• Boosty Shared
• НекроХРЫЧ

• T

• не опуская взгляда
• гарри поттер
• fan-fiction

Слизеринка пришла в себя уже в комнате. Тело наполняла слабость, голова немного побаливала, да и в челюсти поселился небольшой дискомфорт. Пэнси села и попыталась вспомнить. Кажется, она столкнулась с Грейнджер на лестнице, а потом то ли упала сама, то ли ее столкнули…

В сознании сам собой всплыл образ губ гриффиндорки, внезапно показавшийся… манящим. Что?

Паркинсон резко села и…

— Уй… — слизеринка схватилась за голову. Боль пронзила затылок так, что в глазах потемнело.

Хлопок аппарации оказался внезапным. Паркинсон натянула одеяло до подбородка, вдруг поняв, что находилась в кровати в пижаме. Щеки загорелись от стыда: ее переодевали!

— Хозяин Харальд интересуется самочувствием гостьи, — важно произнес домовик.

— Так пусть хозяин Харальд соизволит притащить сюда свою задницу! — прошипела Паркинсон прежде, чем прикусила язычок.

Ой-ой…

Домовик, однако, лишь равнодушно поглядел на нее.

— Передам хозяину, что вы в порядке. Ужин в семь.

— Постой…

Домовик исчез, проигнорировав ее. Ну, просто прелесть. Паркинсон поднялась, борясь с легким головокружением и тошнотой — и мысленно обругала себя при виде флакона на тумбочке с подписью: «выпить немедленно».

Девочка сделала глоток, привычно сморщившись. Головокружение прошло тут же, тупая боль в затылке отступила, а зрение прояснилось. Только тошнота слегка усилилась, но и она быстро сошла на нет.

Взгляд на часы. Ну, конечно — половина седьмого! И как прикажете успеть в столовую?

Персефона успела, но явилась последней. В малой столовой уже все собрались. Царила непривычная тишина, и причина ее была ясна: от лорда Поттера распространялось давление сдерживаемого гнева.

— Добрый вечер, — девочка заняла отведенное ей место — рядом с Грейнджер. Гриффиндорка выглядела откровенно пришибленной. Все-таки что-то случилось, и Поттер всыпал ей.

Ровно в семь тарелки наполнились снедью, и Поттер буркнул:

— Приятного аппетита.

Грейнджер старалась даже не смотреть в сторону слизеринки. Приятно было видеть эту дерзкую грязнокровку в таком состоянии. Слишком много эта наглая гриффиндорка себе позволяла. У Пэнси дома слуги за такое получали пыточные чары, но указывать Поттеру девочка не смела. А вот насладиться последствиями его гнева — очень даже смела.

Взгляд помимо воли задержался на вилке, на мгновение обхваченной губами…

Пэнси заставила себя уткнуться в тарелку. Да что это с ней такое?

Поттер, как всегда, быстро расправился со своей порцией, встал и, коротко попрощавшись, ушел по своим делам. Паркинсон поспешила отложить вилку и встала. Надо бы поймать его прежде, чем он снова скроется где-то в подземельях.

— Поттер! — окликнула слизеринка, оказавшись за пределами гостиной.

Мальчик уже был готов скрыться на очередной лестнице, но остановился и повернулся к ней. Раздраженный взгляд разом обнулил всякое желание с ним болтать. Было видно, как ему хотелось выплюнуть грубость, но лорд Поттер переступил через себя:

— Слушаю.

— Эм… — Паркинсон разом утратила львиную долю решимости. — Я просто хотела спросить…

— Время дорого, — бросил Харальд. — Переходи к делу.

— Сколько мне еще здесь находиться?

— Пока твой отец не призовет тебя, — странная усмешка с оттенком снисходительности.

— А он не призовет, пока ты не разрешишь? — не смогла сдержать нрав Пэнси, лишь в последний момент прикусив язык и не наговорив гадостей.

— Долго же до тебя доходило, — к снисходительности добавилось пренебрежение. — Если это — все…

— Я хочу домой!

Зеленые глаза сверкнули.

— Не перебивай меня, — раздражение проступило в голосе, отзываясь неприятным холодком. — Если это — все, можешь идти.

