Bloodborne: Песочный человек - Главы 1-26
Амелия молилась.
Для викария это было обычной практикой. Её молитвы не были продиктованы ни формальностью, ни слепой верой. Мотивы были просты: через молитвы она хотела получить ответы от Великой Ибраитас.
«Что мне делать? Как поступить? Защитишь ли ты меня? Всего один раз?..»
Песочный человек не сидел на месте. Это нервировало Амелию, раззадоривало чудовище внутри неё, требующее… если не пойти на конфронтацию, плюя на всю глупость подобных действий, то хотя бы чуть-чуть подрезать деятельному существу крылья.
Разношерстность Церкви в подобных вопросах играла против неё. Путём голосования Хор пришёл к выводу, что с подобным существом действовать быстро было нельзя, как нельзя было ни с одним другим Великим. Церковь почитала Великих, стремилась уподобиться им через кровь, а потому Амелия понимала желания членов Хора получше изучить обладателя Древней крови, попытаться вытянуть из него через фальшивых клиентов частичку знания, но…
Амелия знала, что из этого ничего не получится. Одной встречи с тем, что взяло себе имя Артур Сэнд, женщине хватило, чтобы сделать определённые выводы.
Отдельного упоминания стоила помощь Песочного человека королеве Нечистокровных.
Пусть Церковь и смогла воспользоваться происходящим и, в общем и целом, успокоить простой люд, вместе с этим они пнули бомбу замедленного действия.
У Амелии не было сомнений, что королева заключила с Песочным человеком договор, и не нужно было уточнять, какой катастрофой для них это уже оборачивалось.
Женщина открыла глаза, подняв взгляд на алтарь, чувствуя нарастающую боль в теле, попросту игнорируя её.
У неё хватало силы терпеть. В этом был её долг. Она пройдёт через это. Её жизнь ничего не стоила перед целью.
— Значит, он вышел из паба и исчез… — прошептала Амелия. — Куда он лично мог отправиться и с какой целью?
— Я думаю, сейчас это не так важно. Более занятной мне показалась намеренная демонстрация своего ухода, викарий, — с явной улыбкой на лице ответил другой голос. — Песочный человек наблюдает за нами так же, как наблюдаем за ним мы.
Амелия обернулась на старшую Йозефку.
— Ты ставишь себя и его на одну ступень. Это закончится для тебя судьбой хуже смерти, Йозефка.
На лице девушки не дрогнул ни единый мускул.
— В таком случае мы никогда не уподобимся им, викарий Амелия.
Амелия не считала необходимым спорить с ней. Она знала про особенности психики старшей Йозефки. Все мало-мальски знакомые с ней люди знали. И либо принимали, либо боялись и избегали, либо игнорировали, ибо её польза, как исследовательницы Древней крови, была неоспорима.
Пусть малые Посланники небес и не считались удачным экспериментом, в некотором роде его можно было считать прорывным: испытуемые и впрямь обретали особую силу, несмотря на ужасную цену. Ужасную, но допустимую.
На пути к возвышению без проб и ошибок было не обойтись. Йозефка же показала подобие успеха, в отличие от… более блеклой младшей сестры.
Младшая Йозефка отличилась тем, что смогла частично очистить Древнюю кровь от питавшей чудовище воли Великих, но на массовый поток её методику поставить не получилось, а потому и польза её открытия была поставлена под сомнение. По крайней мере, своей лечебницей она создавала хорошее впечатление о Церкви исцеления.
Викарий отвернулась от старшей Йозефки, погрузившись в мысли.
— Сейчас хороший момент начать действовать. Хор не может быть больше таким разношерстным. Не сейчас. Церкви нужно единение…
Последние месяцы она терпеливо ждала, исправно молилась, следовала воле членов Хора, впрочем, с отдельными его представителями вступая в союз.
Возможно, она смогла бы продвинуть свои инициативы более… мирными методами, но, наблюдая за тем, что происходило у них под носом, Амелия считала, что риск был оправдан.
— Так неожиданно… — удивлённо ахнула Йозефка. — Но разве не вы говорили не ставить нас на одну ступень с ним? Песочный человек должен будет понять, что вы хотите воспользоваться им.
Амелия покачала головой.
— Я не пытаюсь воспользоваться им. Всего лишь хочу показать, что Церковь не станет игнорировать появление столь быстро растущего культа.
По крайней мере, на виду.
