• Bandileros

• фанфик
• прода
• моя геройская академия

ВК-ВЕРСИЯ ТУТ

Друзья, у автора болезненная и проблемная переакклиматизация на плюсовые температуры. Ночь была тяжёлой. Тем не менее, я продолжаю — эта глава потребовала при написании прокурить целую гору литературы, раз в сто больше самой главы, чтобы написать всё это. Труд автора тяжёл и неблагодарен :( ___________________

— Ещё!

— Я стараюсь! — хныкнула Эри.

— Я вижу. Держи поле на этом уровне.

Конечно же с рук никто у нас не работал — это тупо. В качестве инструмента были специальные большие перчатки с проводниками и стабилизаторами мю-поля, которые работали от платиновых перемычек, соединённых с проводящими энергию причуды кабелями. Нечто вроде оптоволокна по-причудному. Эри тяжело вздохнула и продолжила напирать своей причудой — перемоткой состояния.

Сам подопытный кролик находился в отключке — его сознание усыпили наркозом — в противном случае могли быть негативные последствия.

Результатом моих главных экспериментов с Эри стало создание Омеги. Омега — это материал с феноменальной энергоёмкостью мю-поля — это материал, не столько усиливающий причуды, сколько служащий для повышения напряжения поля. С индукторами и изоляторами я уже работал — а вот с Омегой — это мечта всей моей жизни. Это живое совершенство — молекула бога — энергия в чистом материальном виде. Попытки сформировать Омегу заканчивались всегда неудачами — даже одна молекула обладала количеством энергии достаточным, чтобы устроить взрыв похлеще ядерного или создать вокруг зону аномалий как в сталкере.

Создание стабильной омеги стало главным научным достижением, о котором никто не узнает и не должен узнать — это вещество казалось почти невероятным источником энергии. Эдакая аргент-энергия, доведённая до совершенства.

Создание этого вещества стало главным научным прорывом в моей жизни — омега это вещество состоящее из чистых бозонов, и так же, как бозон хиггса создаёт гравитацию и придаёт веществу массу — омега содержит мю-энергию. Колоссальное её количество.

Я пока недостаточно экспериментировал с ней — Нано так вообще был в восторге — если он вообще может быть в восторге — так как это было технологией за гранью возможного. Если бы не Эри — ничего бы не получилось.

Полученные несколько тысяч молекул гиперстабильной Омеги — были погружены каждая в свой небольшой кейс и хранились в особо защищённом хранилище на орбите. Взрыв был маловероятен — даже скорее невероятен, но я всё равно боялся.

Пока Эри держала свою причуду — я поспешил к блоку питания, вставил в него энергоячейку с омегой — картридж размером с большой пауэрбанк, защёлкнул крышку, и протянул светящиеся провода к перчаткам Эри, подключил.

— Начинаю стравливать через фильтр энергию. Для начала мощность одна миллионная, — выставил регулятор мощности и нажал на кнопку. Провода ярко вспыхнули светом и Эри выдохнула:

— Стало намного легче.

— Не расслабляйся — концентрацию не теряй. Концентрацию.

— Да поняла я.

Лучше бы ей не говорить лишний раз, а сконцентрироваться. Но… почему бы и нет.

Делать что-то с телом сейчас бессмысленно — оно постепенно менялось и откатывалось назад — уже проскочило момент лечения в самом начале и сейчас двигалось к дотравматичному периоду.

Теперь самое время поддержать его энергетически — когда тело проскочило момент передачи причуды — он начал в огромных масштабах высасывать энергию — пришлось поставить на авторегулирование мощности, чтобы не погорел блок питания и начать транспортировку. Эри уже откровенно зевала.

— Можешь сделать паузу и отдохнуть. Но тебе придётся полететь с нами — на земле слишком опасно освобождать такое чудовище.

— Он не чудовище! — возмутилась Эри, — дядя Тоши хороший!

— Он хороший, а Омега, которую я ввёл в его тело — чудовище из чудовищ. Поэтому давай, потихоньку перемещаемся.

