Глава 17 часть 4
(Ещё один Дюбуа, представляющий "всегда готовый протянуть руку помощи Запад" на территории Северного Королевства).
Интерлюдия 4. Северное Королевство.
Гладко выбритый блондин с тщательно уложенными назад волосами, покрытыми лаком, хмуро переводил взгляд с одного из беззаботно веселящихся дворян и высоких чинов на другого. Пусть его внешность демонстрировала окружающим ещё одного щёголя, однако внутренний настрой присутствующего на мероприятии мужчины совсем не соответствовал общей атмосфере.
Тускло-зелёные глаза, которые в последнее время сильно похолодели и, казалось, выцвели, с раздражением подмечали, как веселятся те, кто по-хорошему должен бы иметь куда менее расслабленный и распущенный вид, проводя своё время если и не в иных местах, то хотя бы за иными занятиями, нежели пьянство и волочение за юбками.
Наблюдатель выхватил из общего движения, как один из штабных генералов самоуверенно размахивает руками, рассказывая небылицы; другой — отвечающий за артиллерию усатый пузан с раскрасневшимся от выпитого лицом — активно ему поддакивает и «незаметно» щупает за задницу жмущуюся к нему молоденькую девчушку, вышедшую в свет только в этом году; третий — хлещет дорогое вино из горла, как сивуху, подзуживаемый собственными офицерами… всё во имя очередного идиотского пари!
«Вояки… Только и могут, что рассказывать небылицы, атаковать ряды бутылок и захватывать постельные плацдармы. А как до дела доходит — шарахаются от любого намёка на участие в боевых действиях, словно тени от света», — неприязненно поджав губы, с презрением подумал блондин, после чего перевёл взгляд в иную сторону.
Но и там внимание почти сразу зацепилось за кучку угодливо смеющихся дворян, окруживших министра обороны, рассказывающего бородатые анекдоты.
Ещё один!
Наблюдатель привык держать внешние проявления своего темперамента под контролем, но сейчас с трудом сдерживался от того, чтобы зашипеть сквозь зубы, словно закипевший чайник. В этот момент он почти понимал расплодившихся в его королевстве радикальных революционеров, которые кричали (глупости) о всеобщем равенстве и смещении всех обладателей наследственных чинов и должностей. В пользу более способных людей из низов, ну да, ну да, как же иначе-то, если всё дворянство скопом сместить с высот? У революционеров всё предельно просто: дадим власть решать вопросы войны и мира, скажем, сапожнику. Или кухарке. Они точно справятся лучше образованных и высокопоставленных людей!
…если откровенно, некоторым дворянам образование на пользу не пошло. Это факт. Но не всем ведь!..
И нет: премьер-министр Хитзкопф — а хмурым наблюдателем этого пира во время чумы являлся именно он — понимал, что сейчас уныние или, тем более, паника для них, властителей Севера, смерти подобны. Но это же не значит, что в тяжёлой, отчаянной даже ситуации следует вести себя так же, словно на очередном светском мероприятии мирного времени! И, опять же, ладно бы большинство присутствующих так демонстрировали свою уверенность и непоколебимость перед лицом врага. Но ведь это не так!
Они ведь даже не показывались перед вражьими порядками, отсиживаясь в безопасном центре столицы. И, что самое выводящее из себя — даже сейчас не собирались изменять своему главному лейтмотиву.
«Бесстрашие перед лицом наступления врага», которым бравировали толстопузые и красномордые генералы перед наивно ахающими женщинами — это не более чем наглая ложь. На самом же деле большинство из оставшихся «смельчаков», которые по неким причинам не смогли пока уехать сами, уже вывезло к западным соседям родню и самое ценное имущество.
И воевать они, конечно, не собирались: загоны для транспортных монстров полнятся летунами, зафрахтованными для самых важных особ, а также сильными, выносливыми скакунами, также имеющими в жилах толику крови монстров — для тех, кто не смог позволить себе первых. И, разумеется, все они уже представляли себе, как станут изображать «державшееся до последней капли крови единственно-истинное правительство Севера в изгнании», ведя роскошную жизнь в другой стране. Той самой, сулившей им выгоды от союза против Империи, толкавшей к открытому восстанию, а потом, стоило Империи нанести ответный удар, преспокойно отказавшей в исполнении обещаний.
Кто-то из этих двуногих крыс нет-нет да проговаривался, выдавая некоторые из реплик, заготовленных для будущего «тяжкого изгнания», которые они станут произносить в салонах для благородных людей Западного Союза.
И это пока их общую родину будут разорять поганые имперцы!
