение. Торин, позволь представить тебе, Владыка долины Имладрис, лорд Элронд. Лорд Элронд — Торин Дубощит.

Торин вежливо склонил голову:

— К вашим услугам, Лорд Элронд.

Это немного удивило Элронда. Торин, судя по виду, был совсем не в восторге развести политес перед Эльфом, но он знал, как следует приветствовать гостей.

— И я к вашим. Вижу, вы устали в дороге — не желаете ли отужинать?

— Благодарю.

Гномы обрадовались…

* * * * *

Мы вышли чуть вперёд. Все гномы расселись за столом. Торин предпочёл лично избежать общения с эльфом и отправил меня — и я пошёл с Гэндальфом и Радагастом к столу. Стол был накрыт — как в лучших домах, как говорится.

Мы отужинали. Эльфы играли на арфах и флейтах, Элронд тоже предпочёл сначала покушать. Я скинул свой рюкзак, поставив его у большой колонны, и потянувшись, запрыгнул на стул.

Некоторое время можно было насладиться приёмом у владыки Имладрис — вкусная еда, очаровательный закат, Гэндальф был не исключение — он аккуратно откушивал странные угощения, похожие на суши. Это были лерки — маленькие эльфийские закуски из овощей и специй, сделанные весьма искусно. И всего остального было в достатке.

— Жаль что все эльфы вегетарианцы — гномы, кажется, хотят мяса.

— Эльфы не готовят мясо.

Гэндальф закашлялся и посмотрел на меня. Я ему мило улыбнулся.

— По крайней мере не все.

Я то как раз мясо любил уплетать, будучи в эльфийском обличье. Физеология эльфов хорошо подходила для питания травами, а вот мясная пища была им плоха — откровенно говоря — у эльфов от мяса были расстройства пищеварительные. А вот я жрал стейки один за другим похлеще гномов.

— Зато какое вино делают в Имладрисе, — я отпил из бокала, — Ммм… Моё почтение, владыка Элронд.

Владыка скосил взгляд на меня. Я был в обличье полурослика.

— Вижу, вы по достоинству оценили наши вина.

— Эльфийские вина лучше всех, — кивнул я, — правда, лучшее вино на моей памяти — делали в Валиноре, на винограднике при свете великих древ — вино насыщалось его светом и обладало необычайным вкусом и букетом.

— Тебе доводилось его пробовать? — спросил Гэндальф.

— Да. А вам?

— Признаться, нет.

— Ну верно, уплывшие из Валинора в Средиземье эльфы не стали тащить с собой на корабли все винные погреба. В Шире тоже делают неплохое вино — но только хоббитское. Оно намного проще эльфийских, и хоббиты делают вина на фруктах, ягодах и винограде, с богатым насыщенным фруктовым букетом.

— Что же заставило полурослика покинуть Шир?

— Приключения, владыка, — сказал я с улыбкой, — только приключения могут заставить неугомонного Бильбо Бэггинса покинуть насиженное место. И судьба.

Я при этом перешёл на синдарин — древнейший из языков эльфов, которым худо-бедно владеют нынешние эльфы. Элронд поменялся в лице, когда услышал слова старого для него языка.

— Мистер Бэггинс весьма необычайная фигура, скажу я вам, лорд Элронд.

— Я заметил, — Элронд с прищуром посмотрел на меня, — раз Торин Дубощит доверил ему вести переговоры от своего имени. Почему же?

— Потому что Торин не переносит эльфов. Не может простить обиды, когда Трандуил оставил его народ в беде и не приютил после исхода гномов из Эребора.

— Трандуил, возможно, побаивается драконов. Во время последней войны он и его отряд попали под атаку одного из великих драконов.

— О да, я помню, — покивал я согласно, — вы с людьми стояли по центру, трандуил со своими лучниками на правом фланге. В тот момент, когда из-за холмов показались орки, их горны загудели над полем брани, с тыла ударили резервы — восемь драконов, Трандуил слишком увлёкся в горячке боя. Он был слишком упрям и не хотел слушать, позволил своему недоверию завладеть собой и не хотел слушать приакзов от вас и других командиров. И жестоко поплатился, — я вздохнул, — а потом пришлось выручать их и отводить войска с центрального фланга и деблокировать отряд лесных эльфов под командованием оленя-трандуила. Кажется, тогда именно вы это сделали, лорд Элронд, с командиром Галадом. Который ещё так смачно ругался на всех известных ему наречиях, кроме разве что тёмного, что вокруг все аж заслушались, когда трандуильцы вместо благодарности начали ещё права качать и обвинять что поздно пришли их тощие задницы спасать.

