Веди_нас,_предводитель!_Глава_31.epub
Веди_нас,_предводитель!_Глава_31.docx
Веди_нас,_предводитель!_Глава_31.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 31. Пауки
Сзади заговорил Родерий:
— Что стряслось? — голос имперца звучал встревоженно.
— Колодец, — хрипло бросил я ему. — Уходит вниз — далеко вниз.
— Спуститься сможем? — деловито поинтересовался он.
— Я точно смогу, — прикинул я. Хотя всегда есть шанс сорваться и разбиться в лепёшку.
— Какой он ширины?
Вопрос заставил задуматься.
— Небольшой, но дальше может стать у́же, — нехотя признал я.
— У нас там сзади раненые, и Кассия без сознания.
— Мне-то какое дело? — фыркнул я. — Устрой перекличку. Хотя стой, собери-ка ремни, верёвки, всё и вся, что найдётся. И ещё: мне показалось — или за́мок правда обрушился?
Родерий выругался, развернулся и запустил перекличку с просьбой передать вперёд ремни и верёвки, после чего ответил мне:
— Ага, завалился целиком. Когда ветер стих. Хвала Шору, что сумели зарыться в эту нору, а то зажарились бы или задохнулись — или то и другое разом.
Ну, ещё не вечер, — мысленно хмыкнул я.
— Знаю, о чём ты думаешь, орк, — сказал имперец, пока мы ожидали верёвок.
— Да? И о чём же, человек? — развернулся я к нему, посмотрев сверху вниз.
— Молишься своему орочьему богу, чтобы удалось выбраться, а потом сбежать, затерявшись на просторах Скайрима, — по голосу легионера я не мог понять, серьёзно он говорит или шутит. А может, третий вариант? Что-то между правдой и потенциальной возможностью? Некая проверка?
Хах! В любом случае, его слова звучат смешно и жалко. Затеряться? Нет, не дождёшься!
Оскалившись, я промолчал, хотя очень хотелось высказать всё, что думаю.
— Считаю, что кто-то из нас должен первым спуститься вниз, — спустя несколько ударов сердца, как ни в чём не бывало, продолжил говорить Родерий, — и помочь остальным.
— Я полезу первым, — уверенно и не сомневаясь, проговорил я. — С верёвками или без. Потом пробуйте вы. Вот только кто потащит ваших раненых? Туннель сильно сузился. Места в проходе не хватит, чтобы пропустить кого-то вперёд.
— Знаю, — недовольно буркнул лейтенант, а потом начал рыться в карманах. — Надо же, нашёл.
Он вытащил трубку и огниво.
— Самое время, мы ведь так соскучились по дыму, — ехидно прокомментировал я его действия.
— Не помешает немного света, — пробормотал он, а потом высек искру.
Огонёк слегка развеял тьму, позволив увидеть больше. Старая стена, к которой мы прижимались, похоже была частью какого-то монументального строения: все камни оказались искусно обтёсаны и подогнаны друг к другу. Кое-где ещё сохранились куски побелки и даже фриза поверх неё. Стена казалась почти строго вертикальной — сужение возникло за счёт наклона стены с этой стороны — куда более грубой, зато с выступами, оставшимися от каких-то сложных украшений. Странное смешение стилей для одного здания или даже комнат, стоявших прежде бок о бок. Более того, теперь я засомневался, что это части обрушившегося Хелгена. Что если под городом имелись собственные катакомбы? Всё-таки мы предполагали наличие тайного прохода наружу.
— Ладно, — сказал я Родерию, оглядывая местность, — может, не всё так плохо.
— Сколько тебе лет, орк? — внезапно заинтересовался он. — Сейчас, вблизи, при свете, я вижу твоё лицо и… не могу понять. Не то чтобы я повидал многих орсимеров, но хотя бы в мелочах ориентироваться могу. Тебе ведь ещё и двадцати пяти нет, я прав? Но при этом возвышаешься над остальными, а мускулы ничуть не сдулись за всё время плена. Более того, ты до сих пор не получил ни единого шрама! Даже сейчас, пройдя огонь, избежал ожогов. Как? Кто ты такой?
— Много болтаешь, — отмахнулся я, а потом шагнул ближе к тёмному провалу колодца, ведущему вниз.
Поставив ногу вперёд, заглянул через край. Тщетно. Света, ожидаемо, не хватило, дабы понять, что же там внизу. Ожидаемо, конечно, но была надежда…
И тут край, на котором я стоял, треснул. Слишком поздно я осознал, что оказался не на камне, а на прогнивших досках, которые провалились под моим весом.
