2022-02-19 16:11
7. Вжух
===
Сердечно прошу простить, что чуть-чуть задержал проду — хотел дописать вчера ночью, но сделал сегодня. Я писал долго, пока не почувствовал, что уже выбился из сил. Поэтому я решил разбить эту проду на две части и выложить 7 и 8 главой — 8 будет завтра, а 7 — сейчас. ===
— Сэлем, ты чем занимаешься? — спросил Гарри, когда я его встретил.
— Работаю и учусь.
— А, вот как. Пойдём прогуляемся? Дафна тоже скоро подойдёт.
— Прогуляемся? Впрочем, почему нет? — я кивнул, — вези меня, лошадка!
— Но, ты не очень-то, — обиделся Гарри.
— У котика лапки, — ответил я ему в тон, — думаешь мне нравится ходить босыми лапками по холодному каменному грязному полу?
Гарри поднял меня на руки и посадил к себе на плечо.
— Ладно, садись.
Я зарылся в воротник его мантии и удобно улёгся на тощем плече. Гарри выглядел более чем довольным жизнью — как я понимаю, это вполне подходило по планам Дамблдору. Он засунув руки в карманы, пошёл из школы прочь. Хогвартс имел обширнейшие территории, замок как и любой уважающий себя замок, имел вокруг приличный надел земли. Двор Хогвартса — отличался от этого надела тем, что здесь эльфы подстригали газон, уже тысячу лет как, газон был зачарован и не приминался от студенческого отдыха и беготни. Гарри шёл, засунув руки в карманы.
— Сэлем, чему ты учишься? На уроки ты не ходишь.
— Разным магическим дисциплинам, — уклончиво ответил я.
— А, ну понятно, — буркнул Гарри, — мог бы рассказать.
— Это довольно трудно объяснить. На это уйдёт много времени. Я изучаю мир грёз.
— Мир грёз? — удивлённо спросил Поттер, открывая тяжёлую дверь.
— Да, это довольно сложная тема. Но это понимание — то, что отделяет обычного волшебника от великого волшебника.
— А мне не расскажешь? — с затаённой надеждой спросил Гарри.
— Могу и рассказать. Вот только не Дафне — я не уверен в ней.
Поттеру это польстило:
— И что это за фигня такая? Я помню как ты на уроке флитвика что-то похожее говорил, но никто не придал этому значения.
— Гарри, у тебя при себе есть галеон?
— Есть, а что?
— Достань.
Гарри достал монетку, покрутив её в пальцах.
— Стоимость золота — примерно сто фунтов за один грамм, ты никогда не задумывался, почему галеон, такой большой и тяжёлый, стоит всего пять фунтов?
Гарри отрицательно покачал головой. Мы вышли во двор, здесь в углу около школы стояли теплицы Спраут, а дальше… А дальше был обширный газон, на котором отдыхали студенты.
— Магловской научной фантастикой ты тоже не увлекался?
— Нет, — покачал отрицательно головой Поттер, — хотя я знаю что это.
— Ну уже будет проще. Я постараюсь объяснить тебе вкратце, слушай же — мир магии это не просто кучка идиотов с палочками посреди реального, магловского мира. Существует два параллельных, пересекающихся мира — мир яви, и мир грёз. Магловский мир — явный мир, мир грёз — волшебный. Они по большей части отделены друг от друга, но местами они друг на друга накладываются — и образуется волшебный мир. Доступно?
— Вроде пока да.
— Мир грёз — это целая параллельная вселенная, местами пересекающаяся с явной. В ней совершенно другие законы природы — его не зря назвали миром грёз, или снов. В нём сознание обретает форму, желание — эффект, чувства — приобретают силу. Волшебники — это не просто идиоты с палочками, это существа из пограничного мира — что-то вроде лягушек, которые могут обитать как на земле, так и в воде, а большую часть жизни проводят рядом с водой.
— Пока что я вроде бы понимаю, но почему все об этом не знают?
— Мир грёз недоступен большинству волшебников, в чистом его виде, — улыбнулся я улыбкой чеширского кота, — тем не менее, волшебники постоянно контактируют с ним — любое волшебство — это контакт между двумя мирами, творя магию — волшебник извлекает частичку мира грёз в реальный мир, преобразуя тем самым реальность через свою волю, через своё желание, чувства, то есть через то, что имеет силу в мире грёз.
