• Boosty Shared
• PROSTO0101

• T

97.docx

97.fb2

(POV:Цунаде)

Тишина.

Она была моим единственным спутником в этом большом, пустом доме. Я сидела на веранде своего дома в квартале Сенджу, и лунный свет падал на чашечку с саке в моей руке. Когда-то давно эти стены слышали смех, споры, шаги. Теперь же здесь жила только я. Последняя из Сенджу. Последняя из своей команды.

Я пила. Пила, чтобы заглушить боль. Но саке не помогало. Оно лишь обостряло воспоминания. Джирайя. Его дурацкая ухмылка и громкий смех. Его нелепая смерть. Данзо. Его холодный, единственный глаз. Его побег . Наруто. Его упрямая улыбка. И пустая, холодная камера пыток.

Провал. Потери. Трупы. Вот чем закончился мой первый серьезный приказ в качестве Хокаге.

Внезапно тишину нарушил вежливый, но настойчивый стук в дверь. Я устало вздохнула. Даже здесь, в своем личном убежище, мне не было покоя.

— Войдите, — крикнула я, не оборачиваясь.

Я услышала, как Шизуне открыла дверь, а затем — тяжелые, размеренные шаги. Я знала эту походку. АНБУ.

— Ну что еще? — спросила я, наливая себе еще. — Какое-нибудь очередное ЧП? Да конечно, куда же без них. Вы же у меня все профессиональные косячники. Ну, говори, не тяни.

За моей спиной воцарилось виноватое молчание. А затем раздался голос капитана Ястреба.

— Простите за беспокойство в столь поздний час, Хокаге-сама.

— Ближе к делу, капитан.

— При обыске главной базы Корня… произошло еще одно происшествие, — начал он, и я почувствовала, как в его голосе сквозит стыд. — Двое неизвестных в масках проникли в личный кабинет Данзо. Они оглушили двух моих людей, которые проводили там обыск.

Я медленно обернулась. Мой взгляд был тяжелым и пьяным. — Продолжай.

— Когда мы настигли их, завязался бой. Они были невероятно сильны, — сказал капитан. — Нам не удалось их задержать. Они сбежали. Но… перед этим они кое-что сказали.

Я ждала. — Они заявили, что их прислал их господин, Данзо, — продолжил капитан, и его голос стал напряженным. — Они сказали, что пришли забрать его личные коллекции, которые он хранил в тайнике.

— Коллекции? — переспросила я.

— Да, Хокаге-сама, — кивнул капитан. — По их словам… в хранилище находились свитки с техниками уничтоженного клана Узумаки…

Я нахмурилась. Узумаки. Клан моей бабушки.

— …многочисленные Шаринганы, собранные после резни клана Учиха…

Мои пальцы сжали чашечку так, что она треснула.

— …и еще, — капитан сделал паузу, как будто не решаясь произнести последнее. — …образцы клеток вашего деда. Первого Хокаге.

Тишина.

На мгновение мир просто перестал существовать. Саке. Его хмельной туман мгновенно испарился из моей головы. Шок. Он был как удар молнии, который пронзил меня насквозь, парализуя. Клетки… моего деда? Хаширамы? В личной коллекции Данзо?

Растерянность. Мой мозг отказывался верить в услышанное. Это было слишком чудовищно. Слишком кощунственно.

А затем… пришла она. Ярость. Не та горячая, взрывная ярость, что ломает столы. А другая. Холодная. Белая. Абсолютная. Ярость, от которой, казалось, сам воздух в комнате начал замерзать. Я почувствовала, как волосы на моей голове буквально встают дыбом.

Я медленно поднялась на ноги. Чашечка выпала из моей руки и с тихим звоном разбилась о деревянный пол.

— Что… ты… сказал? — прошипела я, и мой голос был тихим, но в нем было столько яда, что капитан АНБУ инстинктивно отшатнулся.

— И вы… — я сделала шаг к нему. — ВЫ! Элита деревни! Вы позволили им уйти?! И позволили им унести наследие моего клана, глаза Учиха и… и останки моего деда?!

— Они были слишком сильны, Хокаге-сама… мы…

— МОЛЧАТЬ! — взревела я, и моя аура взорвалась, заставив задрожать весь дом. — ВОН ОТСЮДА! ОБА!

Капитан и Шизуне, не говоря ни слова, бросились прочь из комнаты. Я осталась одна. Одна посреди своего дома, и во мне бушевал ураган.

