* * *
У меня встал хер. Да — пошлость, да — скабрезность, да — ерунда (для кого-то), да — моветон, да, и ещё десяток всяческих «да» в том же духе. Понимаю. И сам бы с удовольствием покрутил у виска пальцем, если бы увидел книжку, глава в которой начинается с такой вот фразы, но… дело-то в том, что я не в книжке. Я живой. И моя глава начинается с того, что я просыпаюсь утром. И, ещё глаза не разлепил, а ЭТО уже чувствую!
Ладно, понимаю — подавляющее большинство мужчин это чувствуют каждый день, и это настолько привычное, естественное, обыденное явления, что имеет даже собственное отдельное название, и о нём не упоминают в приличном обществе, как за столом не принято рассказывать о том, что творится на кухне: все понимают, что, прежде, чем попасть на тарелку бифштекс или шашлык был ранее куском мяса, ещё раньше — частью тела какого-то животного, которого долго растили, откармливали, гоняли, мыли, а потом зарезали или каким-то другим, более промышленно-приемлемым способом умертвили, опалили от шерсти или содрали шкуру, разрезали на отдельные части, вырезали кишки с другими внутренними органами, промыли их и части тела, которые потом как-то попали на кухню и с ними проделали ещё какое-то количество операций, не всегда выглядящих, звучащих или пахнущих аппетитно. Все понимают. Но упоминать об этом за столом не принято — люди же едят! А эти грязные подробности портят им аппетит.
То, о чём я упомянул ранее — не то, что портит аппетит. Но, упоминать об этом, всё равно, тоже считается не самым приличным делом. Среди обычных людей. Для которых это обыденность.
Но ведь всё дело-то в том, что для меня — это событие!!! Даже не так — СОБЫТИЕ!!!
Я ведь раньше вообще ничего ниже плеч не чувствовал. Да и выше… там тоже всё сложно. Полноценно, пожалуй, только то, что от шеи вверх, правя рука в гипсе и пара пальцев на ней, которыми я с компьютером и управляюсь. А тут — хер! Член, хуй — не важно, как его называть, хоть «корень жизни» или «нефритовый жезл» — суть от этого не меняется.
Он не просто встал — эрегировался, наполнился кровью, вознёсся к небесам, «открыл глаз» или ещё как — не важно, так я ещё и почувствовал это действие своего организма.
Боже! Да представить себе невозможно, НАСКОЛЬКО я был счастлив в тот момент, когда осознал произошедшее! Только тот, кто сталкивался с проблемой в данной интимной области мужчины, меня поймёт — остальные… даже не будут пытаться.
Но, по порядку. Я почувствовал «поднятие флага» ещё до того, как открыл глаза. Ещё тогда, когда толком не проснулся. Не отошёл от своего странного, страшного и довольно сюрреалистичного сна.
Затем глаза, всё-таки, открыл. В первую очередь, чтобы ещё и зрительно убедиться в том, что это не тактильная (или ещё какая) галлюцинация. Один мой рабочий глаз уверенно показал, что да — деформация одеяла в нужном месте присутствует. Недостаточно заметная, чтобы от порога бросаться в глаза посетителям, но вполне достаточная, чтобы её идентифицировать, когда знаешь, что именно искать.
Дальше, я проморгался, смахивая быстрым движением века набежавшую слезу с ресниц, затуманившую зрение, и оглядел уже окружающую обстановку. Ну, насколько был способен, учитывая плотную и очень надёжную фиксацию моей шеи и, соответственно, ограниченный угол обзора.
В моей палате я был не один. Ещё была уборщица, старательно что-то отмывавшая с пола, и пара рабочих, которые зачем-то меняли окно. Конкретно в этот момент, они, помогая себе тихими «производственными» матерками, вытаскивали остатки старых стеклопакетов.
Что происходит, и почему?.. я спросить не мог. По техническим причинам.
