Не опуская взгляда. Часть 2. Глава 11
— Не кричи так, — раздался звонкий голос совсем рядом, и по глазам Ингвара резанул ослепительный свет. — Уши не казенные.
Вампир зарычал, переполняемый ненавистью: Поттер здесь, совсем рядом… не дотянуться. Между ним и сопляком слабо искажал эфир какой-то барьер. И барьер этот ничуть не слабее того осадного магического щита в Дрездене, с которым лучшие взломщики безуспешно бились три дня… пока не упокоились после очередного контрудара защитников. Одна из немногих неудач Каннибала…
Вокруг — непроглядные пелены мрака. Что-то еще отрезало восприятие Ингвара, что-то весьма мощное. Силы крови Старшего не настолько истощены сейчас. Тени? Точно нет. Что-то из этой реальности.
— Пришел в себя? — продолжил изгаляться сопляк, развалившись на складном стульчике и периодически черкая что-то в тетради большого формата. — Ты довольно крепкий. Чего не сказать о твоих птенцах.
Каннибалу хватило самообладания не совершать рывка, несмотря на крайнюю степень ярости. Трое его детей убиты, а этот сопляк сидел и издевался над ним!
— Тебе лучше самому вскрыться, — оскалился Ингвар. — Они придут за тобой.
— Кто — они? — усмехнулся Поттер и жестом фокусника развеял тьму слева.
Присутствие — слабое, изможденное, полное боли и страха, но такое знакомое… Каннибал заставил себя оглянуться, чтобы не радовать мажонка страхом — и сжал зубы до хруста, увидев всех своих выживших детей, распятых на стене. Так же, как и ему, им отрубили руки и ноги… но, похоже, вырезали языки и глаза. Его птенцы дрожали от страха, скулили, подобно побитым псам, и если бы могли — молили бы о смерти. Карл, Дитрих, Мария, Степан… все семеро здесь. Но как?
— Это было не так трудно, как ты думаешь, — усмехнулся Поттер. — Предатели есть везде… так ведь, Степан?
Тело младшего сына вздрогнуло от боли и страха. Вот же… крыса.
— Ах, да, ты же не можешь ответить. Предавший однажды — предаст снова. Но Степан — не единственный предатель. Без нашей почетной гостьи мы бы сейчас не беседовали, любезный.
Новый взмах руки — тьма развеялась справа. Каннибал дернулся, оглянулся на выбивавшееся из обстановки тюрьмы-пыточной кресло, в котором сидела…
С холодом в животе он сразу узнал Ундину. Женщина была относительно цела — так, пара порезов, полученных в бою, выглядела совершенно сломленной и подавленной. И глядела на него с целой бездной боли. Словно пыталась что-то сказать, но лишь беспомощно кривила губы. И язык у нее на месте, травм нет.
На стене за ее спиной были прикованы вампиры, лишенные конечностей, глаз и языков. Троих птенцов Ингвар узнал — видел в компании Бладриверс пару раз. Остальных четверых не знал, но не сомневался: все высшие вампиры из ее гнезда здесь. И Старшая смирненько сидела в кресле на фоне распятых детей. Что за чертовщина здесь произошла? Ундина предала их? Предала семью? И так спокойно сносила казнь птенцов?
— Госпожа Ундина пришла ко мне, — продолжил Поттер, продолжая бросать на вампиров цепкие взгляды и что-то помечая в тетради. — Поначалу я решил, что ей отдал приказ лорд Октавиус, но в таком случае она пришла бы одна или в сопровождении пары птенцов. Но она пришла со всем гнездом в качестве подстраховки. Ты знал, что она в тебя влюблена?
Влюблена? Ундина? Неужели…
По лицу женщины катились слезы, и от этого давно очерствевшее сердце снова разрывалось на части.
— Представь себе: она пришла просить за тебя, — усмехнулся Поттер. — Предложила делать с ней, что угодно, но отпустить тебя живым. Я принял условия сделки.
Ундина уронила голову, слезы закапали на пол. Почему она молчала? Что… что это такое — у нее на шее? Что за магия пронизывала ее существо? Неужели…
— Ты ее заклеймил, — узнал рабскую печать Ингвар. — Ты. Ее. ЗАКЛЕЙМИЛ!!!
Взревев, вампир рванулся изо всех сил. Этот ублюдок! Этот… заклеймил… поработил…
— Ненавижу!!!
Оковы заскрипели, сила в обрубках вскипела, выдавливая чужеродную магию. Объятый яростью вампир сорвал оковы, прыгнул вперед с намерением проломить барьер всем телом — и замер, отброшенный прижатый к кресту невидимой, но очень сильной ладонью.
Боли в ломаемых костях и вывернутых суставах Каннибал даже не заметил — все стирала ненависть. Мажонок придавил его к кресту, оковы с новой силой впились в плоть и пронизали тело разрядом боли.
Ингвар взревел, рванулся, но на этот раз скобы лишь насмешливо звякнули, не раскрывшись под набором мощи.
— Сиди смирно, — бросил строгий взгляд Поттер. — К тебе у меня есть вопросы.
