Не опуская взгляда. Часть 2. Глава 7
Алисия не могла даже глубоко вдохнуть, парализованная ужасом открывшейся ей картины. Эмма — жуткая вампирша, ее тюремщица, с жадным чавканьем вгрызлась в шею Нимфадоры Тонкс. Буквально на глазах у Спиннет хаффлпаффка теряла жизнь и силу.
Несколько секунд — и Эмма отшвырнула иссушенное, но еще живое и слабо дышавшее тело с ужасной рваной раной на всю шею. Потускневшие глаза Тонкс глядели с отчаянной мольбой, губы шевельнулись: «Спаси!»
— Хорошая закуска, — облизнула полные алые губы вампирша, поворачиваясь к Алисии.
Эта тварь совсем не была похожа на человека. Кожа бледно-серая, черты лица острые, щеки пошли складками, а челюсть распахивалась вдвое больше, чем у нормального человека. Но хуже всего были глаза. Совершенно черные провалы голода и ненависти ко всему живому заставляли сердце замирать, а тело — трястись. Эмма не видела в девушке мага. Не видела гостьи. Не видела человека. Только… еду .
— Время десерта! — глаза сверкнули, пасть распахнулась так широко, что могла ее заглотить, а зубы превратились в ужасающих размеров клыки. С утробным рычанием вампирша прыгнула на нее. Спиннет отчаянно завизжала, замахала руками — и поняла, что отбивалась от одеяла.
В своей комнате. В своей постели. Живая и невредимая.
— Я дома… — шептала трясшаяся в ужасе гриффиндорка, нервно ощупывая себя. — Я дома… я дома… это сон… всего лишь сон…
«Ты уверена?» — промурлыкал в ухе шепот вампирши, снова пронизав ужасом.
Алисия с криком вскочила, схватилась за палочку и принялась кружить посреди комнаты, лихорадочно выискивая… что-то. В каждой тени виделись глаза и оскаленная пасть Эммы. Каждый поворот головы вызывал иллюзию движения на краю поля зрения… или не иллюзию? Сведенные судорогой пальцы не могли совершить ни малейшего жеста, губы дрожали, изо рта вместо формул чар вырывались только жалкие всхлипы.
В конце концов, Спиннет уронила палочку на ковер, рухнула на колени и разрыдалась, нервно стискивая собственные плечи.
В плену у вампиров она пробыла всего два дня. Но эти два дня стали самыми долгими в ее жизни. Два дня и две ночи без сна. Два дня и две ночи наблюдений за кормлением… этих тварей. Два дня и две ночи отчаяния и ужаса.
Затем ее вытолкнули прочь. Просто вышвырнули посреди дня на улицу, бросили под ноги палочку и захлопнули дверь. Прошло уже три дня, и Алисия до сих пор боялась, что это — просто наваждение кровососов, которые игрались с ее рассудком, как им хотелось.
Но здесь — ее дом… или ей только казалось, что она дома? Все такое знакомое… или это иллюзия? Каждая тень казалась чудовищем, каждый шорох сводил с ума. Само ее состояние можно было описать тремя словами: сомнения, ужас и беспомощность. Эти состояния не отпускали ее. Алисия боялась спать, потому что всякий раз видела одно и то же: кормление вампиров. И каждый раз, каждый раз они бросались на нее. Эмма, Карл, сэр Утер…
— Я схожу с ума… я схожу с ума… — жалко прошептала гриффиндорка, глядя на отражение в ростовом зеркале. Растрепанная, бледная, с глубокими кругами под глазами, в липшей к коже, мокрой от пота ночной сорочке…
Раньше дом был для нее самым безопасным местом. Пока вампиры не схватили ее в ночном клубе и не притащили сюда, после чего откровенно издевались над отцом. И Алисия ничего не могла им сделать. Ничего! Она считала себя сильной и умелой ведьмой, но против высшего вампира все ее навыки оказались пшиком. У нее отняли палочку быстрее, чем девушка успела подумать о сопротивлении…
Ощущение острых зубов, мягко коснувшихся шеи, парализовало ее и лишило воли. Нежный шепот поработил ее и теперь чудился на каждом шагу, смеясь и ломая изнутри. Казалось, это навсегда…
— Петрификус Тоталус.
