— Ха, думаешь? — моя улыбка стала шире. — А у тебя хорошая память. Лично я и половины своих убийц не вспомню.
Да что там половины — разве что пятерых последних вспомню. Ну, может, ещё первых пятерых, если напрягу память. Ну а так… Вот хоть убей, не помню, умирал ли я на том или ином боссе — этого уже года три как не было.
В общем… Ладно, не буду томить. История на самом деле достаточно прикольная.
Гробница Назарик изначально была обычным подземельем. Достаточно известным, предназначенным для рейда игроков сотого уровня. Я часто сталкивался с той или иной информацией об этом месте и в какой-то момент решил попробовать его пройти.
Сам я был на тот момент семидесятого уровня. С моим-то стилем игры, задоначенный по самое горло, уже к тому моменту я был совсем неплох. Всё ещё время от времени вайпался о боссов, но совсем не так часто, как в самом начале.
Пришёл. Захожу в гробницу — наталкиваюсь на самый типичный данж. Ну, нежить, там, призраки всякие и прочие типичные монстры — ничего особенного. Иду себе, иду, зачищаю монстриков, дохожу до босса.
Наверное, тут-то история и должна была завершиться, ведь по-хорошему мне следовало бы просто развернуться и уйти. Почему? Ну… скажем так, я должен был что-то заподозрить. Возможно, так бы и произошло, если бы я, к примеру, знал о данже не только общую информацию, но и детали. К примеру, какие боссы тут вообще ожидались. Но я ж хардкорщик, верно? Детали для слабых духом. Оставался только один шанс избежать ошибки: если бы я снова включил интерфейс и увидел бы, что попал не по адресу.
Короче, встретила меня эта самая Шалтир. Она уже на тот момент была готичной девочкой, только в другой одежде. И верите или нет, но у меня и мысли не возникло, что она создана обычным игроком. Ну очень уж профессионально была сделана моделька! Видел я, какие у других гильдий НПС получаются, в сравнении с Шалтир это небо и земля.
Ну и ввязался в драку…
Сама Шалтир была сотого уровня, то есть, с моей точки зрения, являлась сильным боссом. Одно хорошо: пусть билд у неё уже на тот момент был вполне себе ничего, но приодеть её ещё не успели. То есть в лучшем случае на ней был адамантитовый шмот, но по факту и того ниже. Я же заявился в фулл-сете — лучшем из доступных на моём уровне.
Со всеми этими вводными я бы сказал, что у нас должна была быть неравная битва с преимуществом на стороне Шалтир, но… кхм, я не самый честный игрок. У меня при себе имелись расходники на все случаи жизни, в том числе купленные за реальные деньги. Куча магических ядов, которыми мои стрелки смазывали стрелы и обстреливали вампира. Море самых разных свитков, включая те, что позволяли перемещаться на короткие дистанции, и «дегидраторы», которые сводили на нет большую часть её попыток атаковать. Были даже зелья, способные остановить действие эффектов типа «Берсерк», и после них обычно наступал неизбежный стан. Да, большую часть моих призывов она сносила с полпинка, но меня ей не часто удавалось достать. В какой-то момент на ней было столько проклятий и разного рода дебаффов, что она фактически была не способна двигаться — я мог убегать от неё на своих двоих, без каких-либо заклинаний.
Несмотря на обездвиженность, добивал я её ещё долго — всё-таки сотый уровень, ещё и истинный вампир, а я всего лишь семидесятка. К тому моменту Шалтир была не способна подпитываться кровью демонов, поскольку самих демонов вокруг неё фактически и не осталось — только маги да стрелки, до которых добраться она никак не могла.
Ну и вот, убил я её… И в этот момент открывается портал, из которого выходит Тач Ми. Я на тот момент с ним был не знаком, но я не мог не узнать уникальный доспех, которым обладали считанные единицы в игре.
Подошёл ко мне. Смотрит. Я стою и смотрю в ответ, немного в шоке. Включаю интерфейс… И вижу, кто конкретно передо мной стоит. А ещё вижу, что Шалтир Бладфоллен была собственностью гильдии Аинз Оул Гоун.
Тут-то я и осознал, что напал на приватизированное гильдией подземелье.
