• Bandileros

• фанфик
• культяпка

А пока очень длинное "от автора". Кому не хочется его читать — милости прошу пролистнуть до конца курсива и читать первую главу!

Так получилось, что я впал в осеннюю депрессию, очень жёсткую. И пока погода колебалась в районе нуля — у меня вообще ничего в голову не шло. Абсолютно. Размяк и обессилел, ослаб как огонь без кислорода -— потускнел, погас, ослаб. Но сейчас за окном -10, ударил мороз, зима, солнце, воздух ледяной, и не успел столбик термометра доползти до глубокого минуса — муза проснулась и захотела! Правда, не факт что того, что хотели бы увидеть вы — тут дело такое, не я решаю, что мне писать. Я пишу то, что хочет муза — в какую сторону её потянет — туда и я. Вот восстановляшки я могу писать сам — а фанфики — пишет высшая сила вдохновения, я лишь воплощаю. Тяжесть депрессии пытался лечить по всякому — задротил люто в игрушку (сатисфактори), писал восстановляшку, писал всё, что мог и чего не мог. Пытался раскачаться как только мог — ничего не помогало. Сейчас я решил (пардон, муза решила) что хочу написать что-то реакционистское. То есть с разворотом оверштаг. И тут как нельзя кстати подвернулась манга синева небес. Помнится, когда-то я писал про попаданца-хьярти в неё, и ещё нескольких — но все они скуксились, потому что писать не о чем. Но тогда я всерьёз за это дело брался — а теперь я возьмусь НЕ всерьёз. То есть особо серьёзно, но без чувства постоянной ответственности и попытки вывести фанфик в какое-то разумное, доброе и вечное русло. Как-то само собой получилось, что я оживил уже одного существовавшего ранее персонажа. Точнее одну -— Беатрис Блэк, она же Грейнджер, она же великая извращенка. И решил шмальнуть вбоквелл, написав фанфик, взяв как отправную точку уже готового героя, ещё не исчерпавшего себя в рамках других фандомов, но успевшего исчерпать себя в рамках ГП. И естественно — раз дело заходит про "50 оттенков грейнджер" — то это эролит. В прошлый раз было много визгов и криков по поводу ГГ — она зашла не всем. Это и очевидно и ожидаемо — чем уже специализация — тем ярче довольство тех, кому это заходит, и тем меньше круг тех, кому это заходит. Это общие фанфики с общими героями, с эдакими "общечеловеческими" ценностями и "общечеловеческими" нравами — заходят всем понемногу и никому по крупному. Так, чтобы всерьёз цепануло. На этот раз попаданец в Сяо Яна из "Расколотой Битвой Синевы Небес" — название конечно укуренное, но это калька с китайского, к которой все привыкли. Сама манга шедевральна на фоне обычных китайских культяпок хотя бы наличием персонажей, сюжета, юмора. Это будет NC без того извращенского оттенка, который был в 50 оттенках, но всё же. ГГ мужчЫна. Красавец-мужчына. Жанр фемслеш тоже будет присутствовать в какой-то мере — поскольку ГГ метаморф, но всё же, мужчЫна урождённый, в отличие от Беатрис Грейнджер. Да, если что — пишу чисто по фану — так что на расслабоне. Если вам очень сильно зайдёт — то я несомненно буду продолжать и развивать. Если нет — это останется как у художников, эскиз к картине. Банди.

___________________________________

Синька.txt

Фигура в тёмном плаще, казалось, поглощающем свет, вошла в магазин. Фигура сравнительно небольшая, но от того не менее зловещая — плащ красиво развевался за её спиной. Несколько посетителей ресторанчика «Му Лю» обратили на неё своё внимание. Но большинство просто не захотело связываться. Мало ли, ходит тут много разных проходимцев. Подвыпившая компания Го Хуяня нагло ржала в уголке, обсуждая в голос вошедшего. Фигура казалась небольшой и даже стройной. И направилась сразу в угол зала, где за столиком сидел пожилой узкоглазый господин с тонкими усиками. Пришедший сел.

— Господин Чан, деньги есть? — спросил он мягким, даже бархатистым голосом. Теперь было очевидно, что это девушка, молодая к тому же. Некоторые, решившие что это мальчуган, быстро сменили смех на заинтересованность.

— Конечно, госпожа Ян, — пожилой господин выложил на стол несколько карт с деньгами. В ходу в этом мире были почти наличные деньги, — а ваш товар?

— Вот, — вошедшая поставила на стол кошель, в котором было две дюжины ядер монстров — маленьких кристаллов, переполненных звериным доу ки. Господин чан взял кошель, вошедшая — деньги.

— Пересчитывать будете?

— Уже пересчитала, — ответил девичий голосок, — до скорых встреч.

Вслед уходящей фигуре господин Чан кивнул своим башибузукам. Компания подвыпивших почти бандитов поднялась с мест. И сам Чан тоже. И поспешили за вышедшей фигурой. Она была недалеко — всего в дюжине шагов от ресторана, в тёмном переулке рядом. Четыре здоровых мужика надеялись легко справиться со своей жертвой и обобрать её до нитки.

— Я уже заждалась вас, мальчики, — слегка игриво сказала обладательница чёрного плаща.

— Наконец-то! — заводила шайки смазливо улыбнулся, — иди сюда, красавица. Отдашь нам деньги. И может быть дашь! — заржал он своей весьма неостроумной шутке. И потянулся руками в её сторону. Тёмная фигура в пяти шагах от него на мгновение исчезла из виду, двигаясь чрезвычайно быстро. Пять практиков доу ки — пусть и неудачники, но всё же — они были сильнее любого обычного человека и ничего и никого не боялись. Однако, время слов закончилось. Главарь рухнул на землю, его затылок украшал кинжал, который вошёл в голову как в масло, без малейшего сопротивления.

— Ну и отбросы же вы, — уже другим, мальчишечьим молодым голосом, сказал человек в плаще с глубоким капюшоном.

* * * * *

Женское тело — есть ли нечто более привлекательное и более совершенное — я не знаю. Всё время меня тянуло к нему волшебной, мистической магнетической силой — меня тянуло. И я чувствовал ту силу, которую получаю от девушки в момент удовольствия. Это было и раньше — когда я был Беатрис Блэк. Эта необъяснимая сила рук и умение чувствоваать тончайшие нотки настроения — играть на струнах удовольствия, возбуждения, волнения, романтичную и горячую мелодию, иногда быструю, иногда медленную, меняющуюся в процессе очень сильно. Я положил руку на плечи девушки и под пальцами заскользила бархатистая кожа — приятные изгибы её спины возбуждали во мне огонь страсти, но голову я не терял — кожа скользила под пальцами, словно струны под пальцами гитариста — изгибы были плавные, девушка лежала нагая, была глубокая ночь. Лулу, так её звали — горничная в клане Сяо, прислужница, взятая из обычных обывателей города Ву Дан с шансом влиться в семью Сяо, став женой какого-нибудь обычного солдата — она была красива. Её не было ещё шестнадцати — но по местным меркам она более чем взрослая, и физически развита неплохо. Чёрные волосы я освободил от сковывающих их шпилек, Лулу улыбалась и не ожидала моего визита ночью — мы с ней были слабо знакомы. Я жил у себя, она изредка заходила прибраться возле моего дома — мы виделись редко, но всё же, я чувствовал, что она заинтересована во мне. Конечно, вряд ли она надеялась стать женой сына главы клана Сяо, то есть меня, но мечтать не вредно. И сегодня я пришёл, чтобы отчасти, немножко, воплотить её мечту в жизнь. Снял с неё одежду, Лулу не сопротивлялась — она только улыбалась и была явно довольна. И я приступил — нежно поглаживая её по спине, плечам, неспеша.

Дойдя пальцами до поясницы, подцепил край белых трусиков и потянул вниз, стягивая их. Её упругая попка была приятной и округлой, в свете луны, пробивающемся из открытого окна, она выглядела очень и очень красиво. Я провёл ладонью ниже, трусики стянул ниже. Лулу хихикнула.

— Господин Сяо, вам нравится?

— Очень. Знаешь, Лулу, ты невероятно красивая девушка, — я сам был раздет по пояс, склонился над ней и запечатлел поцелуй на её шее, ниже, ещё ниже… Лулу перевернулась на спину. Её открытая белая грудь вздымалась, на щеках был красный румянец, глаза затуманены. Ох, как она была красива! Нет, не так как красавицы — у неё была красота, свойственная простым девушкам, не модельная внешность, но гармоничная развитость.

— Господин Сяо, — Она простонала это, когда я наклонился и губами поймал сосок её груди, поглаживая по талии пальцами. Смесь щекотки и удовольствия, дыхание Лулу стало тяжелее, соски затвердели и покусывать их стало удобно и приятно. Упругие вишенки, Лулу закрыла глаза и начала дышать глубже. Я спустился языком ниже, оставляя дорожку слюны от её соска до пупка, нежно поцеловал животик, руки уже гладили её бёдра изнутри, но не касались её раскрасневшейся прелести. Лулу инстинктивно чуть шире развела ноги, приглашая меня поскорее сделать это. Пальцы опустились на упругие половые губки — горячие, скользнула горошинка клитора. Лулу дёрнулась, как будто её ударили током, и протяжно застонала. Я перешагнул через её ногу, встав на колени над ней и нагнулся, продолжая медленными движениями доставлять удовольствие. Покусывая, словно дикий зверь свою самку, и нежно лаская, как любимого котёнка. Было темно, но выражение на её лице всё же хорошо видно — она в сумбурном хаосе, она стонет, закусив губу и полуприкрывает глаза. Пальцы не спешат и облом — вместо того чтобы заняться её горячей киской, кстати, девственной, руки мои возвращаются к талии, из груди Лулу вырывается стон разочарования и удовольствия одновременно. Нежные белые груди попадают в плен моих рук и я массирую их.

— Господин Сяо, — хриплым от возбуждения голосом говорит Лулу, прикрыв глаза и положив свои руки на мои, — Господин, пожалуйста, — столько мольбы в этом тоне.

Однако, прежде чем она успевает договорить, я целую её. Страстно и нежно, напористо. Продолжая ласкать руками, наши языки сплетаются в танце, Лулу перевозбуждена, практически до предела, но мне не это нужно. Энергия! Доу Ци! О боже, сколько её — ни одна чёртова китайская травка и пилюлька не сравнится с этим чувством Доу Ци — Лулу простая и слабая, на первом, начальном уровне — но даже так — я получаю море силы — доу ци вливается в моё тело. Уникальное, мощное, тягучее и горячее Доу Ци — по местному это так называется. Это не магия, это уникальная энергия местных — но она огромна, я дышу, как утопающий, вынырнув на поверхность на мгновение — дышу этой Доу Ци, вдыхаю её, впитываю её как умирающий от жажды — воду, возбуждение рвёт крышу, но я не поддаюсь ему — если она закончит, то всё закончится, нужно будет «раскручивать» её снова, с нуля — я не хочу, поэтому отрываюсь от поцелуя, балансируя между оргазмом и очень, очень сильным возбуждением. В ушах шумит, что у неё, что у меня, словно в вате, горячее дыхание словно шум водопада, оглушает, я возвращаю руки на её грудь.