Толстый намек не отвлекать его, но Паркинсон не собиралась так просто сдаваться.

— Я еще не закончила, Поттер. Ты держишь меня в заложниках, натравил свою гряз…

Щеку обожгло болью, голова мотнулась, и девочка сделала шаг назад, чтобы не упасть. Ее что… ударили? Поттер… отвесил ей пощечину! Да он… да как… да как он посмел?

— В следующий раз вырву язык, — раздраженно, но буднично, без намека на угрозу произнес Харальд. — Поняла?

Паркинсон вдруг почувствовала себя очень нехорошо. Сразу вспомнилась история с троллем, слухи о передряге в коридоре на третьем этаже и резня, устроенная Поттером прямиком в гостиной Рейвенкло. Вспомнились Блэквуды, которых выперли из Британии и которые погибли в результате очень несчастного случая.

— Не слышу ответа, — чуть сощурился Харальд.

В горле застрял ком, язык с трудом ворочался в пересохшем рту, совершенно не желая отрываться от тела. У Пэнси не было сомнений в том, что Поттер выполнит обещанное.

— Да… — просипела Паркинсон, не в силах смотреть ему в лицо.

Если Грейнджер над ней откровенно измывалась, то Поттер… он просто предупреждал. И от этого было намного страшнее.

— Идем, — велел Поттер и повернулся к ней спиной. Пэнси осталось только поспешить за ним… и наконец-то понять своего отца.

Жених умел быть пугающим и не чурался насилия. Паркинсон знала о проблемах с вампирами… и о том, что начались проблемы с полного уничтожения крупного гнезда в Манчестере. После этого на мальчика совершили несколько покушений. Неделю назад одна из самых старых и сильных вампиров, Старшая по имени Ундина, пришла договариваться.

Поттер попросту захватил ее в плен. Почему — неизвестно. И с тех пор Пэнси часто видела, как маги у него на службе конвоировали кого-то в подземелья, связанных, скованных артефактами и с мешками на головах. Нет сомнений: пленных кровососов.

Вампиров не так уж и много. Пэнси не знала, сколько всего Старших существовало в Британии, но подозревала, что не больше дюжины. И как минимум двоих из них Поттер захватил в плен. Сколько было уничтожено вампиров рангом пониже — не сосчитать.

Харальд спустился в подвал, повысив градус нервозности в несколько раз. Что он собрался с ней сделать? Пэнси успела перебрать несколько вариантов, начиная от камеры за дерзость и заканчивая ритуальным убийством, но мальчик открыл дверь в… мастерскую. Множество стеллажей, несколько верстаков и небольшие столики вдоль стен, на которых покоились подставки, начиная от подставок под колье и диадемы и заканчивая стойками для оружия. Большинство подставок пустовали, прочие скрывало странное марево, не давая толком разглядеть.

— Ничего не трогай, — велел мальчик.

У третьего стола он остановился и повернулся к ней лицом.

— Ты ведь общаешься с Гринграсс, так?

— Да, мы соседки по комнате.

Поттер кивнул, явно удовлетворившись этим.

— Тогда поможешь мне подобрать для нее модель.

Чего?

Пэнси рефлекторно поймала брошенный ей каталог ювелирных изделий с закладкой.

— Диадема или обруч. Заколки не годятся.

— Так, погоди. Для начала: к чему приурочен подарок?

— Не важно, — мальчик отвел взгляд.

Да он вообще не соображал в этом! Впрочем, что тут удивительного? Маггловоспитанный Поттер и не мог знать того, что аристократы впитывали с молоком матери.

— Как раз-таки очень важно, — возразила Пэнси, осторожно подбирая слова. — Подарком можно сказать многое. Часто подарки несут в себе послания, причем речь не только о проклятиях и прочих милых шалостях.

Если в Хогвартсе девочка позволяла себе пренебрежительно относиться к жениху, то теперь все сильно изменилось. Отец ходил перед Поттером на цыпочках и обращался крайне уважительно. Три дня назад Харальд совершил ритуальное убийство трех дюжин плененных вампиров, принеся их в жертву собственному роду, а перед этим захватил как минимум двух вампиров ранга Старший. Наблюдая за отношениями с вассалами, Паркинсон убедилась: именно Поттер здесь главный. Если он принимал решение, все остальные немедленно исполняли.