Сами присутствовавшие в комнате люди разговаривать со мной не спешили. Я для них не интересен — безмолвный лежачий инвалид. Подобные персонажи у нормальных добропорядочных граждан, не занимающихся профессионально медициной, вызывают только неприязнь, брезгливость и подсознательный страх когда-нибудь, не дай Бог, стать таким же. Ну, ещё невольный стыд за эти свои эмоции. Короче, такой коктейль непередаваемо «приятных» ощущений, что хочется говорить рядом с таким «подарочком» потише, дело делать побыстрее, и свалить подальше.
Я их понимаю и не осуждаю. Но, мне же ведь интересно! Меня ж от любопытства разрывает прямо, как того хомячка, что где-то сумел раздобыть целую каплю никотина и, не ведая сомнений, сразу же ей закинулся.
А они со мной не разговаривают!.. впрочем, как и я с ними. Но я-то по техническим причинам! Я, просто, не могу разговаривать! У меня весь речевой аппарат перемолот и исковеркан.
Но и ладно! Их игнор не смог перевесить моего прекрасного настроение от осознания того, что я теперь мужик! Пусть, переломанный, но мужик! Как там в старом скабрезном тосте говорится: «Что б хуй стоял, и деньги были!». Вот у меня теперь полное соответствие этому тосту: и деньги есть, и «знамя поднято». Можно смело записывать меня в счастливые люди.
Монтажники сделали своё дело и ушли. Уборщица провозилась дольше, но тоже ушла. Что именно она там так сосредоточенно оттирала, я так и не узнал — место действия находилось за пределами моего сектора обзора. И шанс посмотреть, что там осталось после её работы, у меня выпадет, пожалуй, теперь только, когда медсестра придёт процедуры мне проводить. Она меня немножко поворочает, чтобы пролежни не формировались. Может, успею краем глаза зацепить что-то.
Повезло, что Сергей Сергеевич пришёл раньше, чем я успел взвыть от любопытства, что же в моей палате успело произойти такого, что пришлось окно менять и… куда, блин, делся мой любимый ноутбук!!!
Оказалось всё довольно просто. Неожиданно, немного неправдоподобно, но просто: в моё окно, со всего маху, влетела большая чёрная птица (вроде бы, по их предположениям, даже, не ворона или грач, а настоящий ворон, крупный и старый). Вроде бы, ещё ночью сильный ветер был. Даже рассылку СМС с предупреждениями мобильные операторы делали.
Может, его с курса ветром сбило? Может, веткой по башке стукнуло? А, может, просто, от старости соображать перестал? Но, так или иначе, а этот гад разбил окно, засыпав палату стеклом, упал на пол, запутался в каких-то электрических проводах, замкнул их и сгорел там вместе с ковром, проводами и ещё парой дорогих аппаратов.
А по пути, эта чёрная пернатая тварина ещё и мой ноут умудрилась зацепить так, что он с моей койки, точнее, со специальной подставки на койке, грохнулся и… перестал включаться. «Защищённый, блин, и противоударный», по «американскому военному стандарту» сделанный… эх! Никому нельзя верить, везде обман.
Однако, Сергей Сергеевич, добрая душа, долгих лет жизни ему, здоровья крепкого и жену красивую, уже успел ноутбук отнести в ремонт, и, через пару-тройку дней его обещали вернуть уже починенный.
Он мне всё это рассказал в процессе стандартного осмотра. Я же ему… не смог рассказать ничего. Компьютера-то под пальцами нету! А одним глазом много не намигаешь. А стояк уже, к моменту его появления, прошёл — предъявить нечего, не новый же вызывать? Да и как? Сергей Сергеевич же — это не девчонка в кружеве, у меня он никакого сексуального возбуждения не вызывает, соответственно, и реакции на него или в его присутствии не будет.
В общем, он рассказывал новости, а я, как обычно, молчал и подмаргивал своим рабочим глазом в нужных местах. Потом, он ушёл. А я остался. Как и обычно, один.