— Нет, не сразу, — хрипло говорю я. Её грудь мягкая и упругая, под моими пальцами — лучшая антистресс-игрушка. Её хочется держать в руках, гладить, пощекотывать твёрдые соски и наслаждаться гаммой ощущений девушки от этих ласк. Доу Ци, наконец-то, много Доу Ци, и это всё мне!

Лулу раскинула ноги, бесстыже выставив все свои прелести, я опускаюсь к ним и припадаю орально, так сказать, проводя языком по половым губкам — они уже горячие и очень, очень влажные — течёт как водопад, уже мокрое пятно под её пятой точкой. Язык нежно скользит ровно по ложбинке между половых губ и с чмоканьем я отрываюсь, чтобы заняться бусинкой её клитора. Мою голову стискивают ноги, я усиливаю нажим — язык проникает в горячее лоно, но не лишает её девственности, судя по громким стонам в голос — ей очень приятно. Волны Доу Ки окатывают меня с ног до головы — я впитываю их как губка, мало, мне мало, но неплохо. С жаднростью ощущаю терпкий вкус на губах, горячие бёдра девушки сжимают мою голову, Она стискивает свою грудь пальцами и в один момент самая мощная волна доу ки вырывается наружу и впитывается мной без остатка — огромная. Во время обычной «культивации», или же практики — такое количество получается за неделю, не меньше, непрерывных занятий. Мой язык чувствует ритмичные сокращения, её бёдра сильнее сжимают мою голову, спина выгибается дугой, стон, протяжный, «уаааааа!» срывается с её губ, девушка долго испытвает удовольствие — толчок за толчком волны доу ки наваливаются на меня и впитываются без остатка, она дёргается ещё, ещё и ещё, сжимая соски до боли и в один момент нить оргазма обрывается — словно у марионетки перерезали все нити и она бессильно падает на кровать, раскинув руки, отпустив покрасневшие от грубости соски, тяжело и хрипло дышит. Её горячая киска прямо перед моим носом перестаёт пульсировать — она уже перегорела. Она отдала всё, что могла и теряет сознание. Девушка мирно посапывала, раскинувшись. Я в последний раз провёл по её половым губкам пальцами, нежно поигрывая с горошинкой клитора, запечатлел тактильно, так сказать, изгибы её бёдер, талии, животика, грудь, шейку, раскинувшиеся по подушке волосы… Тактильно, словно слепой, которому нужно ощупать лицо того, с кем говорит, изучал её тело с нескрываемым удовольствием. Я узнаю её на ощупь из тысячи, из миллиона девушек.

Лулу спала крепким сном. Я поцеловал её в щёку.

— Спасибо, Лулу, — прошептал ей в ухо, — спасибо.

Щелчком пальцев — банальное заклинание эванеско, я убрал с её простыни большое мокрое пятно под её попкой — простынь стала белоснежной и сухой. То же заклинание очистило её тело — она пропиталась запахом любовных соков очень крепко. Трусики — взял их в руки, испытав некоторый лёгкий стыд. Забавный факт — мне стыдно, но не потому что я такой извращенец, а от того, что трусики не парадные, кружевные, а обычные. И в отсутствии девушки трогать её бельё — это как-то некрасиво. Другое дело бельё, которое девушки надевают для мужчин — тут ситуация иная, пусть наслаждается мужчина кружевной эротикой. Но обычные белые трусики из обычной льняной материи — навевают чувство, что я извращенец, который роется в том, что не предназначалось для мужчин. Я очистил её трусики от любовных соков и аккуратно надел обратно, погладив в последний раз по животику, закрыл Лулу одеялком. Она была горячая, раскочегарилась во время ласк. Сексом мы конечно не занимались — да он мне и не нужен. Мне нужна Доу Ки — это связано с особенностью моего теперешнего положения. Тут всё предельно просто — я потерял силу. Был сыном главы клана, молодым гением клана — здесь эти грёбаные китайцы, которых я в душе не люблю за их странную гиперсоциальность — одержимы силой и общественным мнением, одержимы тем, что у нас считается моветоном. Понты, например, кидать. Моветон.

Я сел на кровати, любуясь дикой красотой служанки. Её социальный статус как в средневековой европе — довольно низкий, для всех она никто и ничто, пустое место. И таких как она — очень много — но такая девшушка имеет все возможности стать кем-то. Выбиться в люди — эта вот — хоть служанка, но в клане Сяо, в будущем — жена какого-нибудь рядового члена клана, и возможно — мать потомков клана. Она посапывала и ни о чём не догадывалась — было бы вообще идеально, если бы мой визит она сочла эротическим сном. Но всё же, как хороша — моя любовь к женщинам ничуть не угасла в этом мире — наоборот, она разожглась с новой силой.

Я был Беатрис Блэк и некогда ещё кое-кем. Перерождение, случай в магическом мире не то чтобы совсем уникальный. Я не понимал одного — как я оказался здесь, в мире, где полным-полно доу-ки практиков — на древнекитайский манер? Я же не люблю китайцев, никогда не любил. Беатрис Блэк, у меня были способности, похожие на инкубско-суккубские — но к демоничеству никакого отношения не имеющие — и они сохранились — когда девушка получает удовольствие — я получаю силу. А так же у меня, как у хищника, есть чувство жертвы. Я чувствую женщин и девушек, пожалуй, всех половозрелых возрастов, от молодых до старых, всех, злючек, добрых, я чувствую их странно — они говорят, что мои касания влияют на них совершенно по-особенному. Я провёл ладонью по высунувшейся из под одеяла белой стройной ножке, поглаживая Лулу чисто для своего успокоения. Ей наверняка приятно.

— Господин Сяо…

Я обернулся. Она спала крепко, бормоча во сне что-то. Улыбнулась. Убрал руку от её ножки и поддёрнул одеяло. Я был волшебником всегда — в первой жизни, во второй и вот сейчас — правда я сомневаюсь, что сейчас — третья. Скорее это результат удивительной метаморфозы во время пространственного перемещения. Я был волшебником, ментальный маг, тёмный маг, переродился я в Беатрис Грейнджер. Которая на деле оказалась Беатрис Блэк. У меня был долгий период комы, после чего — страстные и внезапные любовные отношения с сестрой-близняшкой Гермионой. Ох, что мы только ни вытворяли в постели! В постели, на диванах, на пляжах, и даже под водой — Гермиона умела доставлять девушке удовольствие, научилась. Мы так слюбились вместе, что похоже стали лесбиянками — но я всегда напоминал ей — что даже если я метаморф и переродился девочкой — умственно я остаюсь парнем. Гермиона это чувствовала, я знал это. Она очень волновалась, когда мы ласкались, будучи разнополыми — когда я парень. Метаморф…

Вся моя семья — метаморфы, мы можем менять свою внешность без каких-либо затрат магии и усилий — возраст, пол, биологически мы уникальны. Мы не такие как обычные статичные организмы, неспособные изменяться. Поэтому метаморфы часто бывают бисексуалами с оригинальной личностью — но одна сторона всё же доминантна. Я был парнем, но предпочёл оставаться девушкой для всех по ряду причин. Во-первых — не хотелось светить то, что я метаморф, во-вторых — не хотел сорваться и оттрахать Гермиону раньше, чем это позволяла бы магия, а в мужском теле я несомненно имел больше соблазнов. Ну и наконец — будучи метаморфичным созданием — то есть без пола и возраста — я предпочитал такую форму, которую сам любил. Говорят вот, что родители воспитывают из детей тех, кем сами хотели стать — это верно и в подобном случае — я любил девушек, моя способность плюс врождённая казановатость — привели к тому, что я любил девушек и женщин, девочек и дам, мамзелей и мадмуазелей, во всей их невероятной притягательной женственной красоте. И предпочитал сам метаморфическое состояние девочки в своём оригинальном, врождённом теле — мне было приятно быть тем, что я так люблю. Считайте это нарциссизмом — но каждому человеку нужно нравиться самому себе — и ощущение собственной элегантности и красоты — грело душу. Поэтому я подобно истинной девушке проводил много времени за зеркалом, тщательно подбирал одежду, даже нижнее бельё с кружавчиками любил, чёрное. И будучи Беатрис Блэк, очаровательной и очень красивой леди, мне было приятно ухаживать за собой точно так же, как за другими девушками. С мальчишками меня не тянуло совершенно — и не потому что я «дофига классический» — многие метаморфы, особенно женского пола — бисексуалы, и горды этим. Например Гермиона — точно бисексуалка, ей нравилось со мной и когда я девушка, и когда принимал свой более соответствующий разуму образ молодого, очаровательного юноши. Похож на Локи из фильма про мстителей, только шестнадцати лет от роду. Мама моя, Исида Блэк, тоже была такой, а вот я — нет, меня тянуло исключительно к девушкам, и я подозреваю — что из-за моей особой силы. Я был охотником. Хищником, все инстинкты которого — вышколены эволюционно до совершенства. Я чувствовал намёки как ни один мужчина, я чувствовал тонкие колебания в разуме девушек, это моё шестое чувство — чувство женщины. Умение её прочувствовать. Предугадать, предсказать то, что не поймёт ни один мужчина — и лучше, чем самые чувствительные девушки. Поэтому мне было легко соблазнить кого угодно.

Сейчас я снова в мужском теле — Сяо Ян. Разум и тело снова стали одного пола — и я редко прибегал к метаморфии в девушку — но всё же, прибегал. По ряду причин — очень красивая девушка сама по себе привлекает внимание — это социальная маскировка. Сяо Яна не любили — а ради красивой девушки, с большущими сиськами, которые едва не разрывают одежду — торговцы были готовы сделать скидку, достаточно лишь слегка наклониться, чтобы грудь вот-вот почти освободилась. Ради такого зрелища мне без проблем делали скидки. Было легче разговорить людей, было легче спрятаться — ведь пол — это одна из основных черт. Кто заподозрит в сисястой блондинке — Сяо Яна? Никто. Так даже актёр загримироваться не сможет. Наконец, чисто функциональная задача — девушке было легче подобраться к другой девушке. Я имею в виду — приобнять, погладить, разговорить, узнать то, что не говорят мужчинам — а может и поцеловать, а может и ещё больше… чтобы стать сильнее.

Вот сейчас настало время — я встал с кровати и метаморфировал в Лулу. Девушка спала и не видела, как я превратился в её точную копию, чуть ли не на клеточном уровне точнейшая копия. Свою одежду пришлось стянуть, и создать магией новую.

Вот забавно — в этом мире все пользуются Доу Ки. Так её называют — духовная энергия — она не была магией. Это вообще уникальная энергия души — и у меня она тоже была, но в последнее время начала всасываться кольцом, которое мне оставила матушка перед своей смертью. Вот уже два года я — практикую Доу Ки втайне ото всех — внезапная потеря таланта никого не удивила — наоборот даже, отец был разочарован, но похоже местные мало вообще думали над доу ки. То есть — будь дело у нас, в европе — то мгнговенно находили бы ей всё новые и новые применения — но местные имеют совершенно другую ментальность. Более… упорядоченную. Им сказали — техника какого-нибудь бамбукового листочка — они попёрли её применять. А так чтобы формировать свои техники — это нет, это низя. Менталитет людей, которым с детства вдалбливают нелюбовь к изобретательству и оригинальности мышления.

