• Виталий Хонихоев

• тейлор рой
• глава 74

— С тобой все в порядке? — спрашивает меня Слава. Я качаю головой. Отстраняясь. У меня слабость. И лучше бы мне перенести этот разговор на потом. Потому что прямо сейчас я не готова к конфронтации. Прямо сейчас у меня нет сил, нет энергии, нет ничего, но мне нужно поговорить с ней.

— Вики, нам нужно поговорить. — говорю ей я: — срочно. Наедине.

— Что? Ну конечно. Я отнесу тебя домой…

— Нет. Куда-нибудь в другое место. Уединенное. — говорю я: — только не домой.

— Хорошо. — кивает она, помогает мне встать на ноги. На мне — грязно-белое одеяние Панацеи и все движения даются мне словно бы я нахожусь под водой — тело слушается с каким-то запозданием. Когда Слава касается меня — на мгновение я вдруг вижу все ее внутренние органы, понимаю, как действует каждый из них и замираю в восхищении от природной гармонии организма человека. Слава и правда идеальна.

И тут вдруг словно молотом в голову меня бьет осознание. Слава — идеальна. Лицо, фигура, даже внутренние органы у нее все здоровы и органично развиты. Она — словно картинка на странице энциклопедии, словно Мэри Поппинс — идеал и совершенство. И есть только один человек в мире, который может оценить красоту не только по изгибам фигуры и упругости задницы, но красоту печени, селезенки, почек и сердца… и это Панацея. Понимание заставляет меня замереть на месте. Панацея изменяла ее. Все время. Постоянно. Легкими касаниями. Сделала из нее свою идеальную куклу… но не стала ничего делать с головой.

Я спотыкаюсь и едва не падаю носом прямо в пол, но Вики меня подхватывает.

— Все в порядке, Эми. — говорит она мягким голосом: — я тебя держу.

— Я — не Эми.

— Да, да. Конечно. Полетели? — она легко подхватывает меня на руки, словно я и не вешу ничего. Хотя, сколько там Панацея весит? Сорок пять кило? Мешок с картошкой и тот тяжелее.

— Полетели. — сдавленно соглашаюсь я. Виктория распахивает окно, не утруждая себя поиском двери и мы взмываем в небо. Снаружи — розовая полоска рассвета, синее, прозрачное небо. Виктория прижимает меня к своей груди, к своей идеальной, сделанной по лучшим лекалам груди, произведению искусства от Панацеи.

Все это время обе сестры воздействовали друг на друга. Виктория — своей аурой восхищала и влюбляла в себя Эми. И мне трудно ее винить, я попала под ее ауру лишь несколько раз и то была готова к ее ногам припасть. Нет, снаружи себя контролируешь, но внутри возникает это чувство преклонения и восхищения. Снаружи ты можешь вести себя независимо и даже дерзко… но как долго ты выдержишь? Я бы вот и недели не продержалась, призналась бы ей в любви, ну и что, что сестры. И… скорее всего получила бы клеймо извращенки, а Вики стала бы меня сторониться. Эми же — не подала виду, она с самого детства под этой аурой, она привыкла подавлять себя и просто кусать губы глядя на своего самого близкого человека рядом.

Но и Эми воздействовала на Викторию. Кто знает, выросла ли бы Вики такой красавицей, раскрылся бы бутон ее идеальной красоты, если бы не умелый садовник Панацея. И Эми сдерживала себя буквально во всем… она могла бы даже изменить и мозг Виктории — чуть-чуть, едва. Сделать так, чтобы Вики полюбила ее — не сразу, постепенно. Чуть-чуть повысить выделение окситоцина и дофамина каждый раз, когда они встречаются взглядом, докрутить нейромедиаторы и гормоны, так, чтобы теплое чувство в груди захватывало ее каждый раз как они проводят время вместе… и подождать. Вики сама довольно быстро дошла бы до стадии, где она краснела бы, едва встретившись с Эми взглядом. Да нет, что я говорю. Эми вообще могла бы щелчком пальца стимулировать центры у Виктории в голове так, что та текла бы как сучка во время собачьей свадьбы, она в прямом смысле могла бы свести ее с ума на почве желания сексуального удовлетворения именно с ней. Она могла бы сделать и так, чтобы Вики всю радость, все счастье и все оргазмы получала только от нее, сделать ее в прямом смысле слова своей рабыней, преданной и восхищенной. И все это — щелчком пальца.