Я вызвал роботов-рабочих. Довольно забавные малые, дети их любили — это такие приземистые, жёлтые, с одним фиолетовым окуляром и двумя лапками-руками, полусферические, на гусеницах или колёсиках. Роботы приехали и взялись за койку Тошинори, которую я предварительно закрыл, поместив его в полноценную капсулу.

* * * * *

Эри проспала всю ночь — всю ночь мы поднимались на космическом лифте. Я поехал с ними — куда ж деваться — хотя нужды в этом не испытывал — но как иначе. Космических кораблей как в звёздных войнах я пока строить не научился. Зато можно отметить что кабина лифта очень уютная — тут были и уборная, и телевизор, и диваны, и много чего ещё. Эри-чан переоделась в специальный комбинезон и всю ночь проспала на диване. Я тоже вздремнул немного — пока лифт не подъехал. Громкий щелчок, свист магнитных левитационных захватов при торможении, перегрузка — и мы остановились. Шум прибытия разбудил Эри.

— Что, уже приехали?

— Да. Сейчас выйдем.

То, что мы приехали — можно было понять по тому, что Эри висела под потолком и пыталась сориентироваться в пространстве — один я прицепился магнитами к креслу и ничего не делал. Эри извернулась, оттолкнулась и прилетела ко мне, я девочку поймал и взял на руки. Точнее держал, прижав к себе.

— Уа, как это весело!

— Не то слово.

Свист сменился шипением — давление выровнялось и открылся шлюз между лифтом и космостанцией.

То, что было с самого начала — крошечное помещение, давно уже ушло в прошлое — сегодняшняя космостанция — это огромное строение, большие залы, коридор, прозрачные герметичные двери из крайне прочного материала, белые стеновые панели, в общем — футуристичненько и масштабно. Роботы вывезли — они имели магнитные захваты в гусеницах — поэтому в невесомости ездили по полу ничуть не хуже чем при гравитации — и они вывезли тележку с капсулой.

На космической станции нас встречали — в помещении, похожем на холл около лифта — которое им и являлось, по сути — шлюзовой холл, уже были двое. Японец и русский.

— Коничуа, православные, — махнул я им рукой.

— Добрый день, — строго сказал японец.

— Здрасьте, — уже русский. Вересов Пётр Петрович, — мы вас ожидали.

— Я заметил. Как корабль, готов к отбытию?

— Так точно — Пионер ждёт вас.

— Тогда первый рейс, научный. Так… я так понимаю — у вас двигатели не в порядке?

— Нет, с ними всё нормально.

— Ну зачем мне врать, я же вижу — не в порядке. Поправим — и готовьтесь к вылету. Кстати, познакомься, наша Алиса Селезнёва, она же Эри — потрепал девочку по голове, — наш особый пассажир.

— Вы уверены? Это может быть опасно.

— Что опасно?

— С детьми в космос…

— Господи, оставь эти ханжеские порядки — я за свой корабль ручаюсь. Эри, тебя проводят, — пояснил я девочке, так как она по-русски ни слова не понимала, — и полетели. Пункт назначения — Марс.

* * * * * *

— Подготовьтесь к сбросу, — сказал капитан, — через двадцать минут.

— Мы уже готовы.

— Ага, объяснять вам где модуль я не буду.

— И не надо.

— Слушайте, а можно его как-нибудь перенести в другое место?

— Какое например?

Мы плавали в воздухе — в невесомости. Корабль не имел искуственной гравитации, несмотря на то, что технология уже была. Гравитация была только в трёх местах — в санузле, в медотсеке и в кабине. Причина я думаю проста как три рубля — в санузле без неё никак — ни помыться, ни чего другого — возни много с особыми туалетами, в медотсеке — по той же причине. Причём там её можно отключать. А в кабине — потому что наличие гравитации значительно улучшает восприятие трёхмерного пространства. Гравитация стоила дорого, а ещё — она была по заверениям космонавтов совсем не обязательной во многих местах — привычнее и даже приятнее было летать и плавать в воздухе, чем передвигаться на своих двоих. Особенно — спать, потому что ничего не отлежишь и не надо ворочаться во сне.

