Воздух в мэрии Гравити Фолз был густым и неподвижным, пах пылью, старыми книгами и сладковатым ароматом лекарств. Секретарь, бросая на меня испуганные взгляды, провёл меня в кабинет мэра. Я готовился к худшему, но картина, представшая моим глазам, была скорее умиротворяющей, чем пугающей.
За массивным дубовым столом, который кто-то старательно пытался протирать по крайней мере с одной стороны, сидел в современном инвалидном кресле Юстас Бифафтлфамптер. В свои сто двенадцать лет он выглядел не как жуткая декорация, а как очень, очень старый и уставший человек. Его лицо, покрытое паутиной морщин, украшали обвисшие, добрые щёки. Седая шевелюра была аккуратно причёсана, а на носу красовались старомодные очки в толстой оправе. С его плеч действительно свисали лёгкие, нетронутые кружева паутины, но выглядело это не как знак запустения, а скорее как часть природного ландшафта, вроде мха на старом камне. Он дремал, и его грудь медленно поднималась в такт ровному, хоть и хриплому дыханию.
— Он… э-э-э… обычно бывает в сознании утром. — шёпотом проинформировал секретарь. — Протокол требует его личной подписи для восстановления в должности. Без неё даже министр обороны не может…
— Я в курсе протокола. — кивнул я, прекрасно понимая, что эта бюрократическая рутина в Гравити Фолз куда надёжнее любой печати из Вашингтона.
В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет, запыхавшись, вкатился шериф Блабс. Его усатое лицо побагровело от натуги и ярости.
— Стойте! Я протестую! — выкрикнул он, тыча пальцем в мою сторону. — Этот… этот проходимец не может быть шерифом! Он пропал без вести тридцать лет назад! Он призрак! Самозванец, который хочет узурпировать власть в нашем мирном городке!
Я медленно повернулся к нему, снял свою фетровую шляпу и положил её на единственный чистый угол стола.
— Лейтенант Блабс. — произнёс я с ледяным спокойствием. — Ваша преданность форме впечатляет. Жаль, что она не подкреплена знанием местного законодательства. Вы знакомы с Муниципальном Актом о неприкосновенности шерифа от 1895 года? Известным в народе как «Указ о непотопляемом шерифе»?
Блабс замер с открытым ртом, его мозг явно с трудом переваривал услышанное.
— Какой ещё федеральный акт? Это что, шутки?
— Нисколько. — парировал я. — После того, как шериф Игнациус «Пьяный Глаз» МакКракен пропал на два года, будучи в гостях у мужикотавров, городские власти, дабы избежать вакуума исполнительной власти в городе, постановили: шериф сохраняет свой пост до тех пор, пока не будет найдено его мёртвое тело с официальным заключением доктора или священника, либо пока он лично не напишет заявление об отставке.
Я сделал эффектную паузу, глядя, как по лицу Блабса расползается тень непонимания.
— Но и это ещё не всё. — продолжал я. — Согласно поправке, заявление должно быть подпоясанно кожаным ремешком… с его собственной шерифской шляпы. Не случайным шнурком, ремешком или лентой, а именно ремешком с его личной шляпы. Символический жест, означающий добровольный отказ от власти.
Я указал взглядом на свою шляпу, лежащую на столе.
— Моё тело не найдено. Заявления с ремешком я не подавал. Следовательно, юридически я никогда не покидал свой пост. А вы, лейтенант, всё это время были моим временным исполняющим обязанности. И, судя по отчётам, которые вы, видимо, писали, не глядя на этого человека. — я кивнул на дремлющего мэра. — ваше исполнение обязанностей было, мягко говоря, липовым.
В этот момент старик на кресле пошевелился. Его веки медленно поднялись, открыв мутные, но осознающие голубые глаза. Он уставился на меня, потом на Блабса, и в его взгляде мелькнула искорка понимания.
— Лански… — просипел он, и его голос был слаб, но внятен. — Говорили, ты сгинул… в лесу… с гномами… или с мужикотаврами…
— С гномами, мистер мэр. — вежливо поправил я. — Но вот, вернулся. Городу снова нужен порядок.
