— Приветствую вас в Асгарде. — Спокойным, почти ледяным тоном произнесла… белая девушка среднего роста, держа в руках огромный меч, который она вынула из постамента, выполнявшего роль пульта управления Биврёстом.
— Хельга, это…
— Это Павел, тот смертный, с которым ты связала свою душу. — Прервала тиру девушка, пытливо вглядываясь в их обоих. — Точнее тот, кто мог когда-то зваться смертным, но пока не может зваться бессмертным.
— Я думал, ты выглядишь иначе. — Задумчиво сказал Павел, ожидавший увидеть тут накаченную негритянку.
— Не мои проблемы. — Сказала девушка, отвернувшись от него в сторону проёма, глядящего в бескрайний космос за пределами Асгарда. — Всеотец уже ожидает вас, не стоит заставлять его ждать.
— Пойдем, Павел. — Сказала Тира, увлекая парня за собой в сторону летательного аппарата, зачем-то имитирующего ладью.
Сама девушка, пропустив Павла вперёд, уселась за румпель, направляя транспорт в сторону воистину циклопической постройки, словно отлитой из золота чистейшей пробы. Павел, глядя на дворец Одина, размышлял над тем, из чего же тот построен? Вряд ли из золота, там же не один бессмертный и высокомерный турок на золотом троне обитает, а Всеотец, Один, бог войны, верховный бог скандинавского пантеона. Вероятнее всего, это был металл Уру, но кто знает?
— Павел, когда ты предстанешь перед моим отцом… не робей. Он бывает резок, но он столь же снисходителен, сколь и мудр. — Внезапно произнесла Тира, когда они подлетали ко дворцу.
— Я не собираюсь ни робеть, ни преклоняться. — Ответил на это парень, поправив награды на груди и проводя пальцами по петлицам. — Я смотрел в лицо смерти задолго до того, как стать сверхчеловеком, уж взглянуть в один глаз Одина мне отваги хватит.
— Лучше ему не дерзить. — Только и сказала девушка, когда они приземлились. — Пошли.
Тира вела парня по коридорам и залам дворца, где на каждом шагу стояли Валькирии, которые тут были вместо Эйнхериев. Воительницы в золотых доспехах с копьями, охраняющие покой правителя межзвёздной империи, обитающего в золотом дворце… всё это СЛИШКОМ напоминало Павлу Вархаммер, а потому внутренне он чуть ли не впадал в истерику от ржача.
И вот они встали перед золочёными вратами, ведущими в тронный зал Одина. Две Валькирии распахнули створки прохода, пропустив путников, а после и закрыли, как только они вошли в это помпезное помещение.
Всеотец. — Почтительно поклонилась Тира Одину, восседающему на высоком троне из золотистого металла, подле которого стояли ещё три малых трона, на двух из которых восседали две совершенно одинаковых с виду женщин, а один пустовал. Как полагал Павел, рядом с Одином сейчас находились Фригга и Фрея, пустующее же место предназначалось Саге, которая, вероятнее всего, находилась где-то в этом зале или ещё где, руководя своими Валькириями.
— Ваше Величество! Позвольте отрекомендоваться: Павел Александрович Кречетский, Капитан Рабоче-Крестьянской Красной Армии Союза Советских Социалистических Республик, Капитан Армии США, кавалер Ордена Суворова Третьей Степени, Ордена Красного Знамени, дважды Герой Советского Союза, офицер ордена «Легион Почёта», кавалер Медали Почёта и Креста Виктории, а также кавалер множества менее значимых орденов и медалей. Прибыл по вашей просьбе.
— Просьбе? — Спросил Один сурово. — Царь Асгарда ничего не просит, он требует или приказывает!
— Приказывать мне имеют право только Совнарком, Госком Обороны, Верховный Главнокомандующий, а также некоторые вышестоящие офицеры армии США и РККА. Вы не входите в мою вертикаль командования, следовательно, приказывать мне вы не имеете права. Требовать же от меня никто ничего не может, потому как я не пёс, а офицер.
