• Bandileros

• 18+

34.txt

Снейп вообще мужчина — хоть куда. Странно, я всегда из канона думала, что это типичный страдалец, который вызывает в девочках дрожание сердечка своей слезливой историей и они приписывают ему романтическую муть в голове. Романтический страдалец. Но нет, просто хороший мужик — хотя чтобы это заметить — нужно обладать его искренним уважением, никак не меньше. Дамблдор всё-таки не дурак, что его держит в школе.

Эх, была бы я лет на пятнадцать старше… нет, на мужиков не потянуло, наверное, но всё же, мысль такая промелькнула. И от неё я впала в ступор. Потому что… после того случая я никогда ничего в мужчинах не видела. Вообще. Настолько, что не стеснялась их так же, как деревенские мужики, моющиеся вместе в бане, не стесняются друг друга.

Это было для меня абсолютно ненормально и тут же исчезло. Потому что Северус… ну более чем вдвое старше меня, и вообще не привлекал ни в каком месте. То есть мыслей ни о его мужском хозяйстве или наоборот, сопливо-романтичных взглядах-вздохах, не было. Но промелькнувшая симпатия как к мужчине, меня шокировала.

И я поделилась этим с Лавандой. Утром, когда мы обе выспались и поутру вышли, однако, опустила всю трагическую историю, просто упомянув её. И посмотрела на девушку. Лав была единственной, кого можно считать ближе, чем подругой по людусской любви, или просто девочек факультета — подругой. И принимающей все мои странности и ненормальности в ориентации. В отличие от других девочек, которых можно назвать… любознательными в случае разовых контактов — Лаванда была бисексуальной по природе, хотя долгое время этого не осознавала, поэтому, наверное, отношения с ней оказались долгими и более дружескими.

Она пила утренний чай, слушая мой монолог. Повторять то, что повторяла Снейпу, я не стала. Лицо подруги выражало задумчивость. Я залюбовалась ею ненадолго — красивая, юная, но при этом очень… сбалансированная, я бы сказала. Её трудно смутить и она трудно смущается, но стыд имела, просто не стыдилась некоторых вещей, могла меня за попу потрогать и поцеловать при всех. В своё и моё удовольствие, кстати.

— Что ты так на меня смотришь? — Лаванда улыбнулась и чуть порозовела.

— Любуюсь. Натуральным девушкам вообще объяснить невозможно, какими глазами на них смотрят такие, как я — и что при этом в чувствах, какое… ощущение они оставляют. Они могут разыграться чисто из любопытства или из озорства. Ты видела когда-нибудь маскулинных таких мужиков, которые держатся за руки, делятся сокровенным, а может просто по приколу друг друга трогают?

— Нет, — Лаванда пожала плечами, — к чему ты это?

— Задумалась, — я повторила её жест, — почему девушки более открыты к… играм с другими девушками, чем мужчины к другим мужчинам.

— Они? — Лаванда выгнула бровь, — если бы они были открыты — они бы и не были приятны женщинам как мужчины. Типичные педики, короче говоря.

— Бисёнены, фембои, метросексуалы, и всё такое прочее. Любая женщина, если так рассуждать — как мужчина-гомосексуалист — чувственная натура, которая видит сексуальность и красоту в себе, и более того — очень ею дорожит и старается её культивировать, в то время как мужики часто не видят своей собственной привлекательности в упор, и в других мужчинах тоже. Но зато они не склонны завидовать другим, даже средненький мальчик не завидует красавчику, как правило. А женщины видят — но обычно это вызывает не симпатию, а чувство зависти, сравнивают себя.

— Это ты к чему? — Не поняла Лаванда.

— Просто задумалась, — отмахнулась я, — сложно описать всё что было. Я тут задумалась, а собственно, если меня и влечёт к девочкам — но почему они так… часто отвечают? Уверена, будь мы парнями — меня бы уже замордовали или засмеяли, как педика.

— Всё проще, — Лав мило улыбнулась, — ты нравишься девушкам, вот и всё. Нравишься, потому что они не чувствуют зависти, конкуренции, хотя они слабо выражены обычно — но всё-таки девушка подсознательно видит в другой конкурента и немного завидует. Сравнивает. Классика со страшной подружкой — когда девушка заводит подружку пострашнее, чтобы не чувствовать себя выгодно на её фоне. Добавь сюда некоторое волнение от необычности, и чуть-чуть того, что всё-таки нам всем нравится, когда на нас так смотрят. Любуются. Да и если не пытаться это всё понять — ты… — она пожала плечами, — просто нравишься и девушкам. Как Седрик например, вроде не сказочный красавчик, просто хороший парень — но девушки от него без ума. Он добрый и отзывчивый, дружелюбный, правильный. Не такой, как многие другие. Но он теперь уже занят.