Перевернувшись в воздухе, брыкаясь обеими ногами, я полетел вниз, выставив руки в стороны — попытка хоть как-то удержаться. Острые камни впились в ладони и спину, сдирая кожу. Какой-то выступ врезался в затылок так, что голову бросило вперёд. Но в следующий миг я умудрился упереться ногами в противоположную стену.
И тут же перевернулся головой вниз…
Малакат!..
Что-то меня задержало. Треск. Что-то рвётся, ещё и ещё, замедляя полёт, останавливая его.
Да это же!.. Паутина!
Левое плечо потянуло вверх, так что я снова перевернулся и тут же вытянул ногу, больно ударившись о шершавую стену напротив. Щёлкнуло колено, но к счастью не сломалось. Восстанавливать перелом было бы непросто даже мне.
Вытянув правую руку, я ухватился за выступ, который вдруг смялся под моими пальцами, как губка. Благо, другая нога тоже упёрлась в стену, позволив мне оттолкнулся и прижаться спиной к грубому камню.
Фух! Сумел! Не упал!
Не знаю, какое расстояние означает пять секунд падения камня. Полсотни метров? Не, больше. Сто? Или сто пятьдесят. Где-то так. Плюс-минус. Интуитивное определение — обожаю такое!
Спустя мгновение я осознал, что по мне ползали пауки. Точно такие же, как и тот, которого я прихлопнул с десяток минут назад. Рядом росли светящиеся грибы, дающие тусклый свет, коего, тем не менее, хватило, дабы осознать — это детёныши морозных пауков. Размер «всего» с раскрытую ладонь. Мою раскрытую ладонь!
А ещё эти твари известны тем, что обладают премерзким, смертельно опасным ядом.
Не успев осознать до конца эти мысли, я замер, даже задержав дыхание. Конечно, единичный укус был бы не смертелен. Он не убил бы и обычного орка, что говорить обо мне? К тому же, речь о достаточно мелких созданиях, дорастающих до размера коня-тяжеловеса.
Вот только их тут сотни, если не тысячи. Укусит один — переживу. Два — аналогично. А если с полсотни? А тысяча?
Сглотнув, начал стремительно размышлять, что же делать дальше, ведь твари окружили меня со всех сторон. Откуда-то сверху послышался окрик Родерия. Внезапно отчаянный и испуганный.
Небось думает, что делать, если «проводник» откинется. Сучий сын!
Судя по дёргающимся лапкам, пауки были в бешенстве. Оно и понятно, кто-то проломился сверху вниз, разорвав всю паутину и, возможно, раздавив в процессе не одну особь.
В глубине души начал подниматься гнев. Ярость. Какие-то букашки осмелились встать на пути Драгара Геснера!
Спокойно! Если сам впадёшь в орочье безумие, то не поможешь ситуации ровным счётом никак!
Помог случай. Ветер вдруг стих, а затем сверху накатилась волна жара и дыма.
Конечно! Мы ведь и сами сбегали не просто так. Более того, стала понятна осторожность пауков. Я провонял дымом и гарью, отчего не вызывал желания впиваться жвалами и впрыскивать яд. Не исключено, что меня перепутали с банальным куском дерева, ведь насекомые ориентируются инстинктами, а не разумом.
Ветер и влекомый им дым сыграли свою роль. Мелкие морозные пауки — другие здесь бы и не поместились — стремительно бросились наутёк. Секунда, две, три — и я остался один. Никто уже не цеплялся за кожу, лишь толстые нити изодранной паутины. А по спине, ногам, и рукам струилась кровь из порванной кожи.
Ничего. Каждая травма лишь делает меня сильнее и крепче!
— Орк! — крикнул Родерий сверху. — Ты жив?!
Моргнув, я сосредоточился на голосе. Не время предаваться мечтам о всемогуществе! Сейчас я никто. Всего лишь сильный воин.
— Жив! — рявкнул я в ответ. — Спускаюсь вниз!
Кровь на руках заставила их скользнуть, отчего пришлось зацепиться пальцами, вонзая отросшие остатки ногтей в грубый камень колодца. Сжав зубы, медленно начал карабкаться вниз, стараясь не думать о том, в какие лохмотья превратится моя шкура. Благо, боль была вполне терпима, чему изрядно помогал адреналин и пылающая в груди злоба.
Через некоторое время колодец стал таким узким, что я мог в нём удерживаться не прилагая усилий. Это заставило забеспокоиться. Если дыра сузится ещё больше, то я попросту застряну! И что тогда? Смогу ли забраться обратно наверх? По грёбаной отвесной стене?!