— Да ты наглец. — Прищурил недобро Один свой здоровый глаз.
— Я знаю себе цену. — Парировал парень.
Что ты можешь знать, юнец?! — Поднял голос Царь Асгарда. — Тот, кто не разменял даже сотни лет, мнит, что знает хоть что-то об этом мире?!
— Я знаю достаточно о себе, чтобы знать, чего я стою.
— Павел, не надо дерзить! — Почти шипела Тира, стараясь одёрнуть парня.
— И с этим наглецом моя дочь связала свою душу?! — Сердился Один, вскочив со своего трона. — Мидгардский юнец, имеющий наглость дерзить в лицо Царю?!
— Я солдат, а не лизоблюд! — Ответил на это Павел, расправив плечи и дерзко глядя в единственный глаз Одина. — А вы — Царь, а не обиженный школьник! Имейте же царское достоинство!
— Павел! — Уже вскрикнула Тира, не выдержав. — Умерь гордыню, стоя перед Всеотцом!
— Послушай мою дочь, мидгардец, ибо сам ты не ведаешь, что может тебе грозить! — Заявил Один, подходя и рассматривая парня. — Я хотел узреть, с кем же себя связала моя дочь по недомыслию. Что же, я вижу достаточно! Наглый и заносчивый мальчишка, возомнивший из себя невесть что!
— А вы желали видеть робкую овечку? — Спросил парень, делая шаг в сторону Одина. — Я воин! Я не склоняю головы ни перед кем, не отступаю ни перед чем и даже смерти в глаза взгляну дерзко и смело, потому что я есть таков, какой есть! И если за это вы решите меня покарать — что же, я и это встречу с оружием в руках и стоя в полный рост!
Один молча сверлил лицо парня своим единственным глазом. Павел же смотрел в ответ, не отводя взгляд и не отступая.
Увидев что-то ведомое только ему, Всеотец развернулся, дошёл до своего трона и уселся на него. Ещё какое-то время посмотрел на Павла, а за тем усмехнулся. Не злобно, скорее довольно.
— Воин, говоришь? Готов в это поверить. Вижу, не робкого десятка ты, мидгардец. Дерзок, этого не отнять, горд, возможно, что горделив, но это свойственно всем сильным личностям короткоживущих рас. Скажи мне: любишь ли ты мою дочь?
— Любовь — сильное слово, которым я стараюсь не разбрасываться. — Спокойно ответил Павел.
— Неплохо сказано. — Кивнул Один задумчиво. — И, признаюсь, я доволен таким ответом. Коли бы ты сказал, что влюблён в Тиру без памяти и всем сердцем, я бы не стал тебе верить, или решил бы, что ты наивен, словно не видавший жизни мальчишка. А коли бы ты сказал, что не любишь её, я был бы безмерно огорчён, ведь дочь моя, если судить с высоты моих веков, любит тебя. Обратного и быть не может — она была столь наивна, что отдала тебе свою невинность и переплела ваши души. До самой твоей смерти для неё не может быть иного мужа средь смертных и бессмертных.
— Павел, поведай нам, каков ты есть разумный? — Спросила у него внезапно Царица, сидящая по правую руку от Одина. — Тира говорила, что в Мидгарде тебя почитают великим героем, так ли сие?
— Пусть меня судят иные, потому что никто не в праве называть себя героем, это звание даётся нам иными.
— Павел скромничает! — Влезла Тира, выходя вперёд. — Мидгардские скальды только и делают, что восхваляют его! Все люди знают о его подвигах!
— А ты-то откуда об этом знаешь? — Тихо спросил её сам объект восхваления.
— Спрашивала у Хельги, она мне пересказывала увиденное в Мидгарде. — Так же тихо сказала Тира.
— И какие же его подвиги восхваляются в Мидгарде? — Спросила уже левая Царица.
