Мы покинули густые, безымянные леса Страны Огня и вышли на большую дорогу. Мир изменился. Вместо дикой, нетронутой природы нас встретили вытоптанные тракты, редкие крестьянские повозки и столбы пыли, поднимаемые ногами немногочисленных путников. Мы снова были среди людей.
Наши черные плащи без опознавательных знаков не привлекали особого внимания. Мы выглядели как обычные странствующие наемники или ронины, каких в этих землях было пруд пруди. Мы были никем. Двумя тенями, скользящими по лицу мира.
Первые несколько дней мы просто шли. Говорили мало. Напряжение после нашего спора в лаборатории еще не до конца улеглось, оставив после себя тонкий, едва уловимый привкус неловкости. Но совместный путь, общий ритм шагов и молчаливое понимание общей цели лечили лучше любых слов.
Мы останавливались в небольших, придорожных городках, названия которых я даже не пытался запомнить. Они все были похожи друг на друга, как братья-близнецы: одна главная улица, несколько десятков домов, рынок, где пахло специями и навозом, и, конечно же, таверна.
Таверны были нашим главным источником информации. Мы садились за самый дальний столик, заказывали простую еду и дешевое саке, и просто… слушали.
— …старик Танака опять жалуется, что кабаны его репу портят…
— …слыхали, дочка дайме из соседней провинции выходит замуж? Говорят, жених — тот еще урод, но зато из богатого рода…
— …цены на рис снова подскочили, эти торговцы совсем совесть потеряли…
Слухи. Сплетни. Мелкие, бытовые проблемы. Мы сидели часами, пропуская через себя этот информационный шум, но не находили в нем и намека на то, что нас интересовало.
— Ничего, — сказал Шисуи однажды вечером, когда мы сидели в очередной шумной забегаловке. — Мир живет своей жизнью.
Я смотрел на этих людей. Крестьяне, торговцы, ремесленники. Они смеялись, спорили, напивались. Они жили. Они не знали о Мадаре, об Ооцуцуки, о том, что их мир стоит на пороге катастрофы. И Система была права. Для меня, для Игрока, они действительно были похожи на NPC. Живые, прописанные, но все же… фон.
Но глядя на Шисуи, который с легкой, теплой улыбкой наблюдал за этой сценой, я понимал, что для него все было иначе. Для него эти люди были настоящими. И именно ради их защиты он был готов на все. И, возможно, именно поэтому он был мне так нужен. Чтобы я, в своем стремлении "выиграть игру", окончательно не превратился в бездушного монстра.
— Знаешь, — сказал Шисуи, нарушая мои размышления. — Я никогда раньше так не путешествовал. Без миссии. Без четкой цели. Просто… идя вперед.
— Привыкай, — усмехнулся я. — Теперь это наша жизнь. По крайней мере, на ближайшее время.
— В этом что-то есть, — он посмотрел в окно, за которым уже сгущались сумерки. — Когда ты постоянно на задании, мир кажется просто картой, набором точек, которые нужно соединить. А так… так ты видишь, что между этими точками есть жизнь.
Я промолчал. Для меня мир все еще был картой. Просто теперь на ней было гораздо больше "тумана войны", чем я предполагал.
На пятый день нашего путешествия пейзаж начал меняться. Плодородные равнины сменились каменистыми предгорьями. Воздух стал суше, а дорога — более пустынной. Мы приближались.
К вечеру мы вышли к гигантскому каньону. Перед нами, насколько хватало глаз, простиралась дикая, суровая земля, изрезанная глубокими ущельями и утыканная острыми, как клыки, скалами. Это было похоже на шрам на лице планеты.
— Страна Камня, — сказал Шисуи, глядя на это величественное и одновременно пугающее зрелище.
— Идеальное место, чтобы затеряться, — кивнул я. — И идеальное место для тех, кто не хочет, чтобы его нашли.
Наши цели были ясны. Найти информацию. Найти деньги. И найти тень. Тень, которую называли черным рынком. Мы сделали первый шаг на эту ничейную, беззаконную землю.
Страна Камня встретила нас недружелюбно. Она не пыталась очаровать, как зеленые леса Страны Огня, или напугать, как бескрайние пески Страны Ветра. Она просто… была. Огромная, серая, безразличная. Ветер здесь был другим — сухим, колючим, он нес с собой не запах жизни, а лишь пыль и холод камня. Мы шли по узким тропам, вьющимся между гигантскими, потрескавшимися скалами, и чувствовали себя муравьями, ползущими по телу спящего гиганта.