Данзо. Теперь это было не просто предательство. Не просто жажда власти. Это было нечто личное. Он не просто пытал ребенка, которого я поклялась защищать. И не просто убивал моих людей. Он осквернил память моей семьи. Моего клана. Моего деда.

Я посмотрела на свои руки. Они дрожали. Не от страха. От жажды убийства. «Найду, — поклялась я, и моя клятва была тихой, но страшной. — Я найду тебя, Данзо. Даже если мне придется перевернуть для этого весь мир. И когда я тебя найду… я буду убивать тебя. Долго. И мучительно».

* * *

(POV: ГГ)

После хаоса погони и пьянящего чувства победы, тишина нашего убежища ощущалась особенно остро. Шисуи ушел в соседнюю комнату. Я знал, что он делает. Он сидел там, перед двадцатью банками с глазами своих соклановцев, и скорбел. Ему нужно было это время.

А я… я сидел посреди нашего главного зала, и вокруг меня, как сокровища в пещере дракона, лежали они. Свитки. Десятки, сотни свитков с символом клана Узумаки.

— Апчхи!

Я чихнул так громко, что эхо прокатилось по всему убежищу. — Кто-то, похоже, вспоминает меня, — пробормотал я в пустоту и усмехнулся. — Надеюсь, это Цунаде, и ее воспоминания полны праведного гнева в адрес Данзо.

Мое настроение было превосходным и чувствовал себя так, будто только что прошел сложнейший рейд и вынес из него весь эпический лут. В каком-то смысле, так оно и было.

Я взял в руки ближайший свиток. Он был старым, пергамент — хрупким, а воздух наполнился запахом пыли и старых чернил. Я развернул его. И мой мир перевернулся.

Это было не просто дзюцу. Это был язык. Сложные, витиеватые, но интуитивно понятные мне символы, которые сплетались в формулы, создавая нечто большее, чем просто технику. Это было искусство. Это была наука.

И я, глядя на эти символы, понял. Все, чему я учился с Джирайей, все те основы фуиндзюцу, которые казались мне сложными и важными… все это было лишь детским лепетом. Азбукой. А передо мной лежал трактат по высшей математике. Это было настоящее, глубинное фуиндзюцу клана Узумаки.

[Системное уведомление]

[Обнаружен контакт с высокоуровневым источником знаний клана Узумаки.]

[Навык [Фуиндзюцу] мутировал!]

[Новый навык: [Фуиндзюцу (Стиль Узумаки)] Ур. 15/250]

[Разблокирована специализация: [Каллиграфия Узумаки] Ур. 1/100]

Я усмехнулся. Вот это другое дело.

Следующие несколько часов я, как одержимый, погрузился в чтение. Я создал два десятка теневых клонов, и мы все вместе, в полной тишине, начали впитывать знания, которые Данзо так долго и тщательно прятал от мира.

Это было невероятно. Техники барьеров, которые могли выдерживать удары Биджу. Печати хранения, способные вместить в себя целое озеро. Проклятые печати, высасывающие жизнь из противника. И, конечно же, сложнейшие техники подавления, предназначенные для контроля хвостатых зверей.

Я понял, почему мой клан боялись. Мы были не просто воинами. Мы были архитекторами реальности, способными с помощью чернил и чакры изгибать ее законы.

Я решил начать с каллиграфии. С основ начертания истинных, сложных символов. Мои клоны, один за другим, брали в руки кисти и свитки, которые мы также «позаимствовали» у Данзо, и начали практиковаться. Раз за разом они выводили сложные спирали и иероглифы. И раз за разом, с каждой новой попыткой, навык в моем системном окне рос.

[Навык [Каллиграфия Узумаки] повышен до Ур. 5]

[Навык [Каллиграфия Узумаки] повышен до Ур. 6]

Через несколько часов практики я почувствовал, что готов. Я отпустил клонов, и их опыт хлынул в мою голову, систематизируя знания. Я взял в руки пустой свиток и кисть. Моя рука двигалась уверенно, почти инстинктивно, выводя символы, которые были гораздо сложнее и изящнее тех, что я учил раньше. Я начертил на свитке сложную формулу, которую только что изучил — базовую, но очень мощную печать хранения в стиле Узумаки.

Я влил в нее свою чакру.

Символы на свитке вспыхнули ярко-синим светом.

[Создан предмет: Свиток Хранения Узумаки (Ранг B)]

[Качество: Отличное]

[Вы успешно применили навык [Фуиндзюцу (Стиль Узумаки)]. Навык повышен до Ур. 16]

Я смотрел на свое творение, и чувство удовлетворения наполнило меня. Это было лишь начало. Маленький, крошечный шаг. Но я чувствовал, что стою на пороге обретения силы, которая была гораздо страшнее и универсальнее любого Расенгана.