— Во время последней Великой Войны Мидгарда Павел стал одним из двух сверхлюдей, которые сражались против зла, развязавшего ту войну. — Продолжила Тира. — Он и его… невеста, а также воины, над которыми они были поставлены начальными людьми, совершили множество подвигов!
— Невеста? — Практически в один голос переспросили обе Царицы разом.
— Стефани Грейс Роджерс, она же — Капитан Америка, та, кого прозвали «величайшей героиней Америки». Схожим «титулом» наделили и меня, но меня зовут «величайшим героем России». Громкие слова, цена которым — чернила, которые извели на их написание. — Поморщился парень, вспоминая несколько статей, которые периодически вылезали в русскоязычной сети в преддверии девятого мая.
— Если молва так прозвала вас, то, наверно, вы оба заслужили это. — Сказала правая Царица.
— Люди падки на громкие слова. — Пожал плечами Павел.
— А какова она — твоя невеста? — Спросила левая Царица.
— Отважная, добрая, самоотверженная, можно много её положительных качеств привести.
— И за что же ты полюбил её? — Ободряюще улыбнулась Царица.
— Как можно любить кого-то за что-то одно? Любить можно либо всё, либо не любить ничего в человеке. Я люблю её со всеми её достоинствами и недостатками.
— Тира говорила, что ты чародей, так ли это? — Снова спросила правая Царица.
— Я обучаюсь в ордене мидгардских магов, моей наставницей выступает сама Древняя, но я не связываю свою жизнь с чародейством. Магия для меня — лишь инструмент достижения силы, которая нужна мне для защиты тех, кто не может защитить себя самостоятельно, а особенно для защиты тех, кто мне дорог.
— Достойная цель. — Кивнул Один, а после встал. — Что же, мне с моими Царицами нужно обсудить услышанное, а пока это будет происходить, Тира покажет тебе Асгард.
* * *
— Что скажете об этом мидгардце? — Спросил Один у своих жён, в том числе и у подошедшей Саги, когда их дочь и её избранник вышли за дверь.
— Гордец. — Фыркнула Сага, садясь на свой трон. — Но не слишком. Действительно знает себе цену и не робеет. Мне нравится то, как он отстаивает себя и свою честь. Одно плохо — слова подбирать не умеет. Если бы он в самом начале сказал, что прибыл по приглашению, а не просьбе, то не нарвался бы на твой гнев, пусть и показной.
— А я думаю, что он сам так нас прощупывал. — Подала голос Фригга, старшая из жён Одина.
— Прощупывал? — Переспросила Сага.
— Да, хотел посмотреть, как мы отреагируем, чтобы понимать, чего ожидать от нас. — Кивнула Фрея, понявшая, о чём говорит её сестра.
— Дерзко. — Покачал головой Всеотец. — Но это говорит о том, что он не дурак, а хитрость всегда полезна, если она верна трону. К тому же, иные мидгардцы начали бы лебезить перед теми, кому они поклоняются, как богам.
— Мидгардцы давно не почитают асов богами. — Заметила Фригга.
— Да и его самого некоторые почитают. — Добавила Фрея.
— О чём ты? — Спросил Один, не совсем понимая, о чём его вторая жена.
— Мы с Хельгой периодически узнаём, что происходит в Мидгарде. Мы заметили его ещё шесть десятилетий назад. Тогда мидгардцы придумали какой-то элексир, который выводит людей почти на уровень асов. Павел стал одним из двух таких людей, кроме него была только одна девушка, это его невеста. Он совершил много подвигов, о чём говорят эти знаки из металлов, почитаемых смертными за драгоценные. Полагаю, он обозначил самые важные и ценные из них, когда представлялся.
— И как это соотносится с почитанием его? — Уточнил Один, не понимая.
