Она лежала на земле, прямо в грязи рядом с мусорным баком. Тушь растеклась по щекам от слёз, лицо застыло в гримасе ужаса, рот только и хватал жадно воздух, но надышаться и перевести дыхание не получалось. Ужасная паника, кошмар наяву, в глазах отчаяние, а в горле — ком.
— Не рыпайся, сучка, — прорычал одноглазый отброс, пытаясь перехватить её ноги.
Она сопротивлялась, билась ногами, пыталась вырвать свои руки. Но их было много, они были сильнее, они смеялись и хрипели в предвкушении, наваливаясь всем своим весом. Заламывали кисти, не давали встать, тянули свои руки к внутренней части бёдер, к груди. Адреналин хлыну в кровь с невероятной силой, в этом состоянии даже хрупкая девушка может доставить проблем. Они это знали, поэтому их было несколько.
И неожиданно девушка ударила прямо в пах этого одноглазого ублюдка, каблуком, да так, что он отшатнулся и взвыл от боли. Она сопротивлялась как могла, но сразу же последовал удар прямо в челюсть. Отбросы не церемонились.
Искры посыпались из её глаз, голова бессильно рухнула, упав набок. Из губы текла кровь, она смотрела прямо на меня, я чувствовал её взгляд. Но я не успевал, я был слаб, я был один, а их целая толпа, которая пинает меня со всех сторон.
— Какой настырный! — кричал один из отбросов, которые окружили меня и всё пытались повалить. — Упади уже! Тебе же лучше будет!
Но я отказывался падать, ведь знал, что лежачих не бьют, лежачих добивают. Кроме того бойцами они были так себе, а ещё слишком уверенными. Их же много, чего меня бояться? Что-то прилетает в корпус, что-то в голову, но я прикрываюсь руками, двигаюсь, слушаю их смех, отхожу от удара в затылок, постепенно оцениваю обстановку и думаю лишь об одном, о ноже в моём кармане.
Я понимал, что если достану его, то это будет путь в один конец. Толпа заберёт нож, а за эту попытку изобьёт меня до смерти, может и убьёт. Район у нас был не самый благополучный, как и время не самое спокойное. Но разве у меня были другие варианты? Может быть найдётся какой-нибудь джедай, который объяснит мне плохо, что в этот момент во мне разожглись самые сильные эмоции за всю жизнь? Осудит меня за желание не просто защитить, а убить. Убить мучительно и жестоко, каждого из них.
— Упорный дрыщ! — раздался крик позади меня и в этот момент я резко делаю шаг в сторону, как научила улица.
Ноги не скрещены, стойка всегда плотная, удар в голову проходит над макушкой, левая рука закрывает висок, правая улетает в карман, разворот, взгляд встречается с жирдяем, который выполнил типичный деревенский удар дебила с размаха из стратосферы. Сам открылся, целую вечность времени дал мне.
— НЕТ!!! — раздался её крик за спинами отбросов и звуки разрывающейся ткани.
А затем мой нож легко вошёл прямо в бок по рукоять и вышел, а я отпрыгнул в сторону, встав спиной к стене и глядя на расширяющиеся взгляды других ублюдков. Наркоманы, воры, преступники, ублюдки, маргиналы — когда в стране воцаряется хаос, то первым делом расцветают людские пороки. Мы виноваты в том, что происходит, происходило и произойдёт. Из-за нас разрушаются мечты, хоть и хочется свалить всё на какого-нибудь одного лидера или лидеров, что мол они развалили страну.
Но нет, не они, страна уже была развалена и уже состояла из тех, кто первым делом начал воровать, убивать и создавать ОПГ.
— Пизда тебе, — с холодной ненавистью, произнёс один из них.
