• Boosty Shared
• PROSTO0101

• T

104.docx

104.fb2

(POV: Ранмару)

Мир исчез.

В одно мгновение была ярость битвы, рев огня, ощущаемый даже со спины Райги-самы, и холодная, хищная аура человека в маске. А в следующее — лишь короткий, точный, почти нежный удар. Не было боли. Не было даже страха. Лишь внезапная, абсолютная тишина. И тьма.

Сознание падало в бесконечную, теплую, убаюкивающую пустоту, и впервые за долгие годы пришел… покой. Здесь не было ни битв, ни криков, ни вечного долга быть глазами для того, кто был моим светом. В этой тишине, как давно забытые, но до боли знакомые призраки, начали всплывать воспоминания.

…Деревня пахла мокрой землей после дождя и сладким дымом из печных труб. В детстве, обутый в простые сандалии, я любил шлепать по лужам на главной улице. Сиротой был, да, но не одиноким. Весь мир казался другом. Старый пекарь Кенджи-сан всегда угощал подгоревшей, но такой вкусной булочкой. Старушка Хана учила различать съедобные травы. И другие дети… с ними так отчаянно хотелось подружиться.

В памяти всплыл тот солнечный, ясный день. Мы играли в прятки в лесу. Мне удалось спрятаться так хорошо, в густых зарослях папоротника, что найти меня не могли. Затаив дыхание, я слушал удаляющиеся голоса и радовался своей маленькой победе. Закрыв глаза, я представлял, как все удивятся, когда я выскочу с победным криком.

Именно тогда, в тишине и одиночестве, это случилось. Возникло непреодолимое желание увидеть их. Узнать, где они ищут. Желание было таким сильным, что в голове что-то щелкнуло.

Мир изменился. Лес, до этого зеленый и живой, стал серым, прозрачным. Вместо деревьев я видел их суть, потоки теплой, живой энергии, текущие в них, как кровь. Видел птицу в гнезде на самой вершине дуба, червяка, копошащегося глубоко под землей. А потом увидел их. Детей. Маленькие, яркие огоньки, мечущиеся между серыми стволами. Видение было таким ясным, будто между нами не было ни стен, ни расстояния.

Страха не было. Лишь восторг.

Выбежав из укрытия, я со смехом побежал к ним, крича: «Я нашел вас! Я нашел вас всех!».

Но радости на их лицах не было. В их взглядах читался не восторг, а… страх.

В тот вечер в деревню пришла беда. Река, всегда спокойная, вышла из берегов. Просто так. Без дождей. Затопило поля, унесло несколько лодок. Никто не пострадал, но урожай был уничтожен.

Вина была возложена на меня.

— Это он! — кричала женщина, чей огород превратился в болото. — Этот демон! Я видела его глаза! Они светились красным!

Попытки объяснить, что это была просто игра, оказались тщетными. Меня не слушали. Во мне видели не ребенка, а монстра. Слово «демон» прилипло ко мне, как грязь. Дети прекратили со мной играть. Старик Кенджи больше не давал булочек. Старушка Хана переходила на другую сторону улицы.

Я стал изгоем. Одиночество, раньше бывшее просто фактом жизни, превратилось в яд, медленно отравляющий душу. Иногда по ночам мальчишки постарше ловили меня в переулках. Били. Не сильно, но унизительно. Били не за проступок, а за то, кем я был.

Желание жить угасло. Осталось лишь существование. Я смотрел на реку, ставшую моим проклятием, и мечтал, чтобы она унесла и меня.

А потом, в одну из ночей, пришел настоящий ад.

Они появились из тумана, приползшего с реки. Тени. Безликие, в масках. Без криков. Без угроз. Они просто… убивали.

Сжавшись в комок в своем сарае, я слышал. Слышал короткие, оборвавшиеся крики. Звон стали. Треск ломающихся дверей. Я сидел и ждал. Не боялся. А… надеялся. Наделся, что придут и за мной. Закончат мои страдания.