— Самый большой культ Мидгарда называется «Христианство», где главной фигурой является некий Иисус Помазанник, то есть Христос. Он, якобы, является сыном создателя вселенной. Одно из течений этого культа признало Павла святым, то есть кем-то праведным. Хоть сами жрецы культа такого не говорят, но те, кто состоит в культах, считают, что святые — это те, кто наделён толикой сил, подобным божественным. Они молятся им, превозносят их почти так же, как когда-то превозносили нас.
— К тому же, я почувствовала в нём частицу сил Феникса. — Подметила Фригга. — Мидгардские чародеи не так давно отправили его на перерождение. Часть его силы содержится в этом человеке.
— Значит, он способен заглядывать в чужие мысли?
— Судя по тому, что мне видно в нём, он пока на это не способен. — Покачала головой Фригга. — Тем не менее, вполне может научиться этому.
— Это опасно для нас?
— Вряд ли. Скорее всего, этот мидгардец станет консортом при нашей дочери, а значит, окажется одним из воинов, стоящих на страже Золотого Града. — Внесла свою лепту в разговор Сага.
— Я не собираюсь уходить на покой в ближайшие годы, Тира хоть и показала, что стала несколько более зрелой, побывав в Мидгарде, но ей всё равно рано принимать мой престол. — Возразил Один.
— Возможно, что он проживёт гораздо дольше обычных людей. — Снова подала голос Фригга. — Он не изменился за последние шесть десятилетий, возможно, что его век будет дольше простого смертного. Да и он, судя по всему, обучается у мидгардских чародеев, я почувствовала при нём артефакт, который они зовут «двойное кольцо». На нём есть не мало магических защит, свойственных их школе чародейства.
— Значит, он ещё и чародей. — Покивал Один. — Достойно. Воин, чародей, хитрец. Если ему суждено стать царём подле царицы Асгарда, то это будет достойный муж при властительнице Девяти Миров.
— Ты так просто дозволишь ему стать мужем нашей наследницы? — Скептично спросила Сага.
— Разумеется нет. — Тут же ответил Один. — За ним будут наблюдать. Пусть проявит себя, а там посмотрим. Если он не достоин встать рядом с нашей дочерью, то он и не встанет. Срок жизни мидгардца не столь долог, чтобы останавливаться на нём, даже с учётом связи их с Тирой душ. Когда он умрёт, она сможет найти более достойного супруга.
— А если не умрёт? — Уточнила Фрея.
— Что же, тогда мы можем ему в этом и помочь. — Сухо ответил Один.
* * *
— Я так рада, что могу показать тебе Асгард! — Сказала Тира, когда они с Павлом вышли из тронного зала. — Ты первый мидгардец, что узрит его воочию!
— Ты очень воодушевлена, верно? — Усмехнулся парень, следуя за ней.
— И была бы более воодушевлена, если бы из-за твоей дерзости мне не пришлось переживать за то, что решит Всеотец. — Упрекнула его девушка. — Зачем было так ему дерзить?
— Пусть видят, с кем имеют дело. Да и я увидел, с кем уже мне придётся иметь дела.
— Ты понимаешь, что из-за твоей дерзости тебя могли попросту выгнать, и это ещё в лучшем случае?! — Разозлилась богиня, услышав бред, сказанный парнем.
— Я не собираюсь строить из себя робкого и застенчивого мальчишку! — Заявил Павел, нахмурившись. — И знаешь что? Никто не заставит меня лебезить даже перед теми, кто зовёт себя богами! Я — Павел Кречетский, моя фамилия означает степного сокола, свободного и гордого! Моя свобода — одна из самых ценных вещей, что у меня есть! Я сражался за неё! За свободу и честь, за правое дело! Или они будут считаться с этой моей чертой, или пусть катятся на все четыре стороны!
— Дерзко. — Послышался противный голос, который Павел сразу узнал. — Наглый мидгардец, находясь в обители богов, смеет дерзить! Ты или храбр, или невероятно глуп!
— Петух галльский! — Почти сплюнул Павел, увидев, кто к ним подходит.