Гарри кивнул:
— Словно воды зачерпнуть?
— Именно, пожалуй, ты прав. Волшебство — это контакт между мирами. Поэтому осознавшие мир грёз волшебники, могли бы творить немыслимую по своим эффектам и сложности магию, недоступную большинству.
Я кажется зацепил честолюбие Поттера, он загорелся:
— И как это помогает? Какие-то особые заклинания?
— И да и нет. Главное, Поттер, понять саму природу и сущность магии. Не просто заучить зазубренное многими поколениями заклинание — а понять как оно работает, почувствовать магию, юный падаван. Тогда, возможно, тебе удастся сотворить с магией нечто выходящее за грань понимания простых смертных.
— Хорошо, научишь? — спросил Поттер.
— Может быть. Вот только то, что я тебе рассказал — даже не введение, это самая кроха обзорной информации. Связь между мирами — очень непростая вещь, это целая наука.
— Понятно. Но я готов учиться! — воскликнул он.
— Это похвально. Что ж, я могу рассказать тебе некоторые вещи, начнём с постулата — мир грёз — это магическая изнанка реальности. В нём находит отражение то, что есть в реальности — но не только, существует ещё много того, чего в материальном мире нет. Волшебные существа — по большей части это обитатели двух миров — большинство из них — проявлено в мире грёз намного-намного лучше людей. Это существа, проживающие на границе и существующие сразу в обеих вселенных.
Гарри кивнул:
— Вроде бы я понял.
— Гринготтс, Гарри, как и все гоблины — это волшебное место. То есть место, связанное с миром грёз — его не существует в реальном, магловском мире, но оно не является стопроцентно погруженным в магическую вселенную.
Гарри медленно кивнул:
— Я кажется понял…
— Вот именно. Гоблины не раз пытались сотворить восстание и вырваться в реальный, неволшебный мир, завоевав волшебный мир, но раз за разом были отброшены волшебниками — дело в том, что гоблины не имеют собственного резонанса. Резонанс — это то, чем обладают любые существа, обитающие в обоих мирах. Это связь между мирами, способность вызывать между ними взаимопроникновение. Чем сильнее резонанс — тем более могущественную и разнообразную магию ты сможешь творить, и тем легче тебе будет даваться магия вообще.
— Понятно, — кивнул Гарри, — а почему гоблины его не имеют?
— Потому что их родина — мир грёз. Они волшебные существа, но не пограничные — они пришли к этому из глубин волшебного мира, а резонанс — способность творить магию — это свойство пограничных существ. В итоге гоблины проиграли все войны и все попытки утвердиться на этой территории, которая изначально им не принадлежала. Поэтому под страхом смерти им запрещено владеть палочками — частицы существ из пограничья усиливают резонанс самого волшебника, это резонатор. Нечто вроде рупора, который увеличивает громкость, понимаешь?
Гарри закивал мелко.
— А при чём тут галеоны?
— А при том, Гарри, что галеоны — чеканят гоблины, из золота, добываемого в мире грёз. Это материя стопроцентно магическая. Неисчерпаемая, почти животная страсть гоблинов к золоту, позволяет им его находить — поэтому гоблинское золото — не такое ценное, да и только волшебники могут видеть галеоны и контактировать с ними. Для маглов это пустое место.
— Как это?
— Так же как маглы не могут увидеть дырявый котёл, или найти на картах любое магическое место. Ты ведь не задумывался о том, что нельзя просто взять и вырезать из реальности кусок земли. Тогда попросту не сошлись бы расчёты, на картах возникла бы математическая ошибка.
— Я об этом не думал, — буркнул Гарри.
— Магический мир это другое пространство и другая вселенная — погруженное в него место — полностью исчезает из мира нормального. Не просто скрывается или становится невидимым, а исчезает. Как кармашек на брюках — вроде бы если не замечать входа — то брюки цельные, а внутри кармана есть место, но на другом слое, понимаешь?
— Да, — кивнул Поттер, — но почему тогда об этом никто не говорит?