Но так просто всё бросить и сбежать он, Хитзкопф, им не позволит! Правда, приказать направить всех летающих монстров в бой он не сможет, оказавшись в лучшем случае проигнорированным. Пусть после трагической гибели принца Сейка — которого это стадо или боялось, или уважало (а чаще всё вместе) — премьер-министр и оказался в роли временного правителя. Но… ключевое слово здесь именно «временного», то есть занимающего свой пост только до тех пор, пока все остальные боятся взять на себя ответственность за очевидно проигрываемую войну. Или до тех пор, пока он не начнёт принимать слишком непопулярные среди элиты решения.
Да, в приказном порядке напрямую направить в бой все силы (в общем-то, немалые, если брать не количество, а качество преимущественно одарённых бойцов), зарезервированные для охраны и сопровождения важных персон, уносящих ноги из страны — Хитзкопф не сумеет. Но вот для того, чтобы устроить «диверсию имперцев», его возможностей хватит. Даже с хорошим запасом. Всем этим холёным рожам, надеющимся удрать в последний момент, а потом хвастаться своим «героизмом», вне зависимости от их желания придётся стоять до конца, заставив умыться кровью и Ледяную Суку, и переметнувшихся на её сторону грязных предателей!
В глазах мужчины мелькнул злобный огонёк. Кто-то даже мог бы сказать, что это — отблеск подступающего безумия.
Сам же Хитзкопф вовсе не считал, что его планы безумны. Просто… он — тот, кто после получения известия о трагической гибели своего бывшего воспитанника и государя взял на себя полномочия верховного гражданского и военного руководителя — даже не помышлял об отступлении. Не только из понимания, что он обречён: его, как не обладающую мощной поддержкой видную, но, в общем-то, отыгранную фигуру, обязательно достанут не одни силы, так другие. И даже не из желания отомстить за гибель воспитанника, которое, тем не менее, ярко горело в его сердце. Нет: больше всего Хитзкопфа душило чувство жгучего позора, за тот момент, когда на него произошло покушение — а он обмочился, приняв удар щепки за смертельную пулю.
Министр имел очень высокое мнение о себе, и тот случай серьёзно его уязвил. Пусть он себе и не признавался, но желание доказать себе и всему миру, что он — вовсе не гадящий в штаны ничтожный трус, наложившись на врождённую вспыльчивость, оказало ключевое влияние на некоторые решения последних дней.
…а ещё на премьер-министра влияли стимуляторы, которые он пил едва ли не в конских дозах. Ничего серьёзного, но некоторое повышение агрессии тоже легло камешком на весы, мешая действительно трезво оценивать людей и ситуации.
Таким образом совсем не удивительно, что прочие гости старались обходить чрезвычайного правителя страны — хмурого, словно туча, что вот-вот разразится громами и молниями — и готового обрушить свой гнев на любого рискнувшего выступить в роли громоотвода. Может, они и считали его будущим козлом отпущения, практически живым трупом, но прямо сейчас премьер-министр обладал достаточной властью, чтобы серьёзно осложнить жизнь любому наглецу, высказавшему это ему в глаза.
В любом случае Хитзкопф явился на приём не для того, чтобы развлекать или запугивать бездельников; и даже к красоте прелестных дам он, вопреки обыкновению, оставался равнодушен. Его прибытие в это место являлось продолжением важной работы, так что, спрятав раздражение и раскланявшись с благоразумно не ставшим ему докучать хозяином приёма, премьер-министр прихватил стакан с бодрящим коктейлем и расположился в углу, дожидаясь очередную крысу, готовую покинуть их тонущий корабль. Ту, которая не являлась гражданином его страны, но которая очень даже имела отношение к происходящему.
А кроме того, искомого персонажа, которого по некоторым причинам не получалось вызвать «на ковёр», следовало перехватить раньше, чем он завершит свои дела в их королевстве и исчезнет. От него — вернее тех, кто за ним стоит — зависело слишком многое.
Наконец, среди прибывших мелькнула высокая фигура, увенчанная тёмно-фиолетовой шевелюрой.
Тот, кто формально являлся лишь обычным дипломатическим работником, а реально представлял собой эмиссара западной разведки в Северном Королевстве, явно хотел пообщаться с кем-то из гостей, но Хитзкопф несколько даже грубо не позволил этого сделать. Поздоровавшись, он тотчас же, не разводя особых политесов, едва ли не силой утащил высокого и бледнолицего дипломата за собой.