Дверь сарая с треском разлетелась в щепки. На пороге стояла высокая фигура в черной форме, в маске. В руке — клинки, с которого на солому капала свежая, темная кровь.

Взгляд шиноби остановился на мне. Я не закричал. Я просто посмотрел на него в ответ, и в моих глазах, уверен, была лишь одна, последняя, отчаянная просьба.

— Пожалуйста… — прошептал я. — Убей меня.

Шиноби в маске замер. Его клинок медленно опустился. Он подошел и присел передо мной на корточки. Долгое молчание. Он просто смотрел. А потом… снял маску.

Передо мной было лицо молодого парня, но в его глазах читалась такая усталость, такая боль, какой не было даже у самых старых жителей деревни.

— Почему? — спросил он хрипло.

— Потому что я — демон, — ответил я, и по щекам, впервые за долгое время, покатились слезы.

Он смотрел на меня. А потом сделал то, чего я никак не мог ожидать. Его рука протянулась и вытерла слезу с моей щеки.

— Нет, — сказал он. — Ты не демон. Ты просто… один. Как и я.

Он встал. — Меня зовут Райга. С сегодняшнего дня ты будешь со мной. Я буду твоими клинками и твоим щитом. Я дам тебе цель. Я дам тебе смысл.

Его рука протянулась ко мне. Рука убийцы, которая несла не смерть, а спасение. Не колеблясь, я вложил в нее свою маленькую, дрожащую ладонь.

В тот день я умер. Маленький, испуганный, одинокий мальчик из безымянной деревни. И родился заново. Как Ранмару. Как глаза и уши Райги Куросуки. Как его единственное оружие. И его единственный друг.

…Тьма начала рассеиваться. Я чувствовал, как возвращаюсь. В мир боли, в мир битвы. Чувствовал запах крови. Слышал далекий, яростный крик Райги-самы.

«Нет… — пронеслось в голове. — Я… я подвел его. Позволил врагу себя нейтрализовать. Я должен… должен ему помочь!»

Отчаянные попытки проснуться, открыть глаза, ни к чему не приводили. Тело не слушалось. Я был в ловушке. В ловушке собственного, беспомощного сна. И мог лишь беспомощно слушать, как мой единственный спаситель, мой бог, мой мир, сражается один.

* * *

(POV: Шисуи)

В тот момент, когда мой точный удар погрузил Ранмару в сон, я почувствовал это. Почувствовал, как невидимая нить чакры, связывавшая мечника и его «глаза», с треском лопнула. Райга, который до этого двигался с неестественной, предугадывающей грацией, на мгновение замер, как марионетка, у которой обрезали нити.

Он взревел, но это был уже не рев уверенного в себе хищника. Это был рев слепого, раненого зверя, потерявшего свое главное преимущество. И он знал это.

— ТЫ! — его голос был полон такой ненависти, что, казалось, от него трескаются камни. — ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ С РАНМАРУ?!

Вся его вселенная, все его безумие, вся его чудовищная сила теперь была сфокусирована на мне. Райга бросился вперед, и его клинки Киба, потрескивая, оставляли в воздухе озоновый шлейф. Он не просто атаковал. Он хотел меня стереть. Уничтожить.

Но без глаз Ранмару его ярость стала его слабостью. Мой Шаринган легко читал каждое его движение, каждый напряженный мускул. Я ушел от его первого, рубящего удара, и мой танто легко парировал второй.

— Он просто спит, — сказал я, и мой голос, измененный маской, был холоден и ровен. — И теперь спать будешь ты. Навечно.

Но я забыл о третьем.

— Не так быстро, человек в маске, — раздался за моей спиной скрипучий, безжизненный голос Сасори. — Этот образец… он представляет для меня коллекционную ценность. Я не могу позволить тебе его слишком сильно повредить.

Я отпрыгнул назад, создавая дистанцию. Сасори стоял неподвижно, но из-под его плаща, как ядовитые змеи, выползли три марионетки

— Райга Куросуки, — продолжил Сасори, и его голос был полон холодного, научного интереса. — Один из Семи Мечников Тумана. Твое тело станет великолепным дополнением к моей коллекции.