Что-то хлестнуло меня по правому плечу, больно ужалило, заставив пригнуться, но предмет тут же свалился дальше. Тусклый свет грибов позволил понять, что это были перевязанные ремни. Ха, мне попались не столь уж бесполезные спутники!
— Я спускаюсь! — прокричали мне сверху.
* * *
Подземелья под Хелгеном, взгляд со стороны
— Эй, колдун, ты ещё с нами? — окликнул мага Ралоф.
Игнус продолжал что-то бормотать. Все они узнали новый, прежде неведомый ужас — страх остановки. Ползти вперёд — лишь так можно было сохранить рассудок, потому что это означало, что где-то впереди здоровенный орк тоже двигался, вынюхивал и отыскивал для них путь. Когда все остановились, ужас овладел ими, холодными щупальцами сдавил глотки.
Крики, панические драки в теснине камня и битого кирпича, в который солдаты впивались пальцами, били ногами. Безумие подступало всё ближе.
Затем голоса, вой, оклики — они добрались до какого-то колодца — нужны верёвки, ремни, пояса, перевязи — будем спускаться.
Есть путь вперёд!
Гуньяр Плиний наблюдал за этим как бы со стороны. Какое-то время он ещё продолжал напевать народные нордские песни, но когда перебрал почти всё, в его голову внезапно пришла мысль, показавшаяся ПРАВИЛЬНОЙ. И мятежник затянул старинное ритуальное песнопение, обряд перехода из детства во взрослую жизнь. Обряд этот был в почёте ещё до того, как Скайрим вошёл в состав Империи и ныне почти позабылся. Однако Гуньяр, будучи человеком, знакомым с историей своего народа, знал его. И сам пережил подобный опыт.
В этом обряде мальчикам и девочкам требовалось могильное бревно — выдолбленный гроб, — в котором им предстояло провести ночь в родовом склепе. Быть погребённым заживо, чтобы ребёнок умер, а взрослый — родился. Испытание против ду́хов безумия, червей, что живут в каждом человеке, гнездятся у самого основания черепа, плотно оплетают хребет. Червей, что всегда готовы были проснуться, поползти, прогрызть себе путь к мозгу, шептать, хохотать, орать — или всё это одновременно.
Гуньяр пережил ту ночь. Он одолел червей.
И только эта песнь ему и понадобилась. Только она.
Он слышал, как черви вгрызались в солдат впереди, в солдат позади, его товарищей, Братьев Бури, и даже в детей — их черви тоже не оставили в покое. Нет для ребёнка кошмара хуже, чем видеть, как сломался под гнётом страха взрослый. Ибо в этот миг исчезает всякая надежда, всякая вера.
Никого из них Гуньяр не мог спасти. Он не мог передать им песнь, потому что они бы не поняли, что она значит, они ведь никогда не проводили ночь в гробу. И Гуньяр понимал, что если так дело пойдёт дальше, солдаты начнут умирать или безумие полностью пожрёт их — навсегда, а это погубит вообще всех. До единого.
Черви отступили, и теперь он слышал лишь плачь — не отчаянный, но слёзы облегчения — всхлипы и бормотание. Мужчина понимал: они попробовали, ощутили, что оставляют за собой эти черви, и теперь молятся — «Только не это, не это снова! Не нужно ближе, пожалуйста. Никогда больше».
Родерий громко выкрикивал приказы, перекрывая безумие ужаса, и люди отозвались, содрали с себя всё, что могло сгодиться на верёвку. Похолодев под тонким слоем пота, Ралоф прижался лбом к камням, вдохнул запах пыли, смешанный с вонью его собственного страха. Когда моток добрался до него, норд протолкнул его вперёд, а затем кое-как выбрался из остатков боевой перевязи и добавил её к скромному собранию.
Теперь, по крайней мере, была причина ждать. Они остановились не потому, что орку некуда больше было ползти. Нет, другая причина! За неё можно было держаться. И дай Талос, чтобы этого хватило.
— Вот бы мы сейчас снова оказаться на дороге. Пусть даже в телеге, ведомые имперцами… — прошептал он.
— Я тебя слышу, — внезапно отозвался Игнус. Похоже маг сумел подавить панику. — Неужели Империя стала тебе столь мила? Помнится, только недавно ты хотел убить всех нас.
— Убить, ха! Вы, колдун, уже никогда не сумеете напугать меня в достаточной мере. Талос могучий, да я даже поганым талморцам поклонюсь! В самые ноги! Той же сучке Эленвен. Боги, если бы свобода была божеством, маг…
«Если бы свобода была божеством. А это интересная мысль…»
— Сержант Терций? — заговорила Рикке.
— Ч-что, легат? — нервно ответил он.