— Мало кто знает, да и волшебников мало интересуют такие вещи. Более того, Поттер, я прошу тебя никому никогда об этом не говорить — в лучшем случае тебя не поймут. В худшем — попробуют использовать. Для большинства волшебников магия — это просто заклинания и жесты палочками, они не задумываются о мире грёз и яви, о том, как работает магия — им это не нужно. И это правильно — мир грёз — это то, что может легко свести с ума того, кто тесно с ним контактирует и не готов принять его принципов и законов, не готов воспринять его сущность. Волшебники не любят маглорождённых потому, что те приходят в волшебный мир со своими магловскими мыслями. Они считают, что магия — это наука, что магия — поддаётся логике, и пытаются понять её логикой и здравым, как им кажется, смыслом. А волшебники, по их мнению — чудаки и дураки. Волшебники пытаются изучать мир грёз, но в целом — адаптировались к его существованию так, чтобы он не сводил с ума, что делает их, безусловно, на взгляд обычного магла — чудаковатыми.
Поттер поглаживал меня по шёрстке. Я только млел на солнышке.
— Я одного не понимаю, — ответил Поттер, — как это может сделать волшебника сильнее?
— Сила волшебника — это воплощение мира грёз в явном мире. То есть — это основа основ любого волшебства. Понимание сущности того, что ты делаешь — уже делает твою магию лучше и позволяет легче её сотворить. В мире грёз — желание и мысль обретают силу и цель, понимая то, что ты делаешь — ты сделаешь это намного лучше, чем просто заученно повторяя одно и то же, желая получить эффект. Но даже без этого эффекта, называемого резонансом понимания — воплощая в реальность мир грёз, можно сотворить практически что угодно, получив любой эффект. Волшебник, натренировавший способность к резонансу — способен творить волшебство без слов, а потом — и без палочки. Способен творить могущественную магию — ограниченную только силой твоего резонанса, но не эффектами. Понять это — значит стать настоящим волшебником, магическим существом, а не просто человеком, существом, которое способно воплощать в реальность свои желания. Свою волю. И творить из мира грёз что ему хочется.
Гарри задумчиво почесал щёку.
— Звучит довольно интересно, но как?
— Это большая наука, Поттер. Это не просто — почувствуй силу, юный падаван — тут нужно глубокое понимание, а это сложная наука. И потом — мир грёз не такой безопасный, как тебе может показаться — в нём обитает множество могущественных и недружелюбных волшебных существ, проявив неосмотрительность или неосторожность — можно жестоко поплатиться. Если ты хочешь просто стать обычным волшебником — не стесняйся этого — ведь волшебники тоже неплохо живут.
Гарри покачал головой:
— Разве можно стать обычным волшебником, узнав так много?
— Ну хорошо, тогда давай я тебе зачту лекцию о том, что такое резонанс. Это улучшит твои заклинания, надо полагать. И попробуем модифицировать какое-нибудь простенькое заклинание. Например вингардиум левиосу. Палочка у тебя?
Гарри достал палочку.
— Отлично. Фениксы, Поттер, одни из тех существ, что обитают в обоих мирах, и они обладают очень сильным резонансом, уровня алеф — высшего из возможных. То есть при должном старании — улучшив резонанс с фениксом — ты смог бы творить великую магию благодаря такой палочке. А теперь к делу, резонанс это…
* * * * *
Поттер был хорошим слушателем. Я понимал, что мальчик хочет выделиться и хочет выпендриться, но с другой стороны — ему ещё рано контактировать с потусторонним миром — поэтому я решил научить его чему-нибудь простенькому, максимально простенькому, и полезному для развития. И решил сделать это через резонанс — базовое свойство всех волшебников — научить его тому, как резонанс происходит. И что именно от того, как он взаимодействует с палочкой — зависит сила его магии. По правде говоря, левиоса — это одно из простейших заклинаний — оно просто поднимает нечто в воздух, это заклинание телекинеза. Тем не менее, телекинез — это манипуляция реальным миром через мир грёз — самая прямая и самая простая.