Внутренности космического корабля были довольно специфичны — это не походило на разного рода декорации из научной фантастики — здесь не было огромных пространств и уютных кают, раздвижные двери были — но прозрачные, в отдельных случаях просто матовые. Космонавты должны видеть друг друга и в случае чего — прийти на помощь — и видеть корабль, что творится за теми или иными дверьми.

Белые поручни из мягкого гибкого материала, похожего на резину, были по всему кораблю — само сечение коридора квадратное или ромбовидное, а помещений — обычно полусферическое. Потому что здесь не было потолка — потолок это условный пустой центр комнаты, а пол — это вся её поверхность — рабочие места, отсеки и лючки, многочисленное оборудование — было закреплено на этих поверхностях. Это позволяло увеличить полезное пространство в разы за счёт любых пустых зон. Но и тесно внутри не было.

«Пионер» имел палкообразную конструкцию с навершием — то есть вокруг очень длинной хорды крепились многочисленные отсеки с жилыми модулями, различными грузами, баллоны с газами и цистерны с водой — из воды производился кислород, а водой оно было для удобства транспортировки и хозяйственных нужд.

Такая конструкция удобна тем, что поделена на отсеки — отсек это двадцать-тридцать метров, а между ними ходил лифт. Лифтом это называлось потому, что если поставить Пионер на землю двигателями вниз — то он больше похож на небоскрёб из отсеков, а ещё потому что это натурально была кабина лифта — кабин было четыре, и они ездили по тросам, удерживаясь на направляющих на небольших роликовых колёсиках, внутри же — выглядело как кабина лифта с окошком. Так как конструкция продольная — то перемещаться по всему кораблю было удобно.

Вдоль лифтовой шахты шёл главный коридор, тут можно было пешком дойти до нужного отсека. Во время путешествия Эри носилась по кораблю, капитан — ловил её только так, но за ней присматривал приставленный робот, а я осмотрел вещи, которые мы везли и занялся двигательными установками.

Атомные двигатели Пионера — это классические термоядерные реакторы, вроде тех, что стояли на заводе, бочкообразные — размером в десять раз больше обычной цистерны, вырабатывающие электроэнергию, которой на пионере профицит раз в сто от нормального потребления. Ядерная силовая установка — использует уже другой принцип — управляемой цепной реакции. В ядерном реакторе цепная — то есть лавинообразная реакция деления ядер непозволительна — она вызовет взрыв, и ядерное топливо её дать не могут — нужно очень обогащённое топливо, чтобы пошла лавина делений, а в нашем случае в рабочей зоне — это корпус из моего чёрного металла, разработанного из субкварковой материи, невосприимчивой к любому распаду и влиянию извне на уровне ниже своего. Ему что ядерная реакция, что термоядерная — один хрен — даже не нагреется. Внутри этого корпуса происходит термоядерный взрыв, но так как он не может расширяться — создаётся ядерная компрессия — огромная масса частиц, запертая в ограниченном объёме, который она не может разрушить, создаёт давление — термоядерную компрессию. Любое брошенное туда вещество мгновенно анигилируется, если оно радиоактивно — то в результате компрессия только увеличивается. Осталось сделать крохотное отверстие — в один микрон, чтобы в нём разверзлись врата ада и мощность взрыва в сотню мегатонн начала сифонить из этого тоненького отверстия. Расширить его на десятиметровое сопло и поставить рассеиватель из того же чёрного неразрушимого металла — «чёрный иттрий» — и почти невидимый луч вырывается из сопла с силой, в разы больше чем у самых мощных ракет, образуя стометровый факел.

Что удивительно — радиации такой подход совершенно не оставляет — в камере вся материя сгорает почти до полного разложения и по выходу из сопла остаётся след из горячей плазмы, которая медленно рассеивается в космосе.