Доу Ки — очень мощная энергия, и как любят китайцы — существенно различалась по уровням и рангам — она даже позволяла летать и в каком-то аспекте — в аспекте чистой боевой мощи — была намного мощнее магии. Но магия в некоторых аспектах — могла поставить на колени любую Доу Ки — за счёт абсолютной универсальности. Лечебные заклинания — у Доу Ки существовали какие-то лечебные техники, но я их даже не видел и не слышал. В основном всё связанное с доу-ки сводится к ударам и разного рода барьерам.

Китайское мышление и тут сыграло роль — у них нет логической и последовательной системы — все эти приёмчики и особенности нужно было тупо заучивать. Тупо зазубривать, не было такого, как у нас — где все знания выстраиваются в последовательную и закономерную систему. И незнание одного аспекта — может быть некритичным. Нет, эти грёбаные узкоглазые надмозги всё сводили к тупой монотонной зубрёжке. А практику наращивания доу ки — к однообразным медитациям. Типа сиди на жопе ровно сто лет и три года, жри волшебные травки — и станешь ты большим и красивым. Ага, как же. Мой метод культивации — самый крутой и приятный!

Я обратился в Лулу, став её точной голой копией и взмахом руки сделал копию её одежды. Копия временная, магическая, но вполне себе работоспособная — я надел на себя всё — трусики-носочки, халат типа китайского аналога кимоно, ловко собрал волосы — за годы жизни Беатрис — я научился делать это на автомате — собирать волосы в причёску, даже макияж накладывать. Хотя чаще всё же можно было просто метаморфировать себе макияж. Или вовсе не утруждать себя. Через минуту рядом с раскинувшей ноги и руки девушкой в состоянии полной половой удовлетворённости — такой, что аж кости ломит и ощущение пересыщенности удовольствием по телу разливается — стояла её точная копия. Одетая в её одежду, один в один. Я аккуратно вышел из комнаты и направился в город. Клан не имел как такового забора или чего-то, отделяющего его от остального города — просто квартал в городе, и довольно просторный. Ступая аккуратно и тихо, будучи внешне Лулу, я отправился в сторону своего дома. Стражник около входа стоял с пикой и только ухмыльнулся. Я улыбнулАсь ему очень мило, он аж заалел. Ещё бы — три часа ночи. Мало ли что приходит на ум в такое время.

Покачивая бёдрами, проще говоря — попцом, я поцокал дальше в город, покинув здание, где жили слуги семьи Сяо. Мой дом располагался в глубине территории, в нескольких сотнях метров от главной резиденции клана. Просторы тут были — огромные, чем-то даже некомфортные, а жителей — чудовищно много. Что ж, третья тайная жизнь второй тайной жизни под чужой личиной — я отправляюсь на охоту. В этом мире, как в мире какой-то дешёвой китайской новеллки, существовали монстры — животные, изменённые доу-ки, и у монстров — существовали ядра — точка концентрации ци, органический кристалл с энергетической составляющей. Я дошёл, вернее, дошла до тайного схрона и переоделся в чёрный плащ с глубоким капюшоном — схрон — это обычный магический кошель, который я оставил в городе и наложил на него мощное маглоотталкивающее заклинание. И поскольку волшебников в этом мире не было — то никакая доу ки не позволяла пробиться сквозь чары и увидеть кошель. Я здесь уже два года — за это время пообтесался, пообвыкся, и начал понимать местное население… но понимать — не значит соглашаться с ним — например охота. В окрестностях Ву Дан не водились особо опасные, а значит особо ценные животные — наоборот, здесь вокруг были волки и лисы, доуки-версии их — но не более. Ночной город казался спокойным — архитектура была типичной древнекитайской. Много дерева, крыши черепичные, с загогулинами китайскими на концах. Стражники иногда прохаживались с факелами по городу.

Магия — это не доуки, и наоборот тоже — это две разные силы с разными областями применения. Доуки больше подходила для ближнего боя, магия — для бытовухи и мощных заклинаний, тонких и универсальных воздействий на мир. Сочетая в своей охоте использование Доуки и магии — я тренировал и то и другое. Более того — сочетание убийственное. Убойное. Сногсшибательное. Удар в ментальной сфере — заставляет животное смутиться и не атаковать — и доу-ки навык — выпускание силы вместе с ударом в определённой форме — и зверь пал.

Охота — это любительское занятие — я охотиться ходил не столько ради денег или тренировки, сколько ради собственного удовольствия. Ночь, три часа ночи — идеальное время для того, чтобы охотиться на волков. Они имели низкий уровень — но тем не менее, у меня скопилось уже достаточно много ядер монстров. Доуки-монстры — были очень распространены — и злее и опаснее своих обычных собратьев — даже если их истребить всех до единого — они быстро восстановят популяцию — ведь поглащаемая ими энергия теперь снова будет насыщать обычных, самых простых животных…

* * * * *

Домой я аппарировал и устало свалился на диван. О, да, Сяо Ян, это была насыщенная ночка! Начал с Лулу, а закончил на бандитах, которые решили ограбить меня — толи ещё будет. Я этому чмошнику Чану устрою такую взбучку! Причём — магически. Меня не интересует мордобой — мордобой скучен и неинтересен. Меряться, у кого дяньтянь длиннее — мне не интересно. Нет, я его уничтожу иначе…

Провонял то, провонял! Пара освежающих заклинаний конечно убрали запах волчатины, но надо было идти и помыться дочиста. И я поплёлся. Вот тут начинается прелесть волшебного дома. Здесь, как в древнем китае — воду кипятили огнём — а я заклинанием агуаменти набрал в ванну воду, заклинанием же сделал её горячее, и раздевшись на заднем дворе догола, запрыгнул — на заднем дворе — потому что ванной в доме не было. Дом деревянный, доски сгниют — у меня не баня, герметичность никакая. Даже заклинаниями это не исправишь — тут мылись в разных местах.

Рассвет уже был — я же отмылся ото всего, хорошо отмылся, и релаксировал. Ой. В доме кто-то есть — магическая сигналка потревожена…

Делать нечего — встал и вылез из ванной. В этот момент на задний двор выбежала Дай Эр.

О, дай эр… Девочка, искренне в меня влюблённая, и мне она была симпатична, если не сказать большего. Она была очень стесняшкой. И вот я встаю в полный, так сказать, свой мужской рост, голый как геракл и красный как конь петрова-водкина, Дай Эр улыбалась и выбежала, но через мгновение поняла, что перед собой видит и встала как вкопанная. Глаза её начали расширяться, расширяться, и она сама начала заливаться краской. Сильнее и сильнее заливаться краской, пока не покраснела вся, до корней волос, и закрыв лицо руками завизжала:

— СЯО ЯН! ПРИКРОЙСЯ! — она отвернулась и у неё чуть ли не из ушей пар шёл. Ох, как же она мне нравится за её стеснительность.

— Это между прочим мой задний двор, я тут ванну принимаю, а ты входишь как ни в чём небывало.

— Простиизвиниянеспециально, — протораторила Дай Эр, сильнее закрыв лицо руками.

Я подошёл к ней и обнял за плечи, развернул в свою сторону, прижав к себе. Раньше я не позволял себе такие явные ухаживающие моменты, но… почему нет, пикантно. Ох, как приятно ощущать её смущение. У неё невероятно классическое воспитание и что важнее — Дай Эр любит меня. Нежно и всецело, по серьёзному. И я не мог не ответить на это чувство, пусть не такой чистой любовью и одержимостью ею, но всё же, прижал к себе и обнял за плечи, поглаживая по волосам.

После ночного приключения с Лулу у меня ещё осталось много неизрасходованного желания кого-нибудь приласкать — и Дай Эр подвернулась первой и главной. Но ситуация несколько… сверхпикантная. Я кожей чувствовал, как горят её щёки.

— Братик, что ты делаешь?

— Обнимаю тебя, — мягко сказал я.

— Братик Сяо Ян, может быть тебе одеться? — спросила она, впав в состояние смущённого транса.

— Одеться? Да, определённо не помешало бы, — я зарылся пальцами в её волосы, погладил и прижался сильнее, — Сестрёнка Дай Эр, я в восхищении, когда ты так смущаешься.

— Братик?

Я чмокнул её в щёку. Дай Эр удивлённо распахнула глаза — глаза у неё были большие, выразительные. Я улыбнулся.

— Братик, что ты делаешь. Дай Эр стыдно.

Когда она волновалась, как модно в этом мире — говорила о себе в третьем лице. Странная привычка.

— Почему это?

— Ты не одет.

— Одет, — я отстранился от неё, и был уже вполне себе одет, — Дай Эр что-то показалось?

Она вопросительно склонила голову набок.

— Ничего не понимаю. Ты же был… — она резко покраснела, — забудь!

Я расхохотался.

— Дай Эр, ты слишком смущаешься. Это мило, я не спорю — и мне это очень нравится. Ты такая… миленькая, когда краснеешь, — я приобнял её за плечо.

В этом мире люди очень редко касаются друг друга и обнимаются, в общем — держат поистине-восточное воспитание. Поэтому Дай Эр ещё больше раскраснелась.

— Братик, я пришла позвать тебя на церемонию совершеннолетия.

— Ась? — спросил я с интересом, — церемония? А сегодня что, опять?

— Да, — кивнула Дай Эр, — Братик, ты не должен отчаиваться!

В её голосе было столько… сожаления и попытки поддержать, что я умилился её искренней любви. Чем-то она напоминает Гермиону — любит меня и мне от этого неудобно, такие сильные чувства. У меня возникает ощущение, что я их не заслужил. Моё молчание она истолковала по-своему.

— Братик, ты обязательно станешь сильнее! Я верю в тебя!

— Дай Эр… — я погрустнел, — я знаю, что есть средство, способное мне помочь. Но если я тебе расскажу как — ты меня поколотишь. Я многое тебе о себе не рассказывал, ты мне о себе тоже, — я вошёл в дом первым, Дай Эр следом за мной, — наверное, пришло время поговорить начистоту, — я задумался, — будешь ли ты относиться после этого ко мне так же, как раньше?

— Братик, — она дёрнулась, словно я затронул что-то запретное в наших отношениях и заметно напряглась, — я…

— Не надо, — поднял я руку, — Не надо, Дай Эр. Я всё понимаю — у каждого человека есть право на тайну. И поверь мне, ты обо мне не знаешь куда больше, чем я о тебе.