Да уж, новости интересные. И, самое интересное в них, это то, что я всё эпическое веселье с вороном и проводами проспал. И даже начало демонтажа старых стеклопакетов проспал, хоть обычно, мой сон — очень и очень чуткий. Хотя, с учётом того, что именно мне снилось, может, оно и не так уж удивительно: призраки какие-то, вампиры… меньше надо ужастиков всяких смотреть на ночь! Хотя, я вроде бы и не смотрел вчера…
Но, конечно, настолько подробный и хорошо запомнившийся сон у меня впервые. Хоть, бери и записывай — готовый сюжет для остросюжетного фантастического детектива с играми разведок, вампирами и паранормальщиной.
* * *
Однако, лежать целый день с ноутбуком, полным сериалов, кино, книг и музыки — это совсем не одно и то же, что лежать целый день БЕЗ ноутбука. Тут даже сравнивать не корректно.
О, сколько я благодарностей за эти три дня вознёс в адрес своей бывшей жены, что мне это окно в мир принесла, Сергея Сергеевича, что распорядился мне его на постоянный просмотр поставить, и сколько проклятий я отправил на тот свет, вдогонку за этим проклятым вороном, который мою прелесть, мой смысл нынешнего существования расхреначил!!!
Что делать, когда ты ничего не можешь делать? Даже спать, так как уже на неделю вперёд выспался. Да, что угодно, лишь бы хоть чем-то себя занять, не начав подвывать от скуки и таски!
А, нет, точно — я же и выть не могу даже…
Зато, могу раз за разом повторять в голове те самые упражнения, которые мне в своих «письмах в будущее» показывал «настоящий Вася Кирин». Просто… потому что больше делать вообще нечего!!! А, если голову не занимать хоть чем-то, то с ума сойдёшь! И это ни фига не фигуральное выражение.
Вот и повторял. Раз за разом. Раз за разом. Комплекс за комплексом. Сначала, только те, что были в видео. Потом, каким-то странным, но обнадёживающим образом, из подсознания или глубокой памяти выползать начали ещё, ещё и ещё: комплексы, упражнения, приёмы, удары, удары в прыжке, подводящие упражнения, техники растяжки и прочее, прочее, прочее… запас чего казался поистине бездонным.
Сначала я повторял и прокручивал это всё просто от скуки. Потом увлёкся. Начал потихоньку экспериментировать, повторяя те самые действия, которые во сне делал. То есть, начал пытаться максимально точно и чётко прочувствовать своё «фантомное тело», стараясь совместить его с телом физическим. Постепенно и «разгон потоков Ци» добавлять начал. Увлёкся.
Моё занятие прервал звук открывшейся двери. Я опомнился, мысленно встряхнулся и глянул на настенные часы. Если верить их показаниям, то был уже почти вечер — первый из трёх обещанных дней срока, отведённого на ремонт ноутбука, прошёл.
Скрип двери означал, что в палату кто-то входит. Время не урочное — значит не медсёстры для проведения кормёжки или процедур. А, стало быть — это интересно. Может быть, удастся занять-скоротать ещё часок-другой времени до отбоя, когда в палате погасят свет, и можно будет попытаться провалиться в нормальный, крепкий ночной сон.
Я скосил глаз в сторону двери: в палату вошел Сергей Сергеевич в компании с каким-то незнакомым мужчиной, которого я раньше не видел.
Среднего роста, седой, лет сорока пяти — пятидесяти на вид. Коротко стриженый. Интеллигентный. С короткой аккуратной бородкой на подбородке и в очках с толстой роговой оправой. Одет скромно, не броско. На ногах обувь, упрятанная в синие полиэтиленовые бахилы.
