• Виталий Хонихоев

• тейлор рой
• глава 73

Я задыхаюсь и падаю на колени. Тут же исчезаю и появляюсь снова на крыше здания неподалеку, вижу неподалеку ту самую девушку, которая стреляла арбалетными болтами, прошивающими Левиафана насквозь. Она лежит, скорчившись в позу эмбриона и вода вокруг нее окрашена красным. Флешетта — вспоминаю я ее имя. Она выбыла, но не погибла, ей нужна медицинская помощь… впрочем мне тоже нужна медицинская помощь. Смогу ли я регенерировать с такой дырой в груди? И что означает дыра в груди, если меня ударили со спины? Это означает что у меня раздроблен позвоночник, что у меня разорваны легкие и сердце, вот что это значит. Но как же я все еще могу двигаться?

Вдруг я понимаю — как. Я управляю своим телом, словно марионеткой из крови, мои мышцы не сокращаются, частично они спазмированы, связки рвутся при движениях… но силы покидают меня.

— Не спать! — звучит голос в голове: — Тейлор! Не смей закрывать глаза!

— Пятый…

— Не смей засыпать! Дай регенерации отработать, у нас бывало и хуже… если тебе не снести голову сразу — ты восстановишься, только не смей закрывать глаза!

— Какая разница…

— Большая. Не закрывай глаза. Когда ты в сознании — регенерация работает на порядок лучше. Стисни зубы. Подними себя на ноги. Не сдавайся.

— Больно…

— Это не больно. Я знаю, что такое больно, Тейлор, я умею делать больно, а это не больно. Не смей закрывать глаза, иначе я тебе потом покоя не дам.

— Я… — глаза закрываются сами собой, я словно уплываю куда-то в теплую темноту, где так уютно и хорошо…

— Не смей! — словно пощёчина. Открываю глаза. Вокруг бушует ливень, крупные капли молотят по крышке, девушка, которая лежит в скрюченной позе — вздрагивает.

Чтобы отвлечься от желания закрыть глаза — я призываю свой Рой, остатки былой роскоши. После первой атаки осталось не так уж и много… стоп, у меня же есть еще средства.

— Вставай! — кричит кто-то мне на ухо. Пятый? Нет, это крик в шлемофоне. Сплетница.

— Не время лежать! Вставай! Вставай! Сейчас волна пойдет! — кричит она. Я поднимаю голову. А вот и волна. Мутная, серо-зеленая стена, которая встает над нами… если она обрушится вниз… нет, когда она обрушится вниз — нас с девушкой смоет словно букашек, попавших в посудомоечную машину.

Подхватываю ее под мышку, краем сознания отмечая, что рана в груди уже почти затянулась, и исчезаю! Появляюсь на самом краю своего восприятия насекомыми, сюда грохот боя еще не добрался. Девушка в моих руках — стонет. Секунду я колеблюсь. А какого черта… поворачиваю ее голову к себе и засовываю свой язык между ее бледных губ, стараясь передать как можно больше слюны. Отрываюсь от нее и вижу, что к ней возвращается румянец, она начинает дышать ровнее и … открывает глаза!

Быстро же способность Мясника работает, кто бы мог подумать… хотя самого себя он еще быстрее регенерирует — какая дыра у меня в груди была!

— Что?! — девушка стремительно краснеет и почему-то пытается прикрыться руками, словно на ней одежды нет.

— Здорова? Прекрасно. — я исчезаю и появляюсь на краю крыши. К сожалению, иного способа передвижения чем взрыв в точке где я появляюсь — у меня нет. Потому я появляюсь именно на краю крыши, чтобы не задеть своих операторов взрывной волной.

— Босс? — ко мне поворачивается Джейн Родригес и ее глаза останавливаются у меня на груди: — ваши штуковины тут. Живучий гад, а?

— Еще какой. — откликаюсь я, с облечением понимая, что рана в груди зажила. Гладкая кожа, словно ничего и не было. Делаю несколько шагов вперед, открываю ящик. Вот они. «Малыш» и «Толстяк».

— Вы бы прикрылись, босс. — замечает Родригес, но мне не до нее. Я прижимаю кнопку браслета. Экстренный вызов.

— В течении минуты по Левиафану будет нанесен мощный удар. Взрывное устройство, тинкертех Бакуды. Прошу распространить эти сведения по общей сети. — говорю я: — устройство чрезвычайно мощное, могут быть жертвы.