Я отложил свиток и взял в руки другой. Тот самый. Свиток с техникой Летящего Бога Грома.

Я еще не был готов его изучить. Но я мог, по крайней мере, посмотреть.

Я развернул его. И мой рот открылся от изумления. Это была не просто инструкция. Это был научный труд. Десятки страниц, исписанных сложнейшими формулами, заметками Второго Хокаге, поправками и дополнениями, сделанными рукой моего отца.

Это было наследие. Мое личное наследие. И я собирался вернуть его себе. Но сначала… сначала мне нужно было выучить алфавит.

Я отложил свиток Хирайшина и снова взял в руки основы. Впереди была долгая, но невероятно увлекательная работа. И я собирался насладиться каждой ее секундой.

Прошла неделя.

Семь дней. Сто шестьдесят восемь часов. Для обычного человека — ничтожно малый срок. Для меня, с моими теневыми клонами, это было эквивалентно месяцам, если не годам, непрерывной, изнурительной учебы.

Наше убежище превратилось в гудящий улей. Сотня моих теневых клонов сидела в каждом свободном углу, и перед ними были разложены свитки. Они не просто читали. Они впитывали, анализировали, запоминали. Воздух в главном зале был густым от запаха чернил и чакры.

Я быстро понял, что фуиндзюцу Узумаки — это не просто набор техник. Это язык. Сложный, многоуровневый, со своей грамматикой, синтаксисом и диалектами. То, чему я учился с Джирайей, было похоже на попытку выучить иностранный язык по разговорнику. А теперь, с этими свитками, я получил доступ к фундаментальным учебникам, написанным самими носителями языка.

Я решил начать с чего-то практичного. С защиты. Мой взгляд упал на свиток с названием

«Пятиточечный Защитный Барьер (Gofū Kekkai)».

Техника, создающая почти непроницаемый купол с помощью пяти заранее подготовленных запечатывающих свитков. Идеально для защиты нашего убежища. Идеально для того, чтобы создать себе безопасную зону в бою.

Задача казалась простой. Нужно было лишь идеально скопировать сложнейшую печать на пять свитков и научиться их активировать. «Простой». Какой же я был наивный.

Я потратил целый день, и сотня моих клонов вместе со мной, только на то, чтобы научиться правильно чертить нужные символы. Техника каллиграфии Узумаки требовала не просто точности, а идеального вливания чакры в каждый изгиб, в каждую точку. Малейшее отклонение — и свиток становился бесполезной бумажкой.

[Попытка создания [Запечатывающий Свиток (Gofū Kekkai)] провалена.]

[Качество: Ужасное. Причина: неверное распределение чакры в символе №34. Линия слишком "мертвая".]

[Попытка создания [Запечатывающий Свиток (Gofū Kekkai)] провалена.]

[Качество: Отвратительное. Причина: обрыв потока чакры на символе №71. Вы отвлеклись на 0.02 секунды.]

Сообщения от Системы сыпались одно за другим. Горы испорченных свитков росли в углу зала. Я был зол и был расстроен. Но я не сдавался. Клон за клоном, попытка за попыткой. Я развеивал клонов, впитывал их опыт неудач, и снова создавал новых.

К концу третьего дня непрерывной практики я наконец-то смог создать один идеальный свиток. А к концу недели у меня на руках было пять свитков хорошего качества.

[Создан предмет: Запечатывающий Свиток (Gofū Kekkai) x5]

[Качество: Хорошее][Навык [Фуиндзюцу (Стиль Узумаки)] повышен до Ур. 20]

[Навык [Каллиграфия Узумаки] повышен до Ур. 35]

Я был измотан, но доволен. Шисуи, наблюдавший за моими мучениями, лишь с уважением покачал головой.

— Я бы уже давно все это сжег, — признался он.

— Поэтому ты — гений тайдзюцу и Сюнсина, а я стану гением фуиндзюцу, — ответил я, ухмыляясь.

Теперь — последняя часть. Активация.

Я разместил свитки по периметру нашего тренировочного зала, формируя пятиугольник, как было указано в инструкции и встал в центр. Сложил печать «Противостояния».

— Барьерная Техника: Пятиточечная Крепость!

Я влил свою чакру, направляя ее потоки к каждому из пяти свитков. Символы на них вспыхнули ярко-синим светом. Пространство между ними исказилось, и стены, пол и потолок зала покрылись полупрозрачной синей пленкой, на которой проступили светящиеся формулы.