Повинуясь магии чайник взлетел со стола, тарелки, чашки тоже пришли в движение, взлетев в воздух, вода вскипела и из коробочки в заварочный чайник сам перелетел по воздуху ароматный зелёный чай. По щелчку пальцев зажглись китайские фонари-светильники в комнате, где было сумрачно — они были ярче и внутри них светились крошечные зачарованные стеклянные шарики. Мягкий свет, полностью копирующий солнечный, тепло грел. Хотя на улице было ещё чуть-чуть прохладно. На пальцах образовалась дымка — я стряхнул её и воздух наполнился ароматами полевых цветов, резкое движение в стороны руками — и стены с потолком разъехались в разные стороны, не разрушились, а увеличили комнату изнутри. Под потолком появилась красивая люстра, на полу — доски преобразовались в красивый наборный паркет, стол на одного удлиннился, позвякивая чашками и заварниками, сам сервировался по высшему классу — как в лучших домах лондону и парижу. Здесь стало уютно, просторно и комфортно. Тепло, светло, запашисто и приятно. Стул сам отодвинулся, приглашая меня сесть на него.

Дай Эр смотрела на всё это квадратными от удивления глазами — круглую стадию они уже прошли. Она непонимающе склонила голову набок.

— Что такое? — я взял чашку чая, — присаживайся, Дай Эр, я имею честь угощать вас утренним чаем.

— Братик, как ты это всё делаешь? — спросила она с нескрываемым любопытством.

— Эту мелочь? Странно, что среди практиков доу ки подобным можно удивить людей, — усмехнулся я, — прости, я вот уже два года как потерял свою силу доу ки. И вынужден перебиваться обычной магией — в каких-то аспектах она намного могущественнее доу ки, а в каких-то наоборот слабее.

— Магией? — вторила мне Дай Эр, садясь за стол и ощупывая его столешницу, — настоящая.

— Конечно настоящая, — улыбнулся я, — Сестрёнка, есть много вещей, которые я тебе не говорил о себе. И не потому, что я тебе не доверяю — тебе я доверяю едва ли не больше, чем отцу. Собственно, других близких людей у меня и нет, — вздохнул я.

Дай Эр кивнула, но задала следующий вопрос:

— Магия? Я думала, это сказки?

— Ну что ты, вовсе нет. Магия существует и она вокруг тебя. Как я уже сказал — она намного более универсальна, но менее подходит для боя — зато отлично манипулирует миром вокруг. Пространственные искажения, вроде этого зала — довольно простая магия.

Дай Эр кивнула, глаза её перестали быть квадратными от удивления и стали вновь круглыми.

— И давно это у братика?

— Способности к магии врождённые, иначе не бывает. Иначе попросту быть не может — это свойство души, а не тела, — я сложил руки перед собой, — сестрёнка Дай Эр, ты хотела услышать правду? В частности о том, как я могу восстановиться — дело в том, что способ существует, но мне очень неудобно от этого.

Дай Эр с жаром воскликнула:

— Братик, если ты можешь вернуть свои силы, то я сделаю всё, чтобы…

Я поднял руку:

— Постой. Не части. С чего бы начать рассказ… — я задумался, — это долгая история. Но я постараюсь покороче. Существуют врождённые силы. В большинстве своём магия наследственная штука — хотя бывают и исключения. Дай Эр, ты веришь в жизнь после смерти? В круговорот душ и всё такое, перерождение? — спросил я с любопытством.

Дай Эр задумалась и осторожно кивнула:

— Сильные практики после смерти остаются в виде духов и могут вернуться в мир живых.

— Я не о практиках, — качнул я головой, — я вообще, о том, что человек, умирая, возрождается в новом теле, лишившись воспоминаний прошлой жизни. Начинает, так сказать, с чистого листа.

Дай Эр кивнула:

— Это не секрет.

— Тогда всё будет проще. Дело в том, что я помню, кем я был в прошлой жизни.

Глаза Дай Эр стали округляться. Она удивлённо склонила голову набок. Милый жест.

— Братик помнит прошлую жизнь?

— Да, — я улыбнулся довольно пошло, — хотя это исключение — тот человек, которым я был, достаточно могущественен, чтобы его душа не смешалась с остальными. Говоря тот человек — я имею в вид — Я.

Дай Эр понадобилось пять минут, чтобы переварить услышанное. Я её не торопил. Сестрёнка имеет право знать если не абсолютно всё, то хотя бы часть правды.

— Ты был магом? — спросила она спустя долгую паузу, потребовавшуюся, чтобы уложить в голове услышанное.

— Да. У магов, как и у практиков, существует двенадцать ступеней развития. Я был волшебником двенадцатого круга — по меркам этого мира — нечто вроде Доу Ди. Но это несущественно — сейчас я обладаю лишь частью некогда имевшихся сил.

Дай Эр удивлённо вздохнула и щёчки её заалели. Всё сильнее и сильнее. Я понял — она подумала о том, что если я по меркам волшебства принадлежу к высшей касте — то вполне вероятно, её шебутная семейка может меня принять.

— Дай Эр восхищена.

— Я рад, — вежливо сказал я, улыбнувшись, — у тебя наверняка много вопросов роится в твоей очаровательной голове — я с радостью отвечу на те, на которые могу ответить.

Дай Эр задумалась.

— Не подбирай вопросы — я не ограничиваю их количества. Только на некоторые не смогу ответить, но так… — развёл руками.

— Братик, это всё правда? — запальчиво спросила она.

— Верно. Правда.

— А что ты можешь? Насколько велика эта сила? — её похоже волновал вопрос моего уровня для соответствия.

— Ну… — я задумался, — понимаешь, магия имеет совершенно другую природу. Доу Ци — это энергия мира, которую люди умеют собирать и развивать собственное ядро доу ци. Магия это совершенно другое состояние — хотя она похожа тем, что есть ядро и энергия — магия это сила, тесно связанная с миром. Если говорить про мочилово один на один — то безусловно магия проиграет доу ци. С разгромным счётом — она плохо подходит для боя. Но как только дело заходит про остальное… Доу Ци ни на что кроме драк не годится — я же могу практически всё.

— Всё? — спросила она эхом.

— Превратить кусок камня в кухонный стол, или в животное. И наоборот, обратить живое существо неживым предметом. Скрыть своё присутствие так, что никто не заметит. Прочитать мысли и память человека. Плюс миллион мелких применений — от простейшего телекинеза — я поднял взмахом руки чашку с чаем, — до создания очень сложных заклинаний. Магия — это средство для управления реальностью вокруг нас. Починить сломанный предмет? — я разбил чашку, махнув рукой, и тут же применил репаро — пулей улетевшая в стену и вдребезги разлетевшаяся чашка прыгнула мне в руки, собираясь обратно в единое целое. Я улыбнулся. Дай Эр задумалась. Я ей не мешал.

Нечасто мне приходится с кем-то говорить, но Дай Эр… Церемония, мать её, совершеннолетия — я устал лгать и потом подумал — почему, собственно?

— Братик может читать мысли?

— Если ты беспокоишься об этом — уверяю, что твои мысли и память я не читал никогда. Это очень невежливо и ни один волшебник никогда так не поступит, если он не последняя беспардонная свинья.

Дай Эр смутилась и порозовела.

— Братик удивительный!

— Есть немного. Трюки вроде изменить пространство вокруг — это вообще пара пустяков для магии. Нечто подобное существует с доу-ки, кольца хранения, да?

— Да, — Дай Эр покивала. Я потрогал цепочку на шее, на которой висело кольцо. От Дай Эр не ускользнул этот жест.

— Братик, а это кольцо…

— Кольцо хранения.

— У тебя есть такое кольцо?

— Оно не моё, — качнул я головой, — оно дорогого маме человека. Я не буду смотреть, что в нём. У меня есть разные способности, которые имеют огромную область применения — от наделения предметов волшебными свойствами до непосредственного умения манипулировать мыслями и чувствами окружающих людей. Наконец — у меня в прошлой жизни и в этой есть дар метаморфа.

— Это что такое? — спросила Дай Эр.

Я улыбнулся и перевоплотился в… Неё. И одежду сменил трансфигурацией. Перед Дай Эр сидела её точная копия. Я аккуратно отпил…а чай и улыбнулась, склонив голову набок.

— Это врождённая способность приниметь любой облик. Очень и очень необычная способность.

Дай Эр удивлённо распахнула глаза, глядя на меня. Подошла ближе и села на соседний стул, потрогала меня за руки, за щёки, волосы, и почему-то — за грудь. Нахмурилась.

— Братик может потрогать дай эр когда братику захочется? — сварливо спросила она.

— Я так никогда не поступаю, — ответил я, отводя её руку от «своих» сисечек и снова прикладываясь к чашке с чаем, — это как минимум — крайне невежливо. К тому же это низко. Понимаешь, Дай Эр, магия — это сила управлять миром. Веществом, пространством, сознанием людей и не людей, и на основе этих базовых сил — строить заклинания. Нечто вроде техник — только их очень много, самых разных.

Дай Эр с подозрением на меня посмотрела. Ещё бы — её точная копия сидит напротив неё.

— Братик Сяо Ян, ты правда невероятен! Дай Эр догадывалась, что тут что-то нечисто, но не настолько же, — она смутилась, — к тому же братик может быть сестричкой.

— Эй, тело — это только оболочка, — возмутился я, — душа и сила практика остаётся неизменной даже в иной оболочке.

— Я знаю, просто это мне показалось немного… странным. Братик мальчик.

Я кажется понял её чувства, улыбнулся:

— Понял. Дай эр смутило то, что мальчики не должны лезть в некоторые девичьи дела, да? — судя по реакции я попал в точку, — не беспокойся. Я говорил тебе, что прошлую жизнь помню как наяву. Я не сказал, что в прошлой жизни я был девушкой, — я невозмутимо отпил из чашки, глядя как расширяются глаза Дай Эр, — Да, девушкой, что тебя удивляет. Очаровательной особой. Позволь принять её облик…

Я изменил облик на Беатрис Блэк. И изменил одежду на красивое вечернее платье, встал в полный рост — оказался на полголовы выше Дай Эр. Ох, как же я по-своему привык к этому облику. Даже платье не стесняло движений — оно было привычным. Грудь небольшая, но и не маленькая, стройная талия, узкие плечи, мягкие черты лица, ниспадающие волосы, чёрные, как самая тёмная ночь — обычные брюнетки рядом какие-то глянцевые. Голубые глаза. Я бы сказал, что Беатрис Блек — безумно красивая девушка, безумно. Нечеловеческой, волшебной красотой — своих пропорций, своих больших глаз, чёрных как тьма ночи волос. Дай Эр невольно залюбовалась мною, потянулась и дотронулась до талии, провела ладонью вверх.

— Какая красавица.

— Нравлюсь? — с улыбкой спросил я томным голосом. Дай Эр отдёрнула руку, словно её током ударило.

— Это всё неправда! Братик Сяо Ян это братик!

— Верно, — я вернул себе прежнюю внешность, — тем не менее, мне, как и любому человеку, нравится нравиться. Прости мне эту маленькую слабость — я понимаю, что мужчина не должен, но не все мы идеальны. Ты уже безумно красива, Дай Эр, а я…

— Братик красивый! — возмущённо воскликнула она, — Братик очень красивый!

