• Bandileros

• фанфик
• прода
• моя геройская академия

Осторожно! в главе есть сцены насилия и полнейшей нетерпимости к воинственным хохлам. _________________________ Настроение перед вступлением в Юэй было трудным. Поэтому у меня было несколько способов отвлечься — один из них — попросту пойти в местный бар или стриптиз-клуб. Вот только перестройка механизма для увеличения под вид взрослого человека — слишком долгая штука. Нано отказался сделать это по-лёгкому — а просто лицо поменять — не сработает. Поэтому стриптиз и алкоголь отменяются — последний дважды, так как на мой механизм яды и прочие биоактивные вещества не действуют так же, как на живой организм.

Говоря по простому — меня только-только едва начало отпускать после войны, чуть-чуть. А это вам не детский утренник, на минуточку! У многих на всю жизнь чайник немного выкипает, а тут навалились — злодеи, герои, юэй этот с его военкомом, не успел пожить нормально! .

Самое неприятное — снова встретить злодея на своём пути. Причём неожиданно и неприятно — я спокойно себе ехал по улице, никого не трогал, и думал, что стоило наверное навестить Мацумото-сана в доме престарелых, всё-таки ему я обязан дорогущей машиной — но мои размышления были прерваны хаосом и взрывом прямо по курсу — на улице что-то громко бухнуло. Я сбавил ход — впереди был ещё один взрыв и крики. Машины останавливались и пытались развернуться на дороге — впереди был отряд так называемых «героев» и целых восемь уродов. Жертвы чернобыля — люди, мало похожие на людей, мутанты чёртовы. Два героя не были мне известны — хотя я знал немногих, и судя по всему не были особо сильными — и были в сильном меньшинстве.

У меня кулаки чесались — напиться маленький, пое… поехать к девочкам маленький, зато вот выпустить пар мордобоем — самый верный способ! Другого просто не осталось. Я не выпускник консерватории, и поэтому жеманничать с разного рода хулиганами не буду — направился прямиком на них, с трудом лавируя между машинами и проехав по тротуару. Слез с мотоцикла. До сих пор участвовать в драках мне всерьёз не приходилось — почему бы не попробовать?

Направился прямиком на них. Двое героев — обе девушки, лет меньше двадцати, экзотического вида, заметили меня:

.

— Уходи отсюда.

— Нет, это вы валите отсюда, — отодвинул я их, — дайте мальчикам поразвлечься.

— Эй, парень, тут не игрушки, — одна из них, черноволосая и в странном костюме, попыталась меня образумить, — здесь опасно.

Но похоже банда хулиганов-бандитов не собиралась ждать, когда мы наговоримся — один из них бросился на меня, его реплику в стиле обычного японского «умри» пропустил мимо ушей. Да господи — нападение с целью убийства — это же тяжкое преступление — но похоже тут это просто восклицание.

«Хозяин, мне включить боевой режим»?

«Будь добр».

Я обычно то прочный — но вот прямо сейчас мне в голову стукнуло хорошенько подраться — плевать на геройства. Оттолкнувшись от асфальта, прыгнул навстречу бандиту и схватив его за руку с какой-то железной кочергой, просто бросил о землю — злодей булькнуть не успел — влепился в асфальт с хрустом. Ну что, понеслась!

Эх! Давно я так не дрался, от души, с радостью и азартом, и сдерживая свои силы — последнее позволило бы убить их без труда, всех, но вместо этого я предпочёл просто драку — удары кулаками по зубам, захваты, броски, пинки, без всякого стиля и эстетичности боя — типа красиво увернулся, фигурно подпрыгнул и так далее.

Самая банальная уличная драка — кулаком по зубам, коленом под дых и сапогом по хребту.

Конечно же, они пытались использовать причуды, но я просто проигнорировал их — попытки поцарапать моё тело, плюнуть кислотой, ударить электричеством, не возымели никакого эффекта — даже одежду не повредили.

Последний оставшийся на ногах бандит получил сапогом по зубам. И так уже качался, но не выдержал и рухнул, словно пизанская башня. Ох ты ж, как это приятно! — я улыбался до ушей:

.

— Спасибо что не помешали, девочки, — махнул рукой двум девчонкам, — отвёл душеньку! Я не сильно помешал вашей работе?