Я был внутри. Внутри идеального защитного купола.

Нужно было проверить его на прочность. — Расенган!Сфера из чистой, вращающейся чакры сформировалась в моей руке. Я, не колеблясь, ударил ею в стену барьера.

БУМ!

Раздался глухой удар. Мой Расенган, техника, способная пробить любую стену и разорвать сталь, просто… расплющился о синюю поверхность. Барьер лишь слегка завибрировал, и рябь от моего удара пробежала по всему куполу. А затем — снова стал идеально гладким.

Я стоял в центре зала, тяжело дыша, и смеялся. Это была победа. Трудная. Изнурительная. Но от этого — еще более сладкая.

Я освоил свою первую настоящую технику клана Узумаки. И я чувствовал, что это — лишь начало. Начало чего-то великого.

Удовлетворение от успешно созданного барьера было пьянящим. Я стоял в центре своего непроницаемого купола и впервые за долгое время чувствовал себя… в безопасности. По-настоящему. Но эйфория быстро прошла, сменившись холодным расчетом.

Одного барьера недостаточно. Он защищает территорию, но в динамичном бою он бесполезен. Мне нужно было что-то личное. Что-то, что я мог бы использовать на себе. Что-то, что могло бы перевернуть ход битвы с сильным противником, который полагается на ниндзюцу.

Я снова погрузился в гору свитков. Мои клоны уже рассортировали их по категориям: барьерные техники, атакующие, усиливающие, проклинающие. Я искал нечто особенное. И я нашел.

Свиток был тонким, изящным, а каллиграфия на нем — почти произведением искусства. Название гласило: «Печать Поглощения Дзюцу (Fūjutsu Kyūin)».

Я развернул его, и мой интерес разгорелся до предела. Это было именно то, что я искал. Небольшая, но невероятно сложная печать, которую можно было нанести на свиток, одежду или даже прямо на кожу. При активации она создавала одноразовый «вихрь», способный поглотить и нейтрализовать одно вражеское ниндзюцу рангом до А.

«Идеально, — подумал я. — Это идеальный ответ на техники вроде Чидори Какаши или огненных шаров. Не просто защита. А полное обнуление атаки противника».

Но, чем глубже я вчитывался в теорию, тем больше понимал, с какой сложной задачей столкнулся. Эта печать не просто блокировала чакру. Она должна была за доли секунды проанализировать структуру вражеского дзюцу, «вцепиться» в нее, нарушить ее стабильность и рассеять, как дым. Это была не стена. Это была анти-техника. И любая ошибка в ее создании была фатальной.

— Клоны, за работу, — скомандовал я.

И ад начался снова.

Если создание барьера требовало от меня выносливости и контроля, то эта печать требовала ювелирной, почти божественной точности. Малейшее дрожание кисти, неверная толщина линии, крошечный изъян в потоке чакры — и все шло прахом.

ПУФ!

Один из моих клонов, склонившийся над свитком, вскрикнул, и его развеяло облачком дыма. Свиток перед ним вспыхнул и сгорел дотла, оставив на каменном полу уродливое черное пятно.

[Попытка создания [Печать Поглощения Дзюцу] провалена.]

[Причина: неверная калибровка символа №89. Произошел неконтролируемый выброс чакры. Пользователь «Теневой Клон №14» уничтожен.]

И так продолжалось снова и снова. Десятки клонов. Десятки неудач. Иногда свитки просто не работали. Иногда — тлели. А иногда — взрывались, как взрывные печати, заставляя меня и остальных клонов шарахаться в стороны. Убежище наполнилось едким запахом горелой бумаги и озона.

Шисуи несколько раз заглядывал в зал, привлеченный шумом. — Может, тебе стоит сделать перерыв? — с беспокойством спросил он, когда очередной клон с воплем исчез в синей вспышке.

— Перерыв будет, когда я закончу, — ответил я, не отрываясь от своего свитка.

К концу второго дня я был на грани. Мой мозг кипел от информации. Я снова и снова перечитывал теорию, пытаясь понять, что я делаю не так. И нашел. Небольшая приписка на полях, сделанная, судя по почерку, женщиной. Возможно, моей матерью.

«Не пытайся силой удержать реку. Лишь направляй ее течение».

И тут до меня дошло. Я пытался контролировать каждый микрон, каждую каплю чакры, вливая ее в печать с силой. А нужно было… отпустить. Позволить чакре самой течь по начертанным линиям, лишь слегка направляя ее.