— Так просто, — я налила себе ещё чай, плеснула в него молока из маленького молочника. И Лаванде тоже.

— Именно. Я бы сказала, что многие девушки узнав о всех твоих странностях и ориентации, долго хихикали и смущались, пересказывали друг другу, и тому подобное. У тебя за спиной, конечно же. Но потом всё больше думали, а что могло бы быть у них, если бы они побыли с тобой хоть разочек. Как женская ласка отличается от мужской, и тому подобное… А легенды про твою сексуальную фантазию… волнуют. Такая атмосфера в женских кругах Хогвартса, особенно у старшекурсниц, которые уже имели секс, а то и далеко не с одним юношей. Постепенно они приняли тебя как ещё один секс-символ среди девушек. Вроде Роджера Дэвиса.

— А это кто?

— Ты не знаешь главных красавчиков школы? Ах, да, тебе они неинтересны… Равенкловец, четверокурсник, красавчик, каких поискать, улыбчивый, соблазнительный, внимательный… но не однолюб, то есть плейбой, или точнее пока юный, начинающий плейбой. Но из него может что-то хорошее получиться. Со временем.

— Поцелуйчики в щёчку? — уточнила я.

— С этим — точно нет. У него была ситуация, когда их с одной мисс, шестикурсницей с Хафлпаффа. Застали их в туалете, со спущенными штанами и задранной юбкой. Внимание к нему это только привлекло.

— Правда? — я удивилась, так как это было… нехарактерно для волшебников.

— Истинная.

— Ловелас.

— Ловелас это ты, а он пока только учится, — Лаванда накрутила локон волос на палец, улыбаясь, — в общем, ты просто нравишься девушкам. Не сразу, конечно, да и объяснить это чувство наверное трудно. Ты не ведёшь себя как девушка, я имею в виду нормальная. Трудно объяснить.

Мне осталось только развести руками:

— Предпочтения формируют мышление и поведение. Нельзя обособить мою личность от реальной роли, которую она играет в жизни. И наоборот — обособить роль от личности. Сексуальная роль определяет вообще как работает половой диморфизм, а он влияет на всё — и поведение, и личность. Проявления маскулинности и феминности часто не связаны друг с другом.

— То есть… — Лаванда начала тереть виски.

— Блин, это ты хочешь услышать сложные и много буков, — я задумалась, формулируя, — феминное и маскулинное поведение свойственно обоим полам. Причём в действительности это континуальность, она предполагает, что мужчина может быть сильным и энергичным — и при этом не быть грубым и агрессивным, а женщина может не быть пассивной. Данные нормы заданы как частично природой, и по большей части обществом, культурой.

— И… — Лав пыталась переварить услышанное.

— Моё поведение и что у меня в голове — сложная штука.

— Вот это точно, — кивнула она и отпила чай, налив ещё нам по чашке.

Я взяла чашку в руки и посмотрела на поверхность чая. Там плавал листочек.

— Сложная штука эта жизнь.

— И ты тоже что-то слишком меня загрузила.

— Ну извини, просто задумалась. Просто пытаюсь переварить новость, что девушки сами проявляют ко мне интерес, а не я к ним.

— Твоё поведение необычно. Ты вроде бы и девушка, но активная, и при этом явно выбиваешься из общественных стереотипов о поведении девочек, которые с детства воспитывают. А отсюда все прочие изменения в поведении. Нет в тебе чего-то такого… из-за чего мы те, кто мы есть. Ну знаешь, нечто внутри.

— Это то, о чём я собственно и говорю. Социальная и культурная роль, — отмахнулась я, — а так же воспитанные нормы. Плюс феминность поведения. Положим, воспитывать меня пытались, но из-за своих немного ненормальных мозгов с детства я воспринимала воспитание иначе, а иногда чисто эмоциональное и чувственное поведение сознательно подавляла. Все эти эмоции, на которых живут женщины, мешают работать голове и мешают жить вообще.

— Вот это тоже.

Тем временем в гостиную пришли Альбус Дамблдор, Снейп, Макгонагалл, Флитвик, Люпин, а так же ещё несколько мужчин в форме авроров. Дамблдор взмахнул палочкой и заблокировал дверь в гостиную. Дверь снаружи скрывалась за портретом — с этой стороны это была обычная дверь, каких много. Такая толпа в девять утра, когда студенты собрались на завтрак — заставила всех тут же побросать все свои дела и отреагировать кто как. Студенты преимущественно вылезли поглазеть.

Ну похоже операция «ловля крысы» началась.