— Ах ты егоза, — я приобнял её, — кстати, в том мире, в котором жила Беатрис — люди не так дистанцировались друг от друга, поэтому извини, если мои объятья покажутся тебе слишком интимными. Я уверяю тебя, что они от чистого сердца.

Дай Эр покраснела ещё сильнее.

— Братик. Ты наконец стал самим собой.

— В семье метаморфов проще — не надо объяснять людям, что тело это всего лишь тело. Ладно, это психологические загоны, свойственные лишь метаморфам. Я не думаю, что тебе стоит волноваться об этом, и вообще неинтересно слышать.

— Братик не прав. Мне очень интересно узнать побольше о братике! — воскликнула Дай Эр, отчаянно краснея.

— Хорошо. Видишь ли, я не хочу, чтобы ты неправильно меня поняла и посчитала извращенцем — просто я мужчина, а метаформа — это нечто вроде образа. Как у актёра в театре, понимаешь? Или одежды. Это отыгрыш, он может доставлять удовольствие или быть практически нужным — но это лишь роль. Грим.

Дай Эр кивнула осторожно и медленно.

— Дай Эр не будет злиться на братика.

— Было бы за что на меня злиться, — вздохнул я, — я рассказал тебе почти всё о себе. О делах прошлой жизни я не буду говорить — пусть прошлое останется в прошлом — Леди Блэк была очень любвеобильной особой, но вряд ли тебе это будет интересно.

Дай Эр опять покраснела:

— Л… любевобильной?

— Да, — я осторожно улыбнулся, — нет, не слаба на передок, но искренне и от всей души любила и любит девушек. И я могу тебе сказать лишь, что я унаследовал это в полной мере — я очень люблю девушек.

Дай Эр уложила эту мысль в голове и удивлённо распахнула глаза:

— Лесбиянка?

— Да.

Она ещё сильнее покраснела. Я хихикнул.

— Не беспокойся так, это чистейшая и искренняя любовь к женщинам и их красоте. И я унаследовал эту любовь — хотя у неё помимо эмоциональной подоплёки есть ещё и чисто практическая сторона.

Дай Эр вскочила:

— Братик, это уже слишком! Почему Дай Эр должна обсуждать с тобой такие вещи?

— Не должна, — посмотрел я на неё, — вовсе не должна. Дай Эр, я не неволю тебя — просто рассказываю как есть. Наверное, про способ вернуть силы мне лучше тебе не рассказывать.

Девушка посмотрела на меня вопросительно и села рядом.

— Братик… Я не думала, что ты скрываешь столько всего.

— У каждого человека есть тайны, — уклончиво сказал я.

— Братик, если ты можешь вернуть свои силы — то это необходимо сделать. Во что бы то ни стало.

— Дай Эр решит, что я хочу добиться таким образом чего-то другого, — покачал я головой, — прежде всего потому что да, хочу добиться, и это не скрываю. Я мужчина, в конце концов.

— Братик, ты говоришь непонятные вещи, — сказала Дай Эр, слегка порозовев.

— Рубануть тебе правду? — вздёрнул я брови, — хорошо. Слушай. И надеюсь ты выслушаешь меня. Дело в том, что у меня есть необычная врождённая способность, которая неотрывна с моей любовью к девушкам. Это нечто вроде техники культивации — точнее метода стать сильнее.

Дай Эр слушала, пристально смотря на меня. Вопросительно. Щёки её постоянно горели румянцем. Боже, как же она красива — это красивейшая девушка не только в городе, но и вообще из всех, кого я видел в этом мире и ином.

— Братик говорит загадками.

— Я умею быть бесстыжим, — вздохнул я, — но не всегда. Видишь ли, — наклонился к ней и зашептал в ушко, — дело в том, что я становлюсь сильнее, когда… эм…

Глаза Дай Эр расширились. Она удивлённо на меня посмотрела. Потом с гневом. Потом сменила гнев на милость и несколько секунд ничего не говорила.

— Братик, — она задышала глубоко, — если это поможет тебе — Дай Эр готова отдать тебе всё, — сказала она и практически закипела от смущения, — Братик… дурак… — тяжело дышала и в эмоциях сумбур.

— Нет. Ты поняла неправильно — ты подумала, наверное, о сексе. То есть… — я показал на пальцах, — не скрою, я парень в самом гиперактивном возрасте. И ты себе представить не можешь, насколько я хочу сделать это с тобой… Ты красива, умна, чувственна, я без ума от тебя и восхищаюсь тобой… — Дай Эр чуть не потеряла сознание на этих словах, — но это не даст пользы — мне нужно не довести дело до конца, а непосредственно доставлять удовольствие. И чем дольше оно тянется — тем лучше. Поверь, вместе с этой способностью у меня есть умение это делать. Как у хищника — умение добывать себе пищу. Инстинкт.

Дай Эр потупилась в стол. Я встал и положил руки ей на плечи, начав нежно разминать.

— Я не лгу тебе — да что там — я честно говорю тебе, что хочу сделать это с тобой. Было бы ложью сказать, что это всё профанация и только для силы, — я наклонился и начал шептать на ушко, — оценишь ли ты мою честность? Не знаю, но надеюсь. Ты мне очень нравишься. Я чувствую в груди то, что не чувствую ни к одной девушке в мире. Может быть это и есть любовь? — её плечи дрогнули под моими пальцами, — когда девушка испытывает удовольствие — культивация многократно возрастает. В разы — за час можно сделать больше, чем за неделю обычной культивации. И это от девушки зависит. Помимо удовольствия пища приносит и пользу и силу — это неотъемлемо.

— Дай Эр… — начала было она о себе в третьем лице, как обычно, но запнулась и не продолжила фразу.

— Поэтому я говорил, что ты, может быть, меня поколотишь. Знаешь, давай поговорим как бывшая девушка с девушкой настоящей? — я сел рядом, — ну не бывшая, но условно девушка с девушкой?

Дай Эр в сомнамбулическом состоянии кивнула.

— Так вот — что бы ты сделала, если бы ты могла стать сильнейшим в мире культиватором от того, что доставляешь мужчинам удовольствие. Не секс, а просто удовольствие? Если бы ты могла заниматься чем-то приятным и вместе с тем — становиться сильнее?

Дай Эр округлила глаза.

— Да, не смотри на меня так.

— Как?

— Как будто я тебя пытаюсь поставить в неудобное положение. Я лишь показываю, в каком неудобном положении находится Сяо Ян, которого ты знаешь и любишь.

— Братик, — Дай Эр зарделась ещё сильнее.

— Братик, — со вздохом кивнула я, вновь приняв образ Дай Эр, близнеца, зеркального отражения, — я принял сей образ, чтобы не смущать тебя аналогиями. Вот представь, в каком неудобном положении находится братик Сяо, — говорить о себе в третьем лице вполне допустимо… здесь, Дай Эр это регулярно делает, — Братик любит девушек — это инстинкт. И с ним ничего нельзя поделать. Но братик любит Дай Эр. Братик становится сильнее, благодаря девушкам — и боится, что Дай Эр подумает, будто она нужна ему только ради силы. Боится, что Дай Эр подумает, будто братик выдумал это всё, чтобы возлечь, так сказать, в постель с любимой сестрёнкой Дай Эр.

Она застопорилась на этом моменте.

— Братик правда так думает?

— Конечно. Я… — тоже осёкся, не сумев подобрать слова, — я… боюсь, что сестрёнка поймёт это неправильно. Ты очень дорога мне, Дай Эр, — смазливо сказал я, — ты единственный близкий человек, не считая батю. Если бы не эта сила, не эта способность — то всё было бы намного проще и понятней. А так — я не хочу сказать, что добиваюсь этого, просто я тут подумал — сестрёнке наверное будет неприятно, если братик Ян будет «культивировать» с другими девушками нрапрополую.

Дай Эр поджала губки.

— Братик, ты дурак. Если это правда так и это правда работает — я конечно поверю тебе и с радостью помогу. Что надо делать?

Я с интересом посмотрел на неё.

— Что?

— Я удивлён тому, как ты это говоришь.

— Как?

— Просто.

— Я устала удивляться и смущаться, — ответила она осторожно, — но расскажи мне, как это происходит?

Я улыбнулся.

— Сестрёнка не смущается если братик Сяо её потрогает?

— Конечно смущается, — она порозовела.

Я встал, поднял её со стула на руки и понёс на диван.

— Давай покажу.

* * * *

— Ааах, — Дай Эр выгнулась, схватив меня за плечи, прижала к себе, я же не прекращал её ублажать. Однако, на этапе нижнего белья всё застопорилось — но даже так, я умел делать это лучше чем кто-либо. А она… Боже, насколько она была красива — мягкая кожа, идеальная фигура — тонкая талия, я расстегнул её одежду, так что лежала она передо мной, а я на диване сверху, ситуация горячейшая — девушка стонала в голос и наслаждалась более чем когда-либо — у неё очень чувствительное тело, пальцы очерчивали приятные соблазнительные изгибы её животика, талии и бёдер. Дай Эр фонтанировала энергией только так — гораздо лучше, чем любая другая девушка. На ней был фиолетовый бюстгалтер с кружавчиками — я потянулся его снять, но она взяла меня за руку.

— Братик, — взгляд затуманен, щёки красные, — Братик Ян…

Я склонился ниже и поцеловал её. Крепко и страстно, так что она убрала руку и не мешала мне снимать бельё. Грудь у неё мягкая, но упругая, правильной формы — ни дать ни взять — венера милосская. Красоты античной, пальцы скользнули по упругим округлостям и ощутили затвердевшие соски. Дай Эр просто взорвалась смущением, когда я начал их поглаживать, не прекращая её целовать. Другой рукой гладил её по бёдрам с внутренней стороны, она стонала глухо, поскольку мы целовались, извивалась, мне рвало крышу всё сильнее и сильнее. Дай Эр крепко обняла меня и я продолжил целовать её, оторвавшись от губ и спускаясь ниже.

— Братик, это так… стыдно.

— Знаю. Но если ты не хочешь этого — только скажи, — шепнул я, — и я прекращу. Сестрёнка?

— Нет, не прекращай, — она переборола себя и положила руки мне на голову, я же языком вычерчивал овалы на её груди и животике, взявшись за бёдра всерьёз. Дай Эр дошла до точки кипения, уже тридцать минут я ласкаю её без остановки, получая тонны энергии — намного, намного больше, чем от каких-то там служанок. Дай Эр было стыдно и от того энергии только становилось больше — я же не мог остановиться. Я провёл руками по бёдрам вверх, почти достиг белых кружевных трусиков и… не стал трогать где рано, Дай Эр застонала от несбывшихся ожиданий. По бытности Беатрис Блэк я знаю, что чувствует девушка в этот момент — желание оформляется в конкретном месте и уже бесполезно стесняться — она хочет мальчика. И Дай Эр тоже хотела, но я не стал даже дотрагиваться до её мокрых трусиков, продолжая ласкать бёдра. Она сама подалась и невольно мои пальцы скользнули на её трусики, коснувшись через промокшую ткань. Я погладил её там, ещё раз, ещё сильнее, осмелел и подняв руку, аккуратно запустил её под резинку. Есть разные девичьи прелести — и я готов поспорить, никогда в жизни не видел настолько миленьких, как у Дай Эр — отбросив белый лоскуток ставшей ненужной ткани, позволил себе полюбоваться её прелестью — горячая, покрасневшая, миленькая, идеально правильной формы. Дотронулся до неё, потом решил довершить дело языком. Дай Эр не сопротивлялась — она только туманно смотрела на меня, как я опустился ниже и коснулся её прелестей языком и застонала, дёрнувшись всем телом. Язык скользил по половым губкам только так — она уже была вся в смазке и не успел я как следует начать, лишь слегка проник внутрь, Дай Эр испустила писк и по всему её телу прошла судорога удовольствия, она словно насадилась на мой язык как можно было глубже, скомкала в кулаки простыню, запрокинула голову и сотрясаясь сильнее и сильнее, металась на кровати. Это было зрелище, скажу я вам! Океан энергии Доу Ки — я впитывал её так, что не мог думать ни о чём другом. С хлюпом я оторвался от её прелестей.