Через полдня пути мы увидели его. Город. Если это можно было так назвать. Он не рос из земли, а был выгрызен в ней. Десятки грубых, приземистых строений из серого камня и темного дерева, прилепившихся к склону одного из каньонов. Над городом не вились флаги дайме, а в воздухе висел не запах домашней еды, а едкий дым от кузниц и едва уловимый смрад дешевого алкоголя и немытых тел.
— Очаровательное место, — с иронией протянул я, осматривая это «чудо» архитектуры. — Похоже на муравейник, который кто-то пнул ногой.
— Это пограничный город, — ответил Шисуи, его взгляд был спокоен, но внимателен. — Такие места живут по своим законам. Здесь собираются шахтеры, торговцы контрабандой, наемники… и те, кто от чего-то бежит. Идеальное место, чтобы найти то, что мы ищем.
Мы вошли в город. Днем он был шумным и пыльным. По главной улице, если ее можно было так назвать, громыхали телеги, груженые рудой. У стен сидели хмурые, бородатые мужчины с кирками на плечах, провожая нас тяжелыми, недобрыми взглядами. Возле оружейных лавок толпились люди в потрепанной броне, с мечами и топорами за спиной. Это был мир, где сила была единственной валютой, которая имела значение.
Мы зашли в первую попавшуюся харчевню. Внутри было темно, пахло жареным мясом и пролитым саке. Мы сели за самый темный столик и заказали по миске какой-то похлебки. Она оказалась на удивление съедобной.
— Ничего, — сказал я, доедая свой обед. — Днем тут ловить нечего. Все заняты своими делами. Найдем гостиницу, отдохнем. А вечером… вечером начнется настоящая охота.
Найти гостиницу оказалось несложно. Это была такая же убогая каменная коробка, как и все остальные здания, с двумя скрипучими кроватями и окном, выходящим на грязный переулок. Но нам было все равно. Мы бросили свои вещи и несколько часов просто отдыхали, восстанавливая силы.
Когда за окном сгустились сумерки, и город зажег свои тусклые, масляные фонари, мы вышли на улицу. Ночью город преобразился. Дневная деловитость сменилась пьяным, разгульным хаосом. Из дверей каждой таверны доносились громкие крики, грубый смех и звуки драк.
Это было то, что нам нужно. Мы начали свой обход. Таверна за таверной. Мы садились за стойку, заказывали выпивку и слушали. Но наши поиски не давали результатов. Здесь говорили о чем угодно: о богатой жиле, найденной в новой шахте, о нечестном торговце, о вчерашней драке. Но ни слова об охотниках за головами. Ни намека на черный рынок. Эти люди были слишком мелкими сошками. Они боялись даже произносить такие слова вслух.
— Пусто, — сказал Шисуи, когда мы вышли из пятой по счету забегаловки, где как раз начиналась очередная пьяная потасовка. — Здесь мы ничего не найдем.
Я устало кивнул. — Ты прав. Похоже, придется искать другой способ. Возвращаемся.
Мы уже почти дошли до нашей гостиницы, когда услышали это. Звук донесся с окраины города, со стороны старых, заброшенных каменоломен. Это был не пьяный крик. Это был лязг стали.
Мы с Шисуи переглянулись. Без слов. В следующий миг мы уже неслись по крышам, бесшумно, как две тени.
Мы замерли на краю одного из уступов, глядя вниз. Картина, открывшаяся нам, была… интересной. Внизу, на небольшой, освещенной луной поляне, окруженной скалами, шел бой. Один против десятерых.
Десять человек были типичными бандитами. Грубые, грязные, вооруженные топорами и дубинами. Но тот, кто им противостоял, был другим. Высокий мужчина в простом голубом кимоно и соломенной шляпе, надвинутой на глаза. В его руках была лишь катана. И он танцевал.
Это был не бой. Это был танец смерти. Он не рубил и не блокировал. Он двигался с плавной, текучей грацией, и его клинок, сверкая в лунном свете, появлялся из ножен лишь на долю секунды. Короткий, молниеносный выпад. Вжик. И очередной бандит с удивленным вскриком падал на землю, хватаясь за перерезанное горло или пронзенное сердце.
— Неплохо, — прошептал Шисуи, и в его голосе слышалось уважение профессионала. Я молчал и просто смотрел, и на моем лице медленно расплывалась хищная, понимающая ухмылка. Я пока не знал, кто он. Но я знал одно.