Каннибал волей проверил крепость оков. Довольно сильные, но вполне преодолимые. По задумке сопляка, они должны были отнимать у него силу. Вот только слабоваты оказались, и лишь замедляли восстановление.
Время. Немного времени — и он освободит Ундину и остальных. И раз сопляк сам решил сдохнуть, задавая вопросы — пусть. Что же он мог спросить?
— Кто зачаровывал этот жилет? — из-под стульчика поднялась броня Каннибала.
— Я, — не стал скрывать Ингвар и оскалился. — Что, хочешь такой же?
Бронежилет великолепный. Кому не интересна защита против боевых магов, способная полностью игнорировать чары вплоть до четвертого круга? Вот только ждало сопляка жестокое разочарование.
— Хочу знать, как ты это сделал, — снова глянул на него Поттер — спокойно-предупреждающе. — И мой тебе совет: не испытывай мое терпение. Я достаточно ненавижу ваше племя, чтобы пачкать руки лично.
— Да делай со мной, что хочешь, — оскалился Каннибал. — В твоем скудном умишке… УНДИНА!!!!
Пронзительный крик отразился от стен. Вампиршу выгнуло и сбросило с кресла. От метки на шее по всему телу расходилась энергия, что вызывало у Старшей такую боль, что ее разум с первых мгновений начал давать трещины.
— ХВАТИТ!!! — взревел Каннибал. — ПРЕКРАТИ!!!
— Хорошо, — Поттер что-то сделал — и женщина упала на пол, мелко вздрагивая и с усилием переворачиваясь на бок. Как только она это сделала, Ундину вырвало.
— Как удобно, что мне нет необходимости пытать тебя лично, — продолжил мальчишка так спокойно, словно для него причинять насилие и боль абсолютно естественно. — Ундина мне поможет, так ведь? А воображение у меня…
Губы тронула легкая предвкушающая усмешка. Да этот сопляк совсем без тормозов! И…
— Меня это не волнует, — предпринял попытку Каннибал.
— Поздно играть в крутого, ты уже потерял самообладание, — отмахнулся Поттер. — Бронежилет. Каждый шаг в его создании.
— Тебе этого не сделать… нет!
Ундина снова закричала, скрючиваясь от боли, но эта пытка была короткой и много слабее. Прекратив ее истязать, Поттер хмуро глянул на вампира:
— Это не твоя забота. Мое терпение на исходе.
Короткий взгляд на вампиршу — и та заговорила.
— Ингвар… — шептала Ундина, глядя на него с мольбой. — Пожалуйста… сделай, что он велит.
— Умница, — легкая улыбка — и женщина застонала, но уже не от боли. Совсем не от боли. Прямо сейчас вампирша бурно кончила — так, что потеряла сознание с дурацкой улыбкой во все лицо.
Пацан что, извращенец?
Тем временем Поттер невозмутимо приготовил ручку:
— Я жду, Ингвар.
За спиной Поттера сгустилась тьма. Кто-то выходит из Теней! А сопляк не видит…
— Я расскажу, — выплюнул Ингвар, отвлекая внимание в ожидании, когда маленькому ублюдку отвернут голову.
— Начинай уже.
— Метод называется «Поцелуй мой зад»!
Тени собрались в силуэт и рванули на Поттера. Ингвар сдержал оскал, успев разглядеть Гектора прежде, чем пространство по ту сторону барьера буквально вспыхнуло жарким пламенем.
Внезапно рывок Хеллфайра замедлился, словно воздух сгустился. Пламя и марево дрогнули, вмиг сходя на нет. Поттер вскочил, словно подброшенный пружиной, развернулся и вонзил стилет в грудь Старшему, придержав его спину. При этом ручка оказалась аккуратно вложена между страниц журнала. Быстрый, стоило признать.
В один миг сила покинула Гектора. Пламя, только призванное им, рассеялось, тело обмякло, на лице отразилось изумление.
— Признаться, мне уже надоело распинаться, — буднично заметил Поттер, стряхнув Хеллфайра прочь.
Тут же появились два голема, отдаленно напоминавших металлические скелеты, только с цельной грудной клеткой, гладкими круглыми головами и шестью руками. Скелеты протащили Гектора сквозь барьер, приковали к материализовавшемуся косому кресту и трансформировали по две конечности в топоры.
Хеллфайр застонал, когда ему разом отрубили руки и ноги. Потом големы взялись за голову. Один вонзил металлические пальцы в глазницы, и Гектор хрипло закричал. Крик был заткнут вторым, превратился в мычание. Голова Старшего дернулась и неожиданно высвободилась. Голем вынул конечность изо рта вместе с вырванным языком под хриплый, булькающий вой.
Если даже один из Старших провалился, атаковав этого сопляка здесь… Ингвар повис на оковах, чувствуя крах последней надежды. Глубина задницы такова, что помочь им мог разве что Кухулин. Но даже если Патриарх в курсе, ему как всегда на все насрать…
— Итак, — поведение мальчишки разом изменилось на спокойное и деловитое. — Бронезащита. Я внимательно слушаю, Ингвар.