Дай Эр развалилась на кровати, раскинув ноги и поглаживая себя по груди сверху-вниз, тяжело и хрипло дышала. Я поднялся, лёг рядом, прижался к ней.

— Братик, это правда делает тебе лучше? — спросила она хрипло.

— Намного. Восхитительная энергия.

— И как результат?

— Сейчас, — я положил ей на плечи руки и сконцентрировавшись, перестал скрывать свою силу Доу Ки.

По комнате пронёсся ветер, обильный поток энергии, и Дай Эр удивлённо распахнула глаза.

— Это же… Доу Ши(3)! Нет, постой, уже Доу Же… Сяо Ян, что происходит? — Дай Эр поднялась. Она не обратила внимания на свою наготу, наоборот, в таком состоянии она выглядела стократ эротичней, чем если бы смущалась.

— Есть тут один паразит, которого приходится подкармливать всей накопленной Доу Ки, — вздохнул я, — если бы не он — я бы уже давно восстановил силу!

— Паразит? — Она заволновалась, — Братик, я помогу тебе от него избавиться!

— О, нет-нет, я не в этом смысле, это не какое-то насекомое. Скорее нахлебник.

Дай Эр склонила голову. Я хихикнул.

— Что смешного?

— Ты так миленько выглядишь, когда делаешь такой непонимающий жест. Ещё и голая.

— Засранец, — она прикрыла груди руками, — Братик, теперь ты обязан на мне жениться!

— Как будто я когда спорил, — хихикнул я ещё раз, — Сестрёнка Дай Эр, ты самая прекрасная девушка на свете.

Она встала, отвернувшись. Я восхитился:

— А какая попка! Всё, если я и женюсь — то только на тебе. Никаких других вариантов!

— Братик, — она прикрыла попку руками, но открылась грудь. Я хихикнул ещё раз, встав следом за ней.

— Сестрёнка, — обнял её, притянув к себе. Она ойкнула и села мне на колени, повалилась на меня и на душе стало куда теплее и уютнее. Поглаживая её по волосам, я прижал её к себе сильнее.

— Братик, я пришла к тебе чтобы уговорить идти на церемонию совершеннолетия.

— Зачем? Чтобы старички опять надо мной потешались? Нет уж, сначала кое-какому паразиту не мешает накушаться досыта.

— Но братик, церемония будет сегодня днём, ты должен прийти. Показать низкий уровень — хуже, чем не прийти вовсе.

— Сестрёнка, ты можешь спасти меня одним способом. Если мы кое-кого накормим досыта — но тебе придётся потерпеть.

— Ты имеешь в виду… — щёки её заалели.

— Объявляется марафон удовольствий! — торжественно провозгласил я, на этот раз Дай Эр сидела на моих коленях и я мог ласкать её сидя… — когда церемония?

— Через шесть часов.

— Шесть часов непрерывного удовольствия — ты выдержишь?

— Я… — она запнулась, глаза её округлились, — Братик… Ладно. Но чур теперь я сверху.

* * * *

Дай Эр плелась рядом со мной, усталая и измождённая, выглядела так, словно вот-вот споткнётся. Я, не видя в этом ничего плохого, приобнял её за талию и помогал идти. Дай Эр выглядела выжатой как лимон, но ДОВОЛЬНАЯ. Спокойное и удовлетворённое выражение не сходило с её лица, блаженная улыбка пересытившегося удовольствием человека. Я же вышагивал рядом и просто лучился от обилия энергии — это было гораздо больше, чем то, на что я рассчитывал — это просто море энергии. Дай Эр слегка морщилась, когда ускоряла шаг — я её понимаю. Всё тело пронизывает истома и усталость, приятная томная усталость и сытость. Лёгкий румянец не сходит со щёк, в животе словно гиря, тянущая вниз, сесть, лечь, поспать и отдохнуть. Это чувство Беатрис Блэк испытывала не раз — и я знал, каково это — когда ты девушка, которую переудовлетворили гораздо больше, чем требовалось. Дай Эр, похоже, потеряла некий психологический ограничитель, который заставлял её держаться как вежливая азиатская жена — чуть поодаль от мужчины. Она не противилась, когда я взял её за талию и помогал идти, даже сама за меня держалась.

— Братик, ты наконец-то сможешь прорваться вперёд?

— Нет. Не сегодня.

— Как? — Дай Эр удивилась, — но ты ведь… — она покраснела.

— Не смогу, не в этом суть — суть в том, что я накормил паразита досыта и он перестал тянуть мою энергию. Ну а если ты про развитие — не сегодня. До следующей церемонии я точно успею — а так — я в чудеса не верю. Нельзя поддаваться соблазну верить в чудо — я верю в логику и здравый смысл.

— Братик, но как же так!

— Дай Эр, — я её остановил и улыбнувшись, прижал к себе посильнее, — я совсем нестандартный для этого мира человек. С другим воспитанием, понимаешь? Ты видела кем я был. Кстати, как тебе?

— Ты про ту девушку? Красивая.

— Рад, что тебе нравится, — смущённо улыбнулся я, — мне самому нравится.

— Братик, ты нарцисс.

— Немного есть, да. Но неужели в том, чтобы нравиться самому себе — есть что-то плохое? Кольцо насытилось, так что отныне я свободен, — сказал я, гордо подняв голову, — отныне я могу развиваться. Но ты уже не можешь этого терпеть, да?

— Братик, я сделаю всё, чтобы ты стал сильнее.

— Нет, сестрёнка, всё, чтобы стать сильнее — сделаю я. Не из такого я теста, чтобы довольствоваться малым. Сегодня твоё время блистать, моё будет позже.

Мы вышли на площадь клана Сяо. Множество людей, старейшины клана, даже батька там был в портере, и собралась толпа. Ну как толпа — кучка обывателей, которые пришли посмотреть на церемонию. Меня и Дай Эр тут же заметили — и особенно в какой позе мы шли — прижавшись друг к другу. Дай Эр порозовела и отпрянула от меня, беря себя в руки. Что-то в её взгляде едва уловимо изменилось. Появилась какая-то игривость в движениях. Как будто она приняла правила игры и теперь намеренно провоцировала меня. Хе-хе. Мне нравится. Я улыбнулся ей, зато толпа собравшихся рядовых членов клана такой финт не оценили — Дай Эр тут почитали как первую красавицу, а меня не любили. А для местных китайцев особо важно было мнение других — они были гиперзависимы от мнения других. Поэтому любой китаёза на моём месте сгорел бы со стыда от кучи обвинений, которые на меня посыпались. Я же гордо выпрямил спину, сделав свой вид более величественным и суровым, и полным достоинства шагом прошёл дальше.

Но… Никто меня не видел.

* * * * *

Вечерело. Смеркалось. Вечер только занимался — я успел хорошенько поспать, Дай Эр составила мне компанию в моём домике. Стук в дверь разбудил нас обоих — и в тот же момент топот. Я завозился, продирая глаза. И обнаружил рядом с кроватью стражника клана — мужчина лет тридцати, с бородкой, в одежде клана, вежливо склонился, сложив перед собой руки. Это хорошо — старый добрый дух вассалитета я уважал.

— Что такое?

— Господин, прибыла делегация из клана Юн-Лан. Вместе с ней ваша невеста, Ян-Ран.

— Что? — я удивился, поднимаясь с постели. Стражник разогнулся и только сейчас заметил, что я не один. Дай Эр жутко смущалась — она выскользнула с кровати. Спала она в весёлой пижамке.

— Ваша невеста…

— Невеста? — я выгнул бровь, потягиваясь, — единственная кандидатура на эту роль — перед тобой, неужели не видишь. Какая ещё невеста.

— Э… — мужик застыл, — ваш дедушка решил вопрос о вашей свадьбе до вашего рождения.

— Эх, везде одни и те же проблемы, — тяжко вздохнул я, припоминая, сколько из-за этих договорных браков было проблем раньше, — где они?

— В резиденции главы клана.

— Братик, — Дай Эр сложила руки на груди, — Братик, ты пойдёшь к Ян-Ран?

— Ну, стоит хотя бы посмотреть, кого мне прочили в невесты. Хотя признаться, особого интереса это не вызывает. Пойдёшь со мной?

— Да, — Дай смущённо улыбнулась.

— Ты, — обратился я к солдату, — кто приказал тебе сообщить мне о том, что приехала невеста?

— Эм… — солдат замялся, — никто, господин. Никто не заметил вас во время прибытия клана и я подумал, что вам стоит знать.

— Молодец, — кивнул я, — благодарю за инициативу. Ступай прочь.

Стражник удалился, а я обернулся к Дай Эр. После утреннего марафона и дневного сна — она выглядела необычайно свежо и упорхнула за ширму переодеваться — только силуэт, весьма соблазнительный, виднелся. Вышла она через минуту, уже одетая в привычную одежду — весьма необычную.

— Братик, — Дай Эр смущалась, — говорят, твоя невеста настоящая красавица.

— Я не сомневаюсь в этом, — улыбнулся я, — ты прекрасна.

— Я про На-Лан.

— А я нет. Интересно, почему батя меня не вызвал. Нужно пойти и взглянуть на эту девушку, прежде чем дать ей от ворот поворот. Пойдём…

* * * *

В главном зале клана Сяо происходил спор, весьма оживлённый. Я застал лишь его окончание — батя, Сяо Жан, и какой-то седоволосый старик, шумели и кричали друг на друга. Атмосфера сгустилась. Напряжение выросло. Ощущалось, что вот-вот разразится буря. Дай Эр осталась наблюдать со стороны, а я пошёл в зал, чтобы узнать…

— Что здесь нахрен творится? — спросил я резко, входя в главный зал, — Добрый вечер, дорогие гости. Батя, какого хрена, меня будит простой стражник, а ты не сообщил о визите? — наехал я с места на батю, — и вы тоже хороши, старейшины!

Старики притихли и их спор внезапно переместился на меня.

— Сяо Ян! — воскликнул батя.

Хороший он мужик. С чувством юмора, добрый, отзывчивый и вообще, мне нравился.