— Здравствуй ещё раз, Василий Иванович, — обратился ко мне Сергей Сергеевич. — Вот тут гость к тебе пришёл. Богданов Владимир Николаевич, — представил мне своего спутника он. — Старший следователь. Хотел с тобой побеседовать по поводу сегодняшнего ночного происшествия. Примешь?
Я согласно моргнул — собственно, всё, что мог сделать. Не кивнуть же. Мы с Сергей Сергеичем так, обычно, и общались: он говорил, задавал вопросы, а я моргал в ответ: один раз моргнул — да, два раза моргнул — нет. Три раза моргнул — не знаю. Совсем не моргаю — не хочу отвечать. Глаз закрыл — пошли все на хер, я устал.
Последний вариант я, правда, со своим отцом названным никогда ещё не использовал. Да и вообще — вежливый я, никого пешим эротическим маршрутом не посылаю. Не в моём положении людей посылать. Пойдут ведь, а я один останусь. Притом, что даже нос почесать себе сам не в состоянии, не говоря уж о более… трудоёмких процессах.
Сергей Сергеевич представил вошедшего. Тот кивнул. Но тут его взгляд зацепился за что-то на полу, чего я видеть не мог, в том месте, где утром намывала уборщица. Зацепился и на довольно долгое время замер там. После чего этот Богданов перевёл взгляд на меня. Пристальный такой взгляд, внимательный.
Давящим бы я его не назвал. От него не хотелось бежать или поёжиться, но такое внимание всё равно настораживало.
— В общем, я Владимира Николаевича по основам общения проинструктировал. Он, вроде бы, всё понял…
— Да что уж тут непонятного: один раз моргнул — да, два раза — нет, три — не знаю, — тут же продемонстрировал свои познания тот, показывая, что да — действительно понял.
Ну-ну, посмотрим.
— Хорошо, — улыбнулся Сергей Сергеич. — Тогда я вас оставлю, не буду мешать. Закончите тогда, прикройте дверь палаты, — обратился он к гостю. — Найдёте меня в моём кабинете. Помните ведь, где он находится?
Странный гость утвердительно кивнул в ответ. После чего, Сергей Сергеич вышел.
— Иван Иванович, — через какое-то недолгое время обратился ко мне Богданов. — Вы помните, что с вами случилось? Там, на дороге?
Я отрицательно моргнул два раза. Причём, совершенно честно, так как осознавать себя начал только тут, в больнице, уже после всех операций, так что и помнить что-то до них не мог.
— А, до того происшествия? — продолжил спрашивать Богданов, продолжая внимательнейшим образом отслеживать мою реакцию. Причём, почему-то у меня крепло впечатление, что взгляд этот, по эффективности, не хуже полиграфа будет. Непонятно, правда, какие именно параметры он отслеживает, ведь у меня и мимика-то крайне маловыразительная, не говоря уж о всём остальном теле. Однако, интуиция — такая вещь, которая не объясняет. Она только говорит. Ещё точнее — намекает. Хочешь — слушай её, хочешь — нет.
Я снова отрицательно дважды моргнул.
— А вот этого человека вы, когда-либо видели? — достал из кармана распечатанную цветную фотографию и показал её мне он.
На фотографии был… майор. Тот самый призрак, который мне снился только этой ночью. Мой глаз наверняка заметно расширился в немом изумлении, когда я на это фото посмотрел.
— Вы с ним знакомы? — последовал новый вопрос.
Я… не знал, как ему на это ответить правдиво. Здесь двоичная логика «да-нет» уже не работает. Тут подробнее объяснять надо. Так что, не придя ни к какому решению, я неопределённо моргнул три раза.
— Вы его видели? — продолжил задавать вопросы Богданов.
Я не стал отрицать и моргнул один раз. Потом подумал и моргнул два раза. Потом подумал и моргнул три раза. Ведь, я действительно не знал, как тут ответить. «Я видел его во сне» — на «да-нет» не очень-то хочет раскладываться.
— Вы его видели уже после происшествия с вами? — уточнил Богданов.