Она перехватит власть единственным возможным методом: с помощью страха. Глубокого ужаса, который может принести лишь богоподобное, непознаваемое существо.
— Как двулично, — восхитилась Йозефка. — Но подобным лицемерием викарий и должен обладать, не так ли?
Колкость викарий пропустила мимо ушей.
Амелия не считала, что маленький погром сильно спровоцирует Песочного человека. Возможно, он не был к ним так благожелателен, как к королеве Нечистокровных, но и каких-то более масштабных действий он не предпринимал.
Это значило либо то, что сущность по каким-то причинам пока не видела в этом смысла, либо то, что у сущности пока просто не было на это достаточно сил, и культ служил целью эту силу набрать.
Оба варианта, даже если они правдивы лишь частично, устраивали Амелию, несмотря на все риски.
Викарий не смела ставить себя на одну степень с подобным Великим сущностям, но ей ли не знать, насколько Великие в определённых ситуациях могли быть уязвимы.
Мёртвая Кос, что вынесло на берег рыбацкой деревни. Дар свыше, подаривший Церкви бесчисленные сведения.
Ибраитас, что даже не пыталась сопротивляться, игнорируя всё, что они делали.
Если Хозяин из Песка и впрямь был по какой-то причине ослаблен, сейчас был идеальный момент, чтобы… совсем чуть-чуть расшевелить его, создать в Церкви и, в частности, среди членов Хора панику, после чего начать действовать. Пусть на короткий срок, но власть должна была сосредоточиться в её руках, чтобы в случае чего мобилизовать все ресурсы Церкви.
И у Амелии были мысли, кто внутри Церкви мог помочь с реализацией её планов. В конце концов, сама викарий частично приложила руку к тому, чтобы создать себе союзника.
Нестабильного, сходящего с ума, но при этом верного, имевшего репутацию человека, за которым готовы были идти до конца. С его помощью власть Амелии никто не поставит под сомнение.
— Как чувствует себя Людвиг? — спросила Амелия, вновь обернувшись. — Его Священный клинок всё ещё приходит к нему в кошмарах? Он часто говорит со своим мечом?
В голосе викария промелькнуло искреннее сочувствие и жалость, всё в ней кричало о том, насколько неправильно происходящее, но их цель была слишком велика и недосягаема, чтобы это могло её остановить.
В некотором роде Амелия была намного более сумасшедшей, чем лишённая эмпатии Йозефка, и та чувствовала это, волей-неволей склоняя голову перед чудовищем в обличии нежной и доброй женщины.
Их цели и желания были близки, близость с викарием давала немало возможностей и ещё больше возможностей она получит, если викарий добьется успеха.
— Состояние первого охотника Церкви пока стабильное.
— Это не может не радовать, — улыбнулась Амелия. — Я хочу организовать с ним тайную встречу, Йозефка.
— Я передам твоё желание, — кивнула старшая Йозефка.
— Прекрасно, — стала улыбка Амелии чуть шире. — Как продвигаются ваши личные исследования?
Настроение старшей Йозефки неуловимо ухудшилось.
— Мне кажется, что сестра узнала что-то важное про Песочного человека, но скрывает от меня.
Амелия нахмурилась, задумавшись.
— Записи?
— Разве что в её голове.
Амелия почувствовала нехорошее предчувствие в груди. Женщина обернулась на девушку, уставившись ей в глаза нечитаемым взглядом.
Тон Йозефки. По одному тону Амелия поняла её намерения.
— Это твоя сестра. Не забывай об этом, Йозефка. Кровные узы слишком ценны. Ты сама приложила руку к её недоверию. Поговори… Нет, — резко оборвала себя женщина. — Позже я поговорю с ней сама. Ты можешь идти.
— Поняла.
Амелия проводила взглядом неспешно удаляющуюся психопатку, позволив себе осторожно выдохнуть лишь после того, как она ушла.
Это был не страх. Скорее, викарий сдерживала себя от того, чтобы случайно не разорвать девушку на части. К счастью, пока что здравомыслие брало вверх.
Старшая Йозефка ещё могла принести ей пользу.
Как и она могла принести пользу ей.
Амелия вновь вернулась к молитве и, к своему удивлению, на краю сознания неожиданно услышала нечто отдалённо похожее на голос. Оформленная в речь мысль, несущая в себе образы и смыслы, которые, недолго подумав, викарий смогла кое-как интерпретировать:
Великая Ибраитас поможет ей. Один раз.
Кажется, сейчас и впрямь был лучший момент действовать.