— Именно, — гордо поднял я голову, — что здесь нахер происходит?

Седовласый дед, сидевший тут, высказался:

— Мисс Ян Ран хочет отменить помолвку.

— Это немыслимо! — взвился батя.

— Стоять. За свою помолвку — буду говорить я. Дедуль, ты кто такой? — обратил я на него внимание.

— Старейшина клана Юн Лан, — старик неискренне поклонился, — а вы молодой господин Сяо Ян, надо полагать.

— Он самый, — кивнул я, — а теперь мы поговорим о том, что следует сделать с помолвкой. А вы все — молчать! — я приложил к этому приказу невербальное силенцио по площади. Все мгновенно замолкли. И мой гневный взор отыскал кукольно-красивую девочку, стоявшую среди людей Юн Лан.

Девушка вышла вперёд и представилась:

— Я На-Лан Ян-Ран, — сказала она.

— О, так это ты моя неожиданная невеста? — я улыбнулся, — весьма польщён. Очень не дурна собой, если не сказать большего. Почему ты хочешь расторгнуть помолвку?

— Я не хочу, чтобы кто-то распоряжался моей жизнью, я хочу сама решать свою судьбу! — сказала она не без гордости. На меня же напала хандра.

— Правда? — я подошёл к ней неспешно, — справедливо. Я так понял, твой дедушка заключил помолвку, верно? Присаживайся, — я взмахнул рукой и между нами вырос столик, на нём появились по волшебству чайник и чашки. Я обошёл стол и вежливо выдвинул стул:

— Прошу, мисс Ян Ран, — улыбнулся я.

Она села за стол, я обошёл его неспешно и сел тоже. Посмотрел на часы — ровно пять. О, мой священный файф-о-клок, достал из дому щелчком пальцев чайник, чашки тончайшего фарфора с символикой клана сяо и налил чаю даме и себе. В молоко, как положено. Это конечно не эрл грей, но традиции нельзя прерывать.

— Сяо Ян, да, — Ян Ран была смущена и сбита с толку моими действиями.

— Да, к вашим услугам, прекрасная леди, — вежливо и с почтением сказал я, — итак, вы хотите расторгнуть помолвку? Но я немногое знаю о ней — если я правильно помню — её заключили наши дедушки, до нашего рождения?

— Верно, — Ян Ран с удивлением отпила чаю. Я тоже, был сама галантность.

— С их стороны это было предсказуемо, но не слишком разумно, я полагаю — ни ваш, ни мой характер не потерпит такого. К тому же у меня уже есть дама сердца, которую я не променяю на всех лучших девушек в мире. Вам должно быть знакомо, что такое любовь? — спросил я.

Ян Ран дёрнулась. В её сознании промелькнуло несколько болезненных образов. Я же продолжал, бесстыже читая её мысли и эмоции, играть на болезненных струнах её души. Умение это делать — а так же свойственный всем метаморфам артистизм — если не сказать больше — врождённый талант лицедея и актёра — это огромное подспорье во всех переговорах. Я чувствовал эту девушку лучше, чем кто-либо и уже нащупал нить:

— Вы прекрасная девушка. Как внешне, так и характером — уверен, сложись обстоятельства иначе — я был бы счастлив иметь такую превосходную жену, как вы. В жизни важно иметь того, кто тебе дорог, иначе жизнь теряет смысл. Вы так не считаете?

— Да, — Ян Ран вспоминала какую-то историю из своей жизни — кажется, она кого-то любила и уважала, но он погиб, — только сила даёт право иметь своё мнение.

— Что вы, — я улыбнулся понимающе и с добротой, — сила это всего лишь инструмент принуждения. Это грубо, это недостойно — в чём сила, Ян-Ран? Разве в доу-ки, деньгах или положении? — спросил я вкрадчиво, — можно иметь всю силу мира, но остаться несчастным человеком. Истинная сила заключена в том, чтобы иметь друзей, на которых можно опереться, любимых, ради которых можно и нужно жить, и правду. У кого правда — тот и сильней.

Ян Ран «поплыла» от моих философских рассуждений. Я же продолжал.

— Вы же любили, я вижу по вашим глазам, что это чувство знакомо вам, и по грусти в ваших прекрасных глазах вижу, что вам неприятно это вспоминать. Но даже вся сила мира не вернёт того, что было раньше, — надавил я на болезненную точку в её душе, — быть сильным — значит найти в себе силы идти против воли других, вот что такое сила.

— Я… понимаю, — Ян Ран несколько задумалась, запутавшись в словах и смыслах. Я же продолжил:

— Помолвка расторгнута, и вы свободны. Сделало ли это вас счастливее?

— Но ваш отец ещё не…

Я скосил взгляд на пучащего глаза отца.

— Мисс Ян Ран, я только что сказал вам — быть сильным — значит идти против воли других. Иметь на это силы. Мнение отца мне интересно, и важно в какой-то мере — но и только. Что же подумают другие люди — мне не более интересно, чем то, что обо мне думают бродячие собаки. Большинство людей вообще очень слабые — они зависимы от мнения других и постоянно пытаются из себя что-то строить и изображать, как будто чужое мнение им важнее своей жизни. Вот и мой старик тоже начал шуметь, когда вы предложили отменить помолвку. Не думаю, что этим он заботился о моём благе — иначе позвал бы меня — и мы с ним об этом серьёзно поговорим. Но хватит обо мне — это эгоистично с моей стороны — говорить о себе, когда рядом сидит такая очаровательная девушка, — улыбнулся я ей мило, — я так понимаю, ваша семья так же хочет отмены помолвки, или это ваше решение?

— Ну… — она смутилась, — простите, но моя семья раньше была за помолвку, но потом всё внезапно изменилось.

— Изменилось? — удивился я.

— До нас дошли слухи, что вы потеряли силу.

— Точнее был вынужден кормить нахлебника, — тяжко вздохнул я, — но продолжайте, — после такой фразы она конечно же смутилась и не стала продолжать.

Плавно подвёл её к концу этой фазы переговоров и переместил разговор снова в выгодную для меня позицию — но сейчас мне было важно вызвать эмоции и приязнь, чтобы она в меня поверила и даже чтобы ей стало приятней со мной находиться:

— Я всецело поддерживаю ваше желание свободы. И может быть — желание силы тоже — не мы придумали это, но нас загоняют в такие рамки, что мы вынуждены приобретать силу, чтобы просто иметь своё мнение.

— Правда? — Ян-Ран спросила с надеждой.

— Расскажите мне, что тревожит вас? Я чувствую, что в душе вашей сейчас грусть и печаль.

— Но… — она помялась, — может быть вы сочтёте, что я недостаточно сильная.

— Я никогда такое не скажу.

Ян Ран, теребившая чашку с чаем, начала рассказывать о себе. О своей грустной девичьей истории — она, история её, была проста. Но в то же время ломала психику этой бедной девочки. Единственный друг — животное, погиб, потому что его убили злые люди, которым она не смогла противостоять. Ян ран понесло, что называется, через пять минут она уже плакала у меня на плече, а я поглаживал её по волосам и обнимал, шепча на ухо успокоительные слова и поддерживал морально. Ян Ран тянуло выговориться. Она плакала долго — минут десять, не меньше. Наконец, успокоилось. Она ткнулась мне в плечо, я поглаживал её по волосам, продолжая успокаивать.

Конечно, картина маслом — пришли наезжать и отменять — а в китае все с ума сходят по этому поводу. Я уже говорил, что местные меня бесят своей привычкой держать фасон на публику? Так вот здесь жутко зависимы от общественного мнения — и любой китаец на моём месте орал бы как бабуин, потому что в китае очень позорным считается, если тебя бросает невеста. Ну, такое — перенаселение, понты, коллективизм даже в личной жизни, все лезут и смотрят. Мерзко, в общем — что я и высказал Ян Ран, чтобы отвлечь её от больной темы. Но раскрытие прошло успешно — девушка растормозилась и бодро отвечала на мои вопросы.

Через пять минут мы уже непринуждённо болтали. Через десять минут встали таки, Ян Ран была фактически захвачена мною и с помощью одних только слов — обращена из капризной красотки, которая ненавидит меня просто потому что я есть — в друга. Наконец, она сказала:

— Знаешь, Сяо Ян, я уже сомневаюсь, что это разумное решение — отменять помолвку. Ты очень хороший.

— Что ж, возможно, но у меня уже есть любимая девушка. И я уверен, у тебя тоже наверняка появится такой человек, который будет тебе очень дорог, — я взял её за руку, — иметь такого человека — самое большое богатство, которое может быть у человека — ни сила, ни деньги, ни положение — ничего не значат, если они не имеют цели. Если они бессмысленны.

Ян Ран подалась вперёд и прежде чем я успел, а точнее — прежде чем я успел что-то сказать, внезапно поцеловала меня. Я чувствовал это заранее и предвидел — мне удалось опутать её сердце путами приязни и добросердечия. Фактически — соблазнить. Ян Ран впилась в мои губы поцелуем, схватив за плечи и протяжно, страстно поцеловала. Я ответил на её поцелуй через мгновение и положил руки ей на талию. Мы целовались — её игривый язычок был неуверенным, но старательным, через несколько минут мы отшатнулись, я положил руки на её талию, Ян Ран обняла меня за плечи.

— Сяо Ян, я не знаю, почему, но мне уже не хочется отменять помолвку, — сказала она, тяжело дыша, — ты хороший человек. Ты мне нравишься, — она сказала это, глядя на меня такими глазами, что я понял — я попал. Влюбилась. Я крепко устроил ей «сеанс переговоров». И сейчас она смотрела на меня с надеждой.

— Ты тоже прекрасна, — шепнул я ей на ушко, поглаживая по волосам.

— Сяо Ян, я передумала. Я не буду отменять помолвку.

— Помнишь, я говорил тебе, что у меня уже есть девушка, которую я люблю.

— Это безразлично, — отмахнулась Ян Ран, — я согласна, если она будет рядом. Главное что ты никуда не денешься от меня.

Такой поворот событий даже я не мог предугадать, поэтому удивлённо вскинул брови. У них конечно тут другой мир, и совсем другие порядки, чем в англии двадцатого века — но всё же. Глядя на моё непонимающее лицо, Ян Ран рассмеялась:

— Ты такой милый, когда удивляешься.

— П… правда? — я хихикнул, — нет ничего приятнее, чем уметь удивляться. Ты всё же чудесная девушка, — на этот раз я поцеловал её, протяжно и страстно. Но уже очень даже умело, поглаживая по спине, отчего она раскраснелась и начала дышать тяжело, закинула руки мне на плечи и наш протяжный страстный поцелуй с французскими нотками и бразильской страстью — грозил перейти во что-то большее. По крайней мере настроение было такое, что вот-вот и начнётся жара. Ян Ран тяжело дышала, фонтанируя Доу Ки. На этот раз поцелуй продлился долго — мы целовались несколько томительных минут, я поглаживал её по талии, по спине, волосам, девушка явно очень сильно завелась. Уж что-что, а руками ласкать девушку я умел отлично — тонкие манипуляции в нужных местах, даже одежда не преграда. Ян Ран возбудилась неслабо, наконец, мы разорвали эту бешеную пору поцелуев. Она тяжело дышала и смотрела на меня… восхищёнными глазами. Я чувствовал почему — она раньше не то что ни с кем ничего — так даже не целовалась ни разу. А тут столько ощущений за раз. Ян Ран выглядела счастливой и возбуждённой. Я чмокнул её в щёку.