У меня по спине бегут мурашки. Я не встречала ни одного кейпа страшнее чем Панацея. Справилась бы я на ее месте? Смогла ли бы удержаться от соблазна слегка прикрутить гормоны в голове у сестры, которую любила бы не как сестру? А если слегка прикрутишь… то можно и больше, да? Коготок завяз — всей птичке пропасть… потому что — зачем ограничиваться Викторией? Я слышала, как к ней в и госпитале относятся и в семье, она могла бы всех изменить. Все бы ее любили и делали то, что она скажет. Она страшнее чем Сердцеед, потому что она бы воздействовала на тело, а люди любили бы ее искренне, полагая, что это их собственные чувства.

— Давай тут поговорим. — Слава опускает меня на крышу высотного здания. Я осматриваюсь. В любое другое время это было бы романтично и красиво — сидеть на высотке, с видом на Залив и город. Но сегодня… разрушения, оставленные Левиафаном, были ужасающие. Город словно перепахали гигантским плугом, картина разрухи и хаоса. На улицах продолжаются спасательные работы, видны сполохи проблесковых маячков и слышны сирены. То там, то тут возвышаются желтые пятна строительной техники, разбирают завалы. Мне нужно поговорить с Вики, а сразу потом — дать знать Лизе и остальным что со мной все в порядке. Уверена, что там они с ума сходят.

— Хорошо. — говорю я: — мы с тобой договорились что больше никакой лжи. И это нелегко, потому что прямо сейчас мне жуть как страшно.

— Эми. — она кладет свою ладонь на мою и я снова вижу всю красоту ее внутренних органов: — это понятное чувство. Эрик и дядя Нейл… погибли. Я понимаю тебя. Много кто погиб сегодня. Я и сама чувствую себя ужасно. Администратор… Тейлор — погибла прямо у меня на руках. Да, я знаю, ты говорила, что она — злодейка и мама говорила, что она злодейка, и она действительно была не самым героическим кейпом… она обманывала меня, манипулировала мной и все такое. Но … когда кто-то умирает у тебя на руках — это… — она отворачивает голову в сторону и молчит.

— Дядя Нейл был таким сильным. — продолжает она: — Эрик наоборот — самый слабый из нас. Не знаю что там произошло, но на тетю Сару и Кристал без слез не взглянешь. Очень много людей умерло. Кайзер. Блицкриг. Фенья. Больше половины кейпов Империи. И конечно Администратор. Но она же Мясник! Как она могла погибнуть?! Или Губитель — теперь она? Если так, то…

— Это не так. Мясник после смерти переносится в того, кто убил его. — говорю я: — потому я теперь с тобой разговариваю.

— Что?

— Виктория. Слушай внимательно, понимай правильно, запоминай надолго. Я — не твоя сестра Эми. Я — Тейлор Хеберт. Администратор.

— Что ты такое говоришь, Эми?! С ума сошла? Ты слишком много работаешь, у тебя шок и …

— Вот смотри. — я поднимаю палец и на него тут же начинают слетаться светлячки, танцуя в воздухе и образуя причудливый узор. Я позволяю им сесть мне на руку, образовав подобие светящейся перчатки. Край неба уже розовел и это не произвело того впечатления, как если было бы совсем темно, но все же…

— Тейлор?! — глаза у Славы распахиваются, и она тут же вскакивает, принимая боевую стойку: — Ты! Как? Почему? Ты захватила тело моей сестры?!

— Не совсем так. Вернее… так. Но…

— Тейлор!! — глаза у нее сужаются, а руки сжимаются в кулаки: — что тут происходит?!

— Если ты не будешь на меня бросаться с кулаками — то я все объясню… хотя насчет все — я тут преувеличиваю. Я бы сама хотела многое знать… однако в общем приближении мне понятно. — несмотря на общую слабость я уверена, что уделаю Вики в любое время суток и любой день недели. После схватки с Губителем и с новыми силами я вполне могу позволить себе роскошь сломать ей руки и ноги и уже потом — разговаривать спокойно. Как говорят опытные врачи — надежно зафиксированный пациент в анестезии не нуждается.