— Секунду. — раздается голос, который я так часто слышала с экрана телевизора. Дракон!

— Предлагаю выманить его в относительно безлюдное место и там уже активировать бомбу Бакуды. — говорит она после задержки в долю секунды. Поражаюсь тому, насколько быстро у нее работает голова. И никакой паники, я тут поддалась эмоциям и была готова обрушить на Губителя Содом и Гоморру, совершенно забыв, что он сейчас как раз в районе Доков.

— Принято. — еще один голос, который я прежде слышала только из телевизионных шоу. Александрия: — сейчас займусь.

— Мегаватт погиб, CD-6. Эгида погиб, CD-6, Оружейник выбыл, CD-6.

— Он идет на северо-запад! — кричит кто-то. Взрывные устройства — аккуратно сложены в подобие открытого рюкзака, чтобы удобно было нести на спине. Продуманно… закидываю рюкзак на спину.

— Что у вас по ракетам? — спрашиваю у Родригес. Та разводит руками.

— Все отстреляли, до железки. Ему хоть бы хны. — говорит она: — мы вас остались ждать, остальные эвакуировались.

— Правильно. Вы тоже уходите. — я исчезаю, появляюсь ближе к схватке. Успеваю увидеть, как Левиафан прямым ударом сносит Александрию, и та врезается в здание, словно выпущенный из пушки снаряд. Здание начинает наклонятся, от него отваливаются крупные куски.

— Александрия выбыла, СС-6. — оповещает браслет. Я смотрю на Левиафана и понимаю, что не могу активировать бомбы сейчас, вокруг слишком много жилой застройки.

— Администратор! — раздается голос Эйдолона: — я выманю его на пляж. Как только скажу — подрывай заряды. За меня не бойся. Как поняла?

— Роджер вилко. Будет сделано. — отвечаю я. Любой другой кейп на его месте, и я бы заколебалась, неужели он хочет стать жертвой? Но Эйдолон самый сильный из ныне живущих кейпов (не считая Зиона), он может выбирать способности, а значит позаботился о своей сохранности и неуязвимости.

Я вижу, как перед Губителем в воздухе появляется фигура героя, он наносит по нему сокрушительный удар и отлетает в сторону. Левиафан издает низкий рев и следует за ним! Не знаю, какую именно способность применил Эйдолон, но она — действует! Исчезаю, появляюсь, разгоняя взрывную волну вокруг себя. Тут же получаю удар грязной водой, выдерживаю его, перепрыгиваю на другую крышу, уже накренившуюся от бушующей вокруг стихии. Вода повсюду, внизу, течет по тротуарам, сверху — льется ливнем, везде вода… большинство моих насекомых смыты в канализацию, крупным Жалам и Медичи трудно летать в ливень, их сбивает каплями вниз и смывает потоками воды.

Эйдолон продолжает тянуть за собой Левиафана, словно огромного и злобного пса на поводке, Губитель следует за ним, оставляя за собой сплошную полосу разрушения, я следую за ними. Со всех сторон в Левиафана летят энергетические заряды, стрелы, лучи и бог знает что еще.

Я снова переместилась взрывным телепортом, и снова получила заряд грязной воды прямо в лицо, отбросившей меня назад.

— Нужен Движок! — раздается голос Дракон в браслете: — необходимо перемещать Администратора с зарядами не по земле и без взрывов! Она слишком заметна.

— Здесь Леди Фотон. Я займусь. — Леди Фотон и восемнадцатилетняя Лазер-шоу с лёгким всплеском приземлились рядом со мной.

Их семейное сходство было заметно. Они не обладали красотой супермоделей, но были привлекательными даже с мокрыми из-за дождя волосами, облепившими их головы и плечи. Обе носили костюмы, в которых преобладал белый цвет, у обеих были лица сердечком, полные губы и светлые волосы. На груди Леди Фотон красовался символ звезды с исходящими от нее лучами, некоторые из них разбегались по телу и вниз, по ногам, меняя цвет от индиго в центре до фиолетового по краям. Её прямые волосы до плеч были забраны тиарой в виде такой же звезды, что и на груди.

На костюме дочери была изображена стилизованная стрелка, направленная от груди вниз и вправо, с полдюжины линий струились за ней, над левым плечом одна черта зигзагом пересекала другие. Расцветка постепенно переходила от рубиново-красного к малиновому, во многом так же, как и у её мамы. Подобные ряды линий с пересекающим их зигзагом текли по её ногам и рукам. Она не окрашивала волосы в свои «цвета», как это делает — нет, теперь уже делал — её младший брат, не носила тонированные очки, зато подвязывала волнистые волосы рубиново-красной лентой, чтобы они кокетливо прикрывали один глаз и чтобы объединить красный, пурпурный и белый цвет в единую цветовую гамму.