* * *
Туман. Густой туман и непреодолимое жуткое чувство, словно предупреждающее меня о том, что дальше путь заказан. Это были мои первые ощущения по прибытия в проклятую мёртвыми Богами деревню.
Уже после того, как я вышел из кареты, до меня дошёл запах тухлой рыбы. Такой знакомый, что внутри живота что-то неприятно скрутило.
Впрочем, вида я не подал, внешне оставшись полностью спокойным.
— Тебе не обязательно идти со мной дальше, — успокоил кучера я. — Можешь пока отправиться прочь.
— Н-но как я пойму, что…
— Ты поймёшь, — негромко произнёс я.
— П-понял…
Нервничающие лошади охотно последовали команде кучера. Совсем скоро карета скрылась в тумане, оставив меня одного. Практически.
«Меня пугает твоё желание привести меня в это место, Артур…»
Я хмыкнул.
— Меня радует твоя проницательность.
Кроме всего прочего, я и впрямь хотел привести её в это место. Первый и самый важный этап реабилитации был пройден, но кто сказал, что этого будет достаточно? Девушке нужно было взглянуть в глаза своему страху.
«Я думаю, что в этой деревне ещё осталась жизнь, Артур».
— Не сомневаюсь в этом, — закатил глаза я. — Будет интересно посмотреть на неё. Расскажи мне всё. С самого начала.
Девушка сомневалась, но недолго. Уже совсем скоро в моей голове раздался не слишком подробный рассказ, немного дополнивший мне имеющиеся по игре знания.
Сперва в Церкви не знали о том, что конкретно происходило в деревне. Лишь поступил слух о том, что жители деревни стали поклоняться какому-то морскому богу, за что поплатились проклятием.
По крайней мере, так им поведали выжившие путники, что по неудачной шутке судьбы забрались в деревню.
Церковь отнеслась к вести серьёзно, на исследование отправив группу охотников во главе с Германом и Марией. Совсем скоро всё подтвердилось: деревня и впрямь была проклята. Поклонявшиеся выброшенной на берег мёртвой Великой не только начали с упоением жрать выползшие из неё личинки со слизнями, но и сами начали превращаться в рыбоподобных тварей.
Чего могла пожелать Церковь?
Конечно же, кроме всего прочего, изучить интересную мутацию.
«…нам сказали собрать их глаза…»
Амфибий, как они их назвали, уже не считали за людей. Так приказ объяснили Марии. Стоило признать, обращённые люди и впрямь мало походили на них, да и ничего хорошего скорее всего в будущем не принесли бы, но умаляет ли это сам совершённого греха?
— Признаюсь, — вставил слово я, — меня даже восхищает, как со своим уровнем технологий и полным непонимания процесса «Возвышения» вы смогли зайти настолько далеко. В ваших действиях есть своя логика, но то, с каким варварством вы подошли к решению проблемы ограничения собственного восприятия, вызывает у меня немало вопросов.
Они не только фактически вырезали почти всю деревню, упустив лишь тех, кто сумел скрыться, но и распотрошили полный странных личинок и слизней труп Великой, достав оттуда плод с сироткой Кос. И Мария лично участвовала в этом процессе.
Молодая девушка была готова ко многим приказам, её любопытство толкало её на безумные вещи, но казавшаяся на первый взгляд непримечательная поездка закончилась для её психики практически полным срывом.
Что было дальше и так понятно: Зал исследований, попытка помочь и хотя бы немного исправить ситуацию, осознание бездны, полный слом и…
Впрочем, мы уже через это проходили.
Молчание Марии было лучше любых слов. Я на это лишь весело хмыкнул, пытаясь скрыть не самые приятные ощущения от нахождения в столь… специфическом месте.
Говард Лавкрафт аплодировал бы стоя, окажись в столь отвратительном месте. С каждым шагом вглубь деревни я погружался всё глубже в самую лучшую иллюстрацию ужаса тёмного фэнтези.
Каменные, полуразрушенные хижины, стоящие неровными рядами, чьи крыши покрыты тиной, а стены — плесенью.
Узкие, скользкие от морской воды улочки, вызывающие у меня странное инстинктивное отвращение; запах гнили становился всё сильнее.
По пути наткнулся на исписанную стену, на которой буквально высекли камнем надпись: «Беги».
Я, к сожалению, не собирался убегать.
Более того, здесь всё ещё оставались те, кому я хотя бы немного мог помочь.