— Я… выслушаю тебя. — говорит Слава и опускается на край крыши, в двух метрах от меня: — я слишком часто была поспешна и не знаю, что делать, этот чертов день вымотал меня. Пожалуйста, объясни, что тут происходит, Тейлор, я уже с ума схожу.

— Насколько я понимаю, твоя сестра очень хотела защитить тебя от меня. — говорю я, глядя вдаль на розовеющий край горизонта: — вот прямо очень. Она талантливый биоконструктор, у нее практически нет ограничений на то, что она может вытворять с органикой. Единственное — это закон сохранения массы, ей нужна органическая масса. Вот, например… — я поднимаю руку со светлячками и быстро формирую из них большую бабочку, на крыльях которой красуется буква «А». Бабочка взмахивает крыльями и улетает, ее крылья светятся ярким светом, она словно летающая неоновая надпись, из тех, что украшают город по ночам.

— … так. Продолжай. — говорит Слава: — пока я слежу за ходом твоей мысли.

— Не знаю что она такое создала… хотя сейчас я должна буду суметь разобраться… но мне нужно время. В общем она устроила так, что при нашем соприкосновении — любом прямом телесном контакте — я бы умерла. Вернее — впала в кому. Панацея не дурочка чтобы убивать Мясника… вот только она не учла одного момента — когда кого-то превращают в овощ, способность считывает это как смерть носителя. Да, с точки зрения правовой, если человек дышит — он все еще считается живым. Однако фактически, если отсутствует мозговая активность — человека больше нет. Есть только его тело. В тот момент мое тело жило только из-за регенерации Мясника, когда я впала в кому — способность отрубилась и я погибла. Вернее — мое тело. Не знаю что произошло раньше — мой перенос или физическая гибель моего тела, но это и не важно. Способность сделала так, что я перенеслась в тело Панацеи. Твоя сестра… она все еще жива. Она свернулась в каком-то потаённом уголке и не выходит оттуда.

— Эми жива?!

— Да. И как-нибудь я дам вам поговорить — когда она оправится от шока и сможет нормально общаться. Сейчас она слишком напугана и не открывается. Это как… ментальная защита, понимаешь? Большинство Мясников знают об этом, когда у тебя в голове так много всего, первая реакция это шок. И выстраивание защиты. Она как в скорлупе сейчас. Думаю это пройдет.

— Погоди. Постой. — Слава вытягивает руку вперед: — стой! Но в ее теле сейчас — ты!

— Ээ… да. Выверт говорит, что в СКП считают, что я — Мясник Единственный и Окончательный. Кто бы не убил меня сейчас — будет управляем мною а не наоборот. Я — не просто голос в голове. Образно говоря в каждом коллективе, именно я буду у руля корабля. Полагаю что это из-за особенностей моей способности управлять насекомыми и справляться с потоками информации.

— Значит Эми жива. Это хорошо… плохо что ты на ее месте… — Слава окидывает меня взглядом: — никому не слова!

— Что?!

— Молчи, дура! У нашей мамы и так проблем выше крыши, а тут еще и ты! Молчок, рот на замок, ясно?

— Но…

— Не «нокай» мне тут! — Слава скрещивает руки на груди: — у меня явное посттравматическое расстройство, наверное, но я даже не удивлена. Слишком многое тут на нас свалилось. Да и Эми… ну… честно говоря — сама нарвалась. Я рада что она все еще жива и что вы сможете с ней уладить свои противоречия там. Рада что ты живы, несмотря ни на что… но маме не смей говорить! Для всех ты будешь Панацея и точка!

— Но… у меня же свои дела есть и …

— Мне плевать! Ты фактически убила мою сестру! Уж будь добра отвечать за свои поступки, Тейлор! И не надо мне тут про «самооборону», ты и правда хочешь взглянуть в глаза моей матери, когда будешь объяснять все это?!

— Нет. — честно признаюсь я: — ни в коем случае. Я не хочу. Но иначе это слабость, и ты сама терпеть не можешь лжи и …

— Есть такое понятие, как ложь во спасение, Тейлор. — говорит Слава и опускается на крышу, ее ноги касаются поверхности и на секунду я удивляюсь — и когда она успела взлететь?