Двигатели я откалибровал с нуля перед запуском и просмотрел формуляры — мы летели нагруженные просто под завязку — баллоны с водой, провизией, стройматериалы, КСМ, строительные роботы, роботы-разведчики, дроны, сборная конструкция базы, спускаемые аппараты самого разного размера и назначения.

— Я пойду приготовлю пациента.

— Шеф, я хотел узнать вот что, — меня остановил капитан, — это конечно не так важно, просто… а нафига мы задницей к поверхности встаём перед высадкой?

— Двигателями то бишь, — кивнул я, — потому что если мы кидаем в одну точку на поверхности марса что-то, то проще встать свечкой и поворачивать корабль по мере сброса с разных подвесных устройств — нежели для каждого устройства просчитывать свою собственную траекторию снижения. Мы просто разворачиваем весь корабль активным устройством в сторону сброса и всё.

— Хорошо. Что ж, прошу прощения за вопрос.

— Ерунда.

* * * * *

На марс Пионер уже сбрасывал порядка сорока различных зондов и один пилотируемый кораблик — который сел, пофоткались, сделали селфи и… всё. Улетели. Сейчас же требовалось не просто спуститься вниз — а спустить вниз целую сборную стационарную базу, а так же всё необходимое для долгой в ней жизни. Поэтому мы залезли в большой сбрасываемый грузовой корабль — он был похож отнюдь не на спейс шатл — атмосфера у Марса слишком неплотная, так что крылья тут бы не помогли. И парашют должен быть гигантским — он такой и есть. И ещё один гравитационный манипулятор, уменьшающий тяжесть удара и сложность посадки до безопасного уровня. Мы залезли внутрь — это выглядело как фюзеляж грузового самолёта, а не как космический корабль, сели в кресла — я, и ещё пять человек, гора роботов, несколько десятков контейнеров и наш Тошинори-сенсей в капсуле.

Финальный аккорд его модификации может быть очень разрушительным для окружающего пространства — поэтому лучше действовать далеко от земли, на луне — слишком близко, так что… на Марсе. Тут и гравитации побольше — хотя всё равно слабая.

Спуск ничем не примечательный — нас кинули с корабля, мы вошли в атмосферу, нырнули почти что, потом выпустились парашюты, потом ракетные тормозные двигатели, и наконец — гравитационные гасители инерции. Мы относительно мягко приземлились на полозья и на них поехали по дюнам, застыв только через десять секунд напряжённой тряски. На всех были скафандры, даже на Тошинори.

Я подошёл первым к аппарели и подняв рычаг, откинул её вниз — аппарель механизации не имела. Никаких тебе удобных медленных открываний — обычный грузовой люк, который бахнул по поверхности с металлическим приглушённым лязгом и поднял тучу пыли. Эри первой высвободилась из захватов и вылезла посмотреть — она спустилась по аппарели и спрыгнула вниз.

— Оп!

Прыжок получился очень неуклюжий, так как тут гравитация ниже, но олимпийской длинны. Эри чуть не упала и пнула какой-то камень. Вот чего-чего, а камней тут было море — пейзаж просто марсианский. Рыже-ржавая пустошь, скалистая, вдалеке горы, под ногами — тысячи маленьких камешков, в воздухе преобладали все цвета ржавчины.

— Ну что думаете? — рядом нарисовался инженер-строитель, который должен был строить базу, — унылое местечко?

— Похоже на Челябинск. Ладно, вытаскивайте грузы и давайте работать — ещё полно дел.

Эри бегала вокруг корабля, рассматривая траекторию нашего падения. Подняться с грузом и спуститься с грузом — две большие разницы — поэтому посадочный и взлётный модуль — отдельные вещи — взлётный приземлится вскоре рядом, а посадочных ещё сбросят десятки.

— Здесь совершенно невозможно ходить, везде эти каменюки, — Эри пнула один.