Они закрутили головами.

— Ну раз так — то будем считать что всё хорошо. А эти ребята действительно злодеи?

— Ну… почти что, — ответила черноволосая, — а вы…

— Просто хулиган, — ответил я, — будем знакомы.

— З… зачем вам это? — спросила она так же, недоумевая, — вы герой?

— Нет, просто хулиган, которому захотелось подраться. Не обращайте внимания, лучше следите за бандой, а то разбегутся.

А теперь — быстро газу, газу отсюда! Потому что как минимум мне штраф выпишут, если узнают…

.

* * * * *

.

Картина боя конечно была ужасной. Тихие южные дворики — газовые трубы прямо на улице, дома с верандами, проржавленными старыми воротами и двориками, в которых много лет жили люди — такое уютное южное гнёздышко — не дом для отдыха, не красивый дизайнерский коттедж с зелёными лужайками, а двор жилого дома — и таких много, один за другим. Горели.

Надо было идти вперёд — я скользнул по броне БТРа — как товарищи прошлого — имел вредную привычку ездить не под ней, а на ней — барская привычка. Дома полыхали как зажжённые спичечные головки и чадили чёрным дымом до самого неба, ржавые ворота были отброшены в сторону, а в газовых трубах уже полгода не было никакого газа — горящий бронеавтомобиль уткнулся носом в фонарный столб и накренил его. Трава и зелень дворов выжжена, жар опалил всю краску на крашеных поверхностях — накиданные мешки с песком и траншеи были проделаны прямо во дворах — тут возвышение, холм, удобное казалось бы место.

.

Трава воняла гадко, земля — ещё хуже, и дымились. Возле траншей лежали обгоревшие до неузнаваемости тела, десятки — очень кучно зашли наши Тосочки по позициям врага — скопилось много таких. Места попадания выглядели как натуральные врата в ад — гарь, копоть, пожары, с три-четыре десятка двухсотых, а то и больше. Позади с лязгом и шумом по улице проехал танк — ехал за нами, курилка. По всей видимости, трактористы тоже поняли, что им тут делать нечего и встали подальше.

.

Мы пошли в ближайший двор — хуже всего было тем, кто пытался спрятаться от денацификации — в домах ударная волна действовала иначе, и подыхали солдаты рейха очень медленно и мучительно, ослепшие, оглохшие и обожжённые, но не сгоревшие сразу как те, кто был в окопах. Обычно мы их добивали, если не было нацистских символов и нашивок — как только — так сразу пинка сапогом в зубы и пусть дохнет сволота медленно и мучительно — сипел воздух, который пытались втянуть обожжённые лёгкие через обожжённую глотку. Мерзость — но опять же — нацист не достоин ничего более. И я, как и все ребята, что были со мной — были солидарны в том, что раз уж они ни в какую не хотели никакого мира — то не стоит теперь и миндальничать — мы не внезапно здесь появились, мы восемь лет пытались их уговорить по-хорошему. Они сами выбрали по плохому. Так что пусть теперь дохнет, скрючившись на земле и пуская кровавую пену из ноздрей — раньше надо было думать, чтобы до этого не дошло. Или как сказал один чеченский гений — «Здавайся хахоль! Тут Ахмат-сила!».

.

В обмундировании было душно, жарко, но снимать нельзя. Хорошо ещё что экипировка была хорошей — нам в этом плане повезло больше, чем врагу — тут процентов восемьдесят фольксштурма, пушечного мяса, и ничего такого в эквипе у них не было — разномастный зоопарк из техники всех стран, времён и народов.

Я подтянулся на подоконнике и встав на завалинку, или её подобие, осмотрел внутри дома — и залез в дом. Ну правда — тут три горелых жмура, ещё доходят, и куча каких-то документов. Вдруг дверь позади открывается с грохотом и криками «эээ» — прежде чем успел сообразить, я развернулся и выстрелил, падая при этом на землю — прицельность конечно так себе, но очередь прошла навылет большущее тело и пули выбили из потолка побелку, одна отрикошетила и со звонким звуком «псынь» вылетела в окно.

Адреналин стучал в висках — зря напугался — это был доходящий, четвёртый. Морда красная и обожжённая, глаз нет, из носа и ушей кровь, вид совершенно безумный, ещё и окровавленный. Сплюнув на пол, поднялся не без труда, всё-таки всё навешенное сверху не два килограмма весило.