Я предложил Поттеру попробовать почувствовать резонанс от палочки во время сотворения магии — тут уже никто не мог ему помочь — ни советы, ни знания — нужно было почувствовать сам процесс резонирования. Гарри пробовал не раз, и не раз испытывал неудачу — ему не удавалось нащупать ощущение.
— Я чего-то не понимаю, — он наконец, после тридцати минут попыток, сдался, — что я должен почувствовать?
— Ладно, покажем на примере, хоть и непохожем по сути, но похожем по смыслу.
Я напрягся и материализовал два камертона. Обычных музыкальных камертона — это такая металлическая двузубая вилка с двумя толстыми зубьями, похожая на рогатину. Гарри взял эти две штуки и недоумённо посмотрел на них:
— Это ещё что такое? Какой-то магический инструмент?
— Нет, Поттер. Это камертон. Его используют музыканты для настройки музыкальных инструментов, — я сел на травку. Она была тёплой и приятной на ощупь, перебрал лапками зелёную сочную траву, цепляя коготками, — камертоны резонируют на своей частоте — каждый на своей собственной. Стукни по нему палочкой.
Гарри стукнул. Камертон зазвенел.
— А теперь стукни камертонами друг о друга.
— Вот так?
Зазвенели оба.
— Да, да, молодец. А теперь сделаем так.
Я телекинезом взял у него из рук оба камертона и воткнул с силой в землю, рукоятками вниз.
— Стукни палочкой по одному из них.
Гарри сделал как я просил.
— И что? — спросил Поттер, не понимая к чему я веду.
— Заглуши его.
— Как?
— Рукой схватись.
Поттер взялся. Однако, звон продолжился.
— Ничего не понимаю, — сказал Гарри, почёсывая ухо.
— Когда одни колебания возбуждают другие — это называется резонанс. Один камертон вибрирует и другой имеет точно такую же частоту — поэтому, когда на другой камертон воздействуют колебания той же частоты, что и у него — то он входит в резонанс и тоже начинает колебаться. То есть звенеть, — я лапкой заглушил второй, — это называется резонанс. Колебания передаются от одного к другому — и передаются потому, что оба имеют одинаковую частоту. Если бы у них была разная частота — то ничего бы не произошло. Ты и перо из жопы феникса в твоей палочке — как два камертона — вы подходите друг к другу по магии. Поэтому, когда ты творишь заклинание — то твоя магия воздействует на палочку, а уже палочка — воздействует на мир грёз. Это называется магический резонанс. Ты должен был ощутить это, когда впервые взял в руки палочку — в этом и заключается подбор именно твоей — твоя магия должна войти в резонанс с ней. Когда ты берёшь в руки чужую палочку, неподходящую тебе — то ты тоже можешь творить магию — но только своими собственными силами. И лишь со своей палочкой — ты добьёшься резонанса.
— Мистер Олливандер говорил, что палочка выбирает волшебника.
— Ну это недалеко от истины — магия это ведь не просто физический эффект, это нечто большее. Поэтому да, палочка выбирает своего волшебника, если ты ей подходишь — по магии, по психологии, по чувствам — то ты войдёшь с ней в резонанс.
— Это немного пугает. Знаешь, есть вторая такая же палочка.
— У Волдеморта? — спросил я невинно, — знаю. Что ж, это говорит о многом — но не думай, что это говорит о чертах характера, понятных для людей. Вы совершенно разные люди, совершенно не похожие друг на друга. Но магия — имеет свои критерии оценки, далёкие от человеческих. Что общего между сосиской и мышью?
— Ну… — Гарри задумался.
— Не думай, это всё равно пример. Для художника — ничего общего, а для лисы — и то и другое это еда. Пожалуй, для начала — стоит сделать упор только и исключительно на развитие резонанса — а к остальному перейдём после того как ты достигнешь успеха в этом. Постарайся почувствовать свою палочку и то ощущение, что наполняло тело, когда ты впервые взял её в руки. Направь этот резонанс, произнося заклинание. Давай, действуй. Используй хотя бы эти камертоны в качестве цели и пробуй дальше.
На этот раз у Гарри получилось за пять минут почувствовать — наверное конкретизация помогла. Поттер заставил взлететь камертон, а потом сделав крюк над головой, упасть в траву. Второй уже управлялся палочкой.
