— Это, несомненно, человек. Принадлежащий к европеоидному расовому типу, — рассказывал по пути к спецхранилищу при центральном отделении полиции мой сын Синдзи. — Значимых аномалий развития я не обнаружил, все в пределах медицинской статистики. Лаборатория подтвердила генетический статус, также не обнаружив критических генетических заболеваний и аберраций. Правда, после рождения у нашего “гостя” не все так хорошо сложилось. Есть следы переломов длинных трубчатых костей, как минимум дважды перенесенного воспаления легких. В костях обнаружены осаждения тяжелых металлов, включая некоторые радиоактивные изотопы. Смерть в результате электротравмы наступила в двадцать девять лет.
— Иначе говоря, детство октовода нельзя назвать безоблачным, а работу — безопасной, — подытожил я.
— Изотопные осаждения есть в самых глубоких слоях костной ткани, — поморщился патологоанатом. — Рискну предположить, что в этом вина далеко не идеальной экологии в месте его проживания. Впрочем, его рабочая деятельность тоже оставила множественные следы на теле. Электротравма тоже далеко не первая, а кожа и подкожный слой ладоней настолько пропитался частицами разных металлов и полимерных соединений, что сам стал источником постоянной интоксикации.
— Ненавижу свою природу! — еще раз пожаловался каши.
— Еще раз прости, — меня тоже не вдохновлял предстоящий процесс. — Нужно понять, ничего ли мы не пропустили. Судя по всему, мужик работал на верфях, где собирают базы вроде той, что мы захватили. Любая информация может оказаться критически-важной. Например, испытывал ли наш “гость” естественную инсоляцию, посещал солярий с медицинскими целями либо, например, получал необходимый витамин “Д” исключительно с препаратами.
— Видимого загара не обнаружено, — тут же просветил меня Синдзи. — Но тело попало на анализ в состоянии хорошо высушенной мумии…
— Вот Кагецуки и восполнит некоторые пробелы, недоступные научным методам исследования.
— Ненавижу свою природу!
Не буду описывать процесс. Пусть препараты были подготовлены так, что угадать в них части человеческого тела пожалуй даже у меня не получилось бы — но все равно. По сути, каши их даже не ел, а просто облизал. Но на этом мучения аякаси, способного считать некоторую информацию из тела покойника, не закончились.
— Он много двигался?
— М-м-м… скорее да.
— Много ходил?
— Да.
— А подтягивался на руках, пользовался лестницами?
— Вроде…
И так далее огромный список простых вопросов, на часть из которых пожиратель трупов мог ответить, а на другую — нет. Пожалуй, главным выводом можно было считать, что в мире, где построена верфь, нет магии. Вернее, я так считал.
— Он пожимал руки другим людям?
— Да… Нет.
— Так да или нет? — Синдзи отвлекся от виртуальной анкеты.
— И да, и нет, — каши под внимательным взглядом моего сына обреченно потянулся к препарату кожи ладони. — Я не… Получается одновременно да и нет. Я точно уверен.
— Во время расследований, если приходится привлекать к анализу тела ассистента-пожирателя трупов, такие “загадки” порой случаются. Еще раз извини, что я не могу привлечь штатного эксперта, Кагецуке. Вводить его в курс дела, сам понимаешь, нельзя.
— Я не в претензии, Синдзи-сама, — тяжело вздохнул наш министр. — Жаль, что толку от меня немного.
— Это только так кажется, — покачал головой сын. — Эти простые ответы вместе с теми данными, что получили лаборатории могут дать весьма существенный синергический эффект. Грубо говоря, откинуть из веера версий те, что не бьются с твоими ответами. Смотри!
Я тоже подключился к виртуальному пространству, где патологоанатом развернул окно полицейской программы для сверки информации. Ткнув несколько виртуальных клавиш, он подгрузил результаты исследований и ответы Кагецуке по анкетированному опросу, выделил последний пункт, нажал… Нейросеть задумалась на целую секунду, я уже ожидал, что ответ будет в стиле “корреляция не найдена” или “проверьте источник информации”, но аналитическая система справилась.
— Что-о?!
— Этого следовало ожидать, — поморщился я. — С их уровнем биотехнологий.
— Но это же… — мой сын потыкал в надпись, подбирая правильное слово. — Дорого!
— Видимо, секретность или, скорее, закрытость производственного цикла — для октоводов важнее.
“Клонирование и выращивание плода ин витро” — гласил вердикт программы.
— Нам бы отработанная технология искусственной матки пригодилась бы, — задумчиво заключил мой отпрыск.
— Биогибридные роботы тоже хорошая штука, — недобро улыбнулся я. — Еще один повод нанести от визит вежливости. Чем больше узнаю, тем сильнее складывается впечатление, что весь конвейер разрушения цивилизаций управляется горсткой конченых ублюдков, лишь попустительством Судьбы усевшихся на мешок с сокровищами. И этот это вопиющий произвол мы просто обязаны пресечь. С пользой для себя.
— — — -
Последние события… ну вы сами знаете. Несколько дней не поднималась рука писать развлекательное чтиво. Хорошо, что совместную с Виталием Останиным книгу мы успели закончить утром, за половину дня до того страшного часа, хоть успели порадовались нормально…
Еще нас кинул новый художник, но на фоне это такая фигня. Тем более собранные деньги я смог сохранить.