И правда, вся поверхность усеяна мелким песком и камешками — я подобрал один. Он состоял из вулканических пород с высоким содержанием железа — железа в нём было больше трети объёма. Хм…

— Железная руда в колоссальных количествах. Надо поскорее развернуть утилизаторы и изготовители — железа здесь как дров в лесу — полным-полно. Думаю, при строительстве базы это будет нам особенно полезно.

— А вы разве не умеете своими наномашинами его добывать? — спросил инженер, уже таща за собой вместе с роботами большой грузовой контейнер.

— Нет, наниты-утилизаторы существуют — но они требуют постоянного питания. Это как микроскопические дроны — им нужно заряжаться и нужно централизованное управление. К тому же когда речь идёт про производство железа — устройство под названием изготовитель или Ассемблер могут делать стандартные детали — листы, панели, прутки, балки — но добывать железо проще простой выплавкой. Это будет в тысячу раз быстрее чем нанитами выгрызать металл из руды.

— Понятно, простите за глупый вопрос.

— Ничего. Некоторые думают, — я взял второй контейнер и потащил его наружу, — что нанотехнологии это как магия. Но тут всё немного по-другому — некоторые вещи конечно удивительны, но в основном — суровая жизненная быль, а не волшебство. Технические ограничения, рентабельность, производительность и прочее… Сейчас нам сбросят капсулы с ядерным реактором и производственным оборудованием, ну и временную базу. Эри, будет немного неуютно — придётся пожить в маленькой неудобной капсуле. Пока мы не построим домик.

— Ничего, это ерунда, — Эри пинала куски руды, смотря, как они весело летят, — я потерплю. А когда дядю Тоши разбудим?

— Когда закончим с базой.

* * * * * *

Долго мучиться не пришлось — сверху спустили строительных роботов — это большие такие двуногие роботы, сделанные на основе экзоскелета. С той лишь разницей, что управлялись компьютерами и имели примитивные строительные алгоритмы. И экзоскелеты тоже спустили — в них строители могли работать гораздо быстрее чем без ничего. Первая база — это обычный полусферический белый домик, стоящий на тяжёлых массивных сваях. На сваях. На сваях — для теплоизоляции — чтобы не греть постоянно пол — хотя он был тёплым. С корабля сбрасывали по одному грузу каждые полчаса — я их притаскивал к базе и там уже кипела работа — день только начался. Тошинори мы положили в гермокамере с СЖО, там он был в безопасности — а мы занимались стройкой — роботы собирали модульные дома и проваривали стыки, покрывали это всё теплоизоляционным покрытием, робот-бульдозер расчищал площадку. А я занялся монтажом последнего из срочного — конструктора. Это устройство досталось мне в наследство от той цивилизации, к которой и принадлежало моё тело — это было нечто очень эффективное. Штука размером с огромный заводской пресс — при этом внутри были как гравитационные, так и нанотехнологии, и оно умело превращать металлы и неметаллы в простые конструкционные детали.

Деконструктор-утилизатор плюс индукционная печь с компактной утилизацией шлака — потребляли много энергии, но выдавали стабильный поток раскалённого докрасна металла. Конструктор с ним умел работать и даже было лучше иметь дело с раскалённым — он действовал быстрее, тратя меньше энергии и времени на формовку.

Я проложил конвейерную ленту для слитков, поставил плавильню — устройство тридцать на тридцать метров размерами, добавил в него загрузочный шлюз — воронка с дробилкой, подключил всё это толстенными сверхпроводящими кабелями к термоядерной электростанции и запустил — устройство заработало. Оно пыхтело, вокруг него было жарко, и выдавало на конвейер раскалённые докрасна бруски металла, а конструктор — после подключения и настройки — изготавливал пластины, болты, прутья, панели и различные металлические профили.