Больше всего, однако, они были похожи на людей, увидевших, как жестоко и бессмысленно погибла половина их семьи, разодранные в клочья в течение одного страшного часа. Будто им из груди вырвали сердца, но они каким-то образом всё ещё оставались живы. Я, конечно, раньше не видела людей в таких условиях, но сейчас они выглядели именно так. На них было больно смотреть.

— Я понесу тебя. — говорит мне Лазер Шоу: — мама займется раненными.

— Окей. — права голоса у меня все равно не было. Лазер Шоу подхватила меня под мышки и взмыла в воздух. Земля ушла далеко вниз.

— Что ты сделала со Славой? — уже в воздухе она задала мне вопрос: — что ты с ней сделала?

— Ничего я с ней не делала. — отвечаю я.

— Хм. Ладно. Куда тебя? — ее голос не изменился.

— Выбрось меня прямо на голову ублюдка. — я достаю из рюкзака «Малыша», выдергиваю желтую ленту, вместе с предохранительной чекой.

— Окей. Ты сама попросила. — руки отпустили меня, и я полетела вниз. Внизу, прямо подо мной, на узкой полоске пляжа ворочался Левиафан, которого удерживал на месте на месте Эйдолон. Метаю бомбу прямо ему в голову и сразу же перемещаюсь в сторону… но насекомых поблизости уже нет, из-за проливного ливня, а видимость очень ограничена и …

Вспышка! Грохот! Меня переворачивает в воздухе, мир вокруг замирает, выхваченный из полумрака ливня ослепительной вспышкой! Удар, я слышу, как хрустят мои кости, рот наполняется кровью и …

— Не смей закрывать глаза Тейлор! — кричит мне Пятый, но я уже ухожу в спасительную темноту.

Когда я открываю глаза — я чувствую, как капли дождя стекают по моему лицу. Поднимаю голову. У меня нет руки выше предплечья, и нога вывернута под каким-то невероятным углом. Я не могу двинуться, наверное, снова сломан позвоночник. Хорошо, что у Мясника есть высокая толерантность к боли, иначе у меня был бы шок.

Сверху льется золотой свет и ко мне снисходит ангел. Ее идеальные черты лица, чуть поджатые губы, тиара в мокрых волосах, совершенная фигура, один ее вид облегчает страдания и дает надежду.

— Тейлор! — говорит Слава, бросаясь ко мне: — потерпи минутку! Я отнесу тебя к Панацее!

— Не… — пытаюсь поднять руку я, но она уже поднимает меня на руки и взмывает в воздух. Я чувствую, как у меня немеют губы, какая-то очень холодная точка в груди — разрастается, мешая мне дышать. Она коснулась меня! Черт, я ведь совсем забыла ей сказать…

— Администратор погиб. СС-8

Интерлюдия

— Еще один тяжелый! — новые носилки и новое изломанное тело на них. Панацея открывает было рот, чтобы проговорить стандартную формулу «Даете ли вы разрешение на излечение», но замечает, что мужчина в обтягивающем серо-синем комбинезоне с желтой молнией на груди — без сознания. Она молча кладет руку ему на шею, закрывает глаза, восстанавливая в первую очередь критические ранения. Косметические моменты или там переломы с синяками — могут и подождать. Битва с Губителем — это всегда очень много раненных, гораздо больше, чем она может себе позволить излечить. И как бы не обернулась ситуация на поле, даже если это будет Самый Лучший День, когда Губителя удастся отогнать относительно малыми потерями — для нее это всегда один и тот же день. Поражение. Досада. Горечь от того, что она все равно не сумеет вылечить всех. И конечно же — обида и гнев в глазах родственников и друзей, тех, кого она не успеет вылечить прежде, чем свалится от истощения. Никто и никогда не скажет этого вслух, но она видит, она читает по их взглядам… они не поймут. И не понимают. Что же… это ее долг — излечить всех, кого она только сумеет, всех, кого сможет. Ей осталось не так уж и много, нужно экономить силы, она уже не обращает внимания на ранения средней тяжести, только на тех пациентов, кому угрожает гибель в самые ближайшие часы. Она знает свои пределы. Тяжелее всего даются кости, все эти переломы позвоночника, деликатная работа, отнимает много энергии.