— Господин Хитзкопф! При всём моём уважении, это переходит границы! — возмущённо (скорее напоказ, чем всерьёз) высказал ему западник, когда за ними захлопнулась дверь сразу же стронувшейся с места кареты. — Вы могли хотя бы дождаться, пока я…
— Это имперцы перешли наши границы и движутся к сердцу страны, — невежливо перебил его Хитзкопф, который ни на миг не сомневался, что возникни у собеседника желание сопротивляться, утащить его в карету не получилось бы. — А вы, когда всё начиналось, обещали нам совсем другое, — сказал мужчина без страха глядя в фиолетовые глаза того, кто, учитывая его фамилию и прямо-таки архетипичную внешность тёмного алхимика, вполне мог являться каким-нибудь изменившим своё тело мастером химер.
— Это война, господин премьер-министр, — растянув синюшные губы в том, что он считал извиняющейся улыбкой, развёл руками западник. — На ней порой случаются самые маловероятные, самые непредсказуемые вещи. Мы и сами ожидали развития совсем иного сценария.
— Ещё скажите, что пострадали так же тяжело, как и мы, — фыркнул блондин.
— Не вижу смысла мериться потерями, — спокойно ответил западник, тем самым подтверждая, что предыдущее возмущение являлось как минимум наигранным. — Вы ведь не для этого едва ли не силой затащили меня в свою карету, словно какой-то разбойник? — с иронией поинтересовался этот пугающий и определённо опасный тип.
— Северное Королевство… моя родина нуждается в помощи, — с силой сжав скрытый от собеседника кулак, сказал Хитзкопф. — Не в наставлениях или смутных обещаниях, что вот-вот откроется третий и четвёртый фронт, а в существенной помощи в войне с вашим врагом.
— Вы же понимаете, что даже если бы мы, несмотря на все свои проблемы, открыли третий фронт, на оборону вашей столицы это бы уже никак не повлияло? — уточнил западник.
— Я знаю, — скрипнул зубами премьер-министр. — Но раз вы не смогли или не захотели поддержать Север напрямую, то, раз всё ещё называете себя нашими союзниками, дайте нам элитных воителей, вашу знаменитую боевую алхимию и не менее знаменитых химер!
— Всё, что вы перечислили — это ценные ресурсы, которые могут понадобиться нам в возможном будущем столкновении с Империей. Мы не можем поделиться такими вещами без соответствующей платы. Кроме того, даже если вы предоставите нам достойное возмещение, слишком явная помощь вам может быть расценена, как вступление нашей страны в войну. А мы этого пока не желаем.
— Западный Союз отказывает в помощи? — зло прищурился Хитзкопф. — Думаете, если я обнародую доказательства вашего участия в свержении имперского наместника и начале войны, это окажется меньшим поводом? — поймав взгляд собеседника, исполненный холодной угрозы, он добавил, саркастично кривя губы:
— А если я внезапно погибну или исчезну, то это лишь станет дополнительным подтверждением тем материалам, которые будут переданы имперцам.
Пытаясь угрожать западному дипломату, Хитзкопф сильно рисковал. Да, от смерти он подстраховался. Но кто сказал, что вот этот жутковатый чужак — пытающийся вести себя, как нормальный дипломат, но явно потративший большую часть жизни на нечто иное — не сможет вырубить всех свидетелей, утащить наглого северянина в тихое место и выбить из него информацию обо всех закладках на случай смерти? В том, что он после такого сумеет благополучно отбыть на родину, Хитзкопф и не сомневался. А даже если «будущее правительство в изгнании» всполошится от исчезновения «пока ещё премьер-министра» и успешно разнюхает, что он оказался убит, а не сбежал и (что совсем уж невероятно, поднимет шум, рискуя испортить отношения с союзничками), то вряд ли родственнички бледномордого позволят его серьёзно наказать. Скорее, просто отмахнуться от претензий.
Большой риск, да. Но усталому и злому премьеру Северного Королевства было плевать. И если его собеседник попытается пойти по жёсткому пути… что же, его ждёт ряд сюрпризов даже в случае успешного захвата.
— Господин премьер-министр, пожалуйста, успокойтесь! — решил не обострять западник, прочитав в зелёных глазах визави угрюмую непреклонность и готовность идти до конца. — Не стоит так кипятиться и бросаться из крайности в крайность. То вы хотите биться с Империей до последнего, то желаете ужалить нас, помогая своим же врагам. Уверяю: Западный Союз не отказывает в помощи. Однако у неё имеются объективные рамки, которые мы не сможем просто так превысить. И, к слову, если вы захотите нас обвинить, то наше правительство моментально назовёт всех причастных к операциям — отщепенцами и предателями.