Райга, услышав это, расхохотался. Дико, безумно. — Коллекция?! — взревел он. — Я покажу тебе коллекцию! Коллекцию твоих сломанных кукол!

Райтон: Танец Грома!

Он закружился на месте, и его клинки Киба превратились в сплошную, ревущую сферу из чистой молнии. Десятки электрических разрядов ударили во все стороны. Марионетки Сасори, быстрые и ловкие, легко увернулись. Я же, используя Сюнсин, просто исчез, появляясь на скале над полем боя.

— Похоже, мне придется сражаться с вами обоими, — сказал я в пустоту.

Сасори не стал отвечать. Он отдал приказ. Марионетка-скорпион выстрелила своим хвостом, который, как живой, устремился к Райге. Тот, с ревом, отбил его своими клинками. В этот же момент другая марионетка открыла рот, и из него вырвался поток черного, как смола, песок.

Райга, застигнутый врасплох, был вынужден отступить. И этим воспользовался я.

— Катон: Хосенка но Дзюцу (Стихия Огня: Техника Мифического Феникса)!

Я выдохнул серию небольших, но невероятно быстрых огненных шаров. Но они летели не по прямой. Внутри каждого я спрятал по одному сюрикену, изменив их траекторию с помощью нитей чакры. Атака с нескольких сторон.

Райга, занятый уклонением от Железного Песка, увидел их слишком поздно. Он взревел и создал вокруг себя электрический барьер, который поглотил большую часть огня. Но несколько сюрикенов все же нашли свою цель, оставив на его плече и ноге неглубокие, но кровоточащие порезы.

— Ублюдок! — прорычал он, глядя на меня.

Это была не битва. Это был хаос. Я сражался сразу на два фронта. Уворачивался от ядовитых игл Сасори, которые тот постоянно метал из укрытия, и парировал яростные, безумные атаки Райги.

«Нужно избавиться от кукловода, — пронеслось в моей голове, пока я блокировал удар Киба и одновременно отбивал хвост марионетки-скорпиона. — Пока он здесь, он будет только мешать».

Я принял решение и сложил печати.

— Маген: Наракуми но Дзюцу (Демоническая Иллюзия: Техника Адского Видения)!

Я не стал накладывать гендзюцу на Сасори — кукловод был слишком опытен и, скорее всего, защищен. Моей целью был Райга. Его разум, уже затуманенный яростью и потерей Ранмару, был уязвим.

На одно, короткое мгновение, мир для Райги изменился. Я показал ему его самый большой страх. И показал ему, как Ранмару, очнувшись, смотрит на него с ужасом и презрением и называет его «монстром».

Эффект был мгновенным. Райга замер, его атака захлебнулась. — Нет… Ранмару…

И этой секунды мне хватило. Я использовал свой Сюнсин, но не для атаки. Я появился рядом с ним, схватил его за воротник и, вложив в рывок всю свою силу, швырнул его. Далеко. В сторону леса, подальше от Сасори.

— Прости, кукловод, — крикнул я, приземляясь на землю. — Но с этой игрушкой я разберусь сам.

Сасори молчал. Его марионетки замерли. Он смотрел, как я и Райга исчезаем в чаще леса. Я знал, о чем он думает. Он не стал нас преследовать. Зачем? Он просто подождет, пока мы убьем друг друга, а потом придет и заберет то, что останется. Холодный, прагматичный ублюдок.

Я приземлился на небольшой, заросшей мхом поляне. Через секунду, с ревом ломая ветки, туда же ворвался Райга. Он был в ярости. Мое гендзюцу вывело его из себя окончательно.

— Ты… ты показал мне… — рычал он. — Я УБЬЮ ТЕБЯ!

Он бросился на меня. Теперь не было ни марионеток, ни яда. Только мы. Два мечника. Один на один.

— Футон: Казекири но Дзюцу (Стихия Ветра: Техника Ветряного Лезвия)! — прошептал я.