Вампир бросил взгляд на Ундину. Женщина явно пришла в себя, но делала вид, что все еще плавала в море кайфа. Стоп, что с… она разрушала клеймо! Совсем по чуть-чуть, но явно готовилась одним рывком избавиться от рабской метки.
Отвлечь Поттера, немедленно.
— Для моего метода кевлар не подходит, только «чешуя дракона». Каждая пластина один час вымачивается в живой крови, вступая в связь с жизненной энергией, и впоследствии кровью наносятся руны. Отражение, укрепление, разрушение и связь. Это самый простой этап. Когда все пластины зачарованы, они собираются в единое целое и связываются между собой. Затем идет работа с тканевой основой. Здесь все несколько проще: вымочить в крови, укрепив и спаяв с пластинами в единую структуру.
Пока Поттер что-то себе помечал, Ингвар коротко глянул на женщину. Ундина, шевелись, от тебя он не ждет нападения!
— Я так понимаю, защита питается собственной жизненной силой, — задумчиво произнес Харальд. — И это должна быть живая прана вампира. Хм… нужно провести расчеты, но не похоже, чтобы мана была столь же эффективна. Нужен другой метод. Или…
Ундина бросилась в атаку так быстро, что Ингвар даже не разглядел ее рывка. Она прошла сквозь барьер и только после этого одним рывком уничтожила печать. Кожа разошлась, во все стороны брызнули Нити Крови — излюбленное оружие Ундины. Наполненные ее волей, эти нити трансформировались во все, что угодно: от пут до лезвий, от конечностей до доппелей, и разрывали буквально все на своем пути.
Конечно же, вампирша отменно владела магией крови и ее боевым применением. Ее уже окружила Мантия Крови, развеяв несколько лучей с боевых кристаллов, а ответные Стрелы Крови разрушили их. С багровой пелены защиты уже стекал Туман Иссушения, тени дрожали, а пространство исказили зарождавшиеся иллюзии.
Расширившиеся глаза Поттера, успевшего только вскочить, были истинной усладой. Нити Крови уже метнулись к нему, разрубая журнал и ручку в клочья и вырывая стилет. Сразу три нити потянулись к руке с палочкой, но мальчишка уже завершал стремительный пасс. Губы скороговоркой выпалили:
— Редукто.
Плотный белый луч отклонил Нити Крови от кисти и ударил в багровую дымку. Нет, если пацан выживет — из него вырастет очень опасный боец. В такой ситуации он попал прямо в центр груди, и даже результативно: Мантия Крови уплотнилась, а Нити Крови слегка замедлились.
Разумеется, все это время големы не стояли на месте, но вместо вампирши они атаковали иллюзии. Нет, не иллюзии — доппелей, марионеток из крови и праны. И эти марионетки сумели оттеснить големов, в то время как Нити Крови обошли и связали Поттера, чувствительно приложив о стену. Палочка… а где его палочка? Не выпала и не была уничтожена…
— Попался, — оскалилась Ундина.
— Так чего ты меня не убьешь? — дерзко ухмыльнулся сопляк.
А ведь он боялся. Боялся боли и смерти, но не показывал этого. Удивительное самообладание для мальчишки.
— Не считай себя умнее всех, — оскал вампирши продемонстрировал выдвинутые клыки. — Здесь все пропитано магией твоей семьи. Стоит пролиться хоть капле твоей крови…
— В таком случае тебе следует придержать свои ниточки, — Поттер натянул левой рукой Нити Крови, — пока я ненароком не порезался. Если, конечно, ты не хочешь узнать, что именно припасли для вас мои заботливые предки.
Что-то здесь не то. Зная Нити Крови Ундины, на пол должны были упасть фрагменты кисти, а сопляк — зайтись воем от боли. Вот только Нити Крови уже втянулись в кожу Ундины, сомкнув края ран. Женщина схватила Поттера рукой за шею и приподняла.
— Стой! — воскликнул Каннибал, но вампирша его не слышала.
Чертов барьер так не вовремя отсек все звуки!
— Теперь поговорим?
Что произошло дальше — Ингвар не понял. В один момент астральное тело вампирши словно взорвалось изнутри вспышкой, казалось, сырой энергии. Вреда не должно было быть, но Ундина вдруг напряглась всем телом. Ее волосы встали дыбом, а от кожи пошел дымок. Миг спустя по волосам и потрепанному платью пробежали искровые разряды, и женщина завалилась на бок, подхваченная големами. Доппели обратились в мелкие брызги.
— Да, — Поттер протер шею платком и испепелил его прямо в руке. — Теперь поговорим.
Темно-зеленые глаза мальчика засветились угрозой и силой. Ундина слабо застонала, дернулась — и рванулась изо всех сил. Обреченность, страх и отчаянное желание жить вспыхнули в ней, подобно маяку. Здесь, в своем доме, вблизи алтаря, этот сопляк стал многократно сильнее. Настолько, что даже Ундина — одна из самых сильных Старших — не справилась с ним. Да, она была истощена и ослаблена печатью, но и Поттер, похоже, даже не прибегал к козырям.
Внезапно големы отпустили вампиршу. Ундина мешком шлепнулась на пол у ног мага.