— Сигурд! — Возмутилась словам подошедшего аса Тира.
— Я ещё в прошлый раз желал наказать тебя за дерзость, но тогда ты был нам полезен в борьбе с Локи, но теперь ты — лишь чужак на землях Асгарда! Ты ответишь за своё хамство и высокомерие! Я вызываю тебя, мидгардец! Твоя дерзость в отношении к Тире должна быть наказана!
— Вызываешь? — Хмыкнул парень, поправив фуражку, приподнимая её, почти сбив на затылок. — Раз я являюсь вызываемой стороной, то я выбираю оружие, условия, место и время, верно?
— Всё так! — Решительно кивнул Сигурд.
— Раз так, то… оружие — рукопашная. Условия — пока есть возможность продолжать бой. Место — ближайшая подходящая площадка. Время — сейчас же. Победит тот, кто последним останется на ногах. Никакого оружия, никакой магии, никакой брони! Только наши силы и умения, согласен?
— Я размажу тебя тонким слоем по тренировочной площадке! — Самоуверенно заявил Сигурд.
— Посмотрим, петух галльский! — Ответил ему Павел, хрустнув шеей. — Кто будет твоим секундантом?
— Тира! Будешь ли ты представлять мои интересы в этом поединке? — Обратился к девушке Сигурд.
— Я вообще не позволю тебе драться с Павлом! — Заявила девушка, нависнув над воителем. — И уж тем более я не стану секундантом у врага моего наречённого!
— Наречённого?! — Возмутился и удивился Сигурд, переводя взгляд с девушки на парня, не в силах поверить в сказанное. — Смертный?! Твой наречённый?! А как же я?!
— Ты?! — Удивилась Тира. — С чего бы ты?! Ты всегда был верным другом и товарищем, но не более!
— И потому ты предпочла мне смертного, с которым знакома столь мизерный срок?!
— Я не собираюсь это обсуждать! — Заявила девушка, отвернувшись от воителя. — Вашего поединка не будет, я так сказала!
— Мы уже назначили поединок. — Ответил ей Павел, покачав головой. — Дуэль — это бой чести, а потому я не собираюсь отступать, что бы ты не сказала.
— Он воитель, прошедший сотни, если не тысячи сражений! — Попыталась образумить Павла Тира, схватив его за предплечье.
— А я солдат, прошедший такие мясорубки, после которых слабые духом впадали в чёрное отчаяние и сходили с ума от ужаса. — Парировал парень, сбросив руку девушки со своей. — А ещё я слишком хорошо знаком с рукопашным боем. Скажи мне: насколько часто этот петушок галльский дрался вообще без оружия?
— Предостаточно! — Вскрикнула девушка.
— Довольно слов. — Ответил ей Павел, направляясь к Сигурду, находящемуся в эмоциональном раздрае. — Готов?
— Я порву тебя, смертный! — Заявил асгардский воитель. — Моим секундантом будет… Хеге!
— Тира, будешь моим секундантом? — Обратился к девушке Павел.
— Куда с тобой деваться? Придётся.
— Тогда идём на место поединка! — Бросил Сигурд и пошёл куда-то. Тира и Павел проследовали за ним, но девушка перед этим послала одну из валькирий за Хеге.
* * *
— Сегодня на этой площадке будет решаться спор между Сигурдом Воителем и…
— Гвардии Капитаном Павлом Александровичем Кречетским. — Подсказал Павел замявшемуся судье, в роли которого, как ни странно, выступал мужчина.
— Да-да, Гвардии Капитаном Павлом из Мидгарда. Суть вашего конфликта?
— Этот мидгардский презренный колдун посмел проявить неуважение к Цесаревне и всей царской династии, многократно оскорблял меня, излишне дерзил и посмел… впрочем, последний пункт несколько конфиденциален, а потому позволю себе его не озвучивать! — Перечислил свои претензии Сигурд.
— Вы услышаны. Павел, ваша точка зрения? — Обратился уже к капитану судья.