Все шло к тому, что Харальд Поттер станет ее мужем. Ни он, ни она не в восторге от этого. И если она хотела стать леди Поттер, хозяйкой, встать наравне с мужем — ей придется доказать свою полезность. Иначе Паркинсон ждала судьба нелюбимой наложницы, бесправной и безвольной.

Сейчас Поттер консультировался у Пэнси по весьма щекотливому вопросу. Обычно такому обучаются чуть ли не с пеленок… только вот Поттеру не у кого было учиться.

— Мой подарок… — Харальд внимательно посмотрел на нее, словно взвешивая. Пауза длилась недолго: Поттер что-то решил для себя и заговорил:

— Вообще, я хочу ей помочь. Моя задумка призвана попытаться решить ее… проблему.

— Можешь не юлить, я все знаю. Дафна — моя подруга. Настоящая, а не игра на публику. Но попытка помочь от имени лорда Поттера по отношению к бастарду семьи Гринграсс… в свете того, что ты поразил всю главенствующую ветвь… нужно подумать.

Да, задача непростая. Это может быть расценено как шаг в сторону примирения, но политика семьи Поттер ныне весьма категорична по отношению к врагам: Харальд старательно зарабатывал репутацию, компенсируя молодость жестокостью, решительностью и отсутствием пощады. Цель прозрачна — он стремился обезопасить семью, сделать так, чтобы даже самые сильные и влиятельные маги хорошенько подумали прежде, чем связываться с Поттерами. Не сказать, чтобы жених имел на этом поприще головокружительный успех, но, по крайней мере, не наделал фатальных ошибок и достиг некоторых результатов.

С ним действительно считались. Сложно не считаться с тем, кто заставил лорда Малфоя вернуть украденное. Все прекрасно знали, что крылось за «передачей части активов в рост». Поттер показал силу семьи против Гринграссов, но многие вполне логично решили, что он не остановился в шаге, а просто не сумел дожать. Теперь на примере вампиров и конфликта с отдельными аврорами лорд Харальд демонстрировал обратное. Язык насилия он понимал очень хорошо.

На этом фоне подарок члену семьи Гринграсс воспринялся бы как шаг к примирению, что недопустимо, как начало ухаживаний, и как однозначная слабость, демонстрация, что мальчик откусил больше, чем мог проглотить. Отчасти это компенсировалось тем, что Дафна — бастард семьи, нелюбимая дочь.

Кстати говоря: на этом можно отлично сыграть. Провести предварительную небольшую кампанию против Гринграссов — в этом наверняка поможет лорд Арчер. На этом фоне обставить подарок не как шаг к примирению, а как еще пощечину семье Гринграсс. И диадема для этого идеально подходит. Особенно если стилизовать украшение под графскую корону в цветах семьи Гринграсс — синий и серебряный.

— Вот, — Паркинсон указала на модель диадемы, весьма напоминавшую фамильную корону графини Гринграсс.

Эта диадема была среди отмеченных Поттером с жирным знаком «?». Взгляд на жениха показал, что он тоже склонялся к этой мысли.

— Поясни.

Паркинсон вкратце изложила свой замысел. Харальд ненадолго задумался и кивнул:

— Я согласен. Благодарю за помощь.

Девочка выполнила книксен и, дождавшись молчаливого разрешения, покинула мастерскую.

Если Гарри достигнет успеха на ниве излечения недуга Дафны — это будет сокрушительный удар по репутации главы семьи. Демонстрация несостоятельности Абрахама Гринграсса как лорда и правителя с одной стороны. С другой стороны, лорд Поттер еще раз утвердит себя как артефактора.

— Что ты здесь делаешь? — внезапно раздался голос Поттера.

Чего? Он же сам только что…

Харальд выглядел совсем не так, как буквально две минуты назад. Растрепанный и… утомленный? Да у него магическое истощение! И левая рука…

Не сказать, чтобы Паркинсон за него особо беспокоилась, но пока Поттер — ее жених, от него зависело немало. Например, безопасность будущего. Даже нелюбимой наложницей — если это наложница главы одного из Столпов — быть гораздо почетнее и безопаснее, чем старой девой графской семьи. И если Поттер ей откажет… сомнительно, чтобы кто-то хоть немного состоятельный и сильный положил на нее глаз.