Повторной драки так и не произошло, но это и хорошо — шансов у меня не было. Это против вампира-НПС у меня имелись серьёзные аргументы, а против всемирного чемпиона — только если драться на своих, совершенно нечестных условиях. Сам Тач Ми был не из тех, кто вначале рубит, а потом думает, и решил со мной поговорить. После моих пояснений ржал он надо мной минут пять… Потом позвал согильдийцев — ржач возобновился и длился ещё больше. Перорончино, который лично создавал Шалтир в редакторе персонажей, не мог успокоиться дольше всех. Никаких обид — я первым делом пообещал оплатить воскрешение и добавить кое-что сверху, а сам Перорончино был польщён высокой оценкой его работы. Как мне потом поведали, они были на рейд-боссе в другом подземелье и не смогли сразу среагировать на моё вторжение.
Такая вот у меня история знакомства с Аинз Оул Гоун и с Тач Ми в частности.
— Ох, господин Алекс, вы такой… опытный, — Шалтир закрыла ладошкой рот, глядя на меня широко распахнутыми глазами. — А вы у меня, кажется, были первым… И часто вы?..
Кажется, Шалтир переняла от Перорончино даже слишком многое. Хоть я почти и не общался с этим поклонником порно, всё равно что-то общее чувствуется.
Самое время для ответных шуточек про первый раз, но, боюсь, в таком тоне я готов общаться разве что с Альбедо. И то как-то не уверен, вот прям совсем не уверен… Ладно, неважно, маленькому вампиру тут точно ничего не светит — не для неё мама орла растила.
На самом деле всё ещё остаётся открытым вопрос, что скрывается в головах оживших программ. Насколько непротиворечивы их мысли? Насколько они сами по себе стабильные? Способны ли меняться? Да и базовые настройки было бы неплохо глянуть — чувствую, в этом плане с Шалтир, демоном и Альбедо будут самые серьёзные проблемы. Мне предстоит ещё столько о них узнать… И начать можно, похоже, прямо сейчас — но только если я прав в своих предположениях и верно понимаю намерения Шалтир.
Это может быть неплохой тренировкой перед тем, как достать из гримуара кого-то посерьёзнее керамического реставратора — который на самом-то деле обычный монстр. В том, что я смогу контролировать любой призыв, я не сомневаюсь — у меня очень крепкий поводок. Вот только есть у меня сомнения в тех личностях, что были заключены в вечное рабство. Злые, поди. Да и добровольно в мой гримуар никто не попадал.
Кстати, окружающие нас ожившие неписи оказались сильно удивлены поворотом беседы. Выводов из их реакции можно сделать достаточно много — и об их характерах (хотя откуда, блин, у них характер? Им три дня!), и о наличии или отсутствии у них воспоминаний из бытия НПС. Но для начала главное — зафиксировать всё в памяти: выражения лиц, невербальные сигналы, переглядывания. Не факт, что в будущем получится этим воспользоваться, кроме как для общего анализа, но мало ли, вдруг поймаю на несостыковке.
— Очень часто, — я не стал поддерживать пикировку, но дал новую зацепку.
— Так часто, что уже забываете, сколько у вас было… раз? — захлопала она ресницами.
— На тысячном разе сбился, — легкомысленно ответил я.
На самом деле я, естественно, и вовсе не считал. Просто на тысячном разе дали какую-то смешную ачивку. Подозреваю, за десять тысяч смертей можно получить ещё одну, но так глубоко я, видимо, провалиться не успел. Чем дольше играл — тем реже вайпался, так что счётчик смертей всё замедлялся и замедлялся. За последние несколько лет ни разу не умер вовсе. Возможно, свою роль ещё сыграло то, что заходил я не так регулярно — но я тешу себя надеждами, что просто стал гением.
Кстати, кажется, подставился я как надо. Посмотрим, что получится.
— На тысячном…
Поклёв! Точно поклёв. Изо всех сил сдерживается, чтобы не сказать лишнего — я ведь союзник, гость, за меня Аинз слово замолвил. Только вот смотрит так, словно Альбедо на Газефа. Ну то есть нелестно. Причём эмоция отражалась только во взгляде — лицо она тоже контролировала, надев хрупкую маску равнодушия.
Хорошо, а если подсечь?
— Жизнь в Иггдрасиле суровая. Не успеешь оглянуться, как в спину войдёт очередной кинжал, — сетуя, покачал я головой.
Шалтир же кивала с притворным сочувствием. Мол, да-да, конечно, так несправедливо… А чайничек с её эмоциями тем временем продолжал закипать. Всё сильнее и сильнее с каждым мгновением. Я это буквально кожей чувствовал.
Хм… Чувствовал…
— Вот вечно так, — сокрушённо вздохнул я, продолжая развивать тему. — Стоит только расслабиться, найти какое-нибудь уютное местечко, как тут же прилетает подстава. Никакой стабильности.