Наша скучная прогулка только что закончилась. А настоящее приключение в Стране Камня — только что началось.
* * *
(POV: Сазанами)
Лезвие пело. В холодном, лунном свете оно было почти невидимым, превращаясь в серебристую дугу, в росчерк смерти. Оно выходило из ножен лишь на долю секунды — ровно на столько, чтобы забрать жизнь, — и тут же возвращалось обратно.
Вжик.
Один из бандитов, замахнувшийся тяжелой дубиной, замер на полушаге. Его глаза удивленно расширились, а на горле расцвела тонкая, алая линия. Он захрипел и беззвучно рухнул в пыль.
Вжик.
Двое других, пытавшихся напасть с флангов, столкнулись лбами, когда их ноги одновременно подкосились. Их сухожилия были перерезаны с хирургической точностью.
Я стоял в центре этого смертельного круга, и мое дыхание было ровным и спокойным. Мое тело двигалось само, на чистых инстинктах, отточенных сотнями таких же грязных, безымянных стычек. Это был мой мир. Мир, где жизнь и смерть решались за один удар, за один вдох.
Но их было слишком много. Эти прихвостни Госункуги были как тараканы. Глупые, слабые, но многочисленные. Они лезли и лезли, и я знал — они не пытаются меня убить. Они пытаются меня измотать. Задержать.
— Он уходит! — крикнул один из них, указывая в сторону темного ущелья. Я бросил короткий взгляд. И увидел его. Толстый, уродливый силуэт Госункуги, который, ковыляя, скрывался в тенях. Он снова ускользал.
Ярость вспыхнула внутри, горячая, как раскаленный металл. Я взревел, и мой следующий удар был уже не таким точным. Не таким элегантным. Он был полон ненависти. Мое лезвие вышло из ножен и не вернулось. Оно прочертило в воздухе широкую, смертоносную дугу, разрубая надвое последнего оставшегося бандита.
Тишина. Я стоял посреди поляны, усеянной трупами, и тяжело дышал. Адреналин отступал, уступая место гулкой, всепоглощающей усталости. Я посмотрел на свое отражение в окровавленном лезвии катаны. И увидел не свое лицо. Я увидел лицо призрака. Лицо, испещренное шрамами. Лицо Сазанами.
А ведь когда-то у меня было другое имя.
…Токичи. Так меня звали. Я был лучшим фехтовальщиком в своей деревне. Не воином. А учителем. Мой меч служил не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы совершенствовать дух. Дни были простыми и ясными. Утром — тренировки с учениками в додзё, днем — помощь старикам, вечером — тихий ужин и чашка саке под звездным небом. Жизнь была… спокойной.
Госункуги был торговцем. Жадным, беспринципным, с гнилой душой. Он пытался подкупить старосту нашей деревни, чтобы вырубить священный лес и построить на его месте трактир. Староста отказал. А на следующую ночь его нашли мертвым. С моей катаной в груди.
Я не совершал этого. Но все улики были против меня. Госункуги позаботился об этом. Он подкупил свидетелей, которые «видели», как я вхожу в дом старосты. И подстроил все так, что единственным виновным оказался я.
Меня должны были казнить на рассвете. Но я сбежал. Потеряв все: имя, дом, честь, учеников. Я стал нукенином. Изгоем.
И тогда, в ту ночь, когда я, голодный и отчаявшийся, сидел у костра в каком-то лесу, во мне умер Токичи. И родился Сазанами. Охотник за головами. Призрак, чьей единственной целью в жизни стала месть.
Годы ушли на то, чтобы выследить его. Годы я провел в самых грязных притонах, сражаясь с отбросами общества, выполняя заказы, чтобы выжить. Каждый шрам на моем лице — это напоминание. Напоминание о том, что он все еще жив. Напоминание о том, что моя месть еще не свершилась…
Я с силой смахнул воспоминания. Они были ядом. Они ослабляли. Я вытер клинок о рукав одного из убитых и с сухим, щелкающим звуком вернул его в ножны. Я посмотрел в сторону ущелья, где скрылся Госункуги.
Он снова ушел. Но он оставил след. И я пойду по этому следу. Хоть на край света.
Я поправил свою соломенную шляпу, скрывая лицо в тени. Отдых окончен. Охота продолжается.