Первый вопрос, который задаст себе потенциальный жених, следующий: а почему отказались? Второй вопрос: может, с этой девкой что-то не так? Закономерный третий вопрос — а стоило ли связываться?

— С тобой все в порядке? — проявила видимость участия слизеринка.

Поттер ни на миг не купился — это было ясно по его довольно-таки прохладному взгляду.

— Да, вполне, — ответил он с легкой досадой. — Неудачный эксперимент.

Мальчик тряхнул безжизненно болтавшейся левой кистью. А вот это уже не очень хорошо…

— Тебе нужно к целителю.

Поттер раздраженно поморщился.

— Ступай к себе. Здесь… небезопасно.

Оставалось только послушаться. И… искать себе мужа самой. Искать, очаровывать и беременеть от него. С Поттером будет трудно.

* * *

Харальд проводил невесту раздраженным взглядом. С одной стороны, Паркинсон вела себя разумнее, чем ожидалось. Чистка мозгов в исполнении Грейнджер пошла невестушке на пользу. С другой… нахер такую невесту. Пользы от нее немного. Все равно Паркинсоны не станут надежными союзниками. Уж точно не при Экторе.

Ладно. Сам он тоже хорош: просчитался и ляпнул, не подумав, тем самым дал повод задуматься про хроноворот. Сдерживать язык еще учиться и учиться. Оно, конечно, не несло угрозы и даже каких-то неудобств — Гарри и без того не скрывал владение этим артефактом. Не афишировал, но и не скрывал.

Движение в Тенях Поттер скорее ощутил, чем услышал. Кто-то отчаянно желал проскочить и выбраться, но был вынужден перемещаться по коридорам.

Коротким волевым импульсом Харальд отдал команду — и из Теней вышибло оборванного Гримма.

Поняв, что его нашли, кровосос тут же бросился в атаку. Ничему его жизнь не учила.

— Утер, любезный! — Поттер взглядом швырнул вампира в стену так, что человек превратился бы в кисель. Здесь тоже раздался веселый хруст, а из широко распахнутого рта безо всякого выдоха вылетели капельки крови.

— Неужели тебе не по нраву мое гостеприимство?

Мальчик усилием воли вызвал големов-стражей.

— Сукин сын… — прохрипело изломанное тело, на глазах собираясь в один кусок. — Я не сдохну на алтаре!

Поттер бросил в вскочившего кровососа тонкие молнии с пальцев, направив ток по нервам. Гримм молча свалился ему под ноги, бешено вращая глазами и пытаясь вдохнуть.

— Нет, уважаемый — ты сдохнешь на алтаре, — Поттер критическим взглядом окинул лежащее тело. — И сдохнешь от моей руки, предварительно опустившись до состояния безумного животного.

Слишком неаккуратно. Молнии должны были ударить только и исключительно по нервам. Вместо этого повреждены мягкие ткани, а в точках входа — ожоги четвертой степени. Контроля остро не хватало.

Конечно, всегда можно было не заморачиваться и оставить тонкие моменты для палочки. Можно было вообще бросить беспалочковую магию. Но это все… Гарри Поттер видел, как зависимы большинство магов от проводников, и хотел быть независимым, используя палочку строго в соответствии с ее исконными задачами: для громоздких и сложных чар, для тончайших манипуляций неродственными энергиями и для обучения.

Это как кататься на велосипеде со страховочными колесиками: нужно вовремя их снять, иначе не получится научиться держать равновесие и придется ездить на трехколесном велосипеде. Гарри недавно дошел до этой аналогии, медитируя на проблему палочкового колдовства — и поразился тому, насколько она точна на личном примере и примере одноклассников.

Гарри позволил себе уйти только после того, как големы-стражи уволокли сипевшего проклятия вампира в подземелья. Гримм его удивил: в истощенном состоянии сумел так глубоко войти в Тени, чтобы обойти часть защитных чар мэнора. Видимо, так называемый Талант подразумевал под собой большее, чем удалось выжать из пленников. До начала ритуала оставалось всего три часа, лимит применения хроноворота на сегодня исчерпан, и мальчик хотел вздремнуть хотя бы пару часов.