Я создал нового клона. — Попробуй еще раз. Только теперь — не думай. Чувствуй.

Клон кивнул. Его кисть заскользила по бумаге. Легко. Плавно. Как танец. И я увидел разницу. Символы, которые он чертил, казались… живыми. Они не просто были нарисованы. Они светились изнутри мягким, ровным светом.

Когда он закончил, свиток не взорвался. Он лежал на полу, и сложная спираль в его центре, казалось, дышала.

[Создан предмет: Запечатывающий Свиток (Печать Поглощения Дзюцу) (Ранг А)]

[Качество: Отличное]

[Навык [Фуиндзюцу (Стиль Узумаки)] повышен до Ур. 28]

Я с облегчением выдохнул. Теперь — проверка.

Я оставил свиток на полу, а сам отошел в другой конец зала. Я создал еще одного клона.

— Давай, — сказал я ему. — В полную силу. Клон кивнул и начал формировать в руке Расенган.

Сфера чакры с оглушительным скрежетом сорвалась с его руки и понеслась прямо на свиток. Я затаил дыхание.

В тот момент, когда Расенган коснулся печати, не произошло взрыва. Вместо этого, символы на свитке вспыхнули, как сверхновая, и завертелись, создавая маленький, черный вихрь. Мой Расенган, моя самая мощная техника, был просто… всосан в этот вихрь. Без звука. Без следа.

Свиток на полу ярко светился еще несколько секунд, а затем медленно погас, превращаясь в обычный кусок бумаги.

Я стоял и смотрел на него. И на моем лице была ухмылка. Еще одна ступень была пройдена. В моем арсенале появился новый, невероятно мощный и хитрый инструмент. Инструмент, который позволит мне обезоружить любого, кто посмеет использовать против меня ниндзюцу.

Два дня. Два дня я потратил на то, чтобы довести создание «Печати Поглощения Дзюцу» до автоматизма. Десятки клонов без устали чертили свитки, пока я не смог создавать печать с закрытыми глазами, тратя на это не больше десяти секунд. Теперь у меня в инвентаре лежало два десятка этих маленьких, но смертоносных ловушек для ниндзюцу.

Я был доволен. Барьер защищал территорию. Печать Поглощения защищала от техник. Но чего-то не хватало. В моем арсенале все еще была зияющая дыра. У меня не было эффективного способа нейтрализовать противника в ближнем бою, не прибегая к Расенгану. Мне нужна была техника, которая бы позволила мне выводить из строя шиноби, не убивая их и не раскрывая свою личность.

Я снова обратился к свиткам. Я искал что-то из раздела «Боевые и Проклятые Печати». И я нашел его. Свиток был озаглавлен «Кишу Фуин (Печати Внезапной Атаки)».

Это был целый раздел, посвященный небольшим, контактным печатям, предназначенным для диверсий и нейтрализации. Мое внимание привлекла одна из них. Ее называли «Чакура Кэссё Фуин (Печать Кристаллизации Чакры)».

Принцип ее действия был одновременно гениален и ужасен. Это была печать-вампир. Будучи нанесенной на любой объект (свиток, кунай или даже перчатку), она оставалась в спящем, «заряженном» состоянии. Но стоило ей соприкоснуться с чужой чакрой — например, при ударе по противнику — она мгновенно активировалась и начинала с чудовищной скоростью высасывать чакру, тут же кристаллизуя ее на своей поверхности.

«Нейтрализация противника за несколько секунд одним касанием, — подумал я, и азарт исследователя снова захлестнул меня. — Никакого шума. Никаких разрушений. Идеально».

Но сложность этой техники была запредельной. В свитке говорилось, что главная проблема — «зарядить» печать своей чакрой, но при этом не дать ей активироваться от нее же. Это был парадокс. Нужно было создать идеальный триггер, который бы срабатывал только на чужую сигнатуру чакры.

Я снова призвал клонов, и убежище вновь наполнилось запахом чернил.

Провалы были другими. Более… тихими. Клон дорисовывал последний символ, вливал чакру, и печать, вместо того чтобы взорваться, просто… срабатывала. Она вспыхивала, и клон, создавший ее, с удивленным «кхе» развеивался облачком дыма, его чакра была полностью высосана за долю секунды.

[Попытка создания [Печать Кристаллизации Чакры] провалена.]

[Причина: Нестабильная матрица триггера. Произошла преждевременная активация на собственную чакру. Пользователь «Теневой Клон №31» уничтожен.]

Иногда печать получалась инертной, «мертвой», и просто не работала. Это было еще более обидно. Часы кропотливой работы — впустую.