— Как дела у этого солдата? Лукания Хромого, если я правильно запомнила имя. Он лежит и не шевелится. Ты ведь нёс его.
— Он вырубился.
— Как это случилось?
— Я схватил его и лупил головой об пол, пока он не перестал орать.
Рикке нахмурилась.
— Ты уверен, что он ещё жив?
— Хромой? У него череп покрепче камня, легат.
После этого Терций с трудом развернулся, подбираясь к телу Лукания.
— Что ты задумал? — брови Рикке ещё сильнее сдвинулись к переносице.
— Сейчас докажу. Сломанную ногу ему поверчу…
Хромой заорал.
— Рад, что ты снова с нами, солдат, — заявил Терций.
— Отстань от меня, ублюдок!
— Это не я запаниковал. В следующий раз лучше не паникуй, Хромой. Просто напоминай себе, что я здесь, рядом с тобой.
— Я тебя придушу когда-нибудь, сержант…
— Воля твоя. Только не паникуй больше.
Рикке вспомнился жалкий лепет, который она слышала от самого Терция, но женщина промолчала.
Опять возня, затем моток верёвок и кожаных ремней — по большей части обожжённых дочерна — ткнулся в руки Гуньяра. Мятежник подтянул его поближе, затем толкнул вперёд — маленькому мальчику, который скорчился рядом с колдуном Игнусом.
— Передавай дальше, парень, — сказал норд.
— Ты, — проговорил мальчик. — Я тебя слышал. Я слушал.
— И ты держался, верно?
— Да.
— Я тебя научу. Потом пригодится.
— Да.
* * *
Подземелья под Хелгеном, взгляд со стороны
— Жар побеждает в войне, — заметил Ульфрик.
— Точно, — слабым, хриплым голосом ответил Нолус. — Вот, бери.
Что-то коснулось пятки ярла. Буревестник потянулся назад и нащупал моток верёвки.
— Ты её нёс всё это время?
— Вокруг пояса обмотал. Увидел, как Кассия её бросила возле за́мка — верёвка задымилась уже, так что ничего удивительного…
Перетаскивая моток вперёд, Ульфрик почувствовал на нём что-то липкое. Кровь.
— Ты истекаешь кровью.
— Да чуть-чуть совсем. Ерунда.
Ярл пополз вперёд — из-за нужды в сборе ремней, люди умудрились перемешаться, хоть это и казалось практически невозможным — между ним и ближайшим человеком, имперцем Терцием, оставалось ещё некоторое пространство. Ульфрик не отставал бы, будь он один, но нельзя бросать имперского капитана. Враг он или друг, так не поступают.
Ульфрик знал, что они не чудовища и не головорезы. Люди, которые заблуждаются — это да. В остальном же — такие же, как и норды. Не зря в Легионе так много нордов!
Однако ярл понимал, что им не по пути. Люди могут быть бесконечно хорошими, добрыми и приятными, но при этом не осознавать очевидного — идти по пути, проложенному врагами.
Очевидно, что Талмор подмял под себя Тита Мида. Ульфрик не понимал этого. Ведь он сам сражался за Империю против клятых эльфов! Сам убивал их, находился в плену, был вынужден передать всю информацию, которой владел, но по итогу сбежал — сбежал!
Как можно верить им? Почему Тит Мид не сражался до конца? Зачем был подписан позорный мир? Империя могла победить! Но у императора, видимо, не хватило духу.
Так или иначе, солдаты — это солдаты. Они всего лишь винтики в этом механизме. Нет нужды тратить на них свою ненависть. Она предназначена для верхушки. Даже не для Рикке или Эленвен — хотя с последней он, при возможности, спустил бы шкуру. Нет, злобу Ульфрик берёг на руководство и правителей. Как имперских, так и талморских.
Но теперь… человек позади него умирал. И какая разница кто он, норд, бретонец, редгард? Житель ещё одной страны, завоёванной Империей. Он умирал, а в тоннеле было так тесно, что к нему даже не подобраться.
— Бери, — сказал он Терцию. — Передай вперёд.
— Обливион нас побери, это же настоящая верёвка!
— Да. Быстрей передай её дальше.
— Ты мне тут не приказывай, норд. Ты — мятежник и наш пленник. Заруби себе на носу.
Ульфрик пополз назад.
Жар нарастал, пожирая тонкие ручейки холодного воздуха, которые сочились снизу. Долго они так не протянут. Нужно двигаться вперёд.
Нолус заговорил:
— Ты что-то сказал, Ульфрик?
— Нет. Ничего особенного.
* * *
Примечание автора: понравилась глава? Не забудь поставить лайк вот здесь и конечно же буду ждать твой комментарий :))