— Только что ты доказала свою квалификацию, — заговорил Поттер. — Нашла лазейку и сорвала печать, с которой до сих пор не справились потомственные маги-аристократы. Но я в смятении, Ундина. Ты напала на меня и повредила ценное имущество моей семьи.
В его руке снова оказалась палочка. Откуда? Неужели Ингвар пропустил момент, отвлекшись на вампиршу?
— Что ты со мной сделал? — женщина попробовала встать — и неловко упала на левый бок. — Что?
— Очевидно: я тебя одолел, — Поттер трансфигурировал себе новый стульчик взамен уничтоженного и с комфортом уселся. — М-да… еще и журнал покромсала. Ну, ладно, выужу все нужное из памяти. А вот ручка — мой первый удачный артефакт, и дорога мне, как память.
Мальчик вздохнул, и женщину подняли невидимые обычным глазом ментальные щупальца, вытянув руки в стороны, а ноги — вниз, в пародии на распятие. Голова женщины повисла, ее астральное тело до сих пор не могло прийти в себя.
— Так что мне с тобой делать? — наклонил голову к плечу мальчик. — С одной стороны, ты — враг, имеешь мотив от меня избавиться и способна разрушать сдерживающую и подчиняющую магию. Даже просто держать тебя в камере опасно — и сама сбежишь, и пленников выпустишь. Но с другой стороны, ты — ценный специалист, искусный маг крови и сильный вампир. Разбрасываться жизнями ценных кадров… да и убивать просто так не хочется, ты же не Гримм и не связана с его бизнесом… дилемма, однако. И времени особо нет… вот как держать тебя под контролем?
— Никак… — прохрипела женщина. — Убей уже меня.
— Я что, вслух сказал? — удивился мальчик. — Ох, уж, эта дурная привычка. Ладно. Ты хочешь жить, Ундина? Хочешь, чтобы твое гнездо выжило?
Женщина с трудом подняла голову:
— Ты и сам знаешь ответ.
— Я хочу его услышать, — слегка надавил Поттер.
— Да, — сжала зубы женщина. — Я хочу жить. Хочу, чтобы мое гнездо выжило. Доволен?
— М-м-м-м… нет, — Поттер поднялся и указал на нее палочкой. — Я называю тебя своим врагом…
Дело дрянь!
— Нет! Ундина! — Ингвар рванулся изо всех сил. Тщетно: оковы держали надежно.
Гибкий каменный шип отделился от пола и пронзил женщину между лопаток. Вампирша захрипела, изгибаясь дугой и… теряя жизнь буквально на глазах. Чакры меркли, астральное тело истощалось, а Поттер продолжал говорить:
— … я жертвую твое тело, дух и душу во славу рода Поттер…
Кожа посерела, тело иссохло до состояния мумии, но блеклые серые глаза все еще жили, а потрескавшиеся губы все еще пытались что-то сказать. Пальцы уже осыпались прахом, душа все еще держалась в останках, испытывая муки.
— Да поглотит тебя Чистилище, темная тварь, — закончил Поттер, и Ундина осыпалась прахом к его ногам. Глухо клацнул голый череп. Каменное щупальце снова втекло в пол, забрав с собой не только прах, но и кусок души Ингвара.
Ему хватило самообладания не закричать в отчаянии. Все силы Каннибал вложил в рывок и сумел сорвать оковы… только лишь для того, чтобы острая, опустошающая боль пронизала его со спины и подняла над полом. И не только его — стоны и хрипы раздались со всех сторон.
— Господа кровососы, — развел руки Поттер. — Ритуальных пыток на всех не хватит, а потому я называю вас своими врагами…
Больше Ингвар ничего не слышал. Силы покинули тело, оставив лишь рвущую саму душу муку… и облегчение, словно с плеч упала гора.
Устало выдохнув (даже такой простой ритуал отнял немало душевных сил), Поттер окинул взглядом голые черепа и уставился на единственного живого вампира. Старший успел восстановить глаза и язык и теперь глядел на Поттера с такой густой и сочной ненавистью, что стало даже неловко.
— Зачем ты их убил? — почти рычал Хеллфайр. — Зачем? Мы могли договориться!
С кровососами не договариваются: ими повелевают либо их уничтожают. Ундина сделала свой выбор. А жаль — перспективная была слуга. Гарри сел на стульчик:
— Ты обрек себя на смерть в момент попадания в домен.
— Тогда почему ты не убил меня?
Потому что эти двое лишние. На данный момент у Поттера не было идей, как можно было бы использовать Старших с толком. В подземельях Поттер-мэнора всего три камеры, оборудованные под содержание пленников такого уровня, из них одна уже занята Гриммом. У Ингвара весьма специфическая репутация, и проверять ее на примере Поттер-мэнора не очень-то хотелось. Способности Ундины позволили ей сорвать рабскую печать за каких-то пару минут, всего лишь после двух активаций в разных режимах. Держать их в плену опасно, сковывать при сохранении сил нечем (иначе их ценность равна нулю), а подчинять… одну уже подчинил, ничего хорошего из этого не вышло.
