Захват планеты прошёл настолько «тихо», что я даже немного удивился. Всего за двадцать часов легионеры «Детей Императора» полностью зачистили планету от всех разумных инопланетных форм жизни. Космический бой прошёл примерно так же — хотя нет, вру: там больше пострадала краска кораблей, чем сами корабли. Чуть более тысячи двести четырёх астартес погибло, в основном те, кто был в первой волне, и ещё 458 получили ранения различной степени тяжести. Потерь, конечно, могло быть больше, но мои сыновья здраво рассудили, что штурм мелких поселений на планете — не то чтобы необходимое дело. Поэтому они просто застеклили эти города с помощью артиллерии и авиации.
Что же касается сил ауксильи, то они тоже показали себя на высоте, довольно-таки быстро зачистив все остальные объекты ксеносов в звездной системе. Проведя ещё раз полную разведку всей системы и ничего не обнаружив, я принял решение лететь на встречу с Жиллиманом в соседнюю систему. Прибыв туда через трое суток по стандартному терранскому времени, я обнаружил, что и Кердз уже тоже здесь.
Конрад потерял две с половиной тысячи астартес в лобовом штурме планеты. Потери значительные, но Повелитель Ностромо мог позволить себе их — по словам самого Кердза, на его «родной» планете осталось ещё несколько десятков тысяч потенциальных кандидатов для легиона. По идее, мы должны были продолжить наш поход на Восток, но император решил отозвать Конрада для какого-то личного поручения, из-за чего восьмой легион довольно быстро улетел, оставив меня «на едине» с Робаутом и его «Ультрамаринами».
Что на самом деле было не то чтобы ошибкой… Скорее — вызвало небольшое недопонимание между мной и моим «арийским братом». Дело в том, что Робаут обладал довольно таки большим легионом. Я бы даже сказал, что «Ультрамарины» были одним из крупнейших легионов астартес, и многие военные компании, где участвовали «Ультрамарины», строились исходя из пожелания самого Робаута и его сынов. Самая «большая дубинка» у правителя Макрага, значит, он и определяет, куда идут войска. Однако со мной такой трюк не сработает: «Детей Императора», едва ли не больше, чем «Ультрамаринов», и вместе с нами — многочисленные части Имперской Армии, но всё это было лишь прелюдией — основные баталии начались, когда мы не сошлись во мнениях о том, что делать с новыми мирами. Обустройство, феодальное владение, специализация миров и так далее.
Я был против того, чтобы передавать представителям Марса целые миры, лучше раскидать владения по разным системам — так легче контролировать их. Жиллиман, в свою очередь, очень аргументированно доказывал мне, что такое может сказаться на объёме производственных мощностей и усложнить логистику межзвёздных перевозок. В такие моменты я очень сильно жалел, что не могу рассказать брату хотя бы часть того, что знаю, особенно про Кельбора-Хала, тёмных механикусов и того, что они устроят. Поэтому я делал акцент на том, что в случае восстания или длительного варп-шторма весь промышленный комплекс суб-сектора рискует встать, что неминуемо приведёт к срывам поставок и недовольству населения. И если уже строить миры-кузницы, то нужно создавать и несколько развитых индустриальных центров — чтобы хотя бы частично нивелировать потери мощностей Мира-Кузницы в случае чего. Робаут нашёл эту идею здравой, пусть он и не до конца понимает, зачем выстраивать параллельную ветку тяжёлой промышленности и ВПК в государстве. И опять же — хотя неважно. Я хорошо знал брата: он исходил из своих знаний, у него не было моих обширных сведений о возможном будущем, и поэтому мне приходилось делать вид, что всё это нужно, потому что я испытываю личную неприязнь к «железякам» и Марсу в целом. Это, конечно, не совсем правда, но и не совсем ложь.
Наши споры, конечно, происходили не наедине — туда постоянно вмешивались посланники с Марса, которым не очень нравилась моя позиция. Ещё больше их раздражала почти полная отстранённость «красных балахонов» из состава корабельных экипажей, входящих в мой флот. Техноспециалисты из клана Терра почти полностью вытеснили адептов Омниссии с их рабочих мест и не собирались останавливаться. Они в принципе намерены было утереть нос Механикумам, сделав это с таким шумом и треском, чтобы вся галактика вздрогнула и перекрестилась.
И вот, после очередного спора с представителями Механикумов, я понял — с меня хватит. Особенно, когда мне намекнули, что Марс может откладывать выполнение заказов «Третьего Легиона» на гораздо более поздний срок или же вообще — снабжать легион по остаточному принципу. Тогда я задал себе закономерный вопрос: «Я — примарх или не примарх?»
Отправив экстренное послание на Кемос, я вызвал к себе самых важнейших и грамотных технических специалистов-кораблестроителей, а сам заперся в своих личных покоях и начал творить макет корабля, который должен превзойти «Глориану» и всякие марсианские подделки.
Пока инженеры — конструкторы добирались до моего флота, я решил пойти на мировую с Жиллиманом — времени уже прошёл почти целая неделя, и больше тратить его не хотелось. Поэтому вместо одной, единой политики освоения новых территория был выбран компромисс — кто какие миры покоряет, тот и владеет. Это, конечно, не то, что я хотел, но зато теперь никто не сможет мешать мне реализовать собственные идеи. В итоге наш единый поход распался на два — я двинулся на северо-восток, Жиллиман — на юго-восток. Мда… Будет очень интересно, если в итоге некоторые из Механикумов решат, что именно Жиллиман утихомирил меня и не отдал «марсианскую честь» на поруганье. Впрочем, это уже не мои дела.
Вернёмся к моему «вундерваффе».