Паралич! Откуда? Бежать!
Спиннет дернулась в попытке преодолеть чары — и упала бревном на пол, спиной к нападавшему. Ужас был таков, что девушка не описалась только из-за полного паралича.
Кто здесь? Кто проклял ее с такой устрашающей силой?
— Да уж, наворотил так наворотил, — проворчал безликий голос. — У нас сорок секунд.
— Я понял.
Этот голос!..
Спиннет перевернула чужая воля, и девушка с ужасом уставилась на Гарри Поттера. Что он здесь делал? Как сюда пробрался?.. Что это за человек у него за спиной? Почему лица не видно?
— Доброй ночи, Алисия, — холодная улыбка тронула губы рейвенкловца. — Как спалось?
И палочка, направленная на нее. Он что, пришел мстить за Грейнджер? Нет, нет, нет, нет! Только не так! Только не так!
В глазах потемнело, а потом Алисия пришла в себя… в темной и сырой комнате на жесткой койке. Девушка вскочила, потянулась за палочкой… которой не было.
— Очнулась, — голос Поттера раздался из темноты, и комнату залил мягкий свет.
Каменные стены. Крохотное зарешеченное окошко. Массивная дверь. Охапка соломы в углу. Какое-то ведро…
Это же темница!
— М-мистер Поттер, — Алисия попыталась справиться с внезапно пересохшим горлом, стараясь изгнать полные ужаса мысли о пытках и скорой смерти. — Я…
— Ш-ш-ш, — приложил палец к губам мальчик, со странной улыбкой подходя к ней.
Какой мальчик? Поттер выглядел как ее ровесник! Но этот взгляд… так напоминал вампиров. До ужаса. Только тюремщик не видел в ней еду . Нет, он видел к ней… материал .
— Итак, Алисия — ты не против, что я к тебе обращаюсь по имени?
Девушка послушно мотнула головой, несмотря на откровенное издевательство. Бытие у вампиров приучило ее к послушанию.
— Ты, должно быть, задаешься вопросом: «А что я здесь делаю?». Так?
Осторожный кивок.
— Гермиона Грейнджер, — глаза Поттера нехорошо блеснули. — Знакомое имя?
— П-пожалуйста… я сделаю все, что угодно… — прошептала Спиннет, прижимаясь к стене и отползая на койке подальше от Поттера. — Только не убивайте…
— О, нет, я и не собирался, — открытая улыбка. — По крайней мере, сразу.
От этих слов Спиннет затрясло.
— Твоя семья серьезно задолжала мне, Алисия, — Поттер разом отбросил игру. Улыбка пропала, глаза заледенели, черты лица заострились. — Ты, мелкая гнусная шликалка, возомнила, будто вправе решать, кому под кем быть. Решила, что раз твоего худородного папашу, как дерьмо со дна канавы, вынесло волной гражданской войны на должность в Аврорате — то все, можно начать самоутверждаться! Так? Ты кем себя возомнила, осмелившись покуситься на МОЮ Грейнджер?
— П-пожалуйста… я все поняла… х-хватит…
— Все поняла? Не сомневаюсь. Хватит? О, нет.
В руке у Поттера оказалась палочка.
— Нет… — всхлипнула девочка. — Н-не надо, прошу вас…
— Вслед за Гермионой Грейнджер ее кровные родственники также оказались под защитой семьи Поттер, — Харальд подошел к ней. Кончик палочки опасно засветился красным, как раскаленное железо. — По твоей указке убиты ее родители. Мои слуги.
— Я… я… я — чистокровная волшебница… — залепетала Спиннет. — М-м-меня н-нельзя так просто…
Кончик палочки начал приближаться к ее лицу. Девушка отшатнулась — и осознала, что само пространство безжалостно сдавило ее, не давая шелохнуться. А раскаленная палочка приближалась к левой щеке.
— Что тебя «нельзя», м? — Поттер поднял бровь. На спокойном, даже отстранённом лице зеленые глаза горели голодным предвкушением. — По-моему, очень даже «можно». Или я не прав?
— Нет… нет… не-е-е-ет! — завыла Алисия, а потом в ее голову всверлилась даже не боль. БОЛЬ.