— Ммм… Неплохо, Гарри, очень неплохо, — похвалил я мальчика, который освоил заклинание, — тебе нужно тренироваться — а для этого твори заклинания, вызывая резонанс снова и снова. Чем более чистый и сильный магический резонанс ты вызовешь — тем могущественнее будет твоя магия. Постарайся включить в заклинание новые эффекты — например замедленное падение, или вращение предмета во время подъёма.
Гарри кивнул и попробовал ещё раз. Это выглядело так, будто из кончика его палочки вылетает луч света, обволакивает цель и поднимает. Но его нужно постоянно поддерживать. Я поглядел в полглаза за тем, как это выглядит в мире грёз и решил понаблюдать.
Поттер оказался прилежным учеником — он повторял заклинание раз за разом, заставляя железяку взлетать, крутиться в воздухе по всем осям, взлетать быстро как пуля и более того — ловил её заклинанием, когда она вырывалась за дальность действия и начинала падать. При этом Поттер так быстро и ловко это проделывал, что вскоре отказался от жеста палочкой, а потом и от произнесения заклинания — сначала он из него убрал вингардиум, потом и вовсе убрал левиосу, и по тычку палочки творил на ней яркую вспышку света, которая вонзалась в предмет и управляла им.
Гарри был очень прилежным учеником, и чего греха таить — не лишён таланта, немалого таланта к магии — это было весьма неожиданно. Он баловался с заклинанием как ребёнок с игрушкой, ловя магией железяку и кидая её из стороны в сторону.
— Ну всё, хватит, — я задремал на солнышке, дав ему наиграться, но меня разбудил звук падения железяки. Гарри был доволен.
— Что делать дальше? — спросил он.
— Поттер, ты хорошо понимаешь, что заклинанием вингардиум левиосы ты овладел намного лучше любого волшебника?
— Ну…
— Намного лучше, Поттер, возможно разве что Дамблдор сможет так же. И то я не уверен.
— Не принижай способности профессора Флитвика.
— Хм. Поверю тебе на слово, шкет. Принцип ты понял, я полагаю. Главное что тебе нужно уяснить — никаких экстравагантных экспериментов! Магия — это очень опасная штука, поэтому всё нужно делать осторожно, понимаешь? Хотя какой там, ты ещё шкет малолетний, ничего ты не поймёшь, пока сам разок-другой не получишь в лоб от своих же заклинаний.
— Эй! — возмутился он.
— Скажи что я не прав? — наехал я на Поттера, — Ладно, на сегодня достаточно. По-моему ты и так многое понял и тебе нужно будет ещё тренировать и тренировать резонанс. Видишь ли, Поттер, в привычном тебе понимании слова — у волшебников нет сильных и слабых. По мере того, как волшебник привыкает к своей палочке и использует заклинания — он улучшает свой резонанс. Но чтобы это сделать — мало просто постоянно использовать заклинания — нужно постоянно повышать планку сложности. Твой резонанс с магией — это нечто крайне важное для тебя.
— Я понимаю, — согласился Гарри, — чтобы творить более сложную магию.
— И не только сложную, но и необычайную. Большинству людей хватает простого заучивания стандартных формул — Макгонагалл явно мне об этом сказала. Им попросту не нужно большее — такие люди как Дамблдор, или Волдеморт — не ограничились стандартными наборами и захотели большего. И начался их путь изучения магии за пределами школьной программы.
Гарри закивал:
— Я пока не знаю многих заклинаний, но я буду стараться.
— Тогда давай я тебе покажу какое-нибудь более интересное заклинание. Я думаю, будет не лишним почувствовать разницу.
Результативность тренировок меня немного удивляла. Либо знания о мире снов и правда так сильно влияют на волшебника, ну или Поттер — гений. Впрочем, никогда не лишнее напомнить себе, что он просто одиннадцатилетний мальчуган. Он ещё маленький дурачок, и одно радует меня — Дафна его воспитывает. У меня от сердца отлегло — я прекрасно понимал Поттера — это мальчик. Я таким же был, в его возрасте. А в Хогвартсе факультет — это нечто большее чем просто маленький загончик чисто декоративный — для волшебников эта магловская логика неприменима в принципе. Волшебники — это существа эмпирейные, их эмоции и их убеждения — имеют почти физическое воплощение — поэтому факультет очень сильно влиял на характер ученика и был столпом, основой его моральных ценностей. В каноничной версии из Слизерина лепили зло во плоти, все ученики — обязательно чистокровные снобы, и обязательно задевали гриффиндорцев, храбрых и благородных, и вообще змеюки подлючие.