— Да.
— А ведь хочется простого человеческого… ну, или нечеловеческого счастья. Покоя. А вместо этого приходится постоянно быть начеку.
— Конечно.
— Хотя вообще, если разобраться, ничего в этом такого уж страшного и нет. Подумаешь, неприятность. Переродился — и дальше пошёл, делов-то.
Это стало последней каплей.
— Так, может, вам стоит ещё разочек сдохнуть?
Улыбка моментально слетела с моего лица. Я просто смотрел на Шалтир, не говоря ни слова.
Хе… Хе-хе-хе…
Кажется, рыбка на крючке.
Шалтир вздрогнула. Попятилась. Ядовито-красные глаза забегали, переводя взгляд с моего застывшего лица на фигуру Аинза, что был позади.
Какая прелесть… Так, стоп, держать лицо. Нужно устроить новорождённому монстрику эмоциональные качели.
Послышались шаги — это Аинз начал спускаться вниз, к нам. Его голос прозвучал как приговор:
— Шалтир…
И в этот момент я взорвался хохотом. Искренним и раскатистым.
— Всё в порядке, Аинз! — Я отмахнулся и дружески хлопнул его по костяному плечу. — Это всего лишь неумело выбранные слова, чтобы вызвать меня на реванш.
Одновременно, пользуясь тем, что невозможно уследить за моими глазами, я скользнул взглядом по остальным стражам, считывая их реакцию.
Как же до сумасшествия много можно узнать о людях, стоит только немного выбить их из колеи! Ну и не только о людях, судя по всему. Один из лучших приёмов, на мой нескромный вкус, особенно при знакомстве, когда никто о тебе ничего не знает. Сейчас, находясь в самом центре эмоционального шторма, я всеми силами запечатлевал в памяти всё наиболее важное и ценное. На удивление, открытий даже слишком много. Обо всех. Включая меня.
Наверное, стоит начать с Аинза. Я не просто так сказал: «Всё в порядке». Он не разозлился, не разочаровался, не растерялся — нет.
Аинз испугался. Всерьёз.
Нда… не всё так гладко в Датском королевстве. Не знаю, в чём именно заключалась причина, но пока что у меня только одно предположение — он совершенно не знает, чего от них ожидать. Или, напротив, знает, и его испугала возможная реакция. Хм-м-м… Думаю, он боится, что создания, которым три дня от роду, по глупости своей устроят непреднамеренный саботаж. Уверен, меня самого Аинз если и опасается, то не настолько сильно. Моих успокаивающих слов ему не хватило, что естественно, и пусть вспышка быстро затухла — страх не исчез насовсем.
Второе важнейшее открытие было связано со мной. Вот скажите мне, пожалуйста: а с чего я вообще взял, что Аинз испугался? Напомню: он скелет. У него буквально нет лица, по которому возможно определить эмоции. Да что уж там, я один-единственный раз на него посмотрел — в самом конце представления! Откуда же я знаю, что у него на душе?
Ну да, ну да. Как там было сказано? В правильно заданном вопросе…
Блять, вот бы мне все эти сверхспособности — и в родной мир. Ну ладно, оставьте себе мою прокачку, магию и татуировки — дайте мне способность читать эмоции! И ещё возможность воскрешать, конечно. Просто шок, насколько же оно всё кучно продолжает наваливаться.
Не менее важными оказались эмоции окружающих. Догадываетесь, на что последовала самая яркая реакция? Ага, всё верно. На прикосновение к Аинзу. Хлопок по плечу. При этом градиент эмоций — прям радуга, расходящаяся в обе стороны видимого спектра: от инфракрасного до ультрафиолета.
Сначала — праведный гнев, словно я покусился на божество. Затем шок, ведь никакой реакции на мою «наглость» от Аинза так и не последовало. То есть — мне дозволено. Затем — страх, в первую очередь он исходил от Шалтир, которая, кажется, вообще с трудом держалась на ногах. Откуда-то ещё и восхищение взялось… Боже, да в этом клубке невозможно разобраться! А оно ещё и колыхалось, словно волна, то и дело меняя направление.
— И всё-таки, Шалтир, кажется, ты пыталась кое-что скрыть, — вернулся я к нашему разговору. — Я могу рассчитывать на твою откровенность? Хорошо, — среагировал я на судорожное кивание головой. — Скажи мне, пожалуйста… Если у тебя оставались какие-то претензии, почему ты сразу их не озвучила?