Мир исчез. Осталось невыносимое жжение, пронизавшее саму ее суть. Чужая воля, злобно хохоча, ворвалась в сознание, корежа и ломая все, на своем пути… и перестраивая заново. Ужасная боль в лице показалась легкой щекоткой по сравнению с невыносимой пыткой, захлестнувшей всю ее душу.
Мука отпустила ее так же внезапно, как началась. Спиннет осознала себя трясущейся в той же койке, перепачканной в собственных испражнениях… и с невыносимой, жгучей болью в щеке.
Поттер стоял над ней и небрежно двинул палочкой. Ее тело очистилось, даже мокрая от пота сорочка высохла. А в голове…
Что-то внутри ее оказалось сломано. «Я больше себе не принадлежу, — осознала Алисия Спиннет. — Я… принадлежу ему. Он — мой хозяин».
Откуда эта мысль? Почему это казалось столь же незыблемым осознанием, как осознание собственного «я»? Что…
— Встать, — велел Поттер.
Ее тело подскочило прежде, чем до Спиннет дошла суть.
— На колени.
«Не хочу», — упрямая мысль отозвалась… болью. Слабой, но быстро нараставшей болью.
Алисия поспешила выполнить приказ. Боль тут же смыла волна странного тепла. Умиротворение. Спокойствие — такое желанное в свете последних мучительных дней.
— Чувствуешь? — слова хозяина эхом отдавались внутри. — Запомни: теперь ты — никто, рабыня семьи Поттер. Звать тебя — никак. Все, что ты можешь — исполнять приказы семьи Поттер и ее вассалов. Твой номер — один, рабыня. Ты все поняла?
Что? Да как он… как он посмел? Почему от этой мысли стало больно? Что с ней происходит?
Спиннет медленно подняла голову — и упала на спину, выгибаясь дугой от внезапной, невыносимой боли. Как? Почему? За что?
— Тебе нельзя смотреть на хозяев, — прозвучал сверху голос, ставший для нее Законом. — Ты все поняла? Отвечай.
Ответить. Покориться — и не будет больно.
— Да… хозяин.
Рука легла ей на темя. Аура Поттера пронзила все существо… полностью открывшееся перед ним помимо ее воли. Что? Почему? Это… невозможно!
— Печать работает, — в голосе хозяина прозвучала довольная улыбка. — Очень хорошо. Впрочем, ошибиться было сложно.
Бормоча себе под нос еще что-то, Поттер ушел и захлопнул дверь в темницу, оставив Алисию Спиннет наедине с собой. Дрожащие пальцы девушки первым делом притронулись к щеке… и нащупали круглый, болезненный шрам с какими-то рельефными узорами…
Внутренности разом превратились в лед. Чужеродная магия, пронизавшая все ее существо, не давала усомниться в том, что выжег Поттер у нее на лице.
Рабское клеймо. Ее заклеймили! Поработили. Пленили…
Слезы против воли потекли по щекам. Сначала приглушенные, рыдания становились все громче и громче, а Алисия Спиннет начала понимать, что значит: потерять все.
* * *
Дни проходили как в тумане. Большую часть времени Гермиона существовала, на автомате выполняя привычные действия.
Ее родители убиты. Просто потому, что какой-то суке не понравилось, что у нее отобрали игрушку. Все это будило в душе ненависть пополам с чувством вины, но Грейнджер старательно гнала предательские мысли. Может, ей и следовало прогнуться… и стать ничем. Родители были бы живы…
Как бы плохо ей ни было в начале лета, мама и папа все еще оставались самыми близкими и дорогими людьми. И теперь их нет. Пустота и апатия отходили на второй план только рядом с Викторией. Взрослая женщина помогала ей, поддерживала и тормошила, не давая окончательно сломаться.
И показала ей чисто женскую магию. А когда Гермиона узнала, что она может отомстить здесь и сейчас, прибегнув к ведьмовству…
Месть поглотила ее с головой. Сначала девочка решила расправиться с теми двумя, что просто караулили. Им досталось меньше всего, но лишь потому, что они не оставили никаких частиц себя. Виктория показала, как призывать духов и использовать их для наблюдения, и девочка с удовольствием глядела чужими глазами, как эта двойка авроров при штурме мелкого вампирского логова получила ее порчу. Как их посреди боя начало рвать желчью. Как глаза лопнули и вытекли с кровью. Как вампиры начали рвать их клыками прямо там.