Элронд посмотрел на меня ещё более странным взглядом.

— Откуда ты знаешь это, полурослик?

— Кхм, — Гэндальф отвлёк его внимание, — перед вами, владыка Элронд, не совсем полурослик.

— Майа?

— И не Майар, и не Валар. А вообще не знаю кто, — сказал Гэндальф, — так же как не знаю, кто такой Бомбадил.

— Я кстати тоже не знаю, кто такой Том Бомбадил, я пытался изучить это и даже спрашивал у него — но Том отмалчивается как лазутчик орков на допросе. Но мужчина хорошо устроился — женился на красавице, живёт спокойно в своём лесу. Я его вполне уважаю.

— Что не отменяет вопроса — кто вы такой, мистер Бэггинс?

— Этого я и сам не знаю, — я сложил руки на груди, — Мы с вами лично не знакомы, хотя я пару раз видел вас лично — во время войны последнего союза. Зато я очень хорошо знаком с вашим отцом, Эарендилем Мореходом. Не раз я просился в его команду корабля, и не раз он не отказывал мне, позволяя увидеть дальние земли востока и запада.

— Вот как? — Элронд посмотрел на меня с вопросом в глазах.

— Да, это было славное время, — покивал я, — я тогда как раз жил в Гондолине и после больших перемен связанных с древами — решил отправиться в большие путешествия.

— А ты старше, чем я думал.

— Кхм, — Гэндальф кашлянул, — мистер Бэггинс старый эльф.

— Эльф?

Я поменял обличье, сменив его на юношу-эльфа. По человеческим меркам — подросток лет шестнадцати, по эльфийским — примерно к сорока. Я улыбнулся ему.

— Митрандир, ты немного ошибаешься — я не совсем эльф. Это просто врождённая сущность, именно таким я очнулся давным-давно ото сна на берегу озера Куивенэн. Но в отличие от остальных я не был очарован природой и звёздами, да и супруги мне не досталось. Поэтому я путешествовал в одиночку. Наверное лишь Эру ведомо, кто я и для чего здесь. Хочется верить, что для благих целей.

— Мистер Бэггинс, он же эльф Дариен, правда необычный эльф. И может менять обличья так, что их трудно различить.

— Верно, — согласился я, — грустная на самом деле сила.

— Почему же грустная? — Элронд задумался.

— Потому что в отличие от эльфов — я не угасаю. Никогда и ни капли с тех пор, как проснулся. Всё столь же свеж и весел. Да, устал немного — но хороший отдых и игра в дартс, кружка пива в гномьей таверне и хорошая драка там же — и с утра я снова чувствую себя живым. В отличие от эльфов — я схоронил и проводил до серых гаваней семнадцать жён, — вздохнул я, — и трое из них эльфийки.

— Ничего себе, — Элронд удивился не на шутку, — ты был женат?

— Я более скажу, у вас в Ривенделле служит мой старшенький сын. По крайней мере, четыреста лет назад служил — я хотел бы узнать, как он здесь.

— Я устрою вам встречу. Гэндальф, вижу, необычных гостей ты привёл в мою долину. И понятно, почему Торин доверил тебе вести разговоры от своего имени.

Гномы громко смеялись, чем отвлекали нас. И начали петь — мимо нас пролетел кусок сыра. Я поймал его налету и откусил, бросил обратно. Кусок просвистел мимо уха Бомбура, чем очень его огорчил, так как Бомбур его не поймал.

— Гномы весёлые ребята, на самом деле. Мне они нравятся.

— Хоть кому-то они по душе, — сказал Элронд.

— Не стоит винить их в веселье и шумности, в отсутствии манер и благородства — их жизни коротки, и они не позволяют себе тратить её на скучные вещи. Это было бы слишком расточительно.

— Я и не виню их — пусть ведут себя как хотят… а что это там Радагаст Бурый делает?

— По-моему, они соревнуются кто больше выпьет. И Радагаст побеждает. Он крепкий. Итак, лорд Элронд, — я скрестил руки на груди, — вам неведомо, почему гномы пришли к вам в гости?

— Совершенно верно. Неведомо.

— Всё просто и прямо — они хотят вернуть себе Эребор.

— Да неужели? Неужто Смауг ужасный покинул своё лежбище?

— Нет, но он ещё доставит нам немало неприятностей. Торин Дубощит хочет вернуть себе право властвовать над гномами средиземья. Что хуже всего — оживились силы тьмы — и я уверен, хотят завладеть горой.

Элронд с любопытством это выслушал и посмотрел на Гэндальфа.

— Боюсь, я вынужден согласиться, лорд Элронд, наш враг вновь проявляет нездоровую активность.