— Этот петух галльский многократно оскорблял меня, воспринимая дикарём, слабаком, недостойным, смел указывать мне, однажды уже напал. Напомню, ваш «отважный воитель» напал на мидгардца! И повезло ещё, что я не обычный мидгардец, а солдат, офицер, боец! Мне хватило нескольких секунд, чтобы уложить гордеца в пыль! То, что эта пародия на воина называет дерзостью — всего лишь чувство собственного достоинства, которого он, видимо, лишён! Да, я не дикарь, я стою выше по своей природе, чем остальные люди, по крайней мере с точки зрения своей биологии. Но вот асы стоят на лестнице эволюции выше людей! Разве вызов асом на дуэль мидгардца не равносилен вызову мидгардцем на дуэль обезьяну? И разве не станет для него двойным позором то, что его, аса, уложит в пыль мидгардец?
— Достаточно! — Остановил его судья, видя, как багровеет Сигурд. — Ваши слова так же приняты. Дуэлянты! По правилам, я обязан предложить вам обоим примириться до начала поединка! Готовы ли вы к примирению?
— За всё сказанное и совершённое этим мидгардцем, я готов его простить, если тот падёт на колени и будет молить о прощении Тиру и меня! — Заявил Сигурд, шипя пошибче всякой змеи.
— А жаренных гвоздей не хочешь? — Хмыкнул Павел, хрустя костяшками пальцев.
— Значит, дуэлянты отказались от примирения. — Заключил судья, вздохнув. Ему не верилось, что мидгардец может победить. Где асы, а где люди? Этот Павел верно заметил, асы стоят настолько же выше людей, насколько сами люди стоят выше обезьян, а может и более того. Ещё раз вздохнув, он подозвал секундантов.
Тира и Хеге подошли к нему и церемониально кивнули.
— Клянётесь ли вы честно исполнять обязанности секундантов, а именно не потворствовать своим патронам, не мешать противнику своего патрона и сознательно не нарушать выставленных условий поединка?
— Клянёмся. — Ответили ему девушки, ударив себя по нагрудным пластинам брони.
— В таком случае приступайте к своим обязанностям. — Кивнул на это судья, после чего Хеге и Тира направились к противникам своих патронов.
— Если у тебя есть оружие, артефакты или прочее, что противоречит условиям, то я попрошу это всё сдать. — Сказала ванахеймская воительница, подойдя к Павлу.
— Подожди секунду. — Попросил у неё Павел, снимая свою шинель, аккуратно сложив её и положив на каменные плиты пола. Сверху он положил снятые наплечные кобуры с пистолетами, потом поясные ножны с кинжалом Сатевари — наградное оружие, вручённое Сталиным в сорок четвёртом. Следом пошли ножи, заткнутые за голенища сапог, потом на них легла перевёрнутая фуражка, в которую было вложено двойное кольцо. Следом Павел снял чёрную рубашку, аккуратно сложив её и положив на полы шинели. — Я чист. — Заявил он, разведя руки в стороны.
— Вижу. — Кивнула космо-божественная азиатка. — Я надеюсь на честный бой.
— Тот, кто ведёт бой честно, рискует проиграть из-за вероломства противника. — Покачал головой Павел, вспоминая все те хитрости, к которым ему приходилось прибегать во времена войны. — Сейчас же более уместно слово «поединок», и уж для поединка честность важнее всего.
— Я надеюсь на честность. — Повторила Хеге, отходя от него.
То же самое сделала и Тира. Глянув на парня, чей торс был оголён, она невольно сглотнула ставшую вязкой слюну, а после посмотрела на Сигурда, который ограничился лишь снятием жёсткой брони, оставшись в рубахе.
— Дуэлянты! К барьеру! — Велел судья после того, как секундантки доложились ему о выполнении своего долга. — Бой начнётся в момент, когда на землю упадёт эта монета! Приготовиться!...