Корабль, получивший обозначение «проект 23А», должен стать не просто венцом флота Третьего Легиона — он должен стать венцом целого Империума. Самые современные, возможно, даже экспериментальные технологии. Лучшее оружие, которое только есть и будет. И тут в меня снова взыграла гордость: будут мне эти «железяки» рожи мотать и пальцы гнуть.
Я отвернулся от гололита на котором появились первые наброски корабля и посмотрел на свое отражение. Значит, вот как это работает? Забавно — забавно. И как я раньше этого не заметил
Долгое время я размышлял: куда делась моя человеческая часть души? Растворилась ли она, стала частью чего-то большего или…? Я много думал, и вот, кажется, нашёл ответ. Моё прошлое Я не исчезло — оно трансформировалось и улеглось на дно, как будто тонкая нить, привязанная к моей сути. Есть однажды сказанная очень давно фраза:
«Лишь потеряв всё, мы становимся теми, кто мы есть на самом деле.»
Может быть, сейчас я переживаю именно это — потерю иллюзий, надежд и привычного порядка, чтобы обрести новое я. И начал думать: может, рассказать Жиллиману обо всём? Не лишь о себе, но и о том, что может случиться с ним, со мной, со всеми нами. А ещё подумал о том — а не перебить ли мне весь семнадцатый легион вместе с Лоргаром… Но я довольно таки быстро отбросил эту идею. Уж слишком опасно подобное действо — меня попросту не поймут, да и потом… разделяется братство, а враги — множатся. А их и так уже хватает
Проблемы решаются по мере их поступления. Сейчас всё хорошо, у меня есть ещё примерно 120 лет до триумфа на Улланоре — если мне не изменяет память. Тогда у меня будет достаточно времени, чтобы решить большую часть вопросов, что движут моё размышление.
А пока — о «проекте 23А»:
Размеры — 45 тысяч метров в длину (или километров, как удобнее), 10 километров в высоту, 12 километров в ширину.
Броня? Хороший вопрос. Почему бы не сделать комбинированную? Адамантиум, керамика, вольфрам, полимеры, связанные с механикой неньютоновской жидкости… Можно создать многослойную броню толщиной в километр и комбинировать материалы. Звучит весьма интригующе.
Вооружение — десять батарей сверхтяжёлых плазменных макроорудий, по четыре орудия в каждой. Также — восемь свертяжёлых лэнс-орудий, по одной батарее на всё кораблище. Лёгкие пушки, мультилазеры — всё это тоже будет. Этот корабль — тяжёлая боевой машина, полностью военный, без лишних развлекательных зон. Оставим пару палуб под командный центр и небольшой зеленый уголок для личных нужд. Всё.
Авиакрыло? Конечно, его тоже не стоит забывать. Две-три эскадрильи перехватчиков. Почему бы и нет? Тем более, что пилотами будут астартес, — это значительно повысит эффективность эскадрильи.
Торпеды. Однозначно да! Правда калибр им сделаем не самый большой, чтобы увеличить количество перевозимых боеприпасов. Допусти десять пусковых шахт для торпед, которые используются крейсерами. В принципе да. Хорошее решение.
Упор надо сделать на автоматизации корабля. При достаточно небольшом экипаже — 350 000, я собираюсь внедрить большое количество систем автоматики, а так же нужно задуматься и живучести корабля… Вариантов как это сделать довольно таки много. Начиная от того чтобы защитить все основные "органы" корабля двойными-тройными стенками бронепереборок, заканчивая тем, чтобы в принципе создать двойной корпус у корабля. Допусти жилые модули и складские помещения находятся под броней "первого" корпуса, а вот более важные механизмы спрятаны уже под вторым слоем брони в глубине корабля… Хм. Хорошая идея, надо будет обсудить ее с инженерами, когда они прибудут сюда.
От дальнейших мыслей меня отвлек всплеск воды. Повернув голову я посмотрел на небольшое озерцо что я создал в свои покоях. Я работал в тишине и полумраке, и свет от гололита лениво мерцало небольшое озерце. Вода была безмолвным зеркалом, отражающим не только комнату, но и внутренний хаос иногда царил тут. Плавали там декоративные рыбки — яркие, словно капли недосягаемой жизни, они казались чужими в этом кровавом и безумно жестком мире. Словно они не отсюда, а из какого-то детского мультика. Их движения были медлительными, будто неосознанными, — живое противоречие тому, что вокруг, — хаос, полузабвение, безысходность.
Я стоял неподвижной статуей, устало глядя в глубину. Смотря на себя в отражение, я не мог заметить затаенную где-то в глубине моей души смесь злобы, обиды и грусти: злобы за невозможность изменить что-то внутри себя и вокруг, обиды за все потерянные надежды, за всё, что останется недодуманным и незавершённым. Говорить вслух эти мысли не осмеливался, потому что внутри меня, внутри моей головы звучал тихий голос, не примарха, но то что когда было человеком, что порой я смотрю не людей, а на живые трупы. Я смотрю братьев и гадаю кому из них мне придется проткнуть сердце. Кто из них станет моим палачом… Кто их них омоет свое оружие в крови моих детей. Везде лишь трупы…
Не раз я ловил себя на мысли: насколько же я бессилен и насколько же я ничтожен в этом жестоком мире. А вода, в которой медленно плыли рыбки, казалась мне хранилищем собственной безучастности — как гроб, в который я сам почти добровольно заглянул. Внутри меня царила странная смесь из чувств: злость на всё происходящее, обида за свою слабость и грусть — безотрадный осадок понимания, что ничего изменить я уже не смогу изменить, и не потому что не хочу… А потому что боюсь что станет только хуже. Что всё уйдет в бездну. Окончательно убивая все надежды и стремления человечества.