Со злости даже пинком открыл дверь, обнаружив наставленный на меня автомат.

.

— Эй, вы чего?

— Звиняй, — автомат опустился, а за ним был мой сослуживец, Колька по прозвищу «Котлета», — а ты чего стрелял и шумел? — тут же подобрался он и наехал на меня как танк на запорожец, — мы уж думали бой…

— Да я сам пересрался, там один доходящий меня напугал. Пошли отсюда, эта халабуда вот-вот рухнет.

Весь двор был засран. Вот интересное наблюдение — у ополчуг и солдат всегда на позициях чисто — мусор выкидывают в специально вырытые ямы — а у хохлов даже на старых позициях натуральный свинарник — кидают прямо себе под ноги. Замполит прочёл бы лекцию по тому, что низкий моральный дух выливается в такой тотальный пофигизм — а я скажу проще. Свиньи они. Как по повадкам, так и вообще.

.

Пока я проверял дом — ребята уже начали обшаривать траншею, в которой многие пытались спрятаться — там целое кладбище.

Вдруг, ожидаемо, но всё равно неприятно, раздался звук прилёта — свист и грохнуло рядом — рядом с домом, где мы все стояли — мы как есть все рыбками нырнули в хохлячьи траншеи — к трупам и вони. Однако, думали не о том, что под ногами дохлый мыкола, а как бы самим не стать — и не стали. Прилётов десять, шестидюймовочек, но к счастью все залегли…

— Уфф… — я заворочался и вдруг упал. И… проснулся.

«Хозяин, доброе утро».

«Нано!» — я облегчённо выдохнул. Приснится же такое — каждую ночь новая серия, прямо «Санта-Барбара».

«Хозяин, сегодня день поступления в Юэй».

— Спасибо, Алиса, — я поднялся, потирая бока, — чёрт, всё настроение с утра испортилось.

.

* * * *

.

— Пропуск, — протянул я студенческую карточку охраннику.

Мужчина в форме частной охраны — вооружённый только электрошокером, осмотрел её, а так же с подозрением посмотрел на меня. Я же просто ожидал когда он насмотрится.

— Хорошо, проезжайте.

.

Большие двери академии открылись и я въехал внутрь. Территория Юэй огромна. А ведь я ориентировался на знания из анимешки — которую и помню то фрагментарно. Особенно люто меня бесил главный герой — эдакий стесняш. Я не знаю, кому такой нравится — у которого сопли из носа при виде девочки случаются, а если заговорит с ней — вовсе в обморок падает, но я считал эту японскую черту психозом. Натурально с головой не порядок — стеснительность за гранью не только разумного, но и за гранью здорового.

Для визита в Юэй я взял харлей пятьдесят седьмого года — старый, не слишком быстрый, но очень классического вида мотоцикл, и очень приятный в управлении. Средство передвижения, а не игрушка — поэтому поездка была приятной — и недалеко. Стоянка в Юэй тоже была — и она была недалеко от входа в главное здание — пришлось оставить мотоцикл и заплатить за парковку — это больше всего удивляло. Персонал и студенты тоже вынуждены были платить за парковку — хотя она вроде как не общественная.

.

Сверяясь с документами, я разглядывал окружающее — главное здание Юэй — это четыре больших корпуса этажей в двадцать, соединённые между собой посередине на высоте десятого этажа переходами.

В проходе стояли двое — мальчик с волосами цвета свежепокрашенной травы и девочка с большими глазами и видом умилённой японской школьницы. Только внешность не слишком японская — видимо тут не соврали — не все такие японские. Иначе от однообразности я бы просто задохнулся. Мальчик красный в щеках, а девочка что-то говорила.

.

— Интересно, кто нам достанется?

— Пройти можно?

Она развернулась, продолжая делать странные пассы руками, которые судя по всему должны были означать что-то умилительное для местных.

— О, привет! — девочка улыбнулась, — А ты кто?

— Сатотори Казухиро, — ответил я, немного успокаиваясь, — А ты…

— А я Урарака, — представилась она, — ты тоже из класса Один-А? Я тебя раньше не видела.