Работа сварщиком — чем-то напоминает конструктор лего, только вместо детского конструктора у нас в руках стандартные детали — уголки, прутки, тавровые и двутавровые балки, листовой металл, и так далее. И из этого всего можно было сделать почти что угодно. Роботы-сварщики оперировали данными конструкторами очень легко вместе с роботами-строителями. Главным тут был робот-бульдозер и робот-экскаватор с роботом-самосвалом. Они втроём занимались добычей металла с поверхности планеты — тут это было просто — металлическая руда — имела много выходов и покрывала Марс толстым слоем. Это была чисто железная планета — они за два часа работы притащили сотни тонн — карьерный экскаватор с роботизированным управлением просто сгребал толстый верхний слой в местах залегания и перегружал в самосвал. Бульдозер это всё собирал в кучу перед сгребанием или проламывал породу рыхлителем.

А потом это всё на восьмидесятитонном самосвале ехало в переработку — которая так же была очень быстрой. Семь мегаватт мощности уходило на работу непрерывной плавки — дробилка раздрабливала руду, потом её отправляли в плавку — металл расплавлялся в лаву — которая разделялась на расплавленное железо и примеси — последние удалялись. Добавление углерода было последней каплей — на выходе мы имели как чистую сталь, так и чистое железо.

К концу рабочего дня изготовитель заработал и начал выдавать на конвейерную ленту потоком — длинные прутья — причём неограниченной, по сути, длинны, балки, и листовой металл ограниченной пятью метрами ширины — но зато любой толщины вплоть до тридцати миллиметров.

Это всё резалось резаками с наноцепью — раскраивалось, и роботы утаскивали, складировали кучей рядом с заводом. Завод из двух установок уже производил всё, что было нужно роботам — конечно, он не мог произвести даже простейший механизм — но этого и не было нужно — отделкой базы и оснащением можно заняться попозже. А сейчас — роботы могут приступить к её постройке.

Переночевали все в отдельной жилой капсуле — я при этом не прекращал работать ни на минуту — затягивать рабочую смену не хотелось. Поэтому работал — я всё-таки сильный, так что летая по базе, помог построить основу — это фундамент из каменных блоков, на котором сверху на сваях железный герметичный внешний корпус базы, за ним ещё один — внешний просто прочный корпус, он будет принимать на себя весь износ. Внутренний — износ изнутри, между ними — теплоизоляция.

Роботов стало больше и они начали массированно сваривать — изначально это была просто площадка, потом стали появляться колонны, лестницы, которые никуда не вели, перекрытия второго этажа, всё это спешно сваривалось, покрывалось краской, местами роботы использовали обычные винты с гайками, местами сварку, и база постепенно — но очень быстро, росла. По пять сварщиков на каждой стене плюс несколько грузовых роботов-кранов, которые имели длинные и мощные руки, и могли держать детали для сварки на весу, сколько бы те не весили. Из имеющейся номенклатуры — все.

Утром, когда все проснулись — я уже вовсю помогал роботам сделать крышу гермоблока.

За ночь я поставил ассемблер — главную производственную установку. Это была тоже инопланетная технология — устройство громоздкое, массивное, и потребовавшее спускать его самому с корабля на поверхность — вручную. Но зато собирать не пришлось — в отличие от конструктора — который умел делать всё, что умеет прокатный и штамповочный цеха — ассемблер умел работать с цветными металлами и изготавливать более сложные конструкции — но не на уровне электроники и собирать их не умел. Так как из начальных ресурсов у нас были железо, кварц, различные вулканические породы, вроде андезита и базальта, то уповать пришлось на утилизатор, который мог разложить это всё на молекулярную пыль.

Так же кора марса была богатейшим источником кислорода — в коре содержались оксиды. Тот же андезит — это просто сборник различных оксидов — кремнезём, оксиды алюминия, железа, и прочих материалов. Нано склоняется к версии, что на Марсе произошёл ядерный взрыв, который вызвал резкое увеличение термоядерного синтеза в ядре планеты — это привело к выкипанию всей воды и превращению её в пар — который впитался корой планеты и окислил её составляющие, не оставив после себя никаких жидких или ледовых отложений. Тем не менее, вполне вероятно, что вода тут есть — если есть оксиды — то есть зашкаливающее количество кислорода, значит могла быть и жизнь, и вода, но выпарилось.