Я окутал свой танто тонким, вибрирующим слоем чакры Ветра, удлиняя его лезвие и делая его острее. Наши клинки встретились. Мое усиленное ветром лезвие с легкостью парировало его тяжелые, наполненные молнией удары.

Это был танец на грани. Мой Шаринган читал его движения.

Наконец, я нашел брешь. Я поднырнул под его удар и нанес свой. Мое лезвие прошло по его боку, оставляя глубокий порез. Он взревел от боли и отшатнулся.

— Сдавайся, Райга, — сказал я, тяжело дыша. — Ты проиграл. Ты потерял свои «глаза». Ты ранен.

Он рассмеялся. Безумно, хрипло. — Проиграл? — он посмотрел на меня, и в его глазах не было ничего, кроме пустоты.

— Я проиграл в тот день, когда покинул Туман. Я проиграл, когда поверил, что могу найти в этом мире что-то, кроме смерти.

Райга поднял свои клинки. Он направил их друг на друга, создавая между ними дугу из ревущей молнии.

Сюнсин. Рывок. Удар в кисть. Клинки разошлись. Молния рассыпалась.

Он дёрнулся на меня лбом. Я встретил. Чисто. Глубоко. Райга осел на колени. Смотрел мимо меня. Дышал тяжело. Потом замер.

Тишина. Только треск травы, обожжённой разрядом.

Я вытер лезвие о рукав его плаща. Поднялся. Проверил пульс. Нет.

Подошёл к Ранмару.

— Фуин, — шёпотом.

Чакра легла ровно. Тело ушло в ткань. На поверхности проступил знак. Я убрал свиток к телу. Ближе к теплу. Так надёжнее.

Клинки Киба лежали рядом, чуть потрескивая. Без носителя — просто легендарные мечи. Но не для всех. Я присел. Осмотрел лезвия. Целые. Протянул руку, чтобы забрать их.

— Не так быстро.

Голос был сухим, безэмоциональным, как скрип старого дерева. Он раздался слева, у кромки леса. Я поднял взгляд. Сасори. Стоял спокойно, как будто все это время просто наблюдал за представлением.

— Полноценный экземпляр, — сказал он, и его взгляд был прикован не ко мне, а к телу Райги и лежащим рядом клинкам. — Тело мечника. С мечами.

Он сделал шаг из тени. — Я позволил тебе разобраться с ним. Не мешал, — его голос был полон высокомерия. — Так что будь благоразумен. Оставь клинки. Мне нужен полный комплект для моей коллекции. Если не хочешь умереть, просто не мешай.

Я медленно выпрямился. — Коллекционер, значит? — в моем голосе, измененном маской, не было ни страха, ни гнева. Лишь холодный, аналитический интерес. — Боюсь, у нас конфликт интересов. Эти мечи — мой трофей.

Сасори издал тихий, скрипучий смешок. — Глупый мальчишка. Ты даже не представляешь, с кем говоришь.

Он не стал больше тратить слова. Из-под его плаща выскользнули три марионетки, занимая боевые позиции.

Это была не просто угроза. Это был ультиматум.

Но я не отступил. —.Чтобы забрать эти клинки, тебе придется сначала забрать мою жизнь.

— Как пожелаешь, — ответил Сасори.

Битва началась без предупреждения. Марионетка открыла рот, и из него вырвался не крик, а туча черного, как ночь, Железного Песка. Он летел на меня не волной, а сотнями тонких, острых игл.

Сюнсин.

Я исчез, и Железный Песок прошил то место, где я только что стоял. Я появился на ветке дерева, но в тот же миг хвост гигантского скорпиона уже был там, его жало целилось мне в голову. Я отбил его своим танто, и по лезвию прошла неприятная вибрация.

Это была другая битва. Каждое движение его марионеток было выверено, идеально скоординировано. Они атаковали с трех сторон одновременно, не оставляя мне ни единой слепой зоны.

Я танцевал между ними. Мой Шаринган работал на пределе, отслеживая десятки нитей чакры, которые тянулись от пальцев Сасори к его творениям. Я видел все. Видел, как он отдает команду за долю секунды до атаки. Видел скрытые лезвия в суставах многорукой марионетки.