— Для тебя, дорогой гость, у меня приготовлено нечто особенное.
Гектор Хеллфайр — другое дело. Очень сильная власть над огнем, и значительно более слабое сродство с Кровью и Тенями. Учитывая отсутствие специфического опыта и талантов, удержать его проще.
* * *
Услышав знакомый напев за углом, Пэнси бросилась к стене и спряталась за кадкой с пальмой, всеми силами пряча свое присутствие. Страх быть раскрытой смешивался с совсем другим страхом, по сравнению с которым все пережитое ей казалось просто ничем.
Да и было просто ничем.
Показалась Грейнджер. Грязнокровка любила рядиться в светлые простенькие платья в цветочек, в которых выглядела совсем девочкой… выглядела бы, не будь эти платья удачно скроены и не оставляй они немного места для воображения.
Персефона взмолилась Моргане, чтобы ее не заметили — и Поттерова грязнокровка не сбавила шага, удаляясь куда-то за угол. Видимо, направлялась в подвалы, один из проходов в которые как раз был расположен в торце гостевого крыла и мало посещался.
Слизеринка постояла еще немного, окончательно убедившись, что проклятая грязнокровка убралась восвояси. Переведя дух и уняв предательскую дрожь, Паркинсон наплевала на гордость и побежала в противоположную сторону.
Мордредов Поттер оказал ей славное гостеприимство. Поселил на втором этаже гостевого крыла в каморке столь простой, что даже слуги Паркинсон-мэнора обитали в куда лучших условиях. Эта каморка чуть меньше половины комнаты в общежитии Слизерина была обставлена максимально просто. Удаленность вынуждала тащиться на обязательные приемы пищи через весь особняк в столовую. Совятня тоже располагалась в центральном корпусе, на чердаке, и путь к ней был весьма неблизким.
Проклятый особняк порой казался ей бесконечным. Определенно, Поттеры что-то здесь наворотили с пространственной магией. Испокон веков слуги, вассалы и их вассалы — все, кто имел отношение к семье Поттер, проживали в Поттер-мэноре. Теперь поместье пустовало, а ей приходилось чуть ли не полчаса добираться до столовой.
Если раньше такое отношение просто выбешивало, то теперь за каждым углом могла оказаться Грейнджер. Грязнокровка набросилась на нее прямо во время обеда и одним махом разрушила мир слизеринки.
Губы до сих пор чувствовали этот глубокий тошнотворный поцелуй. Паркинсон была в ужасе даже не столько от того, что грязнокровка изнасиловала ее рот своим языком, а от того, что за нее никто не вступился. Поттер продолжал насыщаться, разве что на обычно равнодушном лице появился легкий интерес: ублюдок наслаждался зрелищем. Его вассалы откровенно насмехались, живо комментируя происходящее и давая Грейнджер советы.
А Персефона… она могла только дрожать и жмуриться, позволяя неожиданно сильным рукам стискивать свои плечи, а губам и языку делать с ней все, что было угодно Грейнджер. И как только этот ужас закончился, Паркинсон потеряла всякое достоинство, упав на колени и заблевав пол. Ответом ей стал оскорбительный хохот десятка глоток, и громче и ярче всех смеялась грязнокровка.
— А ты сладкая, — словно наяву услышала Пэнси томный голос. — Я даже возбудилась…
Эти слова привели слизеринку в такой ужас, что та, даже не озаботившись видом, стремглав помчалась в комнату и остановилась только после того, как заперла дверь всеми известными ей чарами. А потом была истерика… и понимание полной беспомощности.
Здесь нет папы и братьев. Здесь некому ее защитить. Здесь только враги, и никто за нее не вступится. Даже жених, который вроде как должен был ее защищать хотя бы ради своей репутации — и тот полностью потворствовал ручной грязнокровке!
С тех пор Пэнси избегала Грейнджер всеми силами. Вассалы при встрече сыпали самыми гнусными намеками и комментариями, открыто поднимали ее на смех и попросту травили так, как с легкой руки Пэнси травили на Слизерине ее недругов. Но это было и вполовину не так страшно и омерзительно, как томные взгляды и воздушные поцелуи этой кареглазой извращенки.
Внутренности скручивало в ледяной комок ужаса от одной мысли, что было бы, если бы Грейнджер зашла достаточно далеко. И еще горше было от понимания, что Поттер сделал грязнокровку вассалов не просто так. Когда Грейнджер ее целовала, Паркинсон остро чувствовала не девичью силу в руках и совершенно не грязнокровную мощь в ауре, буквально сковавшую и парализовавшую ее суть. Ненормальная, ужасающая сила, способная одним махом сломать и волю, и гордость.
На лестнице Паркинсон остановилась перевести дух. Бегать ей не нравилось, и занятия по физической подготовке слизеринка откровенно саботировала, считая это занятием серви. Теперь жалела об этом. Ей не убежать и не отбиться без палочки, ее попросту…
— А я тебя нашла! — напевный голос заморозил внутренности. Паркинсон развернулась, невольно отступая к стене.
Моргана и ее прихвостни! Грейнджер!