Шисуи, который уже привык к моим одержимым тренировкам, лишь качал головой. — Похоже, эта задачка посложнее предыдущих, — заметил он, наблюдая, как очередной мой клон исчезает, высосанный собственным творением.

— Сложность — это лишь вопрос времени, — ответил я, не отрываясь от работы.

Решение пришло на третий день. Я понял, что пытаюсь создать универсальный триггер. А нужно было создать персональный. Печать должна была знать мою чакру «в лицо». Мне нужно было вплести в саму структуру печати свою уникальную сигнатуру чакры, как ключ. Тогда она будет игнорировать мою энергию и срабатывать на любую другую.

Это была сложнейшая, почти ювелирная работа. Но теперь я знал, что делать.

Я потратил еще полдня. И наконец, у меня получилось. Маленький свиток с идеально начертанной на нем спиралью лежал передо мной. Он был заряжен и ждал.

[Создан предмет: Запечатывающий Свиток (Печать Кристаллизации Чакры) (Ранг А)]

[Качество: Идеальное]

[Навык [Фуиндзюцу (Стиль Узумаки)] повышен до Ур. 34]

— Так, а теперь — тест, — сказал я, поднимая свиток. Я создал двух теневых клонов. Одному, «Клону А», я отдал свиток. — Твоя задача, — сказал я ему, — ударить этим свитком «Клона Б». Оба кивнули.

«Клон А» бросился на «Клона Б». Он легко увернулся от неуклюжего удара и приложил свиток к его спине.

Эффект был мгновенным. Печать на свитке вспыхнула ярко-синим светом. И прямо на бумаге, как морозный узор на стекле, начали расти кристаллы. Яркие, синие, как мой Расенган. Это была чакра «Клона Б», вырванная из его тела и мгновенно обращенная в твердую форму.

«Клон Б» задергался, его форма начала мерцать, и через две секунды он с тихим «пуф» развеялся. Вся его чакра была высосана до капли.

Я подошел и взял свиток у «Клона А». Бумага была покрыта красивыми, светящимися синими кристаллами.

Я смотрел на него, и холодная, хищная улыбка появилась на моем лице. В моем арсенале появилось новое оружие. Тихое. Элегантное. И абсолютно смертоносное для любого шиноби. Одного прикосновения было достаточно, чтобы превратить даже джоунина в беспомощный, пустой сосуд.

«Что ж, Данзо, — подумал я, убирая свиток в инвентарь. — Когда мы встретимся в следующий раз, я приготовил для тебя особый подарок».

Экстаз.

Это было единственное слово, которым я мог описать свое состояние. Я сидел в центре нашего убежища, а передо мной, в окнах интерфейса, были разложены они — мои сокровища. Горы свитков с техниками клана Узумаки. Десятки колб с чистейшими клетками Хаширамы Сенджу. Двадцать банок с Шаринганами, наследием клана Учиха.

Я смотрел на все это, и внутри меня разгорался холодный, всепожирающий огонь. Это было странное чувство. Не радость. Не счастье. Что-то другое. Более чистое, более острое. Чувство безграничных возможностей. Чувство всемогущества

«В этом мире нет ничего невозможного», — подумал я, и на моих губах играла хищная ухмылка. Раньше я думал, что знания из прошлой жизни и Система — это мой предел. Как же я ошибался. Теперь… теперь у меня были строительные блоки, из которых сами боги этого мира создавали свою силу. Клетки Прародителя Шиноби. Глаза, способные видеть саму суть чакры. И знания клана, который специализировался на искажении законов реальности.

С этими ресурсами я мог не просто стать сильным. Я мог стать богом.

Я уже освоил защиту и нейтрализацию. Барьер, который не пробить. Печать, которая пожирает дзюцу. Касание, что высасывает чакру. Но мне не хватало одного. Контроля. Способности диктовать свои условия на поле боя. Мне нужна была техника, которая могла бы остановить любого, даже самого быстрого врага.

Я снова обратился к свиткам, и мои клоны уже знали, что искать. Раздел «Фуиндзюцу Контроля и Подавления». И я нашел ее. Технику, от одного описания которой у меня по спине пробежали мурашки.

«Джурёку Фуин (Печать Гравитации)».

Это была не просто печать. Это было кощунство. Вмешательство в сами основы мироздания. Техника позволяла нанести на объект или на поверхность специальную формулу, которая, при активации, многократно увеличивала гравитационное поле в заданной области. Противник, попавший в зону ее действия, был бы просто впечатан в землю весом собственного тела, умноженным в десятки раз.