Жирный же упал на колено, что-то вереща себе под нос и пытаясь закрыть рану, из которой текла тёмная кровь. Я знал куда бить. И в этот момент я не потерял контроль, мой взгляд был холоден, но в то же время… это был уже вовсе не я. А что-то другое, тёмное и страшное, то что могло напугать даже меня. Мрачная готовность сделать всё, вообще всё, даже худшее, что вы можете представить, лишь бы убить их всех, спасти ту, чью глотку уже сжала волосатая рука с грязными ногтями.
Хруст костей, удары ножей, кровь заливала грязный переулок, я превратился в зверя, которому плевать на свою жизнь. Убивать, лишь жажда их смертей. В какой-то момент мой нож вонзился прямо в глаз последнего. Доставать его не было времени, гарда и так неудобная, ещё и теперь залитая кровью. Я так и оставил труп с ножом.
В этот момент оставшиеся, что сгруппировались вокруг моей любимой, даже толком не заметили, что драка быстро превратилась в бойню и уже закончилась. Один из них, что держал её за правую руку, посмотрел на меня. Второй, с другой стороны, не заметил меня. Одноглазый уже пристроился меж её бедер и активно двигался. Зачем они это делали? Неужели никакого другого способа получить желаемого не было? Нет, их возбуждало само насилие, запретный плод, худшее что в них есть.
С разгона влетел пяткой прямо в висок одноглазого бандита. Треснул череп, он сдох сразу, так и завалившись. Отброса, что был спиной, я схватил за лицо и вонзил пальцы прямо в закрывшиеся веки, вдавливая ногти в глаза с чудовищной силой, зацепляя их лишая его зрения. После чего рывком рванул его за шиворот.
Третий встал и побежал, обосрался от криков ослеплённого навечно братана, от трупов других ублюдков. От моего лица, покрытого собственной кровью. Из-под моей продырявленной кожанки текла кровь, голова рассечена, сотрясение от града ударов тоже в комплекте, как и сломанный нос. Но я стоял на ногах и источал жажду убивать. Мне словно уже не было чего терять.
Я отбросил тело одноглазого, присел рядом с ней. Приобнял, не зная что сказать. А она безмолвно рыдала, дрожа всем телом. В разорванной блузке, грязной юбке, в порванных колготках, одной туфле. С разодранными и опухшими кистями. В состоянии невероятного шока.
— Позволил ли бы ты повториться этому снова? — раздался голос Ар-Эдана.
Я проходил через это раз за разом. Он имел полный доступ к моей памяти, не то что его монстры. Даже что мой мозг блокировал от моего сознания — он просто доставал и показывал. Раз, два, три… каждый раз, как в первый. Я пропускал это через себя, выл от бессилия, пытался их остановить. Но никогда не получалось. Всё заканчивалось одинаково, иногда очень плохо, иногда ещё хуже.
— Но это было только начало, да? — декорации исчезли и всё также стоя на коленях, я вдруг ощутил в руках пустоту.
Появился образ Ар-Эдана, что сидел в кресле и смотрел на меня.
— Мне действительно жаль тебя. Но если бы я мог изменить твоё прошлое, то я бы ничего не сделал, — Ар-Эдан не врал, ведь ложь была слабость: сильнейшим инструментом манипуляции и в целом любого психического воздействия всегда является правда. — Знаешь почему?
Я не мог ответить, сквозь меня проходила остальная память. То что случилось после. Она была мой первой и единственной любовью. Первая… такая невинная, такая красивая, такая близкая… такая… напуганная, когда даёт показания на суде, где за решёткой находился я за массовое убийство. Лишь благодаря связям я вышел с условкой. Выручил тот, кого я никогда не считал другом и зря.
А та, кто была всем, потом меня бросила. Испугалась меня, как-то сказал, что оно того не стоило. Что я убийца. Что я монстр. Это в голове не укладывалось. Правда, я искренне не понимал, что происходит. Думал, что мы вместе пройдём через это, я даже стал любить ещё больше, захотел ей отдать всего себя, чтобы она быстрее оправилась.