— Очаровательно…
По пути мне встретился слизень. Белый, достаточно большой, мало похожий на своих земных собратьев, он, до моего появления находясь в состоянии покоя, неожиданно ожил, мерзко задрожав.
«Фантом. Мы думали, что забрали их всех. Здесь наверняка ещё обитают амфибии», — констатировала Мария.
Амфибии питались личинками и слизнями Великого, а потому нетрудно догадаться, кто мог их разводить для дальнейшего употребления. Личинки Церкви были не нужны, чего нельзя сказать про слизней-фантомов: их раковина обладала особым свойством, даруя оружию на какое-то время частичку потусторонней силы. Неудивительно, что Церковь заинтересовалась ими.
Я приблизился к слизню, с лёгким прищуром начав рассматривать его.
Природа слизня не была полностью материальной — я мог сказать это наверняка. Отдающая лёгким флёром Царства Снов, в каком-то смысле передо мной был маленький сородич из глубин мира снов. Бесконечно далёкий от меня, но всё ещё несущий в себе частичку Царства.
Этот мир таил в себе многое то, о чём я раньше и помыслить не мог. Скажи мне раньше, что где-то разводят находящихся в пограничном состоянии сна и яви слизней, и я бы ни за что не поверил в это.
Но вот, тёмное фэнтези умело удивлять. Опять.
Я протянул руку, позволив возбуждённому слизню залезть на неё. Тот начал тереться об меня, словно собака, увидевшая хозяина после долгой разлуки. Более того, это чувство подкреплялось слабыми, практически незаметными ментальными импульсами: фантом приветствовал меня, и я приветствовал его в ответ.
«Фантомы фамильяры Великих, — поделилась знанием девушка. — Он видит в тебе Великого, Артур».
— Он чувствует мою связь со сном, как чувствует малышка Лили, — сказал я. — В мире снов есть своя иерархия, он просто ей следует.
«Противоречит ли это моим словам?»
— Нисколько, — легко согласился я, стряхивая малыша с ладони. — Скорее всего он и впрямь во мне видит именно Великого, а не кого-то другого.
Взять мою связь со сном и добавить Древнюю кровь, которой я испил уже порядочно, и малыш и впрямь мог меня спутать с чем-то не тем.
Радости мне это не добавило, но, к счастью, слишком погрузиться в мысли мне не дали: уже совсем скоро мне довелось встретиться с первым двуногим обитателем деревни. Они медленно появились из тумана.
Искривленные, обросшие коралами, бледные как смерть, в руках они держали нечто похожее на копья и палки. Каждый их шаг сопровождался мерзким хлюпаньем, запах стал как никогда сильным.
Я приподнял шляпу, стукнув тростью.
— Чудесная погода, друзья.
Ответом мне стало полное нечеловеческой злобы рычание, за которым последовал бросок гарпуна, которому, впрочем, было не суждено долететь до меня.
Мария частично перехватила контроль над моим телом, чуть сместив корпус, поймав летящий гарпун, уже желая отправить его обратно отправителю, но я остановил готовую к новой резне девушку, опустив гарпун.
В конце концов, мы пришли в том числе для терапии, а не для того, чтобы она закончила начатое, Морфей её успокой!
Я окинул застывших мутантов взглядом, после чего улыбнулся своей самой дружелюбной и искренней улыбкой. Карие глаза наполнились нечеловеческим теплом, голос приобрёл нотки, идущие, казалось, из самых глубин мира снов.
— Неужели вы так не рады гостям?
Мой голос разошёлся словно по всей деревне, и это имело свой ужасный, мерзкий эффект: из тумана, до этого не проявляя активности, начали выползать фантомы, стремясь как можно быстрее подползти к моим ногам.
До этого они скрывались, но мой голос стал для них подобен зову.
Поражённые амфибии, пережившие нашествие охотников Церкви исцеления, что-то нечленораздельно закричали, начав бросать на землю самодельное оружие, падая на колени.
Я догадывался, что увижу, а потому лишь чуть теплее улыбнулся открывшемуся виду, игнорируя начавших больно активно залазить на меня личинок.
Владыки Снов, в какое же дерьмо я втянул себя и Марию.
Запоздало осознал, что, возможно, после столь специфической совместной поездки мне нужно будет сходить с ней в какой-нибудь театр, но…
Это будет после рыбацкой деревни!
Надеюсь, на время моего отсутствия в Ярнаме не произойдёт ничего слишком экстраординарного.