Получай, фашист, гранату!
И снова шквал, но в этот раз в соло-исполнении от готичной девочки-вампира. Шок, недоумение, страх… Да-да, а нечего было слушаться разработчиков, играя роль послушной куклы! Я подкинул дровишек:
— А ведь мы с Перорончино хорошо поладили, у него ко мне вопросов не оставалось. Ты вот, к примеру, знала, что я не только дал средства на твоё воскрешение, но и добавил от себя на пересборку твоих способностей? Шалтир, на тот момент именно я составлял твой билд. Не знаю, как много от него осталось, ведь как минимум стиль одежды тебе изменили, но я лично участвовал в твоём создании.
Абсолютная, к слову, правда. Перорончино был рад воспользоваться возможностью и на основе полевых испытаний доделать своего монстрика, а я на тот момент в топовых билдах уже очень хорошо понимал и активно консультировал. Даже останься она в прежнем шмоте — после переделки у меня не было шансов с ней справиться, и никакой донат бы не спас. Истинные вампиры — одна из сильнейших рас. Её не так-то просто вообще получить.
— И тут оказывается, что ты затаила обиду… — я театрально вздохнул, покачав головой. — Ну что же, хорошо. С учётом уже отданного, обещать свою жизнь не стану. Но на реванш ты можешь рассчитывать, дитя .
Шалтир замерла, её лицо на мгновение стало абсолютно пустым, словно у фарфоровой куклы, с которой стёрли все краски. А затем, медленно, она опустилась в глубочайшем реверансе, так низко, что подол её пышного платья расстелился по мраморному полу.
— Я… я прошу меня простить… господин Алекс.
— Достаточно, Шалтир, — обронил Аинз. — Мы с тобой ещё поговорим. Арэккусу, прошу, пройдём со мной. Нам нужно поговорить наедине.
Я кивнул. Развернувшись, я бросил последний взгляд на стражей. Все они были в смятении, больше или меньше. Все, кроме одного — демона, который смотрел на меня очень внимательно.
Молча я последовал за Аинзом. Мы миновали трон, прошли через неприметную дверь за ним и оказались в длинном, богато украшенном коридоре. Стены были увешаны гобеленами, изображавшими сцены из истории гильдии, а под ногами лежал толстый ковёр, полностью заглушавший наши шаги.
Кабинет оказался полной противоположностью тронному залу. Никакого показного величия. Просторная комната с высоким потолком, вдоль стен — книжные шкафы из тёмного дерева. В центре стоял массивный письменный стол, а перед ним — два глубоких кожаных кресла.
Дверь за нами закрылась.
Аинз, не говоря ни слова, подошёл к столу. Он достал из инвентаря небольшой артефакт — куб из полированного обсидиана, испещрённый тускло пульсирующими фиолетовыми рунами, — и поставил его на столешницу. Мне был знаком этот артефакт. Помогает обеспечивать приватность, заглушая звуки и выявляя невидимок.
Он сел за стол. Положил голову на ладонь, оперевшись локтём о стол. А затем… вздохнул.
Я уселся рядом. Аинз не нарушал тишину, не спешил с этим и я. Мне было интересно просто наблюдать. Сейчас, когда мы оказались совсем близко, это был прекрасный шанс немного освоиться с новой способностью. Откалибровать, так сказать. В эту минуту он над чем-то усиленно размышлял. Никаких особых эмоций, только их смутные отблески. Быстро стало очевидно, что чтение эмоций проистекает из моей способности ощущать души. Это, в общем-то, и так было понятно — но мало ли. Я ведь их читал даже тогда, когда цель находилась вне моей зоны воздействия, то есть дальше трёх метров от меня. Видимо, всё-таки три метра — это не предел. В первый раз подозрения на этот счёт появились, когда я поглотил души заклинателей, что находились явно намного дальше трёх метров от меня. Теперь эти подозрения укрепились. Значит, дело не в срыве — просто с моими способностями всё совсем не просто, и мне предстоит ещё долго изучать свои лимиты.
Удовлетворив первое любопытство, я тоже ушёл в себя. Ненадолго. Мне нужно было ещё раз прокрутить в голове события, что произошли в тронном зале. Пищи для размышлений я отхватил прям как надо, но её надо приберечь на потом. За один присест столько не съесть.
Кое-как справившись, я подался вперёд.
— Я и правда рад тебя видеть, Аинз, — я слегка улыбнулся. — Как ты тут? Осваиваешься?
— Да… я тоже рад, Арэккусу, — откликнулся он и положил руки на стол, обратив ко мне глазницы с горящими в них искрами.