* * *
(POV: ГГ)
Мы стояли на скалистом уступе, скрытые в тени, и наблюдали за финалом представления. Последний бандит с хриплым вскриком рухнул на землю, и на поляне воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым, усталым дыханием одинокого мечника. Он стоял посреди усеянной трупами земли, и его силуэт в лунном свете был похож на силуэт призрака.
— Он силен, — прошептал Шисуи рядом со мной, и в его голосе слышалось неподдельное уважение. — Его стиль… Иайдо. Каждый удар — единственный и смертельный. Я не видел такого чистого исполнения со времен старых мастеров из клана Учиха.
Я молчал. Но мое молчание было не от восхищения. Оно было от лихорадочной работы мозга. Мечник в голубом кимоно. Стиль Иайдо. Шрамы на лице. Страна Камня. Бандиты, Детали, как кусочки пазла, складывались в моей голове. И когда последний кусочек встал на место, картина стала ясной.
Филлер.
Это был чертов, заштатный филлер из аниме. Про охотника за головами, которого подставили. Про вора по имени Госункуги.
Я не мог сдержать улыбки. Она растянула мои губы от уха до уха. Это была не просто улыбка. Это был оскал хищника, который только что увидел стадо жирных, беззащитных овец.
— Джекпот! — возбужденно прошептал я. Шисуи удивленно посмотрел на меня.
— Джекпот? Леви, о чем ты? Это просто одинокий мечник, который…
— Не просто! — перебил я его, и мои глаза горели азартом. — Шисуи, мы нашли то, что искали! Этот человек! Его зовут Сазанами. Он — охотник за головами. И если кто и знает, где находится ближайший филиал черного рынка, то это он! Он наш билет в подпольный мир!
— Ты… ты знаешь его? — Шисуи был в полном недоумении.
— Знаю ли я его? Я про него целую арку смотрел! — я чуть не рассмеялся в голос. — Но это еще не джекпот, Шисуи! Это только половина!
— Что тогда джекпот?
— А джекпот, мой дорогой напарник, это то, на кого он охотится! Этот вор, Госункуги, из-за которого он и стал охотником! В каноне он был не просто вором. Он был невероятно богатым вором! У него целое состояние! Охуеть какое состояние! Понимаешь?
До Шисуи начало доходить. — Ты хочешь…
— Застрелить двух кроликов одним пулей! — закончил я за него. — Мы помогаем этому бедолаге свершить его месть, а взамен получаем два приза: наводку на черный рынок и все деньги этого Госункуги! Это идеальный план!
Я не стал больше ждать. — Пойдем, Шисуи. Мы должны выйти на контакт.
Мы не стали спускаться. Мы просто спрыгнули с уступа, бесшумно приземлившись на поляне в нескольких метрах перед мечником.
Сазанами отреагировал мгновенно. Усталость как рукой сняло. Его тело напряглось, как сжатая пружина, а рука легла на рукоять катаны. Он медленно выпрямился, и из-под его соломенной шляпы на нас сверкнул холодный, полный недоверия и смертельной опасности взгляд.
— Кто вы такие? — его голос был хриплым, уставшим, но твердым. — Люди Госункуги? Пришли закончить работу своих шавок?
— Воу-воу, полегче, мечник-сан! — я поднял руки в примирительном жесте. — Успокойся. Мы вообще левые люди. Просто мимо проходили, услышали шум и… Я не договорил.
— Лжецы! — прошипел он.
Он сорвался с места. Его движение было почти невидимым. Но Шисуи был быстрее.
ДЗИНЬ!
Оглушительный, пронзительный звон стали разорвал ночную тишину. Шисуи, появившись передо мной, как призрак, блокировал удар Сазанами своим танто. Лезвия скрестились, и в воздух полетели искры.
Начался танец кендзюцу. Их движения были такими быстрыми, что я едва мог уследить за ними. Лязг стали, увороты, выпады, блоки… они были как два вихря, столкнувшиеся на этой маленькой, усеянной трупами поляне.
— СТОЙ, ИДИОТ! — заорал я во все горло, пытаясь перекричать звон мечей. — МЫ НЕ ТВОИ ВРАГИ! МЫ ХОТИМ ПОМОЧЬ!
Но Сазанами, ослепленный яростью, усталостью и паранойей, не слушал. Он видел перед собой лишь новых врагов, которых нужно было убить. «Черт! — пронеслось в моей голове. — Идеальный план летит к чертям из-за упрямого NPC!».