— Я не был на экзаменах, — вытянув руки, я взял её под руки и просто переставил чуть в сторону, — кстати, вроде бы звонок уже был — не хочу показаться занудой, но где наш классный руководитель?

В классе все уже сидели. Ох уж эти японские школы… Тут стоит сделать сноску на мышление японцев. Во-первых — дисциплина, возведённая в абсолют. Во вторых — это постоянное навязывание конкуренции — даже друг с другом. И в третьих — долго и мучительно навязываемый культ школы. Итог всего этого — это особый фетишизм на тему учёбы.

В этот момент раздался звук расстёгиваемой молнии.

— Вы шумные, — унылый и скучный голос.

Учитель просто лежал в спальном мешке и зевал, — ушло восемь секунд, чтобы вы замолчали. Время ограничено — вы, дети, далеки от рациональности.

Я сделал то, что с точки зрения японцев является самым страшным грехом — ответил преподавателю:

— Учитывая что на первый день назначена проверка причуд всего то у двадцати человек — рациональностью тут и не пахло.

— Что ты хочешь сказать? — он посмотрел на меня взглядом… линуксоида. Да, точно, буду звать его линукс. Простите, другого не подберёшь — волосы спутанные, вид худощавый, глаза красные, небрит слегка.

— Просто не совсем понимаю что можно целый день проверять, учитывая что причуды большинства и без того известны, линукс-сенсей, — ответил ему.

— Но неизвестно на что они способны со своими причудами. И тебя это тоже касается, не думай что если побил пару-тройку злодеев то стал профессиональным героем.

— Упаси господь, я только защищался.

— Аизава Шото, — сказал он, — переоденьтесь в спортивную форму и пошли на поле…

.

* * * * *

— Триста тысяч, и не йеной меньше.

— Помилуйте, Сатотори-сан, мы не можем выплатить вам столько.

— Тогда я пошёл, — я встал, — всего хорошего.

Ожидаемо, меня окликнули, не успел я дойти до двери офиса.

— Сатотори-сан! Может быть вы передумаете?

Офисный хомячок. Типичный офисный хомячок — от тех, кто в его конторе сидит — он отличается только уровнем доверия от начальства.

— С чего бы это мне делать? У меня обширные требования, — поднял я палец.

— Сатотори-сан, — он задышал носом, а уши его покраснели сильнее. Они вообще были длинные, как у японского эльфа — и в разные стороны, и вся кожа красная. Причуда у человека странная вот и всё. В остальном — типичный офисный хомячок в одежде офисного работника, и с соответствующими инстинктами.

— Слушайте, я не намерен торговаться — потому что покупателей может быть много — вы не единственная компания, вообще случайно выбрал вас первыми для посещения — я намерен посетить ещё пару-тройку, кто согласится — того и контракт.

— М… мне надо доложить руководству! — сказал он, — подождите немного и я дам вам ответ!

Он вышел из-за стола и побежал прочь, только дверь хлопнула. А я же остался в его кабинете — кабинет маленький, тесный, но не сказать чтобы совсем халупа — для офисного работника иметь собственный кабинет — уже признак большого престижа. Основная масса работников пахала в опенспейсе. Это та самая ферма японских офисных рабов — они напоминали строителей пирамид — тысячи несчастных людей, тянущих неподъёмный груз вместе, надсмотрщики и погонщики с плетьми над ними, и их сгорбленные как у бурлаков, исхудавшие фигуры.

Долго ждать не пришлось, вскоре дверь открылась и краснолиций подобострастно наклоняясь и показывая рукой, приглашал в кабинет степенного и большого, похожего на слона, фигурально выражаясь, большого босса. Толстого, надменного, прямо Гейб на японский манер. Простите, Габен, по другому его не называли.

— Здесь? — он вошёл в кабинет и бесцеремонно сел на место краснолицего, — я Ишимура Дайсо, — представился он, — вы, молодой человек, принесли с собой что-то интересное? Откуда это у вас?

— Сам написал, — я положил на стол… небольшую коробочку, — подключите этот компьютер и посмотрите сами.

— А просто передать программу вы не можете?

— Просто быть не может. Мало ли — встречаются случаи пиратства, промышленного шпионажа и прочего. Так что товар оценивается на моём компьютере.

— Что ж, проводите демонстрацию, — густым басом сказал он, отодвигаясь.