К счастью, трое других авроров смогли вытащить своих проклятых товарищей. Почему “к счастью”? А потому, что в Мунго их быстро поставили на ноги, и Гермиона могла продолжить играть с ними. В конце концов, Виктория рассказала так много интересного! Так Харви Эндрюс и Якоб Белл (троюродный дядя Кэти) были оставлены на десерт.
Так, одного из троицы насильников — Брюса Поуэлла — прямо сейчас жрали живьем могильные черви изнутри, активно при этом размножаясь и выходя наружу через кожу. Здесь девочка гордилась собой: подловила ублюдка перед выходными, и тот провалялся дома двое суток, как следует запустив проклятие. Уже вторую неделю его пытались спасти в Мунго, пытались отсечь его выделения, но Гермиона этому препятствовала и продолжала бороться против целителей. Не слишком активно — эта мразь не заслужила смерти. Девочка позволила установить паритет между исцелением плоти и активностью червей, пару раз даже позволяла вытравить их… почти полностью. Только для того, чтобы обрушить проклятие с новой силой.
Уилман Мёрфи был проклят несколько проще, и здесь Гермиона после недельной борьбы уступила целителям Мунго. На нем девочка решила совместить проклятия Отворения Крови и Гниения Крови. Судя по наблюдениям глазами духов, получилось замечательно. Кровь не только изливалась наружу отовсюду, но и собиралась в большие гематомы внутри тела, где в считанные секунды загнивала и начинала отравлять плоть. Целители справились быстро, даже сумели воспользоваться ее ошибкой и вовремя уничтожить его сперму. Но насильнику до поправки еще очень долго…
Над ублюдком по имени Элайджа Райт девочка решила поработать только сейчас. Были учтены предыдущие ошибки, разведаны его слабости и подготовлен ритуал. Полюбовавшись муками второй жертвы, Гермиона решила проклясть костный мозг. Укрепить некромантскую порчу Зеленая Гниль ведьмовством и жертвоприношениями настолько, чтобы даже темные целители были бессильны. Медленная и мучительная смерть, способная в условиях магической медицины растянуться на десятилетия. Убийце папы должно было достаться самое лучшее… после убийцы мамы.
Аллистера Спиннета пока что трогать нельзя: им занялся лично сюзерен. Гермиона не вмешивалась. Не после недавней демонстрации различия между ними. Пришлось затолкать свою гордость куда подальше. Не стоило злить единственного, кому ее судьба небезразлична.
Чтобы отвлечься от тоскливых мыслей, Гермиона начала чертить септаграмму. Мистера Райта ожидало весьма насыщенное будущее.
— Гермиона, — за спиной появилась Виктория.
— Да? — оторвалась от работы девочка и замерла, увидев непривычно хмурую и серьезную мисс Уорспайт.
— Прекращай, — хмуро произнесла женщина. — Не сегодня.
— Что-то случилось?
Виктория дернула плечом:
— Это был только вопрос времени.
Гермиона встревожилась. Что случилось? Неужели…
В животе вдруг стало холодно и пусто от осознания, что именно она натворила. Темные проклятия, примененные не просто к магам — к аврорам при исполнении.
— Я… из-за меня проблемы?
Виктория ободряюще улыбнулась, но взгляд ее был где-то далеко, а потому улыбка получилась искусственной.
— Иди к себе.
Гермиона послушалась, поднимаясь по лестнице — и замерла, услышав голоса и приближающиеся к лестнице шаги.
— … основания полагать, что именно вы укрываете преступницу, — говорил сухой женский голос.
Преступница? Это… про нее?
— Могу я узнать: какие именно основания, инспектор? — в ответном голосе Харальда звучала холодная любезность.
Инспектор. Аврорат? Департамент магического правопорядка? Это пахло серьезными проблемами
— Данные об астральных возмущениях, снятые с жертв, по месту, времени и характеру полностью совпали с вашим доменом, — последовал ответ. — Заключение специалистов департамента у меня с собой нет, но есть ордер на арест. Вот он.