Я хмыкнул.
— Слушай, а ну-ка скажи на местном: «„Лебедь, рак и щука“ — басня известная, Алекс».
— «Лебедь, рак и щука» — басня известная, Алекс.
Хех. Ну, примерно так я и подумал.
Сбитый с толку, Аинз запнулся, а затем прокомментировал:
— Честно говоря, Алекс, никогда о ней не слышал. В Японии о ней не знают.
Я только рукой махнул — мол, неважно.
— Меня сразу смутило, что все обитатели Назарика свободно выговаривают моё имя, в то время как ты сам — нет. Причём меня не сам факт смутил, а то, что это именно ты сказал своим подчинённым, как меня вообще зовут. Уверен, ты говорил именно «Арэккусу», так откуда им известно правильное произношение? Видимо, дело во встроенном в нас переводчике. Твои подчинённые уловили смысл, а не звук. Ну или что-то подобное — не уверен. Хм… Слушай, а вроде ты один раз ко мне правильно обратился, не напомнишь когда?..
— Ну ты даёшь, Алекс. А я вообще не сразу понял, что способен говорить на местном.
— Обращайся, — фыркнул я.
— Да-а-а, хорошо, что ты здесь, — протянул Аинз. — Кстати, ты ведь тоже дождался отключения серверов?
— Вообще, в планах всё-таки было выйти на несколько секунд раньше. Но не сложилось, не угадал с таймингами… И в итоге да, на момент отключения серверов я был в игре.
— Понятно…
— Не падай духом раньше времени, Аинз, — приободрил я его, моментально почувствовав смену настроения. — Вполне может быть, что твои друзья попытаются войти в игру уже после её закрытия — и кто знает, может быть, перемещение и в таком случае сработает.
Шанс, по правде говоря, на это очень мал. Во-первых, кому вообще придёт в голову попытаться зайти в игру? А какой будет новостной бум, когда игроки начнут массово умирать прямо в игровом кресле… Но мои слова всё равно сработали, и Аинз немного взбодрился.
— Да… Ты прав. И если кто-нибудь из них всё-таки окажется здесь, то точно узнает имя нашей гильдии.
— Куда вероятнее, что вообще любой игрок узнает.
— Почему ты в этом уверен?
— Потому, что если взять за основу, что сюда попадают лишь те, кто дождался отключения серверов, — то это исключительно люди, которые любят эту игру. У которых немало воспоминаний, связанных с ней. Уверяю, абсолютное большинство таких игроков не могут не знать о твоей гильдии.
— И снова ты прав… Впрочем, я действительно был бы рад любому землянину.
— Продолжай осторожно показывать себя. Желательно, чтобы слухи о твоём имени были позитивными или нейтральными — спасение деревни вполне подходит.
Аинз покивал, а затем сказал:
— Знаешь, Алекс, а Тач Ми действительно часто тебя упоминал. Он описывал тебя как интересного, весёлого и увлечённого человека. Мне кажется, ты бы отлично вписался в наш коллектив. Можешь сказать, по какой причине ты отказывался от вступления в гильдию?
Хм-м-м… Не самый простой вопрос.
— У меня много ответов на этот вопрос, Аинз. Стоило одним причинам стать неактуальными, всегда находились новые. Нет-нет, я не ухожу от ответа, просто здесь и правда очень многое можно сказать. Ты, например, знал, что я, вообще-то, состоял в трёх гильдиях до того, как встретил вашу?
— Нет… А почему ты из них вышел? — немного озадаченно произнёс Аинз.
— Если сформулировать в двух словах: культурные различия.
Япошки меня вообще знатно выбесили. Не те, с которыми я имел деловые отношения, другие — самые обыкновенные работяги. Казалось бы, как с современными переводчиками можно друг друга не понять? Да вот легко. Не уверен, только ли дело в Японии, или в целом в азиатчине, но это была просто конечная. История повторилась трижды: я нахожу, как мне казалось, интересных людей; мы хорошо общаемся, проводим время; я вхожу к ним в гильдию… И, блять, тут-то из их черепных коробок вылазят какие-то адские тараканы. Все три раза тараканы имели немного разные оттенки адовости на хитине, но каждый запомнился мне, похоже, на всю жизнь.