Тут всё предельно просто — андезит — оксиды кремния, алюминия и других веществ. Удельная масса кислорода при этом составляет до сорока процентов от массы вещества. Это ведь не тончайшая микронная плёночка оксида сверху — это целиком окисленный кусок металлов и кремния — так что андезит на выходе выдавал около тридцати процентов своей массы в виде кислорода. Другое дело, что разложить это на кислород и металл было делом почти нереализуемым ранее — особенно в промышленных масштабах — именно для этого и нужен был очиститель.

К утру я уже подсоединил синие трубки, шарообразные баллоны из сверхпрочного металла и местного изготовления — алюминиевые. Стальные баллоны очень не любили кислород. Эти цистерны и баллоны стояли около главного здания, подключены были толстыми синими трубками к устройству генерации кислорода. Штуцер в штуцер, штанген в циркуль, вентиль в клапан, и понеслось по трубам — в последнем баллоне был уже смешанный дыхательный газ — атмосферный, и я просто им наполнил изнутри гермоблок, доведя давление до одной земной атмосферы ровно. На всякий случай эта система была трижды дублирована, и имела независимый источник питания и защищённое электромеханическое дублирование — если вдруг выйдет из строя электроника. Как-никак задохнутся все.

Ассемблер мог использовать другие ресурсы — хром, марганец, титан, медь и многое другое. Из них ассемблер мог изготовить например электродвигатель — отдельно роторы и отдельно статоры, собирать вручную, корпус отдельно, но… можно было изготовить. Там же он мог изготовить сложные детали вроде бензинового двигателя, или свинцово-кислотного аккумулятора, или даже литий-ионного. Лития тут было навалом — но за ним нужно было ехать километров триста от базы.

Целый день прошёл в беготне и хлопотах — с корабля сбросили ещё несколько массивных грузов — всё для базы, роботов-рабочих и аккумуляторы.

Но зато роботы сделали отделку. Я смог привести Эри в домик — через шлюз, в котором можно было снять скафандр.

— Круто, — она стащила массивный шлем скафандра, — а тут интересно.

— На самом деле не очень, — я проводил её и руководителя базы внутрь, — это просто герметичный дом.

— Шеф, кислорода нам хватит на сколько?

— Автономного запаса на две недели хватит. Но вон там стоит большая установка — она разлагает на молекулы андезит. Андезит — это гора окисленных металлов и кремния — то есть мы на кислородном самообеспечении. Баллоны за несколько часов работы установки под завязку все — избыток кислорода просто в атмосферу улетает.

— Как это расточительно! А для него нет никаких баллонов?

— Нет, собственного изготовления только — а они крайне временное решение. Но надо радоваться уже тому, что база находится на самообеспечении в самом дефицитном в космосе ресурсе — кислороде и воде. Остальное дело техники — тем более что мои дроны исследовали состав коры и нашли все необходимые ресурсы для производства удобрений — то есть теоретически тут можно построить поле и выращивать картоху. Нда… белоруссианин какой-то получается, — я потёр подбородок, — не обращайте внимания.

— Так, а какие у нас будут научные задачи?

— Никаких толком. База нужна мне для того, чтобы юридически застолбить эту планету за моей корпорацией — чтобы не лезли. Всё, пусть другие себе ищут другие планеты — а Марс мой. Я подбирал людей с такими причудами, которые будут максимально полезны в данных условиях. Сейчас я хочу добраться кое-куда и кое-что забрать на землю — в качестве экспонатов музея.

— Эй, — меня опять подёргали за рукав, — а когда дядю Тоши разбудим?

— Ну… скорее всего завтра, а потом вернёмся домой. Кстати, ребята, — обратил я внимание на других вошедших через шлюз, — тут конечно не дворец, но учитывая, где мы находимся — тут вполне неплохо — так что обживайтесь. Наверняка у учёных найдётся чем себя занять во время изучения планеты — вы же первые учёные здесь. Так что я просто не буду мешать вам заниматься — делайте диссертации, пишите лекции, и так далее. Не мешаю.