Лязг стали эхом отдавался от окружающих скал, пронзая ночную тишину. Бой между Шисуи и Сазанами был похож на танец двух хищников. Сазанами, со своим смертоносным Иайдо, был как кобра, совершающая молниеносные, смертельные выпады. Каждый удар был нацелен на убийство.
Шисуи же был как мангуст. Он двигался плавно, почти расслабленно, его танто в руке, казалось, жил своей жизнью. Он не атаковал. Он лишь парировал, отводил удары, вращаясь и уклоняясь с нечеловеческой грацией. Его Шаринган с тремя томоэ лениво вращался, впитывая каждое движение противника, каждый напряженный мускул, каждое намерение.
— Да успокойся ты, упертый баран! — кричал я, стоя в стороне. — Мы не твои враги! Мы пытаемся тебе помочь!
Но Сазанами, ослепленный яростью и паранойей, не слушал. Для него мы были просто еще одними прихвостнями Госункуги, пришедшими по его душу.
Я с раздражением цыкнул языком. Этот спектакль затягивался. Мой идеальный, многоходовый план, в котором я получал и деньги, и информацию, был под угрозой срыва
«Хватит, — решил я. — Время заканчивать этот цирк».
— Напарник ! — крикнул я, и в моем голосе больше не было уговоров. В нем была сталь. — Усыпи его.
Шисуи услышал. Его расслабленная, защитная стойка мгновенно изменилась. Он перестал быть мангустом. Он стал волком.
В тот момент, когда Сазанами совершил очередной выпад, Шисуи не стал уклоняться. Он шагнул навстречу. Его танто не просто блокировал удар. Шисуи, провернувшись вокруг лезвия катаны Сазанами, выбил ее из его рук.
Сазанами на долю секунды замер, его глаза расширились от шока, когда он увидел свою пустую руку. Этой секунды было более чем достаточно.
Шисуи, уже находясь вплотную к нему, нанес короткий, почти невидимый удар ребром ладони в точку на шее мечника. Сазанами даже не вскрикнул. Его глаза закатились, тело обмякло, и он безвольно рухнул на землю, как марионетка, у которой обрезали нити.
Тишина.
Шисуи, не оборачиваясь, вернул свой танто в ножны. — Что дальше, Леви? — спросил он, глядя на лежащее без сознания тело.
Я подошел к Сазанами. Он был жив, просто в глубоком нокауте. — А дальше, — сказал я, присаживаясь рядом с ним на корточки, — мы позаботимся о том, чтобы наш новый знакомый, когда очнется, был более сговорчивым.
Я достал из подсумка несколько заранее подготовленных свитков с фуин-дзюцу. Мои руки, светясь чакрой, начали быстро наносить печати прямо на одежду Сазанами. — Печать Подавления Чакры, — пробормотал я, нанося на его грудь сложный символ. — Печать Паралича Мышц, активируемая по моей команде. И, на всякий случай… Печать Подавления Воли. Так, для профилактики.
Закончив, я развернул большой, пустой свиток и положил его рядом с телом.
— Фуиндзюцу: Запечатывание Объекта!
Я ударил ладонью по телу Сазанами. Оно окуталось дымом, и в следующий миг на свитке появился сложный иероглиф. Я аккуратно свернул свиток и убрал его за пазуху.
— Здесь пока все, — сказал я, поднимаясь на ноги и отряхивая пыль. — Пойдем в гостиницу. Там и разберемся, что делать с нашим упрямым охотником за головами.
Шисуи кивнул. Мы еще раз оглядели усеянную трупами поляну, а затем, не сговариваясь, сорвались с места, растворяясь в ночных тенях. Мы вернулись в наш убогий, скрипучий номер в гостинице. Я бросил свиток с Сазанами на одну из кроватей. Он лежал там, тихий и безопасный, ожидая своей участи.
Скрипучая, убогая комната в гостинице была залита тусклым светом масляной лампы. Шисуи сидел на подоконнике, молча наблюдая за происходящим, его фигура была напряжена, как сжатая пружина. Он был нашим безмолвным стражем.
Я же, наоборот, был полон энтузиазма. Я подошел к кровати, на которой лежал свиток, и с довольной ухмылкой развернул его.
— Кай! — шепнул я, приложив к печати палец.
В облачке дыма на кровати появилось тело Сазанами. Он все еще был без сознания. Я без особых церемоний взвалил его на плечо, подтащил к единственному в комнате стулу и усадил, грубо прислонив к спинке. Его катану, лежавшую рядом, я отбросил в дальний угол комнаты, под кровать.