— Даже вас, господин Дюбуа? — ядовито, но уже не столь запальчиво осведомился Хитзкопф, от которого не укрылось в который раз упомянутое «превысить просто так».
Вряд ли западник имел в виду деньги или ресурсы — точнее, подразумевал только их. Слишком много «союзнички» вытянули из их страны, чтобы рисковать за оставшиеся «объедки», которые ещё нужно вывезти из-под носа наступающих имперцев. Намёк же на личную заинтересованность Хитзкоп пропустил мимо ушей: это и так понятно, что за «спасибо» бледномордый шевелиться не станет.
— Если бы вы немного лучше знали главу нашей Семьи, то не спрашивали бы, — не выразив каких бы то ни было эмоций на этот счёт, сказал член побочной ветви рода. Его тон оказался даже чуть слишком безразличным, что не укрылось от северянина.
— Тогда не станем вдаваться в семейную драму вашего бессменного главы разведки, — не отказав себе в удовольствии капнуть яда на удачно подмеченную больную мозоль, хмыкнул Хитзкопф. — Политесы тоже оставим для бездельников с излишком свободного времени. Что именно, способное уравнять наши шансы с Ледяной Смертью, этим бесчестным ублюдком Бессмертным и их войсками вы можете дать? И что за это хотите?
— Западный Союз не сможет прислать вам своих элитных химер или Мастеров Боя для сражения с Эсдес, я уже обозначил причины. Оружие массового поражения, способное уничтожить армию — тоже под запретом. Никто из глав Семей не захочет получить симметричный ответ от Империи.
— Но? — поторопил собеседника северянин.
— Несмотря на сопутствующие сложности, Священная Семья Дюбуа может попытаться вам помочь, — синюшные губы обозначили подобие дружелюбной улыбки. — Однако некоторые вещи требуют… особой цены.
— Что вы имеете в виду? — насторожился северянин.
— Как вы могли слышать, у нас в стране сейчас идёт то, что принято называть охотой на ведьм. Никто не удивится, если несколько чернокнижников-ренегатов, перебравшихся в ваше королевство, предложат его премьер-министру свои услуги.
— Всё ещё не понимаю, — нахмурился Хитзкопф, начавший смутно догадываться о сути «прекрасного предложения». — Я слышал разные… страшилки. Но я сомневаюсь, что ваши колдуны способны противостоять армии и нескольким владельцам тейгу во главе с проклятым Внерангом. Иначе вы давно бы уже диктовали свою волю всему миру.
— На самом деле всё зависит от обстоятельств, — несколько оживился западник. — Если знать место и время, провести правильную подготовку и не скупиться с жертвами, то результат может удивить.
— Жертвы? — нахмурился премьер-министр. — Человеческие? Вы это подразумевали под ценой?
— И это тоже, — спокойно сказал Жак Дюбуа и молча уставился собеседнику в глаза с молчаливым посылом: «Ты сам был готов цепляться за любой шанс. Готов ли ты ухватиться за этот или нет? Решай сам, уговаривать тебя никто не станет, сам этот разговор — уже моя уступка».
Блондин сжал зубы и потёр лоб.
С одной стороны, с такими предложениями представителя западников — которые, словно жадный упырь, активно высасывали из Севера ресурсы, взамен расплачиваясь по большей части обещаниями — хотелось на полном ходу вышвырнуть из кареты.
Но с другой… а что дальше? Гнуть спину перед имперцами и целовать задницу Ледяной Суке, как этот предатель Карл «Бессмертный»? Или погибнуть, попытавшись остановить паровой каток своими скудными силами? Уж Хитзкопф-то, которому доставляли информацию без купюр, отлично понимал, на что способно чудовище имперцев. Да и помимо неё…
Ох, знал бы премьер-министр заранее, во что вырастет «первый тейгуюзер Севера» — приказал бы его устранить тотчас же, несмотря ни на какую его силу и якобы потенциальную полезность на фронте. Кажется, у него была дочь; следовало бы выдернуть маленькую сучку для торгов или показательной казни. Но сейчас уже поздно: город, где она обитает, уже переметнулся к имперцам. А тратить ограниченные ресурсы на операцию по изъятию той, кто вряд ли окажет какое-либо влияние на наступление, руководимое Эсдес — бессмысленно.
В любом случае против Ледяной Суки у них методов нет.
Особенно учитывая, что внутренние проблемы, резко обострившиеся — сначала с отделением «свободного княжества Рюген», а потом и после того, как оно успешно отбило атаку сил законной власти и её союзников — достигли новых вершин, грозя окончательно разорвать страну даже раньше, чем начнётся сражение за её столицу.