В первый раз я столкнулся с той частью азиатского социала, которая о кастах и иерархии. По их мнению, если я низкоуровневый новичок — это означает, что они короли (или кто у них там? Императоры?), а я — шваль подзаборная. Я чем угодно клянусь — я в реальной жизни никогда не позволял себе ничего подобного. Ни с подчинёнными, ни просто с людьми, что ниже по социальной лестнице, ни даже с самыми настоящими бомжами. О равных так и вовсе молчу. Потому что воспитание такое, мне с детства в голову вбили: не демонстрируй слабость, проявляя неуважение к собеседнику. Даже если перед тобой кто-то, кого ты можешь пальцем раздавить. Даже если перед тобой враг. Даже если это враг, который уже перешёл на грязные оскорбления.
Мне же быстро начали хамить, «ставить на место» — к слову, прямая цитата, — приказы какие-то отдавать. И опять-таки в таких интонациях, что даже словами сложно передать, это надо слышать. Не знаю наверняка, было ли дело в культуре. Допускаю, что там намешалось что-то личное для ничтожеств, которым в жизни каждый прохожий подсрачник выписывает — ну, это я о самоутверждении за счёт кого-то на ещё одну ступеньку ниже, чем само ничтожество, — но вся эта логика была приправлена каким-то совершенно чуждым для меня контекстом. С какого, блять, хуя, они решили, будто я ниже ничтожества — без понятия вообще.
Во второй раз после вступления в дружные ряды гильдии меня просто за дурачка начали держать. Типа, гайдзин, ничего не понимаю. Шутили с издёвкой, чего я, по их мнению, заметить был не способен. С этими я тоже долго не задержался.
Ну и последняя попытка закончилась тем, что меня пытались кинуть на деньги…
Все три раза разойтись полюбовно не вышло, так что после выхода из гильдии приходилось искать наёмников, финансировать войны между гильдиями, брать телохранителей. Короче, плюнул я на любые попытки социализироваться. В конечном итоге социала у меня и в жизни хватало, а в Иггдрасиль я приходил с одной-единственной целью — страдать.
— Успел обжечься, — нейтрально продолжил я. — Да, в наше время проблем с языковым барьером нет, по крайней мере в игре. Но… скажем так, Япония — до сих пор, оказывается, страна высококонтекстной культуры. Знаешь такой термин? Нет? Странно… Скажем так, у вас больше подразумевается, чем говорится. То есть слова вторичны, а на первый план выходят социальные нормы, социальный статус, невербальные сигналы — вот это вот всё. У нас же в Европе чаще всего наоборот: мы вкладываем смысл в слова, реже выводя за скобки важные детали. В корпоративной среде есть общее правило для межкультурной коммуникации: представители высококонтекстной культуры должны реже полагаться на контекст и вкладывать в слова больше смысла, чтобы представители низкоконтекстной культуры могли улавливать суть разговора. Это правило существует не просто так: чтобы освоить всю важную информацию, что необходима для той или иной высококонтекстной культуры, нужно долгое время проживать в их социуме, выстраивая в голове картину мира. Желательно получить этот опыт ещё в детстве. И вот представь, допустим, в компании есть японец, китаец, индус и аравиец. Сколько жизней нужно прожить, чтобы освоить все четыре контекста? Ответ: нисколько, потому что тратить на это время вообще бессмысленно. Ведь в следующий раз у тебя будет сборка из африканца, латиноамериканца и пакистанца — если тебе нужно продолжать адаптироваться под каждого, то умрёшь быстрее, чем справишься с задачей. А я напомню, главная цель работы в корпорациях — деньги. У них там вообще нет никакого желания тратить время, которое на языке финансистов означает деньги, ради чего-то, что в будущем денег не принесёт. Вот забить голову идеями о том, что компания — это семья, сформировать общие ценности, заставить человека почувствовать общность — вот тут пожалуйста, сколько времени нужно, столько и потратят. К сожалению, уверен, что даже между нами двумя возникнут сложности во взаимопонимании.
Аинз промолчал, но кажется, с последней фразой был согласен. Хотя бы потому, что, скорее всего, вообще не понимал, как подобное можно было сказать вслух. Слишком прямо. Вообще не в стиле японцев, во всяком случае тех, что изолированы в социуме себе подобных, — так-то Интернет много кого американизирует.
