Медоед глава 14 Реликвии
Больше всего Риддла интересовало, у кого сейчас Старшая палочка. Она столько раз переходила из рук в руки, не принося счастья никому из владельцев, что её путь затерялся в веках.
Впрочем, неважно, кто сейчас ею владеет. Она принадлежит Риддлу по праву крови и магии, так что он просто призовёт её.
Два с половиной года пролетели неимоверно быстро. Томас пахал по двадцать часов в сутки, надеясь объять необъятное и успеть всё намеченное. Дел было невпроворот. Он строил особняк: никаких потуг на старину или помпезную роскошь, нет, всё добротно, удобно и строго. Разбирался с восстановлением прав на титул, подавал заявки на покупку земли, разбирался со стилем и внутренним наполнением. Думал, стоит ли заводить вассалов и арендаторов сразу или чуть погодя. Тонул в ворохе бумаг и законодательных актов. Строил планы.
Орден Вальпурги, созданный им в юности, как-то сам собой отошёл на второй, а потом и вообще непонятно какой план: заниматься этими глупостями не было ни сил, ни времени, ни желания. Том с трудом отыскал окно в загруженном до предела графике, созвал соратников, по-быстрому избавил их от меток и, не отвечая на вопросы, помчался решать свои проблемы дальше.
У него столько всего намечено! Нет времени играться в песочнице! Тем более пусть Томас верховодил, пусть создал этот игрушечный Орден, особых преференций получить не удалось. Не спешили соратники делиться знаниями. Не спешили. Так что этот огрызок мечтаний о власти Томас отбросил без сожалений. Всё. Он вырос.
Принцы оказывали неоценимую помощь, за которую Томас не знал, как расплатиться. Они давали советы, подсказывали, что и как, просто выслушивали жалобы… И он шёл дальше — давал взятки, давил, сушил мозги, отыскивая лучший вариант и превозмогал. И вот он, тот самый момент, которого он так ждал.
Дом построен, земля выкуплена. Решены все юридические вопросы. Пошит праздничный наряд, и не один. Осталось лишь одно: призыв реликвий. Завтра — приём.
Стеклянный купол над алтарным камнем обрушивался трижды — камень явно не желал прятаться под крышей. Его всё так же обтекал мелкий ручей, струящийся от подземного ключа ярдах в пяти выше по оврагу. Мох буйно зеленел, хотя земля вокруг была припорошена снегом.
Проваливаясь в грязь по щиколотку, Томас подошёл к камню, улыбнулся крошке-тису и положил ладони на мох.
— Моё — мне, — внятно произнёс он и позвал мантию и палочку.
Алтарь отреагировал вспышкой радости и на его поверхность плавно опустилась невесомая полупрозрачная ткань, а сверху брякнулась палочка: у Томаса создалось впечатление, что владелец Палочки сопротивлялся изо всех сил, но что он мог против воли законного владельца?
Выдохнув — эта эскапада вытянула немало сил, Томас распрямился, оглядываясь. Сюрреалистическое зрелище: овраг с ручьём, валун, и всё это окружает мощная кладка стен и купол из тонких металлических прутьев, изогнутых прихотливыми узорами — от стекла пришлось отказаться. Вздохнув, Томас забрал мантию и палочку и пошёл назад, размышляя над тем, что надо сделать дорожку. И выкладывать её придётся ручками лично ему. Иначе никак.
Но это того стоило. Все эти мучения того стоили. А реликвии он положит в сейф — нечего им быть на виду. Пользоваться этими вещичками он тоже не намеревался — и так неплохо.
А пока празднование, а завтра — приём. Слава Магии, что пойдёт он в этот вертеп коррупции и разврата не сам, а с Принцами. Хоть будет с кем поговорить.
Отчего-то с бывшими Вальпургиевыми рыцарями беседовать не было ни малейшего желания. Они стали Томасу совсем чужими. Не то что Принцы.
Не дойдя до двери в дом двух шагов, он остановился. Оглянулся на алтарь. Вздохнул.
А ведь придётся жениться. И прямо сейчас он видел только одну возможную кандидатуру: Эйлин Принц.
Красавица Эйлин ему нравилась. Умна. Богата. Плодовита. А самое главное — совершенно не интересуется плотскими утехами! Томас был молодым здоровым мужчиной, но проведённые над собой эксперименты даром не прошли. Его эта сторона жизни совершенно не интересовала, а ведь род придётся обеспечивать наследниками! И магии не пояснишь, что проведение эксперимента тебя волнует больше прелестей какой-то красавицы! И вот что делать?
Томас знал, что не один такой уникум, да и жизнь непредсказуема, так что все рода сталкивались с такого вида ситуациями. Значит, решение есть. Какое? Надо будет спросить. Ни Эйлин, ни Октавиус, ни Брок не откажутся ответить. Но это после приёма. Всё после приёма.
И он, машинально очищая грязь с ног заклинанием, решительно направился к себе.
Томас Риддл всегда недоумевал, почему маги празднуют Рождество — совершенно магловский праздник, ещё и религиозный. И не надо врать про ту несгораемую колдунью, про которую пишут в учебнике по истории магии за первый курс! Она, может, и не горела, зато остальных жгли, топили и вешали нещадно! И Инквизиция жива и действует, просто сменила название.
Но маги праздновали. Большой приёмный зал Министерства магии пестрел разноцветьем праздничных мантий, в нём стоял гул множества голосов, пахло алкоголем, духами, пóтом, едой — вдоль стен выстроились фуршетные столы. К вошедшему Риддлу тут же обратились взгляды — жадные женские, настороженные и откровенно враждебные мужские. Он двинулся сквозь толпу, чтобы поздороваться с министром, одновременно высматривая Принцев и жалея, что Брока здесь не будет — детей на приём не приглашали. Да и прийти в компании Эйлин с Октавиусом тоже не получилось, а жаль.