— Катон: Гокакью но Дзюцу!

Я выдохнул огненный шар, целясь не в марионеток, а в самого кукловода. Но стена из Железного Песка мгновенно выросла перед ним, поглотив мое пламя.

— Бесполезно, — донесся до меня его скрипучий голос. — Моя защита абсолютна.

Это была патовая ситуация. Я был быстрее и мог уворачиваться от их атак до бесконечности. Но я не мог пробиться сквозь их скоординированную защиту, чтобы достать до самого Сасори. А он, в свою очередь, не мог поймать меня в ловушку.

«Он выжидает, — понял я, отбивая очередной залп отравленных сенбонов. — Сасори изматывает меня. Ждет, когда я совершу ошибку. Или когда вернется его напарник».

Я бросил короткий взгляд в ту сторону, где Леви сражался с Дейдарой. Оттуда доносился грохот взрывов. Времени было мало. Нужно было заканчивать этот бой.

Я отпрыгнул назад, создавая дистанцию. Сасори не стал преследовать. Он ждал.

— Что, уже выдохся? — спросил он.

Я не ответил и сложил одну-единственную печать. Печать, которую я не использовал со времен своей службы в АНБУ. Печать для гендзюцу, которое действовало не на разум, а на саму душу.

Я посмотрел на него. Мой Шаринган с тремя томоэ начал вращаться, и мир вокруг, казалось, потерял свои краски.

— Маген: Кокуангьё но Дзюцу (Демоническая Иллюзия: Техника Бесконечной Тьмы).

Мир для Сасори погрузился в абсолютную, непроницаемую тьму. Не просто отсутствие света. А отсутствие всего. Звуков. Запахов. Ощущений. Его связь с марионетками, основанная на тончайшем контроле чакры, была нарушена этим вакуумом.

Он был слеп. Глух. И один. В ловушке своего собственного сознания.

Я знал, что это не продлится долго. Мастер его уровня сможет вырваться через несколько секунд. Но мне больше и не нужно было.

Я, используя свой гибридный Сюнсин, пронесся по поляне. Но тьма гендзюцу начала рассеиваться. Сасори вырвался.

— Ты… — прорычал он, и в его голосе, впервые, прозвучала ярость.

Но я уже был далеко.

— Прости, кукловод, — крикнул я ему, уже находясь на краю поляны. — Но сегодня у меня другие планы.

Я развернулся и, не оглядываясь, рванул в сторону, где все еще продолжалась битва моего напарника.

* * *

(POV: ГГ)

Мы падали. Я и он. В свободном падении, среди обломков его глиняного «шедевра». Я видел его лицо, искаженное яростью. Видел, как его руки снова тянутся к сумкам с глиной, готовясь к атаке.

Мы с оглушительным треском рухнули на землю, поднимая облако пыли и сломанных веток. Я легко приземлился на ноги, а Дейдара, неуклюже перекатившись, тут же вскочил, и его лицо было маской чистой, незамутненной ненависти.

— Ты… ты уничтожил мое искусство! — взревел он. — Моего дракона! Я сделаю из тебя глину!

— Да-да, конечно, — я лениво отряхнул плащ. — Но сначала догони.

Я сорвался с места, и началась игра в кошки-мышки. Я носился по поляне, используя свой Сюнсин, а он, как безумный, бегал за мной, швыряя своих глиняных пауков и птиц.

— Стой на месте, трус! — орал он, и его голос срывался от ярости.

— Зачем? — крикнул я в ответ, уворачиваясь от очередного взрыва. — Чтобы ты мог превратить меня в свой очередной уродливый горшок? Нет уж, спасибо! Твой художественный вкус оставляет желать лучшего!

Я смеялся над ним и издевался. Я видел, как он теряет контроль, как его атаки становятся все более хаотичными и предсказуемыми. Он был так поглощен своей злобой, что не замечал, как я, уворачиваясь, незаметно расставляю по поляне свои маленькие «подарки» — свитки с Печатями Поглощения.