— Но это только первый слой, — продолжил я. — В конце концов, с Кацуо я общался достаточно долго, чтобы плюнуть и всё-таки влиться в ваши дружные ряды… Оставалось только два вопроса. Первый: а в чём вообще смысл? — я развёл руками. — Я для себя сформировал определённый стиль игры. Для меня Иггдрасиль — это в первую очередь истории и вызовы. Мне было неинтересно заводить друзей. Неинтересно упрощать себе жизнь, беря в команду других игроков, — какой же тогда смысл в вызове? Единственное, что меня интересовало в гильдиях, — помощь в адаптации к игре и защита. На практике в гильдиях желаемое у меня только отбирали. К семидесятому уровню мне уже вообще ничего от них было не надо: уже во всём разобрался и мог сам себя защитить. Что же касается второго вопроса… Скажи, а тебе самому в голову ничего не приходит?
Аинз покачал головой. Я ответил односложно:
— Ульберт.
— Ох… вот оно что, — произнёс бывший игрок и откинулся в кресле. — Признаться, Алекс, ты меня удивил. Разве у вас были разногласия?
— Аинз, мы с ним не общались. Разумеется, между нами не было никаких разногласий… Только ведь я с Кацуо дружил. А он многое о вас всех рассказывал и, конечно же, не упустил из внимания человека, с которым у него так и не получилось найти общий язык, — Ульберта.
Нахлынули воспоминания. Я задумался, опустив подбородок на сложенные домиком руки.
— Знаешь, Кацуо — очень цельная личность, — произнёс я, и не думая добавить слово «был». Не хочу об этом думать, но вполне возможно, что в связи с новостями о появляющихся раз в сто лет игроках многие, кого я знал, уже мертвы. По крайней мере, из тех, у кого нет денег на серьёзное медицинское вмешательство. Да, дети мои от старости умереть не могли, но… всё равно очень страшно. — Справедливый, храбрый, восхитительно позитивный… Скажи, как можно не сойтись характерами с таким человеком? Лично я не знал. Мог только догадываться, что нужно обладать очень незаурядными моральными качествами. Пока не увидел Ульберта, думал, что Кацуо рассказывал о каком-то лишённом морали идиоте. Ты ведь помнишь организованную мной встречу?
Аинз кивнул, заинтригованный.
— Я не думаю, что можно создать в голове образ человека, с которым не встречался лично. Что-то, разумеется, выстроить получится, но это совсем не то. В общем, аргументы о культурном различии я Кацуо к тому моменту уже высказал, но он всё-таки попросил дать вам всем шанс. Плюнув, я нашёл возможность и совместил два дела: увидел интересного человека и глянул на вас всех, — тут я хмыкнул. — Забавно, но кажется, вы все кое-что упустили. Да, я не мог говорить на японском и пользовался переводчиком, но… Почему-то никто, включая Кацуо, не обратил внимания, что переводил я только в одну сторону: с английского на японский. Когда же говорили вы, переводчиком я не пользовался.
— Обратили. И заметили наушник в ухе.
— О как, — я уже откровенно ухмылялся. — И вы думали, я только при прямом разговоре им пользуюсь? А-а-а, всё-всё, понял. Вы, видимо, не имели дело с нормальными сервисами, которые умеют разбирать несколько голосов одновременно. Ну да, действительно, нужно ведь не только их найти, но и заплатить, а зачем оно вам? Тогда понятно, но всё равно забавно. В общем, слышал я все ваши разговоры. То, что мне отвели роль слушателя, меня вполне устроило. Мне хватало компании Кацуо, я ведь ради него и приехал.
— Понятно…
Представил себе, как знакомлюсь с девушкой на берегу моря. Начинаю рассказывать какую-то историю, да поинтереснее, интригующую… А на кульминации прерываюсь. И девушка такая: понятно. Ха! Ну-ну. Да из меня бы душу вытрясли за такое! И утопили бы прямо там, на мелководье.
Сложно мне с Аинзом будет. Что ни говори, а японские бизнесмены, с которыми я чаще имел дело, всё-таки способны выражать своё мнение и отстаивать интересы. А как иначе в бизнесе? Если только это не местечково-ларьковый уровень, где весь твой «бизнес» — это молча принять товар от поставщика по его цене и надеяться, что за день всё раскупят. Там не о чем договариваться.
— Я поменял своё мнение об Ульберте, когда понаблюдал за ним лично, — всё-таки продолжил я. — Ульберт не был ни психопатом, ни идиотом. Нет. Он был искалеченным, глубоко обиженным на мир человеком. Знаешь, что меня больше всего поражало в рассказах Кацуо об этом Ульберте? Ульберт упрекал Кацуо, что тот уж больно хорошо в жизни устроился. Аинз, боже, Кацуо был полицейским! Полицейским!