Шаги остановились. Похоже, что Поттер попросту заступил ей дорогу, не подпуская к лестнице. Раздался шелест разворачиваемого пергамента. Слабо повеяло какой-то магией — наверное, подтверждение подлинности, Гермиона не очень в этом разбиралась.
— Ух, ты, — в голосе лорда Поттера прозвучал сарказм. — Какие… обвинения. Нападение при исполнении и нанесение тяжкого вреда здоровью посредством запрещенных магических практик, повлекшее за собой тяжелый физический, астральный и моральный ущерб. Покушение на убийство сотрудника Аврората. Препятствие свершению правосудия. Покушение на убийство двух и более сотрудников Аврората с применением условно-разрешенной и запрещенной магии, совершенное группой лиц по предварительному сговору… и тому подобная чушь. Но я вижу только «ордер на арест». Об обыске Поттер-мэнора здесь ни слова. В таком случае, инспектор Фоули, я непременно свяжусь с вами после того, как вновь встречу мисс Грейнджер.
Неужели пронесет?
— Мистер Поттер, — в голосе женщины звучала ухмылка. — Разве вы не озвучили только что вслух одно из обвинений? Там звучит «совершенное группой лиц по предварительному сговору». И, как вы видите, этот ордер выдан в соответствии с шестым постановлением Палаты Лордов о деятельности Департамента Магического Правопорядка, четвертый пункт которого гласит: «При учинении препятствий правосудию предъявитель ордера вправе арестовать любого, кто оказывает препятствия правосудию». Кроме того, вы являетесь ее сюзереном и несете ответственность. Шестой пункт четвертого постановления Палаты Лордов: «Сюзерен несет полную ответственность за действия своего вассала. При наличии у преступника сюзерена и невозможности привлечения к ответственности преступника, к ответственности привлекается его или ее сюзерен». Личный вассалитет ко многому обязывает, не так ли, мистер Поттер?
О, нет. Не просто не пронесло, так еще и Харальда подставила. Уже в который раз. Сначала под Волдеморта (знай Гермиона, чем обернется авантюра с Философским камнем… конечно, задним умом все крепки), а теперь еще и под правоохранительные органы.
— Возможно, вы не ознакомились с пунктом четыре постановления номер пять Палаты Лордов «О защите магического наследия», — после небольшой паузы заговорил Гарри. — «Последний член основной ветви древнейшей и благороднейшей фамилии мужского пола обладает иммунитетом перед Законом. Иммунитет действует до рождения наследника или до введения в основную ветвь рода мага мужского пола». Пункт одиннадцать: «Любые решения касательно судьбы последнего члена основной ветви древнейшей и благороднейшей фамилии принимает Палата Лордов». И пункт двенадцать: «Равный не может судить равного, один не может судить другого». Трактовка данного пункта зафиксирована в статье семь «Кодекса о Благородных Фамилиях», принятом постановлением Палаты Лордов номер один. Вам напомнить трактовку дословно — или достаточно упомянуть суть?
Даже отсюда от женщины потянуло злобой.
— Тогда напомню суть, — продолжил Гарри. — Я — маркиз Харальд Поттер. Судить меня может только присяжный суд, в котором главенствует минимум два феодала минимум на одну ступень выше меня. Выше маркиза только герцог и король. Эти феодалы в обязательном порядке должны происходить из магических семей. Напомните, миссис Фоули: сколько живых Герцогов Магии осталось в Британии? О, извините: их здесь никогда не было.
— На такой случай существует статья одиннадцать «Кодекса о Благородных Фамилиях», — судя по щедрому спектру эмоций, инспектор Фоули скалилась так, что озлобленные гоблины приняли бы ее за свою. — Судить маркиза может Палата Лордов.
— При условии, что в ее текущий состав входит еще не менее трех маркизов, — теперь уже и Гарри скалился на зависть гоблинам. — Итак, миссис Фоули — сколько же маркизов входят в Палату Лордов? Один: лорд Хеллфайр. Кодекс специально сделан так, чтобы худородные и сервь не могли засудить истинно благородных, да и сами истинно благородные не могли судить друг друга в одно жало. Резюмируя, миссис Фоули: dura lex, sed lex*. Всего хорошего. Вас проводить?
— Я найду дорогу, — только что не плюнула инспектор. Хлопнула мантия от резкого разворота.