— Так, — сказал я, потирая руки. — Фаза первая: "пробуждение". Я подошел к нему и, недолго думая, отвесил ему несколько звонких, хлестких пощечин. — А ну-ка, просыпайся, соня!
Сазанами дернулся, захрипел и резко открыл глаза. Сначала в них было недоумение, но оно мгновенно сменилось яростью, когда он увидел мое улыбающееся лицо.
— Ты!.. — прорычал он. Он попытался вскочить, атаковать, но его тело не послушалось. Сазанами не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Паника и ужас отразились в его глазах, когда он понял, что полностью парализован.
— Что… что ты со мной сделал?!
— Ничего особенного, — я весело подмигнул. — Просто небольшой набор фуин-печатей. Подавление чакры, паралич мышц, все дела. Очень удобно, не находишь? Помогает наладить конструктивный диалог.
— Если вы люди Госункуги, то вам не жить! — прошипел он, и его глаза метали молнии. — Рано или поздно я выберусь, и тогда я найду вас и вырву ваши сердца!
Я закатил глаза. — Опять заладил. Давай включим логику. Если бы мы были людьми твоего врага, зачем нам весь этот цирк? Зачем держать тебя здесь живым? Не легче было бы просто перерезать тебе горло там, на поляне, и дело с концом?
Он молчал. Аргумент был железным. Но его взгляд все еще был полон недоверия и ненависти.
— Если вы не его люди, как ты говоришь, — наконец произнес он, — то почему вы держите меня? Что вам нужно?
— Вот! — я радостно хлопнул в ладоши. — Наконец-то правильный вопрос! Видишь, мы можем вести диалог, когда ты не пытаешься нас убить! Я придвинул второй стул и сел напротив него, глядя ему прямо в глаза. — Ты ведь охотник за головами, верно?
Он нехотя кивнул.
— Вот и отлично, — продолжил я. — А мы — двое странствующих шиноби, которые хотят немного подзаработать. Нам нужен выход на черный рынок. Местоположение. Контакты. Хоть что-нибудь.
— У меня нет времени возиться с вами, — отрезал он. — Мне нужно торопиться. Если он уйдет из этой страны, найти его снова будет почти невозможно!
— Ты говоришь о Госункуги, я полагаю? — лениво спросил я.
Сазанами вздрогнул. — Откуда… откуда ты знаешь его имя?
Я издевательски усмехнулся.
— Ну, ты как бы сам проорал нам «Вы люди Госункуги?!», когда мы появились. Не нужно быть гением дедукции, чтобы сложить два и два, верно?
Я видел, как он скрипнул зубами от досады. Он сам себя выдал. Я наклонился к нему поближе, и моя улыбка исчезла, уступая место деловому тону.
— Слушай сюда, мечник-сан. Давай так. Я и мой напарник, — я кивнул в сторону Шисуи, — поможем тебе найти и убить этого твоего Госункуги. Мы сильные. Очень сильные.
— А взамен? — с подозрением спросил он.
— А взамен все просто. Во-первых, после того, как дело будет сделано, ты покажешь нам, где находится ближайший филиал черного рынка. А во-вторых… — я снова улыбнулся своей хищной улыбкой. — Все его деньги, все его состояние, все, что мы найдем, — мы забираем себе. Все в плюсе. Ты получаешь свою месть. Мы — деньги и информацию. Идет?
Сазанами долго молчал. Он смотрел то на меня, то на Шисуи, который все так же бесшумно сидел в тени. Он взвешивал свои шансы. И был в ловушке. И мое предложение, каким бы наглым оно ни было, было его единственным шансом. Наконец, он медленно, почти незаметно, кивнул.
— Отлично! — я снова повеселел. — Вот и договорились! Я поднялся и подошел к нему сзади.
— А теперь слушай внимательно. Я сейчас уберу печати паралича. Но остальные останутся. Если ты хоть дернешься, хоть попытаешься нас атаковать… — мой голос стал тихим и ледяным. — Мои напарник убьет тебя прежде, чем ты успеешь моргнуть. Понял?
Он снова кивнул. Я приложил руку к его спине, и фуин-символы, светясь, исчезли. Сазанами тяжело выдохнул, и его мышцы, наконец освободившись, мелко задрожали. Наш новый, временный союз был заключен.