О каком вообще достатке может идти речь на государственной службе? О том, который нажит преступным путём? Но говорить, что Кацуо — коррупционер, — это уж совсем ни в какие ворота, то есть скорее имелась в виду его чистая зарплата. Зарплата полицейского! Хорошо, я могу понять, когда человек артист, спортсмен высокого уровня или гениальный учёный, их действительно можно назвать обеспеченными людьми, несмотря на то, что они, по сути, занимаются самой обыкновенной работой. Там уже речь может идти о миллиардах — то есть о весьма неплохих деньгах, надо признать. Правда, работяг с такими деньгами всё-таки сильно меньше, чем тех, кто заставляет капитал работать на себя. И денег у последних тоже сильно больше.
— Профессия полицейского в Японии весьма почётна, — осторожно прокомментировал Аинз.
— Аинз… — я вздохнул. — Знаешь, что случилось бы, окажись я в вашей гильдии? В лучшем случае вы бы меня сами выкинули. Вариант похуже — я бы испоганил ваш игровой опыт, а уже только после этого ушёл. В самом худшем случае моё появление заставило бы гильдию расколоться — я мог разрушить вашу дружбу. Ну вот зачем мне всё это надо?
Аинз недоверчиво качнул черепом.
— Но почему ты так думаешь? Ты ведь даже не говорил с ним, Алекс. Я не помню, чтобы вы вообще обменялись хотя бы парой фраз.
— А нам и не нужно было говорить. Всё дело в том, что я, — я ткнул себя в грудь, — являюсь живым воплощением всего самого ненавистного для Ульберта. Вспомни тот ужин, Аинз. Для тебя, для Кацуо, для большинства остальных — это был просто приятный вечер. Возможность наконец-то встретиться, отдохнуть. Но что, по-твоему, увидел Ульберт?
— Он увидел… щедрого человека? — неуверенно предположил Аинз. Думаю, он прекрасно помнил, какими словами обо мне отзывался Ульберт. И я, вообще-то, в тот момент сидел неподалёку и «ничего не понимал». — Возможно, ему было просто не по себе от того, что за него заплатили.
— Нет. Не в этом дело. Он увидел человека, для которого всё это — перелёт через полмира, аренда зала, угощение для сорока с лишним человек — было совершенно незначительным событием.
Я задумчиво уставился на тускло отсвечивающие руны на артефакте приватности.
— Знаю, вы все что-то такое почувствовали, но с Ульбертом всё сложнее. Он увидел того, в чьей реальности все те проблемы, что определяют его собственное отношение к жизни, просто не существуют. Представь человека, который всю жизнь карабкается по отвесной скале, срывая ногти, борясь за каждый сантиметр. А потом он поднимает голову и видит, как кто-то безмятежно проплывает мимо на облаке. Неважно, хороший ли человек на этом облаке. Сам факт лёгкости, беззаботности — это оскорбление для того, кто ползёт по скале. Если, разумеется, взбирающийся человек не скалолаз-любитель и делает это не ради развлечения или там какого-нибудь рекорда.
Отбросив лишние мысли, я вновь сконцентрировался. Рано расслабляться.
— Тот ужин был лишь крошечным проблеском, Аинз. Стоило мне узнать вас получше, стоило вам узнать обо мне чуть больше — и это пламя ненависти вспыхнуло бы по-настоящему. Хотя ладно я — мне не за что никого из вас ненавидеть, но вот Ульберт… Каждая донатная вещь, которую я бы достал из инвентаря не задумываясь, каждый, даже самый цензурированный, рассказ о жизни за пределами Иггдрасиля — всё это злило бы его по-настоящему. Он и Кацуо и без того были как огонь и вода, а я бы стал самой настоящей канистрой бензина. Так зачем это всё?
Аинз молчал, задумчиво перебирая костяными пальцами.
— Я… признаться, до сих пор не до конца всё понимаю, — наконец произнёс он. — Но… пожалуй, ты прав. Ульберт был… сложным человеком.
Он поднял голову, и красные огоньки в его глазницах сфокусировались на мне.
— Ладно, Алекс, мне кажется, мы ещё успеем обсудить былое. Как ни посмотри, но это всё — дела давно минувших дней. Сейчас куда важнее то, что относится к нашему текущему положению. И если честно, Алекс, я ведь почти ничего о тебе не знаю. О том, в какой ситуации ты оказался. Думаю, и ты обо мне тоже. Может, нам стоит поделиться информацией?
Я хмыкнул. Здорово, что он сам к этой идее пришёл.
— Хорошее предложение, — кивнул я. — Скрывать мне особо нечего. Давай я и начну.