Гермиона выглянула из укрытия, поняв, что пронесло. Женщина в форменной мантии оглянулась на звук, скривилась в отвращении и злобе и взялась за ручку.
— До скорой встречи, миссис Фоули, — на лице Гарри появилась улыбка.
Хлопнула входная дверь — и улыбку с лица сюзерена словно стерли мокрой тряпкой. Осталось только угрюмая злоба. Перемена была столь резкой, что девочка даже отшатнулась от своего господина.
Темно-зеленые глаза метнулись туда-сюда и зацепились за тяжелые портьеры. Лицо скривилось, щелчок пальцами — и портьеры застыли, окутанные прозрачной серебристой пленкой.
Что это было? Почему Гарри это сделал?
— Прослушивающая магия, — буркнул Поттер, коротко глянув на нее. — Незаконная. Таппи, убери улику в хранилище, как подобает. Подготовь чай и кексы в моем кабинете. И передай Уолтеру, чтобы все проверил и зафиксировал. Гермиона, приведи себя в порядок и приходи в мой кабинет.
Грейнджер поклонилась его спине, мысленно вздрагивая. От понимания глубины проблем, в которые она втравила Поттера, стало совсем дурно. После такого эта стерва Фоули в его вцепится и не отпустит… разве что ей сломают челюсти. Она напирала жестко и давила всеми силами. Что это могло значить? В коррумпированном обществе — ровно одно. Кому из власть имущих Харальд Поттер отдавил больные мозоли?
Насколько Гермиона знала, консервативная партия Британии состояла в основном из старой аристократии и управлялась тремя семьями. Семья Гринграсс поражена и до сих пор треплется лордом Арчером, их власть серьезно пошатнулась, но связи наверняка остались. Семья Малфой вынуждена была выплатить лорду Поттеру компенсацию и вернуть украденное ранее. Судя по его сыночку — яблоко от яблони недалеко падает — Люциус не спустил бы такого. Семья Паркинсон… Грейнджер не знала наверняка, но слышала краем уха, что лорд Волдеморт, будучи в теле Гарри, очень жестко давил на лорда Паркинсона, требуя вернуть украденное.
Фоули — благородная фамилия из Священных Двадцати Восьми. Какова вероятность, что ее натравил кто-то из перечисленной троицы?
Размышляя над этим, девочка быстро привела себя в порядок и поспешила в кабинет.
— Садись, — Гарри уже сидел в кресле напротив камина и держал в руке стакан с чем-то темно-красным.
— Эм… ты в порядке?
— Кое-кто хочет проблем, — Поттер глядел в огонь очень зло. — Паркинсон-мэнор.
Пламя вспыхнуло зеленым, и в него был брошен конверт. Вспышка — пламя опало, став обычным.
— Если он появится в течение четверти часа — я не буду его пытать.
Пытать? Кого?
— Чаю? — предложил мальчик. — Заодно расскажешь, как у тебя дела.
Чаепитие длилось сорок минут и было прервано изумрудной вспышкой. Прямо в кабинет, стряхивая пепел, вошел мужчина. Гермиона успела почувствовать надменный брезгливый взгляд, самую малость удивленный. Возмущение поднялось в душе, но девочка не дала чувствам отразиться на лице. А потом гостю стало не до нее: Поттер поднял палочку, буквально полыхнув смесью злобы и какого-то темного голода:
— Круцио!
Бледный красный луч соединил палочку и гостя. Лорд Паркинсон — а это был он — закричал, выгибаясь дугой и падая на ковер. Его аура взрывалась болью, тело билось в судорогах, а в ментальной сфере очень скоро не осталось ничего, кроме нараставших эманаций безумия. Крики быстро переросли в нечленораздельный вой, но спустя минуту голос был безнадежно сорван. Брюки между ног потемнели, потянуло дерьмом.
Когда безумие подобралось к грани, Поттер прекратил пытку. Гермиона заставила себя встряхнуться, с ужасом осознав, что наблюдала за пыткой с каким-то зачарованным интересом.
Паркинсон распластался по ковру, продолжая жалко хрипеть и вяло дергая конечностями и теряя сознание.
— Эннервейт! Встать, — в голосе Гарри прозвучали шипящие нотки.
Благородный лорд — всколоченный и обделавшийся — подскочил и принялся качаться, как лист на ветру.