Но в пылу азарта я совершил ошибку. Я слишком увлекся. Увернувшись от одного взрыва, я не рассчитал траекторию и отпрыгнул прямо в зону поражения другого.

БУМ!

Взрывная волна ударила меня в спину, как гигантский молот. Меня швырнуло вперед, и я, прокатившись по земле несколько метров, врезался в ствол дерева. Боль пронзила все тело, а в ушах зазвенело.

— Ну что, попался, щенок?! — я услышал его торжествующий, полный злорадства голос. Он медленно подходил ко мне. — Теперь тебе крышка!

Дейдара стоял надо мной, и в его руке уже была новая, более крупная глиняная фигурка. Он улыбался. Это была улыбка победителя.

Но в последний момент, когда он уже был готов произнести свое коронное «Кацу!», воздух прорезал свист.

— Катон: Гокакью но Дзюцу!

Огромный, ревущий огненный шар вылетел из леса и устремился прямо на Дейдару. Тот, в шоке, едва успел отпрыгнуть в сторону, и шар врезался в землю, оставляя дымящийся кратер.

На краю поляны, с дымящимися клинками Киба, стоял он. Шисуи.

— Леви! Все у меня! Наши трофеи! — крикнул он, и его голос был полон триумфа.

Я улыбнулся. — Отличная работа, напарник!

Но моя улыбка тут же исчезла. Я увидел, как за спиной у Шисуи, из леса, выскочила уродливая, многорукая марионетка. А за ней — Сасори.

— Шисуи, сзади! — крикнул я.

Шисуи резко обернулся и едва успел парировать удар. Я в шоке смотрел на это.

«Черт! — пронеслось в моей голове. — Этот кукловод упрямее, чем кажется!»

— Ну тогда отступаем! — крикнул я, и мой голос был полон разочарования.

Я вскочил на ноги, превозмогая боль. — Эй, блондиночка! — крикнул я Дейдаре, который с ненавистью смотрел то на меня, то на Шисуи. — Было весело! Но, боюсь, нам пора! Увидимся в следующий раз! И постарайся к тому времени придумать что-нибудь поинтереснее, чем эти твои глиняные петарды!

Дейдара взревел от ярости и бросился на меня, но я уже был рядом с Шисуи.

— Уходим! — скомандовал я.

Мы с Шисуи, используя наш гибридный Сюнсин на максимальной, запредельной скорости, рванули вглубь леса. Мир вокруг превратился в размытый, зеленый коридор.

— СТОЯТЬ, УБЛЮДКИ! — донесся до нас яростный рев Дейдары.

Я обернулся. Они гнались за нами. Дейдара снова летел на своей глиняной птице.

Но мы были быстрее. Гораздо быстрее.

Мы были как ветер. Как молния. Как единое, неуловимое целое. Через минуту их фигуры остались далеко позади, а затем и вовсе исчезли. Мы оторвались.

Мы исчезли, оставив за спиной разъяренных Акацуки, команду генинов из Конохи и трупы бандитов. Оставив за спиной еще одну легенду. Легенду о двух таинственных шиноби, которые появились из ниоткуда и устроили в тихой Стране Рек настоящий шторм.

Ребят, простите, что пропал и так долго молчал. Живу на самом верхнем этаже, на днях прошёл сильный ливень — и у меня в зале потолок сначала начал крошиться, а потом просто рухнул. Вода текла по стене, всё залило. Три дня я жил как на стройке: вёдра, тряпки, пыль, сырость, куски штукатурки под ногами. Половина вещей под плёнкой Голова гудела, руки сбил— о каком фокусе на тексте вообще могла идти речь.

Я правда хотел закончить главу раньше, но между звонками в управляйку, сушилками, заменой куска проводки и бесконечной уборкой просто выгорал по нулям. Очень стыдно за тишину и задержку. Спасибо всем, кто не отписался и продолжал ждать — вы реально поддержали просто тем, что остались.