Ухаживал за ней, не настаивал на интиме, дал пространство. Год примерно она ходила к психотерапевту, боялась даже моих прикосновений, а потом… потом я увидел её на свидании с другим. Где она спокойно смеётся, обнимается, целуется. После разговора она призналась во всём и просто ушла к другому, сказав, что не может быть со мной рядом из-за случившегося. Что ей… стыдно? Нет. Что она боится меня? Тоже нет. Просто ушла. Потому что с ним она чувствовала себя хорошо, а со мной плохо.
Друг потом говорил, что из-за стресса у неё кукуха поехала, что такое бывает. У него был богатый опыт, жена ему изменила, ссылаясь на послеродовую депрессию. Он это всё рассказал, какие там беды с бошкой порой бывают. Как в целом женщины уходят от буквально идеальных мужей, когда сами заявляют что у них всё было отлично! А потом говорят, что захотелось других эмоций.
Не знаю, переклинило ли её из-за случившегося в том переулке или нет, но… ранило меня это крайне сильно. Слишком сильно. Настолько, что только в этом мире и только напрочь заблокировав это воспоминание, а также соотношением себя уже с Арисом-Карном, я как-то смог всё это оставить там, в глубине своей души. Но даже так, страсть и секс хоть и вернулись в мою жизнь, но любовь… настоящая чистая любовь кажется навсегда умерла. Ведь даже то, что я чувствовал к Шин или Саше скорее было чем-то вроде привязанностью. Как к питомцу. Тоже в целом любовь, но совершенно не такая.
— Ты меня слышишь? Я говорил про гормоны. Первая любовь всегда самая сильная. И первого партнёра мы всегда будем ценить сильнее. Именно поэтому надо остерегаться тех, у кого-то было слишком много отношений. Особенно в контексте женщин, ведь их окситоциновая поощрение ослабевает куда сильнее. Один-два, ладно ещё три, но больше…
— К чему это всё? — спросил я, всё ещё стоя на коленях со стеклянным взглядом, направленным в прошлое.
— К тому, что у тебя новое тело и ты хорошо осваиваешься с Тёмной Стороной. Ты можешь создать ещё большее, чем когда-либо испытывал. Даже с ней… с глупышкой, что не понимала ни себя, ни твоих чувств, ни того как вообще устроен мир. Именно поэтому она даже не удосужилась объясниться и никогда не поймёт, что сделала неправильно. А ты… ты всегда был другим, с высоким уровнем сострадания и эмоциональной чувствительности, как и все одарённые, в отличие от окружающего нас стада.
Взгляд мой очистился и молча я встал на ноги. Всё происходящее не было реальностью и ускорив шаг, я начал наполняться гневом. Я двигался прямо к Ар-Эдану, переходя на бег и чувствуя как в руке появляется меч. Не световой, а металлический и тяжёлый, прямо как моя ноша. Без криков и клича я замахнулся, чтобы разрубить Ар-Эдана, выплеснув на него всё то, что разрывало мою душу.
Что он знал о моём прошлом? Как он мог вообще открывать свой грязный рот и давать какие-то непрошенные советы?
С лязгом стекла разлетелась иллюзия и вслед за своим мечом улетел я, шатаясь и озираясь, вдыхая воздух словно свирепый бык, я вновь оказался в своём прошлом. И снова окружённый, в одиночестве, неспособный ни попросить о помощи ни даже помыслить, что есть в этом мире кто-то кому не плевать на меня.
— Не умеющий признавать чужую силу — умирает, — произнёс безликий ужас, что вынес мне последний вердикт в жизни.
Но в этот раз всё было иначе и в руках моих было оружие. Нет, я сам уже стал оружием.
— Уничтожь оковы. Вырежи это прошлое из себя с помощью Силы, что тебе благоволит. Стань тем, кем не успел.
И закровоточили глаза, слёз больше не было, осталась лишь кровь. Кровь которую прольют я или прольют мне.