Сон вернул часть сил и позволил немного отдохнуть душой перед довольно-таки неприятным делом. Когда Поттер спустился к алтарному камню, все уже было готово.

Благодаря Волдеморту мальчик немало знал не только о способах усиления, но также о нюансах, незнание которых было способно пустить все усилия насмарку. Так сказать, немного личного опыта Темного Лорда могло ему изрядно пригодиться.

Так, ритуалы усиления нельзя проводить просто потому, что захотелось. В таком случае нулевой результат — лучшее, что могло быть. Примеров отрицательного результата Волдеморт знал немало, на собственной шкуре испытал лишь одно из самых невинных — проклятие бесплодия. И если для Риддла это было скорее благо, то для Харальда лишиться возможности оставить потомство… лучше уж сдохнуть.

Путем изысканий, слишком сложных для Поттера, Волдеморт остановился на ритуале Юдоль Отчаяния как первом в цепочке из семи усиливающих ритуалов. К сожалению, узнать об остальных Поттер не успел — не выдержал и запечатал Темного Лорда, а потом изгнал. Впрочем, главное мальчик знал: каждый ритуал из цепочки отлично работал сам по себе, но проведенные в определенной последовательности и с соблюдением всех правил и нюансов эти ритуалы ускоряли раскрытие его силы почти втрое.

Юдоль Отчаяния — даже не темный, черный ритуал, сопряженный с ритуальными пытками и разрушением сущности. Медленным, плавным и строго контролируемым разрушением. Суть ритуала — контролируемая перегрузка собственных тонких тел с переносом повреждений на тонкие тела жертвы. В конечном итоге это приводило к укреплению собственных тонких тел и стабилизации энергетики.

Впрочем, требования к жертве делали черный ритуал более чем приемлемым: жертвой мог стать только искренне ненавидимый враг. Чем сильнее враг — тем лучше.

И у Поттера один такой был.

Прикованный к обсидиановому параллелепипеду алтаря, Утер Гримм глядел на него с бессильной злобой. Выглядел он паршиво. Впрочем, чем быстрее Гримм сломается — тем проще. Меньше будет испытанное напряжение. Но не лучше: выход получится меньше.

— У тебя кишка тонка, — прохрипел Гримм, то и дело косясь на разложенные пыточные инструменты. — Не сдюжишь, сопляк.

Какая глупая провокация. Поттер дал знак големам приковать жертву к алтарю. Естественно, Гримм тут же попытался сбежать, но начал очень неудачно: с попытки прорыва в Тени. Не с его силами пробивать астральную защиту, способную удерживать даже высших демонов.

— Скажи хоть: зачем ты это делаешь? — попытался установить контакт вампир.

Поттер сосредоточился. Довольно продолжительная формула в восемь строф с параллельным четким удержанием воспоминания — и над пленником выведена управляемая ментальная проекция по принципу слайд-шоу.

Наиполезнейшие чары, избавившие от необходимости держать на рабочем месте тонну атласов, справочников и руководств. Поттер ни капли не жалел более чем сотни часов, потраченных на освоение мистерии на стыке иллюзий и менталистики даже с учетом очевидного ограничения: проецировать возможно лишь то, что уже есть в памяти.

Следующим этапом должна была стать ментальная проекция — все то же самое, только в пределах собственного сознания. Заметно более сложный прием: привязка к реальности в немалой степени разгружала мозг.

Бегло изучив первый шаг, Утер начал дергаться втрое интенсивнее. В эмоциях проскальзывала откровенная паника.

— Мы можем договориться! — всеми силами дернулся вампир. — Не обязательно доводить до крайних мер!

Увы, Гримма не заткнуть. Требования к ритуалу строги: никаких сторонних чар и эффектов ни в помещении, ни у жертвы, ни у исполнителя. Кандалы, которыми Гримм прикован к алтарю сделаны из сплава титана и молибдена. Все инструменты изготовлены вручную без контакта с магией (и это было весьма утомительно). Накануне Поттер полностью очистил организм от всех алхимических примесей естественным путем.