Но в реальности никто бы не стал тогда идти на Слизерин, это было бы попросту глупо. Более того, слизеринцы на мой взгляд — выглядят самыми адекватными. Не зря Гарри шляпа пыталась туда запихать — Слизерин — это факультет, который ценит амбиции, силу и желание изменить свою жизнь. Гриффиндор — факультет не просто для смелых, и вовсе не для благородных, а для активных, такие мечтают о подвиге, мечтают отличиться чтобы вот хоба — и всё, ты герой. Хафлпафф — для усидчивых мещан, идеал жизни которых — это не амбиции или героизм, а развитие и трудолюбие, упорство. Пролетариат, проще говоря, ну и Равенкло — изначально заявлялся как факультет для ботаников. По сути так оно и есть — это факультет для ботанов и тех, кто хочет учиться, но не ради того чтобы достичь чего-то, а потому что так надо. Неамбициозные ботаны.
Слизерин — самый подходящий факультет для того, кто хочет достичь величия, в этом нет сомнений — гриффиндор же лучший способ воспитать героя. Как бы странно это ни звучало — но так оно и есть, храбрость и глупость — всегда идут рука об руку. Слабость тормозных процессов — это прямой путь в гриффиндор.
Поэтому понятно, что произошло с его характером — Гарри Поттер не просто в окружении каких-то неканоничных чуваков под присмотром сальноволосого Снейпа, а в остальном всё то же самое. Гарри в том доме, где иметь амбиции, спокойствие, ум, сосредоточенность и стремление к цели — приоритет номер один. И это сильно повлияло на мальчика и его поведение — он задумался о том, чего он хочет добиться. Начал действовать — на гриффиндоре с Уизли сейчас играл бы в плюй-камни и ждал у моря погоды, когда выдастся случай геройствовать. Но нет — Гарри вёл переписку с Гринграссом — о её содержании я мог только догадываться, о чём может переписываться мальчик с адвокатом. Глядя на других, Поттер тоже стал более спокойным, уравновешенным и приятным молодым человеком. Напоминает лайт-версию снейпа, только спокоен как удав и сосредоточен. Если добавить сюда желание стать хорошим волшебником, великим волшебником — то из Поттера может получиться неплохой такой мерисья.
— И что мы будем делать дальше? — нетерпеливо спросил Поттер.
— Дальше… Дальше давай попрактикуем одно заклинание, которое ты выучишь так, чтобы оно тебе в кошмарах снилось, я потянулся, — называется протего. Что ты о нём знаешь?
Гарри покачал головой.
— Ничего? Странно. Протего — это воплощение защиты от магических воздействий через мир снов. Оно очень предметно, и его суть отражена в названии — это заклинание защиты. Причём протего — это не просто какой-то узкоспециализированный магический щит — это одно из классических универсальных заклинаний. Немногие заклинания, относящиеся в основном к запретной тёмной магии, способны его преодолеть. Смотри.
Я выставил лапку и мысленно произнёс протего, создавая щит. Щит получился сравнительно маленький — меня он закрывал полностью, и напоминал светящуюся плёнку, переливающуюся разводами света.
— Это и есть заклинание защиты?