«Остановить любого бегуна, — подумал я. — Обездвижить любого тайдзюцу-мастера. Превратить любого громилу в беспомощную черепаху».

Я должен был ее освоить.

Сложность была запредельной. Свиток предупреждал: эта техника манипулировала не просто чакрой, а самой физической реальностью. Ошибка в формуле могла привести не просто к взрыву, а к созданию нестабильной гравитационной аномалии, которая могла бы расплющить и самого пользователя.

Я выбрал в качестве мишени огромный валун в углу нашего тренировочного зала, который мы использовали для отработки ударов. И мои клоны приступили к работе.

Провалы были… зрелищными. Первые несколько десятков попыток просто не дали никакого эффекта. Печати были мертвыми.

[Попытка создания [Гравитационная Печать] провалена. Причина: Недостаточная плотность чакры в матрице.]

Затем начались проблемы. Один из клонов начертил печать с крошечным изъяном. Когда он ее активировал, валун, вместо того чтобы стать тяжелее, наоборот, взмыл в воздух, как воздушный шарик, и с грохотом врезался в потолок. Антигравитация. Интересный побочный эффект.

Но самая страшная неудача случилась через день. Клон допустил ошибку в центральной спирали. В момент активации, печать на валуне вспыхнула черным светом, и все в радиусе пяти метров от нее с чудовищной силой втянуло к камню. Куски пола, пыль, несколько тренировочных кунаев и трех клонов, стоявших слишком близко, просто расплющило о поверхность валуна. А в следующую секунду аномалия схлопнулась, и все, что притянуло, с такой же силой отбросило в стороны.

Я с трудом удержался на ногах. Шисуи, наблюдавший за этим из безопасного расстояния, присвистнул. — Наруто, может, ну его? — сказал он. — Ты так все наше убежище разнесешь.

— Почти, — ответил я, тяжело дыша. — Я почти понял.

Проблема была не в силе. Я вливал в печать огромное количество чакры. Проблема была в… источнике. Печать действовала не как генератор, а как проводник. Ей нужен был якорь. Что-то огромное, стабильное, чтобы искажать гравитацию.

И тут до меня дошло. Земля. Сама планета.

Я подошел к валуну. Начертил на нем новую, идеальную печать. Затем я положил обе руки на каменный пол рядом. Я не стал вливать чакру в саму печать. Вместо этого, я использовал ее как якорь, а свое тело — как проводник. Я потянулся к природной энергии, скрытой в земле под нами.

Я почувствовал, как печать «откликнулась». Она вцепилась в эту энергию, как пиявка.

— Активация.

Воздух вокруг валуна замерцал от напряжения. Раздался низкий, вибрирующий гул. А затем…

К-ХРРРРЯЯЯСЬ!

Звук был оглушительным. Многотонный валун, который мы с трудом могли сдвинуть, был просто вдавлен в каменный пол. Он не просто опустился. На него как будто упала невидимая гора. Он треснул, расплющился, и под ним образовался небольшой кратер.

Я отнял руки от пола, тяжело дыша. Мои клоны, наблюдавшие за этим, развеялись от шока.

Я смотрел на результат своей работы. На расплющенный камень. И улыбался.

Теперь у меня было оружие, способное поставить на колени любого. Одним движением. Одним касанием.

Игра становилась все интереснее.

* * *

(POV:Цунаде )

Ярость.

Она стала моим единственным спутником в эти долгие, бессонные ночи. Я сидела в своем кабинете, который превратился в штаб-квартиру по разбору наследия Данзо. Горы свитков и документов, изъятых из баз Корня, громоздились на полу, на стульях, на каждом свободном сантиметре. Воздух был пропитан запахом старой бумаги и пыли — запахом похороненных секретов.

Я читала. Час за часом. Мои глаза горели от усталости, но я не могла остановиться. Каждый новый свиток был как очередной гвоздь в крышку гроба той Конохи, в которую я когда-то верила.

Сначала были финансовые отчеты. Страница за страницей, я видела, как огромные, немыслимые суммы денег перетекали из официального бюджета деревни в теневой бюджет Корня. Десятилетиями. И под каждой транзакцией, под каждым разрешением на финансирование стояла одна и та же размашистая, до боли знакомая подпись.

Хирузен Сарутоби.

Мой учитель не просто закрывал глаза на существование Корня. Он был его спонсором и лично, своей рукой, вскармливал монстра, который рос в подземельях его деревни.

Но это было только начало. Дальше — было хуже.