А, хотя…

Оторвав от рубахи полу, Поттер скрутил ее в тугой комок и во время очередного вопля затолкал в пасть вампира. Тот тут же клацнул зубами, чудом не уменьшив количество пальцев, и получил сложенной «лодочкой» ладонью в ухо.

— Узковато мыслю, — вздохнул Гарри и взялся за коротенький скошенный нож — кажется, такие используют для работы с кожей.

Задача предстояла непростая: вырезать на теле Гримма триста тридцать одну глифу и семьдесят семь ритуальных фигур. Выполнение этого возможно только в строгой последовательности и не прерывая камлания. Сделать это требовалось так, чтобы жертва не истекла кровью, безо всяких кровеостанавливающих средств, начиная от алхимических препаратов и заканчивая давящей повязкой. На это в примечании обращено особое внимание.

В противном случае можно было просто взять хирургический электронож и вырезать им — чем Риддл и запорол ритуал.

Хорошо, что резка начиналась с живота. Там, под кожей, тоже полно крупных сосудов, способных обескровить взрослого человека за считанные минуты, но все же не голова и не шея, да и место нанесения рун избегало тех самых артерий.

Плохо, что Гримм орал и дергался, как бешеный: камлание в числе прочего усиливало болевые ощущения примерно на порядок. Из-за всех этих трепыханий до смерти хотелось сменить камлание крепким матом, но Поттер продолжал тянуть заунывные ноты и резать кожу своего врага. Еще хуже, что, несмотря на все старания, крови было… мягко скажем, дохрена. Кровь заливала уже вырезанные руны и чистую кожу, мешала ориентироваться, а попытки стереть ее только привели к тому, что Харальд размазал липкую красную жижу по своим рукам.

Хорошо еще, что все сделанное отражалось на трехмерной иллюзорной проекции-схеме, что немного помогало в деле. Поддержание такой проекции неплохо так нагружало ментальную оболочку, но польза несомненна.

А еще это оказалось ну просто чертовски утомительно. Казалось бы — какая физическая нагрузка в том, чтобы острым ножом (очень сука острым) просто резать кожу? Может, просто резать и никакой, но постоянно держать всего себя в тонусе для нанесения разрезов нужного размера и направления на истошно дергавшемся и вывшем во всю глотку теле…

Такой себе опыт, прямо скажем.

Когда Поттер закончил с последней руной на темени и критически осмотрел результат, Утер Гримм был жив, в сознании и даже не совсем истек кровью… на свою беду. Потому что первый этап — только первый из семи. Самый продолжительный и утомительный (мальчик на это очень надеялся), но далеко не худший для вампира. Потому что… пришло время огня!

Теперь в той же самой последовательности Поттер выжигал каждую руну поверх разрезов огнем, сменив доставшее до печенок камлание повторением мантры из восьми строф на латыни. Главной сложностью было не беспалочковое создание огня триста тридцать один раз и приложение к коже — с этим технически справился бы любой, кто проучился у профессора Франкенштейна месяц — а необходимость сплести плазму в рисунок нанесенной руны и аккуратно приложить сразу по всей поверхности пореза… не выходя за его границы.

И тут вскрылась неожиданная проблема. Вернее, вполне предсказуемая, но упущенная из виду. Далеко не везде порезы зияли, а на животе даже начали закрываться — регенерация вампира продолжала работать. Впрочем, Поттеру хватало навыков, и он наконец-то мог делать все это, не рискуя получить по зубам снова.

Да. В процессе резьбы по крововосу оная тварь раз девять очень удачно засветила ему по голове где теменем, где коленом, а в конце — каждой пяткой. Хорошо, что можно было применять энергию внутри тела, не давая ей вырваться наружу, а то продолжал бы Поттер с заплывшими глазами и шепелявя губами-лепешками.

Мстя за удары по голове, Гарри подошел к выжиганию со всем тщанием, вкладывая в это дело душу. Очень к месту пришлись те упражнения на плетение, которые в самом начале учебы давал профессор Франкенштейн… и которые ввиду муторности и недооценки были отложены «на потом».

До сих пор стыдно от того, что мальчик принял решение отложить «на потом» формирование базы в беспалочковой магии по сравнению с развитием мощности и точности. Теперь та самая база, отрабатываемая десятками часов, помогала ему достигать допустимого результата в ходе ритуала.