— Об этом придётся доложить на совете.

— Когда он будет?

— Завтра. А сегодня вы можете отдохнуть и насладиться винами.

— В таком случае, оставим переговоры до завтра, — Гэндальф остановил меня, — поверь мне, лучше подождать и пока ничего не говорить.

— Как скажешь, — я развёл руками.

Минуту мы наблюдали за тем, как пляшут гномы и очень эстетично едят. Как босяки средневековые в трактире. Это было то ещё зрелище.

— Это они ещё трезвые, — заметил Гэндальф, — Бильбо, они выпили Мирувор, что ты им дал?

— Не весь. У каждого по фляжке, а в них побольше пары глотков, так что у нас ещё хватает запасов. Хотя я не отказался бы пополнить запасы лембаса.

— Кхм, — Элронд посмотрел на меня строго.

— Что? Я сам его могу сделать, запасы лишними не бывают.

— Вот оно что. Не стоит, мы поделимся с вами нашими припасами, — сказал владыка, — у тебя много Мирувора, раз ты раздал его всем?

— Да, дома большие запасы. Я прихватил ещё несколько фляжек в своём рюкзаке — покамест нам хватит, а вот лембасы я и гномы уплетаем за милую душу. Приходится, правда, ещё охотиться — мы все очень уж любим мясо.

— И ты тоже?

— Обажаю. Знаю, знаю. Я ещё с первых дней пробуждения уже его любил покушать — неправильный я эльф. Кстати, Гэндальф, я слышал, что в Ортанке, башне Сарумана Белого есть палантир. И решительно советую никому и никогда не прикасаться и не заглядывать в этот камень.

— Палантир? — Гэндальф был встревожен.

— Да, и я беспокоюсь, что он может повлиять на разум Сарумана Белого. Палантиры — очень могущественные и необычные артефакты. Имеющие серьёзную техническую связь и с Сильмариллями, и с кольцами власти. Это очень, очень опасная штука — через него саурон может влиять на разум любого — майа, и даже валар не избежать дурного влияния, если он заглянет в эту дрянь.

— Кхм… — Элронд аккуратно промакнул губы салфеткой и посмотрел на меня с любопытством, разглядывая черты лица, похоже.

— Что такое?

— Я впервые слышу, чтобы палантиры были связаны с Сильмариллями.

— Ну включите логику, владыка. Это тоже камни, созданные Феанором, из того же материала и тоже с необычайными магическими свойствами. По сути своей они похожи — сильмарилли и палантиры это артефакты одной природы. Камень, обработанный определённым образом — может сохранять дух — палантиры сделаны из стекла, тогда как сильмарилли — это бриллианты, полученные из одного Сиятельного Алмаза.

— Я впервые слышу что-то о их природе. Можешь рассказать побольше?

— Секундочку.

Я выставил руку и в неё через весь зал влетел посох. Древесина его разошлась на конце и я вынул из посоха сияющий светом камень.

— Сиятельный Алмаз — это одно из веществ, созданных на заре арды. Феанор купил несколько таких камней и огранил их — что придало им большую силу и могущество. Аркенстон гномов — это тоже сиятельный алмаз. Он вбирает и источает свет и дух. Алмаз, разделённый на множество частей остаётся единым целым — и дух и свет, попадая в него, един во всех местах.

Элронд схватился за подлокотники своего трона при виде света камня.

— Что это за… камень?

— Это не сильмариль, конечно. Этот камень сделал я лично, для чего мне пришлось купить и слегка его огранить — чтобы влезал в посох. Свет двух древ в нём такой же, как в сильмариллях — и более того, установку, с помощью которой Феанор собрал свет древ в сильмарилли — создал я! Правда, у этого камня совсем другая структура и назначение.

— Невероятные ощущения.

— Да, на эльфов действует очень. Останавливает на время угасание, профилактика отличная, возвращает радость жизни. И неплохо уничтожает слуг тьмы, — я положил камень на стол, Элронд же блаженствовал, сидя под его светом.

— Ты не рассказал нам про палантиры.

— Ах, да, прошу прощения. Палантир это крайне сложный артефакт, он получает возможность транслировать происходящее за счёт обращения к духу — но это требует большой силы воли. И он крайне опасен тем, что позволяет проникнуть в разум более могущественному собеседнику. Один из палантиров был добыт врагом, а противостоять ему не сможет никто кроме могущественных валар. Но и они в зоне риска. Поэтому сейчас прикосновение к палантиру — равносильно раскрытию разума перед Сауроном. Следует найти и по возможности скрыть все артефакты. Я работал над более безопасной версией палантира.

— Ты работал с Феанором над оригинальными палантирами? — спросил Элронд.