— Дорогая невеста, тебе не кажется, что мы своими ласками обижаем тех, кто к ним уже физически неспособен?

— Кого это?

И только тут она поняла, что мы всё ещё в зале клана. А здесь… Старейшины её клана — седовласый дедок, который был пунцовый весь, до корней волос пунцовый от гнева, смущения, стыда и чёрт знает чего ещё. Батька — пучил глаза и молчал как рыба, старейшины клана Сяо, тоже молчали, и все они явно были в глубочайшем шоке от происходящего. Я с хихиканьем взял свою невесту, обнял за талию и улыбнулся лукаво:

— Ян Ран, давай проявим сострадание к дедушкам, они небось уже лет сто не думали о чём-то волнующем. Негоже смущать старичков.

— А почему они… — она сделала жест, который нельзя было никак истолковать, — молчат?

— Я приказал, — беззаботно сказал я, — Можете говорить, — вместе с этим я снял с них силенцио, — но советую всем следить за базаром, иначе будете молчать до конца дней своих так же, как молчали только что. Я доступно объясняю? — с прищуром спросил я.

Конечно, это пустая угроза, но на них возымело волшебное действие. Старейшина клана Юн Лан отдышался и сказал:

— Как это понимать. Госпожа, этот вопрос уже решённый!

— Я сама решаю, что мне делать, — капризно и недовольно сказала Ян Ран.

— Это неприемлемо!

Я угадал его характер и психологию точно — сейчас в свете всего нашего прошлого разговора — старейшина окончательно воспитает в Ян Ран ненависть к себе и клану Юн Лан — начав давить на неё, что она должна и за неё всё решили. И я не ошибся — последовал скандал, только на этот раз Ян Ран против клана Юн Лан. Она злилась, они давили и давили совершенно безобразно и крикливо. А она… Она была чудо как хороша. Мне понравилась невеста — внешне, внутренне не уверен — обычная девочка из благородной семьи, только подошедшая к мысли о самостоятельности. Но внешне — отпад. Выше всяких похвал. Хотя Дай Эр всё равно красивее — я думал отпугнуть её, сказав что Дай Эр люблю — но внезапно она говорит, что не имеет против моей возлюбленной ничего против. Это однако было новшество — я ожидал чего-то другого. Как минимум — какого-нибудь между ними конфликта. Дай Эр может ещё развязать, но я не уверен в этом. Не тот у неё склад характера, и Ян Ран тоже не станет — обе воспитаны своеобразно. Чем-то похоже. Шум чуть было не перерос в драку, я ждал, но до тех пор, пока старейшина клана не начал меня поносить на чём свет стоит — что я слабак, недостоин и вообще… Нужно было заткнуть его раз, но чтобы запомнил. Доу ки? Нет уж, увольте — доу ки старейшину Юн Лан я могу только насмешить. Только магия.

— Вас не смущает, что я вас слышу? — спросил я.

— Мальчишка.

— Твой уровень глаз слишком высок, чтобы разговаривать со мной, — сказал я со спокойной миной старейшине, — На колени.

Приказ был тихий, но удар по мозгам — ментальный шедевр, в котором сочетался подсознательный иррациональный страх, приказ, подавление воли, тонкое и очень мощное. Ментал — это даже не магия, это чистая сила разума. И тут уже простите, даже среди волшебников по пальцам пересчитать тех, кто мог бы мне сопротивляться. И те почти все уже в могилах были. Что уж говорить про мужика без ментальной защиты — хотя его разум намного более тренированный, чем у обычного человека и слабенький менталист мог бы обломиться о него — я не был слабым менталистом. Я был гранд-мастером ментальной магии. Старейшина рухнул на колени, словно кукла, которую невидимая сила бросила вниз. Теперь его взгляд был ниже моего на голову. Я же невозмутимо смотрел на его рожу и держал марку истинно английского аристократа.

— Сударь, вам не кажется, что вы ведёте себя невежливо, врываясь в мой дом, оскорбляя меня и устраивая в моём доме такой шум? — спросил я его вежливо, — как минимум — это демонстрирует ваши манеры не с лучшей стороны. Я бы не сказал, что вы вызываете у меня приятные чувства. Вы слуга клана Юн Лан? Хорошо. Вы должны во всём, беспрекословно подчиняться главе клана, потом его заместителю и наследнику, и уже потом — кому-либо ещё. Слуга имеет право иметь своё мнение — но лишь плохой слуга осмелится его высказать. Слуга имеет право быть несогласным с решением господина — но лишь плохой слуга посмеет ему перечить. Для хорошего слуги слово его господина — закон. Если ему говорят молчать — он молчит. Если ему говорят прыгать на месте — он должен спросить лишь, как высоко. Слуга, не желающий следовать за своим господином — должен покинуть его, но не вступать с ним в спор. Безобразно уже то, что вы осмеливаетесь перечить своей госпоже и пререкаться с ней.

Я отчитывал его таким тоном, что можно было заморозить океан всей холодностью, чопорностью, а скрытая угроза в моих словах оставила бы позади любое пустое бахвальство. Весь тон такой, что сейчас скажу, что он мне не понравился и перережу ему горло. Да, он сильнее меня — но он всё ещё человек, и я мастер ментальной магии — подавить его волю и внушить страх — это не так уж и сложно. Хотя и с точки зрения мастера ментала — это очень… неэстетичная работа. В ней нет тонкости. Старик был несдержанным, крикливым, шумным и неприятным. И сопровождая свои слова волнами ментального давления, я заставлял его всё ниже и ниже опускать голову. Старик пытался встать — о, он пытался, но едва лишь чуть приподнимался над землёй — его колени снова падали на пол и он исполнял приказ, отданный мной. Его воля была сломлена. Про то, что на колени упали все остальные люди из клана Юн Лан — я промолчу — это всё-таки очевидно. Кроме Ян Ран, конечно.

— А теперь — ты должен сложить руки перед собой в извиняющемся жесте, поклониться — на четверть корпуса вперёд, склонить голову, взгляд в пол, и не меняя позы сказать «простите этого недостойного старика, юная госпожа» и «этот недостойный старик повинуется вашему слову». Ну?

Он сделал всё так, в точности. После чего я приказал ему встать. Так же легко, как сел на колени — он вскочил на ноги. Ян Ран смотрела на это квадратными от удивления глазами — совсем как у Дай Эр недавно. Я же улыбнулся ей.

— Прости, дорогая, но я был вынужден напомнить кое-что этому человеку, который, похоже, возомнил себя главой клана Юн Лан.

Старик смотрел на меня с нескрываемым ужасом. И дело не в том, что я на него надавил — уже снял давление, но он похоже ничего не понимал.

— Я понимаю, — тихо сказала Ян Ран.

— А сейчас — позвольте мне откланяться. Отец — размести мою невесту в лучшем доме в клане, и позаботься, чтобы слуги исполнили все желания, что прочтут в её глазах. Думаю, мы все уже сегодня устали, да и вы устали с дороги — не худо было бы отдохнуть, освежиться бокальчиком добротного вина, отряхнуть дорожную пыль. Дорогая, — обратился я к ней, — давай встретимся завтра, а сегодня я чувствую, что и без того запугал всех твоих слуг. Я взмахнул рукой и в ней появился очаровательный развесистый букет цветов. Цветы у меня хранились в специальном кошеле и их можно было призвать — а букеты создал я лично. Это была тонкая и сложная работа. С поклоном я вручил ей букет.

— Позволь выразить своё восхищение нашим знакомством этим скромным маленьким подарком.

Цветы у меня были на все случаи жизни и всех видов — а прочитать в разуме Ян Ран какие она любит — не составило труда. Так что это были большие белые пионы, только что распустившиеся и сохранившие свежесть и аромат, который немедля начали источать вокруг. Она удивлённым взглядом посмотрела на букет в своих руках. Подняла взгляд — но в этот момент я аппарировал к себе домой. И прихватил по дороге Дай Эр, которая сидела и подглядывала из-за угла.

Мы оба вывалились в центре комнаты, из-за большой разницы в аппарационных точках, пришлось вносить некоторые коррективы в процесс и Дай Эр чуть не упала мне на голову — я подхватил девушку, помог ей сориентироваться на ноги. Она встала рядом и смотрела на меня удивлёнными глазами.

— Братик, — в её глазах читалось восхищение, — Братик, ты был так крут!

— Благодарю, я старался, — улыбнулся я, хихикнув, — Как ты меня находишь? — спросил я слегка игриво.

— Но… что произошло? — она отстранилась и непонимающе заходила по комнате, — Братик, зачем ты всё это… она… ты же хотел…

— Отменить помолвку? — спросил я, потягиваясь. Диван был таким манящим — его простыня ещё сохраняла тепло наших тел. Дай Эр проследила за моим взглядом.

— Да, разве ты не хотел…

— Я не то чтобы передумал — я просто разрешил кризисную ситуацию. Свёл нападение противной стороны — к патовой ситуации — отношения с Ян Ран остались в статусе кво — как было так и осталось. Но попутно не изменив ничего другого, я крепко обложил стариков, которые возомнили себя вершителями судеб. Ну и заодно присмотрелся к невесте.

— Да? И как она тебе?

— Миленькая, типичная девочка-аристократка из благородной семьи, которая борется за свою личную свободу против сложившихся вокруг неё обстоятельств. А как она тебе?

Дай Эр смутилась. Она по всей видимости подглядывала за сценой в главном зале клана и сейчас тихо недовольствовалась.

— Главное что братику она нравится.

— Ну нет, мне не хотелось бы, чтобы ты не бросилась выдёргивать ей волосы и бить лицо. Если она тебя не устраивает хоть чем-нибудь, хоть чуточку — я немедленно сообщу ей о том, что помолвка будет расторгнута.

— Нет, — поспешно воскликнула Дай Эр, — нет, я не это имела в виду! Братик, ты невыносим иногда!

— Дай Эр, я её предупредил, что моё сердце уже занято — её это не смутило ни капли. После этого у меня духу не хватило сказать, что я хочу ей дать отставку. Нужно будет с ней поговорить завтра.

— Только ты зря так обошёлся со старейшинами. Они теперь будут в гневе.

— Пусть злятся. Им полезно, — хмыкнул я в ответ, — Сестрёнка, у меня в планах досмотреть тот сон про рыбалку в небесном пруду, если хочешь досмотреть его со мной — приглашаю, — я улыбнулся, — или же ты пойдёшь к себе?

— К себе, — Дай Эр поправила пальчиками платье, которое ничуть не сбилось, зарделась и смущённо улыбнувшись мне, сказала, — навестишь свою невесту этой ночью?

— Может быть. Может быть… Если ты не против.