Гриффиндорка скрестила руки за спиной, слегка покачивалась на одном месте и чуть наклонила голову, глядя на Пэнси с задорным огоньком. Улыбка — легкая и невинная, здорово выбивала из колеи.
Паркинсон хорошо знала, через что прошла Грейнджер и на что она способна. И все же, эта ведьма умудрялась выглядеть невинно и совсем по-детски. Даже грудь не выбивалась из образа, лишь будила откровенную зависть. Твердая «В», и это при том, что у Гермионы, в отличие от самой Паркикнсон, нет ничего лишнего.
— Ч-чего тебе? — слизеринка как можно незаметнее потянулась к палочке — и Грейнджер подскочила к ней вплотную, невзначай, но очень твердо взяв за правое запястье.
От прикосновения гриффиндорки к горлу подкатила тошнота, а колени ослабели. Карие глаза вспыхнули азартом и чем-то, что не сулило для Паркинсон ничего хорошего.
— Просто пообщаться, — милая улыбка. — В таком огромном поместье так пустынно, а из возможных подруг только ты.
Злобная нунду тебе подруга. Очень хотелось съязвить на эту тему, заодно пройдясь по болевым точкам, но Паркинсон себя сдержала.
Ей пришлось научиться сдержанности. Упражняться в острословии с вассалами Поттера — дохлый номер. Таких, как она, эти монстры ели на завтрак дюжинами. Сам Поттер…
— А что твой обожаемый Поттер? — не удержалась Паркинсон.
— О, — на лице Грейнджер отразились смесь из восхищения и вожделения, — мой господин очень занят. Настолько, что даже репетиторов не стал нанимать.
Как раз-таки репетиторов Поттер недавно нанял. Для Грейнджер. Сам он либо пропадал в лабораториях, либо шатался где-то с Арчером или Скаем, либо читал на террасе с видом на лабиринт из вечнозеленых кустарников и фонтаны. Тревожить его в эти моменты нельзя.
— Что такое? — ухмыльнулась слизеринка. — Мечтаешь о Поттере?
Гриффиндорка томно облизнула губы. Вкупе с невинными образом это смотрелось так пошло, что Паркинсон стало откровенно не по себе.
— Только не говори, что ты не трепещешь от одного его взгляда, — промурлыкала Грейнджер. Щеки ее покраснели, зрачки расширились, дыхание участилось. — Его аура… когда он не сдерживается, это — что-то с чем-то. Впрочем… — взгляд преисполнился ехидства и жалости, — тебе этого не познать, Пэнси. В его ауре ты не сможешь расслабиться.
— А ты, значит, мечтаешь расслабить пару дырочек в его ауре? — Паркинсон сделала аккуратный шажок в сторону лестницы — единственного пути к спасению. — Тебе как больше нравится: по классике или в задницу?
— О, моя милая змейка хочет поговорить о сексе? — Грейнджер чуть сместилась, отрезав путь к побегу, и приблизилась вплотную.
Стоило отдать должное, парфюм неплох. Да и за собой Гермиона ухаживала на зависть многим ведьмам. Но… ей казалось, или от гриффиндорки буквально исходил жар похоти? От этой мысли по телу побежали мурашки, колени предательски задрожали, а холодный ком в животе подкатил к горлу.
— Хочешь стать моей настолько близкой подругой? — промурлыкала извращенка.
Почему ее лицо так близко? Почему дыхание такое горячее и жуткое? Почему… почему хочется зажмуриться и сползти по стене?
Паркинсон прокляла свой длинный язык. Сначала Грейнджер отобрала первый поцелуй, который Пэнси берегла для Драко, походя разрушив все ее невинные мечты об этом. Теперь… о, Моргана, если гриффиндорка вздумает сделать с ней что-нибудь отвратительное, слизеринка сможет только сдохнуть от стыда и отвращения, но не помешать!
Твердая рука обняла ее за талию и привлекла к себе. Пэнси слабо пискнула, упираясь дрожащими ладонями в нежную и упругую грудь Грейнджер. Изогнутые в блудливой улыбке губы оказались слишком близко! Нет, только не снова, только не это!
Затылок Пэнси прижался к стене, ноги потеряли уверенную опору, чувство беспомощности вылилось в жалкий скулеж:
— Не на… мвх-х-х-х!
Зажмуренные в испуге глаза широко распахнулись, когда извращенка снова вторглась в ее рот своим языком, жадно терзая губы и беспардонно лапая за талию и ягодицы. Пэнси изо всех сил рванулась и неожиданно для себя смогла отстраниться.
Девочку трясло от отвращения. Дурнота подкатила к горлу и вылилась фонтаном, по лицу катились слезы, а тело содрогалось от мучительных спазмов.
Грейнджер стояла над ней и медленно, со вкусом облизнула губы.
— М-м-м, — гриффиндорка улыбнулась с явственным превосходством. — Знала бы ты, как приятно так целовать тебя. А каково будет трахнуть?
Паркинсон на мгновение застыла в ужасе. Неужели… нет! Грейнджер склонялась к ней!
У нее было мгновение. Подскочив быстро, как никогда в жизни, девочка рванулась к лестнице. Куда угодно, только подальше от этой безумной суки! Только… что?