— Эктор, мой добрый друг, — недобрая улыбка, которая совершенно точно не принадлежала Гарри… как и темное, грозное присутствие. — Ты не отвечал на мои письма.
— М-милорд… — просипел Паркинсон, падая на одно колено. — Я отвечал…
— Ты не выполнил мое распоряжение.
— Я прилагаю все усилия…
— Круцио!
На этот раз заклятие подняло Паркинсона над полом и изогнуло так, что сквозь хрипение Гермиона расслышала хруст в спине. Несмотря на острое сожаление, Гарри прекратил пытку спустя несколько секунд.
— Ты всерьез рассчитывал, что можешь солгать МНЕ? — шипение повысило тональность. — Мало того, что ты открыто саботируешь мой приказ, так еще набрался наглости натравить на меня свою шавку из департамента? Круцио!
Паркинсона хватило на четыре минуты прежде, чем от него снова потянуло безумием.
— Эннервейт! — Поттер выдохнул, с отвращением уставившись на то, что осталось от гордого мага. — Я хочу видеть твоего сына. Немедленно.
В глазах лорда Гермиона разглядела ничем не прикрытый ужас.
— М-мой лорд… — прохрипел Паркинсон. — Я… Ивор на материке…
— Уверен, он справится лучше, чем ты. Кто угодно справится лучше, чем ты.
«Только не мой сын!» — прокричал Эктор. Нет, не прокричал. Это… его мысли! Гермиона подавила желание вскочить и немыслимым усилием удержала лицо. Она… услышала чужие мысли! И эмоции лорда словно провало. Ужас, обреченность, страх — все не о себе, а о детях. Каким бы ублюдком ни был лорд Паркинсон, своих детей он любил.
Поттер махнул палочкой — и слабое сиреневое сияние окутало гостя, поглотив из его ауры боль… не всю, но заметную часть. И это принесло облегчение. Еще один взмах — и одежда лорда очистилась, а воздух стал свеж и чист.
— Эктор, присядь, — мягкая улыбка. — Тебе трудно, я понимаю. Я милостив и готов дать тебе второй шанс.
На негнущихся ногах лорд Паркинсон подошел к креслу и опустился, как можно незаметнее переводя дух. Во взгляде на Гарри читалась опаска, а на Гермиону лорд глянул с осторожным любопытством.
— Я давал тебе срок в четыре дня, — продолжил Поттер, сводя кончики пальцев вместе. — Прошел месяц.
— Я… я прошу простить… это дело…
— Ты решил, что сможешь меня провести, — зеленые глаза похолодели, только что льдом не подернулись. — Решил, что сможешь отвлечь на меня. Я прощаю тебя, Эктор. Теперь я хочу познакомиться с твоей дочерью.
Страх и неверие смешались на лице. Гермиона почти слышала, как щелкали шестеренки в голосе лорда Паркинсона.
— М-мой лорд… Персефона…
— Какие-то проблемы, Эктор? — холодная, угрожающая улыбка.
Лорд Паркинсон не выдержал пристального взгляда и опустил голову:
— Н-нет…
Поттер милостиво кивнул.
— Для твоей дочери уже готовы лучшие покои. Далее — я не желаю, чтобы меня отвлекали от дел.
— Я… понял, мой лорд. Приложу все усилия.
Глаза Харальда похолодели снова:
— Этого недостаточно, Эктор, — голос перешел в угрожающее шипение. — Мне нужен результат. Безупречный результат. Аудиенция окончена.
Паркинсон поспешил убраться прочь. Как только изумрудное пламя опало и вернуло себе естественный цвет, Поттер выдохнул, в считанные секунды становясь собой.
— Ненавижу это, — пробормотал мальчик. — Заткни пасть, Волди.
Наблюдая за нестабильностью его ментальной сферы, Гермиона вдруг поняла, насколько тяжело ее сюзерену в эти дни. Сколько сил у него уходило, чтобы сдерживать дух темного мага! К счастью, спустя несколько секунд разум Гарри пришел в нормальное состояние.
— Эм… Гарри…
— Да?
— Он выполнит приказы?
— Выполнит. Паркинсон не такой трус, как Малфой, но ему тоже есть, что терять.