Наконец он поймал взглядом гордый профиль Октавиуса и поспешил навстречу, раскланиваясь и кивая немногочисленным знакомым. Мрачные взгляды бывших членов по Ордену он проигнорировал: не до них.
Октавиус скупо улыбнулся, но Томаса показная холодность не обманула: он знал, что маг имеет отменное чувство юмора, азартен, обожает вести диспуты и радоваться жизни — но только среди членов своей семьи, ну и в компании самого Томаса, что грело душу. Они поприветствовали друг друга, Томас поцеловал пальчики Эйлин, унизанные драгоценностями, и Октавиус непринуждённо увлёк их всех к стоящей отдельно группе магов, о чём-то беседующих, невзирая на шум и веселье. Сердце Томаса затрепетало: сейчас. Вот сейчас!
— Октавиус, дружище, рад тебя видеть! — раскрыл объятия один из почтенных джентльменов, Томас успел отметить герб на одном из перстней. Магистр химерологии. — Прекрасная Эйлин! Кто этот юноша?
— Лорд Певерелл, — звучно представил Томаса лорд Принц.
И от их группы по залу начала расходиться тишина.
— Лорд Певерелл, — произнёс джентльмен-химеролог, цепко оглядел Томаса, прищурился на кольцо на пальце, втянул ноздрями воздух и чопорно склонил голову. — Приветствую.
Маги начали представлять друг друга, Томас кланялся, запоминал, кто есть кто под гордым взглядом Октавиуса. Тишина сменилась шушуканьем: гости начали чесать языками, обсуждая самую животрепещущую новость сезона. Лорд Певерелл! Надо же! Спину просверлили полные ненависти взгляды.
Томасу не нужно было оборачиваться, чтобы знать, кто на него так злобно смотрит: конечно, Поттеры.
— Томас, мальчик мой… — раздался слева ненавистный голос.
— Ваши мальчики в борделях Лютного, Дамблдор, — отрезал Томас, поворачиваясь. — Ко мне извольте обращаться как к лорду Певереллу. Мы не в школе, и мне не одиннадцать.
Если бы взглядом можно было убивать, от Томаса после этого и пепла бы не осталось. Да, внешне Дамблдор сохранил приятное выражение лица, но… Томас это ощущал: невероятная ненависть. Альбус Дамблдор, заместитель директора Хогвартса и профессор Трансфигурации, ненавидел его просто неистово. Неподалеку скучковались Поттеры. Томасу одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что элитой эта семья не является. И украшения попроще, и поведение отличается. В мелочах, но ведь дьявол кроется в деталях?
— Лорд Певерелл? — обратился самый старший из Поттеров. — Когда вы…
Он замолчал, пытаясь то ли сформулировать обуревающие его вопросы цензурно, то ли ещё что, но тут вновь ожил Дамблдор. Том смотрел на стоящего напротив седеющего рыжеволосого мага и переживал момент истины: Альбус не имеет никакой власти над ним. Школа давно окончена, времена, когда нищий Томас Марволо Риддл не имел покровителей и готовых вступиться за него друзей тоже канули в Лету. Он вырос. Он богат. Он титулован. Он силён. У него есть союзники.
А у Альбуса что? Какого чёрта взрослый маг вообще цеплялся к приютскому сироте?
Томас ощущал, что понять это важно. Не в глобальном смысле, а лично для него. Откуда такая ненависть у взрослого мага к ребёнку?
— Ну же? — произнёс Томас, глядя на Флимонта Поттера. — Что вы хотели спросить?
— Как вам это удалось? — наконец спросил Флимонт. — Как вы… стали Певереллом?
Томас чуть улыбнулся и посмотрел на стоящего рядом Октавиуса.
— Несколько лет назад мне выпало счастье быть представленным наследнику рода Принц, — начал Томас. — Мы успели обменяться лишь парой фраз, как юный наследник задал вопрос: почему я не подаю заявку на титул? Ведь я готов пройти испытание. Он сразу понял, что я, даже не зная об этом, выполнил необходимые условия. Указал мне путь. И я бесконечно горд, что именно благодаря роду Принц я смог преодолеть все препятствия, получить титул и собрать родовые реликвии. Благодарю вас, лорд Принц. Ваша и вашего наследника помощь изменили всю мою жизнь.
Что Поттеры, что Дамблдор замерли с таким видом, словно на них свалилась горная лавина. Шок и ужас. Альбус шевельнул губами, едва не хватаясь за сердце, выдохнул… И Томас, глядя в его глаза, поймав эхо обуревающих мага мыслей, неожиданно понял. Альбус завидовал. Банальная, совершенно иррациональная, но тем не менее жгучая зависть к наследнику Гонт, из которой разгорелась совершенно чудовищная ненависть. Потому что даже нищим сиротой Томас был сильнее и имел лучшее происхождение, чем Дамблдор.
О, Дамблдор прекрасно владел собой, но как же сильно сейчас он желал Томасу позора и бесславной смерти!
«Не выйдет, рыжий», — едва заметно улыбнулся ему Томас, и только то, что рядом стоят Октавиус и Эйлин Принцы, удержало лорда Певерелла от того, чтобы показать профессору трансфигурации язык.
Поттеры стояли молча, но сказать им было нечего. Что они могли поставить в вину Томасу? Гонты тоже имеют кровь Певереллов. Реликвии. Не Томаса вина, что он оказался силён и готов к испытаниям. Что прошёл их с честью.
Главное, что их мечты теперь неосуществимы.
И в краже мантии не обвинить, что самое ужасное!