— Порядок… — старик кивнул, и его взгляд на мгновение стал острым и ясным. — Блабс… он… бумажки мне носит… Я подписываю… а он… — он махнул слабой рукой, словно отмахиваясь от надоедливой мухи. — Не справляется…
— Я требую доказательств! — взвыл Блабс, понимая, что почва уходит у него из-под ног. — Где ваши документы? Ваш жетон!
Я молча достал из внутреннего кармана куртки свой потертый шерифский жетон и положил его на стол рядом со шляпой. Он лежал там, как безмолвное обвинение — тот самый, с номером «1862».
— Этого достаточно? — спросил я, не повышая голоса.
Старый мэр медленно протянул дрожащую руку и потрогал жетон пальцем. Он кивнул.
— Достаточно… Подпиши… — он посмотрел на секретаря, который тут же подскочил с заранее заготовленным приказом о моём восстановлении.
Перо в слабых пальцах мэра оставило на бумаге кривую, но узнаваемую и юридически безупречную закорючку. Этого было достаточно.
Я повернулся к Блабсу, в глазах которого бушевала смесь из ярости, страха и полнейшей растерянности.
— Поздравляю, лейтенант. Вы снова мой заместитель. Следующее нарушение протокола, и я использую ваш ремень от брюк для сдачи в музей в качестве исторического экспоната. Попрошу явиться на планёрку на завтра, в восемь утра. Не опаздывайте.
* * *
Вернувшись в свой кабинет в участке, я наконец смог выдохнуть. Первый и самый важный административный раунд был выигран. Я снова был законным шерифом этого безумного городка. Я уже составлял в уме список первоочередных дел: проверить архивы за последние тридцать лет, навестить Фила, разобраться с корпоративным хаосом в «Скаймэн»… Но едва я собрался с мыслями, как в дверь моего кабинета робко постучали.
— Войдите. — сказал я, на мгновение подумав, что это сержант Паркс с очередным докладом о шепчущих кактусах или танцующих фонарных столбах. Или о любой другой фигне, которая могла произойти в городе в моё отсутствие. Раньше каждый день жители заваливали нас такой макулатурой.
На пороге, однако, стоял Диппер Пайнс. Его лицо выражало решимость, смешанную с робостью. В руках он сжимал потрёпанную «Настольную книгу монстроборца» — мою книгу.
— Мистер Лански… я… — он глубоко вздохнул, словно собираясь с силами. — Научите меня. Пожалуйста. Научите быть таким, как вы. Научите бороться с… со всем этим. — Он показал рукой в окно, за которым лежал полный аномалий лес.
Я оценивающе посмотрел на него. Глаза горят не детским восторгом, а настоящей, взрослой озабоченностью. Воля есть, мозги, судя по всему, что было показано в мультсериале, тоже. Но он ребёнок. Хрупкий, и пока ещё не видевший по-настоящему страшных вещей.
— Это не приключение, пацан. — строго сказал я, откидываясь на спинку кресла. — Это грязная, опасная и часто очень скучная работа. Ты можешь покалечиться. Увидеть такое, что потом ночами не спать будешь. Или того хуже.
— Я знаю! Вернее, я не знаю, но я понимаю! — горячо воскликнул Диппер. — Я уже сталкивался с гномами! А ещё я читал в вашей книге про зомби, про вампиров… Я сначала подумал, что те гномы — это зомби, и чуть не ошибся! А что, если в следующий раз я столкнусь с настоящими зомби и не буду знать, что делать? Я хочу знать, как это делать ПРАВИЛЬНО. Я хочу защищать Мейбл! И… и этот город!
Он смотрел на меня с таким обожанием и надеждой, что у меня в груди что-то кольнуло. Словно сам смотрю на себя в том возрасте, когда ещё верил, что можно навести порядок одним макаровым и криком «Стоять, полиция!».
Я задумался, постукивая пальцами по столу. А почему, собственно, нет? Официально взять его в участок я, конечно, не могу. Но Гравити Фолз — не обычное место. И его законы… его законы писались сумасшедшими для мира, в котором сумасшедшим был смысл.