— А… то, что ты делал…
— Круциатус? — Поттер скривился в отвращении. — Ненавижу это, и результат у меня далек от требуемого. Пришлось немного отпустить Волдеморта.
— Это… опасно?
Гарри медленно качнул головой:
— Я как-то слышал поговорку: дома стены помогают. Так вот. Я здесь — дома, и стены здесь способны на многое. В том числе и удерживать темного Архимага. Таппи.
— Хозяин звал Таппи? — беззвучно возникшее лопоухое существо поклонилось ему с достоинством Бэрримора.
Гермиона невольно вздрогнула, так и не привыкнув к домовикам. По эльфу-домовику было видно, кто главный в поместье над всеми слугами. Даже Арчер не мог ему приказывать.
— Да. Гермиона, — губы Поттера разошлись в предвкушающей хищной улыбке. — У меня для тебя подарок. Приведи нашу гостью.
Гостью? Неужели…
Домовик исчез — и появился, держа за руку девушку с опущенной головой. Светлые растрепанные волосы скрывали лицо, на теле — какая-то роба, ноги босые и сбитые в кровь. В ауре — отчаяние, безысходность и глубокий страх.
— Спиннет? — Гермиона изумленно оглянулась на Поттера.
— Сейчас узнаем, — усмехнулся Поттер. — Кто ты?
— Никто, хозяин, — прошептала девушка.
— Я не слышу.
— Никто, хозяин! — выкрикнула пленница, поднимая голову. На заплаканном лице Грейнджер увидела… клеймо? Да. Герб семьи Поттер с короной маркиза в круге, а снизу — какие-то цифры. Отсюда не разглядеть. Но это точно Алисия Спиннет.
К былой жаркой ненависти примешались брезгливость, отвращение и неприязнь. И легкое сожаление, что не она сломала эту тварь.
— Как тебя зовут? — продолжил Поттер.
— Никак, хозяин, — отчеканила Спиннет.
Грейнджер не сдержала довольной ухмылки. Алисия, надменная сука, все еще противилась. Это было видно. Все еще не сломлена до конца. Значит, с ней еще можно… поработать.
— Гермиона.
Девочка повернулась к сюзерену — и внезапно осознала, что мальчик перед ней легко и просто уничтожил ту, кто для Грейнджер была совершенно недосягаема. Просто по прихоти превратил в рабыню чистокровную волшебницу.
Внезапное осознание того, насколько опасен ее одноклассник и приятель, пронизало трепетом с головы до ног. Одно дело командовать лордом, прикрываясь именем Самми-Знаете-Кого, и совсем другое дело показывать, что сам способен на большее.
— Я хочу сделать тебе подарок, — Поттер откинулся на спинку кресла и расслабился. — Своим словом и властью я передаю эту рабыню в твое распоряжение. Ты согласна?
Спиннет вскинула голову и поглядела на Гермиону с такой отчаянной мольбой и надеждой, что Грейнджер… ухмыльнулась в предвкушении, поднялась с кресла и опустилась перед Поттером на одно колено:
— Я принимаю дар, мой лорд, — девочка прижала кулак к сердцу. — И благодарю за оказанную милость.
Тело пронизало… нечто, и Гермиона ощутила свою связь со Спиннет. И свою власть над ней. Пришло понимание, что она могла сделать, и это понимание пьянило.
— Очень хорошо, — ухмыльнулся мальчик, голосом возвращая ее из грез. — Что ты думаешь с ней делать?
Губы Грейнджер разошлись в оскале. Девочка позволила чувствам отразиться на лице и мысленно сбросила Спиннет некоторые свои фантазии на тему мести. Не самые изящные, но тоже стоящие.
Алисию проняло моментально. Также моментально она поняла, какой участи ей не избежать. Решение ею было принятно мгновенно: Спиннет бухнулась на колени перед Поттером:
— Хозяин, умоляю, заберите меня себе! Я буду послушной, я сделаю…
— Молчать, — лениво велел Поттер, и Спиннет осеклась, трясясь крупной дрожью. — Гермиона — рабыня в твоем полном распоряжении. Экберт как-то упоминал одного человека на материке, который мог бы тебе помочь.
*Dura lex, sed lex — латинская идиома «Суров закон, но это закон».