— Нет, он меня не впускал туда, где работал над ними. Феанор… — я задумался, — он исключителен на фоне всех эльфов. Угасанию он противопоставил разум и науку — столь же неисчерпаемые источники интереса. Его живой ум и всегда горячее сердце не знали тоски, он не позволял себе спокойствие, и всегда находил новые задачи. Это вдыхало новую жизнь и интерес в него. Этим мы были очень похожи.

— Чему ты наверняка и обязан своему ученичеству у великого эльфа, — заметил Гэндальф.

— Да, мы оба были не от мира сего и умели ставить перед собой задачи, которые разжигали в нас интерес к жизни. Феанор создал много различных мелких и больших изобретений — просто большинство из них оказались не по вкусу эльфам Валинора, а потом когда Сильмарилли украли — начался поход за их возвращение. И новая цель.

Гэндальф переглянулся с Элрондом.

— Ты говорил, что придумал что-то вроде палантира? — напомнил мне Гэндальф, прервав неловкую паузу.

— А, да, да, прошу прощения. Я в Шире работал над этим пару веков — это не так много, если честно, — я полез в карман, вспомнил, притянул к себе телекинезом — я так это называю — рюкзак и порылся в нём. А в нём было полным-полно всякой всячины, вытащил меч, поставил рядом на стул.

— Клинок из Гондолина, — Элронд узнал его, — старая работа.

— Да, представляете, лорд Элронд, недалеко отсюда — нашёл я пещеру троллей. Три особи жили там, по всей видимости убивали путников, а у них в пещере нашлись мечи, — я притянул телекинезом ещё один, — вот этот и этот.

— Гламдринг, — Элронд взял за ножны клинок, — клинок короля Гондолина.

— Совершенно верно. Если не ошибаюсь, он ваш прадедушка — его дочь Идриль была матерью вашего отца, Эарендиля. Выкован он был в те времена, когда все собирались вернуться в средиземье.

— Бильбо, тебе знакомы эти времена? — спросил Гэндальф, — признаться, это было так давно, что только сказания остались.

— Ну не скажите, я же историк-любитель, — возразил я ему, — поэтому у меня всё записано. В том числе есть замечательная книга под названием «великие вещи арды». Среди которых несколько страниц посвящено истории этого меча, — ответил я ему, — технология его изготовления очень интересна — вы знаете, почему эти мечи светятся в присутствии орков — и сделать такие больше нельзя?

— Расскажи нам, — Элронд расслабился, поднял бокал вина, — я никогда не против интересного рассказа за ужином.

— Сильмарилли были созданы в кузне света. Это огромный механизм отражения и фокусировки большого количества света — его изобрёл я. Феанор использовал его для сбора света древ и создания сильмариллей, а вот я экспериментировал с мифрилом и его реакцией в кузне света. Митриль, помещённый в фокус сверхконцентрированного луча — такого, что пронизывал своим светом всё, впитывал этот свет и приобретал новые свойства — он становился ещё прочнее, лучше поддавался магии и лучше от неё защищал. Впоследствии выяснилось, что присутствие орков рядом — заставляет светиться сплав с мифрилом. Эта магическая флюорисценция возникает из-за того, что свет древ по природе своей стремится выйти наружу и реагирует на искажение арды. То есть на зло. Орки, пауки, драконы, сам саурон, мелькор и все остальные личины и личности зла — реагирует на всё такое.

Элронд медленно кивнул.

— Это интересно.

— Я сделал доклад на ежегодном съезде металлургов и кузнецов Нолдор, когда-то, и тот, кто выковал этот меч был там и использовал данную технологию. Впоследствии я ещё не раз виделся с ним в Валиноре. Он отошёл от кования мечей и начал заниматься художественной ковкой и ювелирными украшениями.

— Доведётся и я попробую с ним познакомиться.

— Надеюсь, — пожал я плечами, — его положение в Валиноре довольно высокое, а титулы и достижения средиземья там ничего не значат. Настолько, что и вас, и даже Галадриэль едва ли будут почитать как важных персон. Но с другой стороны — зато можно выдохнуть и заняться своими делами. Жизнь без угасания прекрасна.

— Тебе это знакомо — каково это не подвергаться ему?

— Великолепно. И это одна из причин, по которой я редко контактирую с эльфами. Мне больно видеть своих сородичей, и сородичей ли — в таком уставшем виде.

Элронд сменил тему:

— А как ты оказался в Шире?

— После того, как пал Кхазад-дум, я присоединился к небольшому племени хоббитов, которое кочевало и ещё не нашло своего места на карте мира. Сошёл за своего, благо менять обличье мне не впервой.