Я подумал немного и… моргнул утвердительно. Потом добавил три моргания. Всё-таки, не совсем его я видел. Призрак человека — это не человек. Да ещё и сон — это сон, а не действительность. Возможно, я с этим человеком с фотографии был хорошо знаком раньше, до взрыва, вот он у меня из подсознания и выполз во сне в таком вот странном виде, в виде призрака.
Но, опять же, как это вот рассуждение разложить на моргания так, чтобы мой собеседник понял… с другой стороны, а мне-то какая разница, поймёт он или нет? «Следователь» — и что? Что он мне сделает? Из этого госпиталя в тюремный переведёт? А смысл? И есть ли для меня разница?
И, опять же, за что? За странные сны?
— Здесь, в больнице? — уточнил Богданов. Я, уже спокойнее моргнул один раз, потом опять три.
— Вчера? — последовал следующий вопрос. Я повторил свой ответ вполне уверенно — всё то же сочетание одного и последующих трёх морганий.
— И он был… несколько странным? — спросил Богданов. И вопрос этот меня удивил. Что значит — «несколько странным»? «Несколько» — это насколько? Вид призрака во сне — достаточно «странный»?
Но, немного подумав, я моргнул всё-таки один раз. Утвердительно. И даже тройное моргание добавлять не стал. А ещё, начал всматриваться в своего собеседника очень-очень внимательно, с практически не прикрытым подозрением.
— Здесь? В палате? — уточнил следователь. Я моргнул.
— Вчера? — я снова моргнул.
— С ним был ещё кто-то? — продолжил спрашивать Богданов. А я уже автоматически моргнул в ответ утвердительно.
— Он напал на вас? — последовал ещё один вопрос, который… почти поставил меня в тупик. Но, подумав и припомнив подробности сна, я моргнул не два раза, а один — утвердительно.
Богданов… вздохнул. Одновременно тяжело и облегчённо. Сложное сочетание эмоций. Однако, дальше развивать тему «следователь» не стал. Он перевёл свой взгляд всё на то же невидимое для меня место пола и ещё раз вздохнул.
После чего встал со своего посетительского стула, на котором до этого сидел во время «допроса», и подошёл к моей койке. Снял очки и достал из кармана монокль на длинной цепочке. Очень старый, если судить по его внешнему виду: в вычурной золотой оправе и со стёклышком, которое показалось мне чем-то странным. Чем-то оно цепляло внимание и заставляло интуицию подавать какие-то сигналы, которые я никак не мог интерпретировать. Что-то в этом стёклышке было, но что? Что-то… что я не решился бы назвать опасным, но…
Богданов, между тем, зажал глазом монокль и принялся осматривать меня через него. Особенное внимание почему-то уделил моей шее. Даже рукой потянулся и подвигал бинт, который мешал ему рассмотреть заинтересовавший его участок.
Потом сел обратно на свой стул, спрятал в карман монокль и достал что-то другое. Что-то небольшое. Зажал это в кулаке, что-то сделал, и над кулаком появилось небольшое, словно от зажигалки, пламя. Только какого-то очень необычного цвета — фиолетового с золотым ореолом. Я такое никогда раньше не видел.
Хотя, это и не удивительно: что я вообще, за этот месяц мог успеть увидеть.
— Красивое? — улыбнулся Богданов, внимательно глядя на меня. Я утвердительно моргнул, продолжая разглядывать диковинку.
Правда, недолго мне получилось ей полюбоваться. Богданов что-то сделал, и пламя исчезло так же, как до того появилось. А «следователь» встал с места.
— Ну что ж, Василий Иванович, не стану вас больше утомлять. Выздоравливайте, — произнёс он. — Возможно, позже, как-нибудь, мы ещё побеседуем, — и всё. И вышел из палаты. А я остался лежать, грызомый любопытством и томимый бездельем — жуткое сочетание, скажу я вам!
* * *