— Если человек умирает, то врачи врут ему. — говорит она: — мне Эми рассказывала. Черт! — она ударяет кулаком руки в раскрытую ладонь: — поверить не могу, что ты — это она! Вернее, что она… аррргх! Тейлор! Да что с тобой такое, ты всегда рядом! Я же ненавижу тебя! Терпеть тебя не могу… а сил злиться нет. Я вот смотрю на твое лицо, а это не твое лицо! Это лицо моей сестры!

— Уж извините. Содрать лицо с себя я могу конечно, но приз зрительских симпатий вряд ли этим заслужу. — сухо говорю я.

— Вот! Эми никогда ты так не сказала! Тебе еще многому нужно учиться! Вести себя как Эми… сейчас ты… ты какая-то бандитка!

— Ну. Так я и есть бандитка.

— Наконец-то призналась. — Слава устало опускается на край крыши, садится, поджимая колени к груди и смотрит в сторону Залива: — знаешь я так хотела, чтобы ты — призналась. И я бы отвела тебя в СКП. А потом тебя бы все равно перевели в Стражи, сделали ребрендинг, выбрали бы какое-нибудь глупое имя, типа «Аврора» или там «Бессмертная»… и мы бы смогли ходить в патрули вместе. Это было бы правильно, понимаешь? Но ты… ты никогда не поступаешь правильно, Тейлор! Ты… просто кошмар и катастрофа! Арргрр… — рычит она: — так бы надавала тебе сейчас, но сил никаких нет. Не осталось у меня сил. Просто… не говори никому, ладно?

— Но я же не могу бесконечно…

— Вообще не волнует. — качает головой она: — ты заняла ее место — будь добра играть ее роль. Мама и папа не переживут такого, у них и так отношения не очень, а тут еще и горе в семье у тети Сары. В общем — твой косяк, ты и отвечай. Сейчас ты летишь со мной и играешь роль послушной дочери. Как ты при этом будешь со своими головорезами разбираться, своей территорией управлять и на город страх наводить — твои проблемы. Но ты же у нас мультизадачная, так что справишься.

— Тск. — говорю я: — это будет неудобно.

— Кого волнуют проблемы злодеек, Тейлор. — Слава поворачивает голову ко мне: — мне так вообще плевать. Но на будущее — на людях я буду звать тебя Эми. И — я твоя старшая сестра, так что на людях ты меня слушаешься, ясно?

— Черт. Ладно. Дай-ка мне твой телефон. Мой куда-то делся. — говорю я, протягивая к ней руку.

— Вот он. Я его на регистратуре забрала. — она бросает мне черный прямоугольник сотового телефона. Я разблокирую его отпечатком пальца. Набираю сообщения.

— Кому пишешь? Широкая общественность не должна узнать, что…

— Отцу. Что со мной все в порядке и что я на работе задержусь. Сплетнице — чтобы информацию придержала и язычок за зубами.

— Думаешь она знает?

— Сплетница-то? Думаю, она знает какого цвета на тебе трусики и сколько раз ты их стирала. — заканчиваю я набирать сообщения: — сложно с ней.

— Ты ее любишь? — неожиданный вопрос прямо в лоб.

— Думаю, что да. — предельно откровенно отвечаю я: — с ней сложно, она порой просто невыносимая. Представляешь, на днях выложила на форум мои интимные фото!

— Серьезно? Так эти сиськи и правда твои?!

— Ты видела?!

— Ну… все видели…

— Тск… чертова Сплетница. — говорю я и качаю головой: — вот попадет ей на орехи…

— Ты только не злись. — говорит Слава: — но… когда ты уже умерла, ну то есть твое тело, я же еще подумала что Сплетница вне себя от горя будет, а потом… потом на браслеты пришло ее имя.

— Что?

— Очень много злодеев умерло. Сплетница, я помню что только так подумала — а браслет ее имя назвал… я еще тогда подумала что вот и хорошо… ну то есть я ее смерти не хотела, но если уж ты умерла, дурацкая мысль. Да, я понимаю. Просто вы так близки были и …

— Сплетница умерла?!

— Браслет так сказал…

— Так. Неси меня на базу. Срочно. Или я сама…

— Я отнесу.