— Хорошо. — наконец сказал я. — Но на моих условиях. С сегодняшнего дня ты — добровольный внештатный консультант полиции Гравити Фолз по паранормальной активности. Без оплаты, без формы, но с доступом в архив и правом сопровождать меня на вызовах низкой опасности.
Диппер от изумления выронил челюсть.
— Ч-что? Серьёзно? Но мне всего двенадцать! Меня же не возьмут на работу!
— А в муниципальном кодексе города Гравити Фолз, раздел 2, параграф 11, чёрным по белому написано. — я снова позволил себе усмехнуться, наслаждаясь моментом. — что на государственную службу города может быть принят любой его житель, «способный внятно произнести слово «мама» и имеющий по меньшей мере два зуба».
Я сделал паузу, чтобы дать ему осознать всю абсурдность ситуации.
— Этот закон был подписан лично одним из президентов, в одном пакете с указом о назначении младенцев в государственный конгресс США. Не спрашивай, это были тёмные, тёмные времена, когда оборот опиатов и прочих наркотических веществ никак не регулировался. После его импичмента закон, как и многие другие безумства, действует только здесь. Так что. — я посмотрел на него поверх очков. — у тебя есть два зуба?
— Э-э… да! Конечно! — растерянно ответил Диппер, на всякий случай прикрыв рот рукой.
— И слово «мама» сказать можешь?
— Мама! — тут же выпалил он, покраснев.
— Поздравляю, консультант Пайнс. — я протянул ему руку для рукопожатия. Его ладонь была немного влажной от волнения, но рукопожатие твёрдым. — Вы приняты. Ваша первая задача — составить подробный каталог всех аномальных существ, которых вы встречали или о которых читали. С указанием их повадок, слабостей и, что самое главное, методов нейтрализации. Как в этой книге. — я кивнул на его потрёпанный том. — но с вашими собственными комментариями и наблюдениями. Считайте это вводным курсом.
Глаза Диппера загорелись таким огнём, что, кажется, могли бы посоперничать с пламенем моего ранцевого огнемёта. В его взгляде читалась не просто радость, а начало настоящей, суровой школы выживания в самом безумном городе на Земле.
— Спасибо, мистер Лански! Я не подведу! Я… я сейчас же начну! — он уже поворачивался, чтобы бежать к выходу, полный энтузиазма.
— И, Диппер? — остановил я его. Он замер. — Это между нами. Твой дядя Стэн и сестра пока не должны знать. Понятно?
— Как могила! — с серьёзным видом ответил он и выскочил из кабинета.
Я остался один в тишине своего кабинета. Вокруг витали призраки прошлого, паутина десятилетий и горы неразобранных дел. Но впервые за эти несколько дней, прошедших с моего возвращения, я почувствовал не просто тяжесть обязанностей, а нечто отдаленно напоминающее… цель.
А у меня, похоже, и правда появился первый по-настоящему верный и, что важнее, перспективный союзник в этой новой, старой жизни. Пусть и в лице двенадцатилетнего мальчишки с горящими глазами.
* * *
Следующий жаркий летний день я начал с разбора завалов в кабинете. Бумаги, накопленные Блабсом за три десятилетия, угрожали обрушиться лавиной на любого, кто посягнул бы на этот бюрократический Эверест. Вентилятор гонял спёртый воздух, когда я решил проверить успехи нового консультанта.
Приоткрыв дверь в архив, я увидел Диппера, с головой погружённого в работу. Стол был завален папками и старыми журналами регистраций. Перед ним лежала открытая тетрадь, куда он с недетской сосредоточенностью вносил записи, сверяясь с моей «Настольной книгой монстроборца».
— Составляю каталог, как вы и просили, мистер Лански. — не отрываясь от работы, произнёс он. — Вон там, в синей папке, я нашёл отчёт 1979 года о нашествии летающих глаз. Оказывается, их можно отогнать ультразвуком от собачьего свистка!
Я подошёл, заглянул через его плечо. Парень не просто переписывал факты — он анализировал их, делая пометки «непроверено», «слабое место — яркий свет». Почерк аккуратный, формулировки чёткими.