Внезапно на пути ноги оказалась стопа в сандалии. Паркинсон взвизгнула, поняв, что потеряла опору и получила сильный толчок повыше ягодиц.
От первого удара из глаз брызнули искры, а рот наполнился кровью. Мир смешался и завертелся, а потом последовал второй удар. Сильная боль пронзила затылок, в глазах потемнело, сознание попробовало уйти в беспамятство…
И с острой болью в теле и голове перед глазами прояснилось. Пэнси застонала от боли, приподнялась и взвизгнула — левое запястье пронзило, словно стрелой. Дышать было трудно, голова кружилась, а перед глазами…
От вида спускавшейся к ней Грейнджер Пэнси забыла о боли и шустро принялась отползать дальше. Попытка встать — сломанная рука предательски подломилась, и подбородок врезался в каменный пролет так, что искры из глаз. Рот снова наполнился соленым вкусом.
Она ее столкнула! Она ее… о, нет, похоже, Грейнджер замыслила кое-что похуже изнасилования.
Полная паники мысль пронзила сознание: ее убьют!
— Куда ты, милая?
— Нет… — прохрипела Паркинсон. Бежать. К спасению, в подвалы — хоть куда-нибудь!
Железная хватка на плече опрокинула ее на спину. Боль пронзила грудь слева и таз, от повторного удара затылком череп, казалось, разбился, как хрустальная ваза.
— А-я-яй, — с переигранным сочувствием надула губки Грейнджер. — Как неудачно ты упала, Пэнси. А помнишь, как упала я?
Слизеринка попыталась отползти подальше, но сильная хватка не давала ей надежды. Паркинсон хорошо помнила, как издевалась над гриффиндоркой, как ее с легкой руки слизеринки травили почти что все — даже свои.
Теперь ее рассудок парализован ужасом. Один на один с жертвой издевательств, с полным превосходством со стороны Грейнджер, полностью беззащитная, одинокая и слабая…
Наверное, именно так ощущала себя гриффиндорка, когда против нее ополчились одни и отвернулись все остальные… кроме одного. Только у Персефоны не было вообще никого. И если у самой Паркинсон были какие-то тормоза, благодаря чему она не зашла дальше слов, то Грейнджер…
Кошмарные слухи о судьбе Алисии Спиннет вдруг показались вполне себе правдивыми. Паркинсон слышала и о происшествии с семьей Гермионы, а недавно прошел слух об исчезновении Аллистера Спиннета. В горле образовался ком размером с Хогвартс, по щекам потекли слезы.
— П-пожалуйста… — выдавила Паркинсон. — Я…
Губы Грейнджер изогнулись в предвкушающей улыбке. От вида палочки в ее руке Пэнси захотелось закричать, но горло словно сдавило холодной мертвой рукой.
— Н-не надо… — всхлипнула слизеринка. — Умоляю…
Грейнджер присела рядом на корточки. Взгляд ее стал далеким и наполнился печалью.
— Я тоже умоляла, — негромко проговорила гриффиндорка. — Умоляла, пока меня насиловали… если мой рот не был заткнут. Умоляла до. Умоляла после. И, знаешь что? Никто не сжалился. Было только больше смеха, больше боли и унижений. Им нравились мои мольбы. А потом убили мою семью. Теперь во мне не осталось ни жалости, ни сострадания, ни прощения — ничего.
От этих слов, от этой исповеди Паркинсон задрожала, поняв: это конец. Грейнджер внезапно оказалась более страшной и опасной, чем все боевики отца вместе взятые.
— Т-ты же не такая, как они… — пролепетала слизеринка. — Не такая… Гермиона…
— Не смей называть меня по имени, — прошипела Грейнджер, вцепившись рукой в волосы.
Когда она встала, карие глаза горели яростью. Паркинсон вжалась в стену, уставившись на кончик палочки, направленный ей в грудь. Внезапно пришло понимание: артефакты не помогут.
— Ты и правда не такая, — шептала Пэнси. — Ты колеблешься… не надо. Пути назад не будет.
— А я не хочу назад, — ухмыльнулась ведьма перед ней. — Я хочу во тьму. Сомниус.
Слабо завибрировала брошь, отражая заклятие. Грейнджер ни капли не расстроилась из-за неудачи и опустила палочку:
— Ну, или так.
Последнее, что увидела Пэнси — как метнулась нога гриффиндорки. И мир погас.
* * *
Всякий уважающий себя лорд всегда знает обо всем, что происходит в его поместье. Охота Гермионы на Паркинсон забавляла, но сейчас, похоже, вассал перешла грань. Довольно ощутимо избитая Персефона с опухшей челюстью находилась сейчас в состоянии, далеком от одетого. Юбку ей бесцеремонно спустили до колен, блузку задрали выше груди.
Поттер поморщился при виде неприглядного живота, складки на котором лишь немного превосходили зачатки груди. Ну, серьезно — как можно так себя запускать в мире, где существуют волшебные средства для похудения под названием модуляторы фигуры? И что, что подросток в начале пубертанта? Есть безопасные — для Паркинсон цена явно не проблема.