Призыв огня в виде плазмы, сплетение в нужные рунные рисунки и планомерное прижигание уже вырезанных рун продвигались медленно, гораздо медленнее желаемого. Главное: процесс шел правильно и был доведен до конца.

— А-а-а-ахр… — кровосос уже не выл, а хрипел, продолжая дергаться. Регенерировать он уже не мог, хотя энергии хватало. Это означало, что первые два этапа выполнены правильно.

Последовательное вырезание рун обычным лезвием и прижигание их неструктурированной магией принесли должный результат: астральное тело Утера Гримма, если так можно выразиться, «размягчилось», стало пластичным и податливым для любых манипуляций извне.

— Умоляю… если в тебе… осталось… человеческое… убей меня… — шептало изрезанное тело, распространяя вонь паленой кожи.

Поттер продолжил повторять строфы. Семь повторений после завершения прижигания — и выжженные на коже руны налились мягким багровым светом, буквально высасывая в себя жизненную силу вампира.

Определенно, хорошо, что для этого ритуала использован Старший: мало какому магу хватило бы энергии просто пережить второй этап. Но если хватило — жизнь врага перенесена в руны, и теперь ему никуда не деться из этого мира… пока ритуал не завершится.

Наконец-то можно перевести дух. После второго этапа дозволялась небольшая пауза… не отпуская, впрочем, давления энергий на душу вампира. Пауза в том числе и для того, чтобы собраться с духом: подготовка жертвы завершена, и теперь требовалось подготовить самого себя.

Гарри сжал зубы, беря в руки новый резец и сбрасывая рубаху. Третий и четвертый этапы — подготовка самого себя. Мальчику предстояло заняться резьбой по родной, нежно любимой и тщательно сберегаемой от лишних травм собственной шкуре. Из плюсов: фигура намного проще и расположена в основном на груди и животе. На шею, голову и конечности переходили только некоторые линии ритуальных фигур, должные образовать нечто наподобие закрытой восьмилучевой звезды со сложным рисунком в центре.

Первый же порез по ощущениям рассек живот до позвоночника, ударил молнией, обжег лавой, заморозил до треска костей и скрутил плоть в одну точку, с легкостью сжигая ментальную защиту.

Рука не дрогнула только потому, что была сжата тисками телекинеза. Поэтому же Поттер не рухнул, когда от боли почернело в глазах, подкосились ноги и перехватило дыхание. И это — лишь одна черта, половина одной из сорока девяти глиф.

Как ему удалось не прервать камлания? Как ему удалось закончить глифу? Гарри не знал, но это испытание было сродни Круциатусу. Только… он мучил сам себя. И не мог прерваться — даже с учетом защиты мэнора откат грозил разорвать ему тонкие тела.

Вторая глифа далась ничуть не проще. И пятая. И первая фигура — опущенный основанием к лобку треугольник. Привыкнуть… невозможно. Только продолжать. Продолжать, чувствуя на плече призрачную руку, полную незримой поддержки. Продолжать, преодолевая животные позывы жалкой и слабой плоти. Продолжать, заставляя себя постоянно осознавать, что пути назад нет.

Продолжать…

Камлание тянулось, кровь ручейками текла на пол, унося жизнь и смешиваясь с кровью жертвы.

Продолжать…

Перед глазами все плыло, а боль ослабела лишь от потери крови и жизненных сил. Дыхание перехватывало, межреберья простреливали острые спазмы.

Продолжать…

Единая линия от лобка через вершины восьмилучевой звезды была самой продолжительной и мучительной, но… последней. Кровь со лба моментально залила глаза, но Гарри уже неизвестно сколько времени не мог сфокусировать зрение — только резать по памяти. Резать, кромсать самого себя…

Рука довела резец до лобка, и пальцы разжались, выронив обсидиановый нож. Из тела словно выдернули кости, боль в ранах усилилась, хотя дальше, казалось, некуда. Но теперь хотя бы можно дышать…

— Ты можешь… прекратить… — шептало тело на алтаре. — Ты можешь… есть еще…

Гарри начал напевать строфы хриплым шепотом, наполняя глифы плазмой. И… ожоги приносили немыслимое облегчение, словно поглощая боль от порезов в себя. Усилием воли заставив себя не торопиться, мальчик довел дело до конца и выдохнул.