— Именно, Гарри. Именно. Это направление своей магии для препятствования чужой. Вроде бы на вид и на слух просто — просто пожелать защиты, но мощь и способность протего защитить — зависит от силы твоего резонанса — чем она выше — тем сильнее будет твоя защита. Когда два разных заклинания сталкиваются — побеждает то, чей резонанс сильнее, он перемалывает и перебивает резонанс заклинания противника. Если твои атакующие заклинания будут сильнее защитных заклинаний противника — ты сможешь пробиться через его щит. И наоборот. Поэтому тебе нужно повышать свою связь с палочкой, входить с ней в резонанс и учиться играть ею словно сприпач играет смычком на скрипке, создавая звуки и извлекая из мира грёз магию. Фениксы — более резонирующие существа чем драконы или единороги. Но это её потенциал, который ты пока ещё даже не начал развивать, так что начнём с того, что тебе нужно заучить до автоматизма применение протего. Так, чтобы ты мог мгновенно защититься от любой атаки. Конечно против серьёзной тёмной магии это не поможет, но всё же — заклинания школьного курса отразит. Попробуй…
* * * *
Гарри пробовал раз за разом, а я тоже не сидел на месте — и кидал в него атакующие заклинания — разной силы. Чары щекотки и чары ужаливания, постепенно повышая свою силу заклинаний так, чтобы они заставляли создаваемый Поттером щит серьёзно напрягаться.
Это было уже всяко повеселее — но зато и пользы давало больше. Пока что Поттер имел средней паршивости резонанс со своей палочкой. Да, да, вы правильно поняли — его можно почувствовать. Именно поэтому Олливандер некоторые палочки выхватывал из рук Поттера прежде, чем тот успевал ими взмахнуть — диссонанс между ними бросался в глаза опытному мастеру, который конечно лучше других осведомлён о мире снов и о том, что такое резонанс. Думаю, эти знания как минимум — передаются у них из поколения в поколение, иначе Олливандеров бы вытеснили с рынка — ведь палочку создать может далеко не каждый волшебник. Это вам не «возьми ингридиент, впихни в деревяшку и колдуй». Хотя встречались и такие мнения, и мне даже они были знакомы — слишком вульгарно.
Однако, в результате долгой — почти час, обороны быстрым созданием протего, Поттер наловчился применять заклинание более-менее неплохо. Я бы сказал — даже сносно — главное это всё же что он почувствовал нужный эффект и нужный резонанс, как я того требовал. Это в корне меняло восприятие. Как волшебник создаёт заклинание? Он выставляет палочку и произносит «протего». При этом происходит подсознательный резонанс магии и заклинание создано. Но если понимать что такое резонанс, что такое палочка, как она усиливает принимаемую магию и заставляет мир снов измениться по воле волшебника, проникнуть в реальность и создать защиту — то всё меняется. Может быть, понимание сути процесса и более глубокая связь между волшебником и миром снов — значительно улучшают сам процесс? Наверное. По крайней мере, то, что я наблюдал — заслуживало отдельного внимания — Поттер поначалу тарабарил протего, протего, потом плюнул и просто начал тыкать палочкой, поначалу это делало маленький и слабый щит, но по мере того, как он отбивался от моих атак — Поттер начал ставить нормальную защиту.
Вообще, от Роулинговской магии веяло каким-то любительством. Типа собрались студенты вместе шестикурсники, и начали сами изучать защитную магию — это так по-английски. Ещё бы назвали это клубом и делали перерывы на файв-о-клок чай.
Гарри выхватывал палочку быстро — поначалу жаловался, что неудобно и он не успевает — каждый раз я требовал от него вернуть палочку на место и отражать нападение из исходного положения. Гарри конечно наловчился, но недовольно сопел носом, когда уже порядком надоело.
— Хватит, — остановил я его, — уже темнеет, Поттер. Мы и так задержались тут на весь день. Может быть продолжим потом?
— Обязательно продолжим, — пыхтел Поттер, — почему волшебники не могут сделать специальный карман для палочки?
— Я так понимаю, что карман для палочки существует, но не на школьной мантии. И к тому же — карман штука мягкая, палочка может и сломаться, если надавишь случайно.
— Тогда не знаю, чехол какой-нибудь.
— Хороший вопрос.
— Надо будет спросить у Дафны, — кивнул Поттер.
— Не стоит. Уж такую простую материализацию я могу провести и сам, тебе же не нужен зачарованный чехол. Секунду, котику надо подумать.
Я запрыгнул ему на плечо и задумался. А потом кивнул:
— Скоро буду. Иди пока на ужин, он через три минуты.
— Уже? О боже, я же опаздал на свидание с Дафной. Она просила перед ужином встретиться… Всё, я побежал!