Ещё и смерды проявляют недовольство. Эти их радикальные революционеры — призывающие (вы только вслушайтесь, какой вздор!) — уравнять в правах все сословия и разделить наследные маноры с немытыми крестьянами, позволив им владеть(!) своей(!!) землёй — становятся всё более крупной занозой в теле страны. А представители очередных союзничков, не западных, южных, только разводят руками: они и сами видят опасность в новом, зародившемся на севере течении, но ничем не могут помочь. Тем более что за новоявленными радикалами стоит не только вечное желание черни набить брюхо и не схлопотать плетей, но и вполне серьёзное теоретическое обоснование, над которым всё активнее ломают копья интеллектуалы внутри самой Революционной Армии.
…Нет методов, кроме предложенных западником. И если его проклятые колдуны нуждаются в людской крови, чтобы заставить умыться ею ненавистных имперцев, то почему бы не заставить поделиться ею преступников, смутьянов и прочих отбросов? Не говоря уж о взятых в плен имперских свиньях: вот уж кого совершенно не жаль! Как говорится, туда и дорога!
Что-то в глубине души противилось этому шагу, но Хитзкопф — успевший забыть, когда он нормально высыпался, загнанный в цейтнот и находящийся в перманентном бешенстве — легко раздавил зародившегося червячка неуверенности. Он уже принял решение.
— Я согласен, — тяжело обронил премьер-министр.
— Хорошо, — кивнул западник, никак не выражая своего отношения к решению собеседника. — Тогда не будем медлить. Подвезите меня до посольства, чтобы я мог сразу отправить сообщение.
* * *
«Всё-таки глава оказался прав, — довольно подумал Жак. — Несмотря на неминуемое поражение, из коллапсирующего государства можно выжать больше, чем просто золото и ресурсы».
Это могло показаться странным, но если всё пойдёт как надо, то участие в сражении лишь усилит род Дюбуа и Жака лично. Потусторонние твари всегда жаждут крови, боли и человеческих душ, но особенно они ценят одарённых. А этот «товар» нужен и людям: школы алхимиков нуждаются в ученической массовке, воителям нужны перспективные послушники, а химерологам — одарённое мясо. За редких одарённых преступников и не примкнувших к влиятельным организациям алхимиков и чернокнижников (как правило, слабосилков), ставших жертвами очередной охоты на ведьм, идёт ожесточённая борьба.
А тут такое раздолье! Даже Жак — довольно бездарный чернокнижник на фоне других Дюбуа, что скрепя сердце признавал и сам мужчина — сможет заключить не один ценный контракт. Особенно если поработать над городом и обеспечить не только пищу и сильные вместилища для призванных, но и относительно комфортные условия для их развития. Род, его члены и вассалы, ставшие «ренегатами» — в любом случае останется в плюсе; но и о себе Жак забывать не собирался.
Разумеется, Империя будет резко недовольна и обвинит Западный Союз в прямом военном вмешательстве. Но у проклятых имперцев сейчас слишком много внутренних проблем, чтобы не поверить в «ренегатов» и начать активные военные действия на западной границе.
Да, есть ещё внутренние противники Дюбуа; но раз глава принял решение действовать — значит, считает, что успех за границей не создаст их Священной Семье проблем, а наоборот, подарит некие преимущества во внутриполитической борьбе.
Это не говоря о небольшом, даже исчезающе малом, но всё же существующем шансе убить или захватить не просто кого-то из тейгуюзеров, а саму Эсдес! Страшно даже представить какой небывалой силы инструмент получится создать из такого невероятного материала! Даже самые мизерные шансы получить такой приз стоят риска… не столь уж и серьёзного, если подумать.
Что же касается премьер-министра, который почти столь же склонен идти на поводу эмоций, как и его ныне мёртвый воспитанник, то он как раз свой шанс упустил. Как и все, кто делал ставку на них с Сейка.
После того, что произойдёт в скором будущем, выживших представителей власти распнут свои же. Может быть, даже в буквальном смысле.
Впрочем, когда это Западный Союз беспокоила судьба отыгравших своё марионеток? Ха.
Заодно можно будет не задумываться над тем как, соблюдая внешние приличия, отобрать у переехавшей в их страну северной знати вывезенные ею богатства: все они в единый миг превратятся в подлежащее конфискации имущество «порочащих власть Западного Союза преступников, посмевших заключить сделку с подлыми ренегатами-демонопоклонниками».
Жак улыбнулся. Быть может, после этой операции, увенчайся она заметным успехом, ему даже позволят войти в главную ветвь рода через женитьбу на какой-нибудь из умеренно бесполезных дочерей оной ветви.