— Если хочешь ее трахнуть — в кровати удобнее, — бросил мальчик, усилием воли снимая с себя маскировку.
— О, Гарри! — Гермиона оглянулась, не прекращая водить палочкой над животом слизеринки. — Хочешь присоединиться?
— Фу, — коротко высказал свое мнение Поттер.
На сверстниц он не заглядывался — не на что. Может, кто-то предложит закатать губу, но Гарри предпочитал любоваться стройными, подтянутыми и с хорошей фигурой. Параметр «размер груди», что так любили обсуждать соседи по комнате, мерк и бледнел в его глазах перед изяществом линии перехода спины в бедра. Грудь должна быть красивой, гармоничной, с не слишком большими торчащими сосками и упругой, а не дряблой и обвислой. У старшекурсниц, увлекшихся корректирующими зельями, обычно наблюдался как раз дутый, дряблый и обвисший результат с гипертрофированными ареолами.
Уловив его взгляд в зону декольте, Грейнджер хитро улыбнулась и будто случайно потянулась, заставив тонкую ткань платья туго обтянуть крепкую (во всех смыслах) «В». У нее грудь красивая, этого не отнять.
— Не делай того, о чем пожалеешь, — предупредил мальчик. Хвала Господу, до Гермионы дошло с первого раза.
Как бы ни хотелось прикончить Паркинсон здесь и сейчас, этой стерве ему еще детей рожать. Так-так, что там Грейнджер наворо…
Ментальное щупальце обхватило Гермиону за шею и несильно (не хватало вассала в кисель превратить) вбило в стену. Удар остановил дыхание, а затем Поттер отпустил ауру, одним давлением прижимая Грейнджер к кладке в футе над полом.
— М-мой лорд… — прохрипела Гермиона, чуть оторвав голову. Поттер наклонил подбородок, усиливая давление вдвое. С тихим сипением воздух оказался выдавлен из груди своевольного вассала.
— Проклятие решила навесить, так? — Поттер отпустил силу, позволив ей течь через глаза. — На вторую чакру, которая Свахдистана и ответственна за все, что связано с размножением. У подростка, которая, на минуточку, моя невеста и единственная в Британии, кто способна мне родить и не сдохнуть.
— Я… я не знала… — просипела Грейнджер.
Не знала, да? Не знала она, блять.
— Быть может, крайне нежеланный гость находится здесь не просто так? — повысил голос Поттер. — Могла бы блять подумать своей бестолковкой, что МОЕГО заложника не следует трогать без МОЕГО разрешения!
Гермиона захрипела, кости ее напряглись и трещали, и Поттер немного убрал давление. Переборщил, отпустил гнев и чуть не размазал ее по стене. Буквально.
Раздраженно цыкнув, Харальд убрал направленное давление и позволил Грейнджер стечь на пол. Выглядела нахалка неприглядно: из носа, ушей и глаз текли кровь вперемешку со слезами и соплями, тело трясло, дыхание шумное и судорожное.
— М-мой лорд… — прохрипела Гермиона, с усилием приподнимаясь на руках. — Я… я виновата… я просто хотела…
— Отомстить ты хотела, вот и сорвало крышу, — раздраженно отмахнулся Гарри, рассматривая проклятие на чакре Паркинсон.
Блядское ведьмовство. Никакой структуры, за которую можно было бы эффективно очистить, только яркое намерение и изрядный заряд женской злобы и коварства.
Честно говоря, под раздражением скрывалось немалое облегчение. Если Гермионе удастся развалить Паркинсон половую сферу… честно, вообще не жалко. Но Грейнджер в своей жажде отмщения забылась, решила, что все дозволено, и полезла, куда не следует.
— Раз уж ты испортила мне потенциальный брак, — заговорил Поттер, — тебе исправлять. Две невесты, из семей дворянским достоинством не ниже графа. Уровень сил не меньше твоего и совместимость со мной не менее девяносто пяти процентов. Срок — три года.
— М-мой лорд…
— В Британии таких нет, не трудись, — фыркнул Харальд. — И не вздумай предложить мне тех же, что и лорд Арчер. Не достигнешь удовлетворяющего меня результата — будешь повержена в правах.
Грейнджер вскинулась, в глазах отразилась паника и… покорно опустила голову.
— Как пожелаете, мой лорд, — прошептала Гермиона.
Вид капавших на пол слез что-то шелохнул в душе Поттера, но мальчик подавил свой порыв. Наказание должно быть доведено до конца, а уже потом можно будет пожалеть.
— Теперь займешься Персефоной, — сжал зубы Гарри. — Приведи ее в порядок к ужину.
— Но я не успею…
— Тогда меньше хнычь и больше делай, — бросил лорд Поттер, развернулся и ушел прочь.
Определенно, вассалов нужно держать в строгости. И… наверное, пример старших стал для Гермионы пагубным. Решила, что раз Гарри к ним прислушивался и соглашался, можно провернуть что-то эдакое.
И он будет крайне разочарован, если до Гермионы в течение ближайших пары часов не дойдет очевидное и простое решение: снять свое же проклятие.