Голова кружилась. Тошнило. Руки и ноги дрожали. Энергия бурлила в теле, едва-едва удерживаясь под контролем… и не в силах пробиться к ранам, облегчить боль и заживить их. Переполненные тонкие тела слабо вибрировали, грозя лопнуть от натуги, но вырезанное на теле заклятие сдерживало это.

— Ха-а-а-а-а… — выдохнул Поттер, с трудом фокусируясь на жертве… и обращаясь к памяти, как рекомендовалось в первом этапе.

К памяти Гримма, выпотрошенной несколько дней назад. К памяти о том, как эта гнусная тварь ломала судьбы детям в угоду… даже не обогащению. Просто потому, что вампиру это нравилось.

Жаркая волна ненависти отозвалась нутряным звоном в порезах и придала сил. И эта ненависть была много сильнее всего, что испытывал Гарри раньше. И…

«Это он виноват в том, что с ними стало, — сказал мальчик самому себе, сжимая пальцы в кулаки. — Это он виноват в моей боли. Если бы не он — этого бы не было».

Получилось. Шепот совести «прекрати» оказался приглушен. Можно приступать к пятому этапу. Жаль, душа кровососа… придет в негодность, если можно так выразиться. Она бы пригодилась для одного из текущих проектов…

Пятый этап — создание духовной связи между ними. Они оба уже подготовлены и… проклятье, это оказалось намного хуже, чем Поттер мог представить. Он словно пережил все то, за что возненавидел Утера Гримма всей душой. Пережил не как свидетель, но как участник, который испытал на себе все то же, что и вампир.

Наверное, только чувство поддержки из ниоткуда удержало мальчика от сумасшествия. Только горячая ненависть позволила отделить свое от чужого. Только удача спасла от фатальной ошибки, непременно оборвавшей бы его жизнь здесь и сейчас.

Шестой этап — энергетический взрыв. Сознательное переполнение собственного астрального тела энергией Гримма и энергией алтаря, призванной усилить воздействие ритуала и стабилизировать потоки.

Боль во время третьего этапа показалась не такой уж и значимой по сравнению с ощущением разрываемой на части души. К счастью, здесь ритуал шел сам по себе, и Поттер орал, срывая голос. Казалось, ему досталась сотня Круциатусов от Темного Лорда одновременно без шанса сдохнуть или сбежать за грань безумия. Спустя секунды или часы это постепенно сошло на нет.

Седьмой — финальный — этап. Разрушение астрального тела Утера Гримма и использование фрагментов для стабилизации и усиления собственного астрального тела. Гарри не понимал, что происходило — он помнил только боль и бурление чужеродной силы в каждой клеточке тела. Чувства попросту отказали и, пока длилась перестройка, Поттер плавал в океане ощущений — каких угодно, но точно не приятных.

Возвращение в реальность оказалось удивительно плавным. И…

— Ого… — Поттер легко вскочил, уставившись на заживавшие на глазах порезы. Несколько секунд — и не осталось даже рубцов. Астральное тело, конечно, выглядело так, словно его пропустили через мясорубку и кое-как слепили, но и оно стремительно восстанавливалось.

Поспать шесть часов — и не останется ни следа повреждений.

Тело переполняла легкость. Боли не было — только эйфория и ощущение всемогущества. Мальчик запрокинул голову и расхохотался, чувствуя, как его смех эхом прокатился по всему мэнору, ощущение которого стало удивительно ясным и четким.

Крови на полу не было. Ни единой капельки. Видимо, ее, как и останки Утера Гримма, поглотил алтарь. Несмотря на кипучую энергию и невыносимое желание скастовать нечто колоссальной мощи — например, Адское Пламя — Гарри попытался взять себя в руки.

Побороть эту эйфорию и чувство всемогущества оказалось даже сложнее, чем наносить на себя заклятие. И как только мальчик сумел этого достичь, осознание произошедшего накатило волной нечистот и отозвалось сильнейшей тошнотой. Болезненная ясность того, что он сотворил с живым существом…

Поттера вырвало желчью прямо на алтарь.

Следующая глава