Она переходит к следующему пациенту. Где-то там снаружи сейчас бьется Вики и ее сердце неспокойно. Вики, ее ангел, ее тайная любовь… никто не знает ее по-настоящему, никто не любит ее по-настоящему… только она.

— Вы даете разрешение на излечение? — вопрос, ответ, руки на грудь. Сломаны ребра, два острых осколка проткнули кожу, перелом позвоночника. Она делает свое дело, думая о том, что не даст свою сестру в обиду. Эта проклятая Мясник уже один раз надругалась над Славой, но больше — нет. Никогда. Она ничего и не меняла, она не стала ничего делать. Так… изменила состав пота Виктории. Совсем чуть-чуть, никто ничего и не поймет, но носитель определенного ДНК — немедленно впадет в кому. Дыхание, сердцебиение — все останется, а вот функции мозга будут подавлены до уровня овоща. Она не собирается убивать, ей просто нужно держать эту сучку на расстоянии от Виктории. И — та сама виновата. Если она еще раз, хотя бы пальцем коснется ее сестры …

— Еще тяжелый! Приоритет уровня семь! — новые носилки и новое изломанное тело на них. Левиафан не щадит ни героев, ни злодеев, ему все равно. Снова без сознания и она экономит энергию, не проговаривая стандартную формулу, а сразу положив руки на грудь. Приоритет семь, значит кто-то значимый из героев Протектората, с такими давно подписаны соглашения на излечение, даже если будет не в состоянии подтвердить свое согласие устно.

Еще один сломанный позвоночник, лопнувшая печенка, порванная селезенка, внутреннее кровоизлияние, треснувший череп… кровоизлияние в мозг. Она качает головой, показывая, что не сможет помочь. Она не правит мозги и все это знают. Кровоизлияние … требуется трепанация, но даже так — уже слишком поздно. С ней никто не спорит, просто ведут к следующим носилкам.

Ей нужно оставить себе немного сил. Чтобы излечить Вики, если придется. Ей нужно будет сейчас споткнуться, сделать вид, что упала, ее тут же подхватят и унесут отдыхать… немного сил нужно оставить. Иначе, если что-то случиться с Вики, а у нее не будет сил… она даже думать об этом не может…

Она спотыкается и неловко падает, подвернув ногу и в этот момент мир вокруг нее словно переворачивается, сознание наполняется десятками голосов и восприятием миллионов отражений реальности.

— Ааааа!! — кричит она, хватаясь за голову, пытаясь заглушить крики, стоны, ругательства и проклятия, весь этот неистовый поток информации, разрушающий ее личность. Она поспешно закрывается от всего мира, уходя в темноту и теряя сознание.

— Панацея! Панацея! — ее подхватывают, поспешно кладут на ближайшие носилки, кто-то зовет доктора.

Конец интерлюдии

— Так вот как это происходит. — говорю я, поднимая руку и глядя на нее. Рука худая, кожа на ней бледная, видны синие прожилки вен.

— Я же тебе говорил, что ты уникальна. — звучит в голове голос наставника, который гордится своей ученицей: — некоторые сходят с ума даже еще до того, как мы добираемся до них.

— Кто бы мог подумать. — говорю я: — кто бы мог подумать. Хотя я всегда считала ее страшной. И не ошиблась.

— Панацея! Вы пришли в себя! — дверь в палату открывается и вбегает медсестра с озабоченным видом: — как вы себя чувствуете?

— Достаточно хреново. — честно говорю я: — как там битва с Левиафаном?

— Он ушел. Вы провели без сознания три часа, Левиафан ушел. Разрушения и жертвы, конечно, немалые, но Герои говорят, что это был Хороший День.

— Ну… кому как. — отвечаю я.

— И… еще хорошие новости. Практически все злодеи Брокон Бей погибли в ходе атаки Губителя.

— Какое невероятное совпадение. — говорю я, пытаясь привстать. Тело совсем слабое. Нужно будет поесть. Мне не хватает биологической массы.

— Так и есть! — говорит медсестра: — вам еще нельзя вставать! И… тут к вам… — она метнулась к двери, открыла ее… на пороге стояла Слава.

— Эми! — бросилась она ко мне на грудь: — с тобой все в порядке?!

— Лучше не бывает. — заверила я: — все просто замечательно. Охренеть как.