— Неплохо, Пайнс. Очень даже неплохо. — я не стал скрывать одобрения в голосе. — Теория — основа основ. Но настоящего специалиста куёт практика. Одевайся, поехали.
Его глаза вспыхнули. — На вызов? Прямо сейчас?
— Жалоба с фермы Спротта. Ночью пропали две овцы. Не похоже на койотов. Отдаёт паранормальщиной.
По пути заехали на заправку. Я заправил полный бак и приобрёл сетку стеклянных бутылок «Pitt-Cola» — той самой, персиковой, что с детства производилась в Орегоне.
— На. — протянул я Дипперу. — В такую жару без прохладительного никак.
Через двадцать минут мы были на месте. Фермер Спротт, одетый в свою неизменную рубашку с бабочкой и подтяжками, опираясь на трость, встретил нас у ворот. Его седые усы нервно подрагивали.
— Шериф, наконец-то! — начал он, снимая соломенную шляпу и вытирая лоб. — Вчера вечером всё было нормально, а утром — хвать! Двух нет! И следов никаких, только помятая трава у опушки!
Мы прошли к указанному месту. На краю поля, у самой стены леса, трава была примята в двух местах. Я раздвинул стебли у кромки леса.
— Вот наш вор, консультант. Смотри и запоминай.
Среди корней виднелись несколько странных растений. Густой, неестественно зелёный плющ со стеблями, покрытыми мелкими волосками. А в центре каждого куста пульсировала шарообразная сердцевина размером с грейпфрут, тускло светящаяся ядовито-оранжевым светом. Её поверхность была испещрена мелкими, глубокими отверстиями, словно губка или пчелиные соты. Зрелище было глубоко противоестественным.
— Что это? — прошептал Диппер, смотря на эти отверстия с неподдельным отвращением.
— Venenum Tenens Hedera, или хватучий плющ, если проще. — ответил я, вставая во весь рост. — Растёт только на разлагающейся органике. Этими лианами он хватает жертву — овцу, кролика — душит, а потом труп служит ему удобрением. Ядовит.
— И… как с ним бороться? — спросил Диппер. — Выкапывать? Рубить?
Я молча вздохнул, открыл последнюю бутылку «Pitt-Cola» и залпом выпил. Пустую бутылку не выбросил.
— Запомни, пацан: самое правильное решение зачастую самое простое.
Подойдя к машине, я слил немного бензина в пустые стеклянные бутылки.
— Бензин… — с пониманием произнёс Диппер.
— Именно. — Я достал из бардачка рулон простых тряпок. — А это — фитиль.
Я быстро объяснил Дипперу технику: оторвать кусок тряпки, заткнуть горлышко, пропитать, поджечь и бросить. Аккуратно.
— Но… это же…
— Против людей — незаконно. Против плотоядных растений — санитарная обработка. И да, это пожароопасно, поэтому жжём только заражённый участок.
Стеклянная бутылка, оставляя шлейф огня, разбилась о центральный куст. Пламя мгновенно перекинулось на лианы.
— Теперь ты. Только не целься в меня.
Рука Диппера дрожала, но он выполнил всё чётко. Его бросок достиг цели.
Горящий плющ издавал влажные пищащие звуки. А когда пламя добиралось до светящихся сердцевин, те начинали хлопать, разбрасывая искры.
— Не опасно? — крикнул он, настороженно глядя на горящие брызги.
— Не опаснее попкорна. — флегматично ответил я. — Просто растение пытается кричать. Ничего страшного.
Мы стояли, пока полянка не превратилась в чёрное, дымящееся пятно.
— Всё, успокоились. — констатировал я. — Теперь можно спать спокойно. По крайней мере, до следующей аномалии.
По дороге обратно Диппер молчал, переваривая увиденное.
— Это… это было весело. — наконец признался он.
— Иногда наша работа бывает и весёлой. — согласился я. — Главное — помнить, где можно веселиться, а где начинается настоящая опасность.
Он кивнул. В его глазах читалось уже не просто обожание, а начинающее формироваться понимание. Понимание того, что быть монстроборцем — это не только романтика, но и ответственность за свои действия. Малец не безнадёжен.