Я наткнулась на секцию с грифом «Особые проекты». И кровь застыла у меня в жилах. Я увидела отчеты об экспериментах. И рядом с именем Данзо, в графе «научный консультант», стояло другое, не менее знакомое имя. Орочимару.

Они работали вместе. Тайно, за спиной у всей деревни. И я читала, не в силах оторваться, о цели их главного, самого чудовищного проекта. Они пытались воссоздать его. Моего деда. Они хотели получить стихию Дерева.

Протоколы были написаны холодным, бездушным, научным языком. «Образец №14, возраст 6 лет. Реакция на клетки Первого Хокаге — отторжение, некроз тканей. Образец утилизирован». «Образец №27, возраст 8 лет. Первичная ассимиляция успешна, но контроль над стихией Дерева отсутствует. Нестабилен. Утилизирован».

Десятки. Десятки детей. И напротив каждого имени — пометка о провале. А затем я нашла последний отчет. «…из ста подопытных выжил лишь один. Субъект "Тензо". Продемонстрировал полное слияние с клетками Хаширамы и базовый контроль над стихией Дерева. Эксперимент признан условно успешным».

Ямато.

Я откинулась на спинку стула, и меня замутило. Он был единственным выжившим в кровавой бойне, которую мой учитель одобрил и профинансировал своей подписью.

— Старые ублюдки… — прошипела я в тишину кабинета. — Оба… Данзо и Хирузен…

Я не ожидала такого от своего сенсея. Я знала, что он был мягким. Что он допускал ошибки. Но это… это было не ошибкой. Это было чудовищным, хладнокровным преступлением. Он дал Данзо добро и дал ему власть. Он дал ему деньги. И он подписал разрешение на опыты над детьми.

Я думала, что достигла дна этого колодца грязи. Но я ошиблась.

Следующие отчеты были озаглавлены «Ликвидация угроз». И там, среди отчетов об охоте на ниндзя-отступников, я нашла их. Папки с названиями кланов.

Первая же папка заставила меня остолбенеть. «Сенджу». Я читала о том, как Корень годами отслеживал и «устранял» людей с дальними родственными связями с моим кланом. Любого, в ком могла проявиться даже сотая доля силы Хаширамы. Данзо охотился на мою семью.

Шок сменился новой волной ярости. Я схватила следующую папку. «Учиха». Там было все. Десятки отчетов. О том, как оперативники Корня тайно следовали за членами клана Учиха, которые уходили на миссии за пределы деревни. Как они устраивали «несчастные случаи». Как похищали шиноби, чей Шаринган пробуждался, и их исчезновение списывали на провал миссии, на вражескую засаду. Никто ничего не подозревал.

Я читала все это, и мой мир рушился. Вся история Конохи, которую я знала, оказалась ложью, построенной на костях и крови невинных.

Я вскочила на ноги. Моя чакра забурлила, и я с силой ударила кулаком по столу, превращая его в щепки. Хватит. Хватит читать. Хватит ужасаться. Пора действовать.

— АНБУ! — крикнула я в пустоту.

Из тени в углу мгновенно материализовался анбу. — Позвать ко мне капитана Ястреба! Немедленно!

— Есть, Хокаге-сама! Он исчез. А я стояла посреди разгромленного кабинета, и в моих глазах горел огонь. Больше никаких полумер. Больше никакой пощады. Я выжгу наследие Данзо и его покровителей из этой деревни каленым железом.

Я ждала. Ждала капитана АНБУ, чтобы отдать приказ, который, возможно, изменит эту деревню навсегда.

Пока АНБУ ушел за ним, я не могла стоять на месте. Мои руки сами потянулись к другому свитку из кучи документов Корня. Я развернула его. Это был протокол одного из заседаний совета Конохи. Старый, пожелтевший. Посвященный «оптимизации бюджета АНБУ». И под решением о сокращении официального финансирования и «перенаправлении средств на секретные нужды» стояли четыре подписи.

Хирузен Сарутоби. Шимура Данзо.

И две другие. Митокадо Хомура. Утатане Кохару.

Мои глаза расширились. Я схватила другой документ. Приказ о формировании специального отряда для «наблюдения» за кланом Учиха. Те же четыре подписи. Третий. Протокол о «необходимости сохранения генетического материала деревни». Снова они. Все четверо.

Они все были в сговоре.

Это был не просто Данзо, которому потакал Хирузен. Это был их квартет. Четыре столпа, на которых держалась власть в Конохе последние десятилетия. И все они были прогнившими до основания.

В этот момент в кабинете, опустившись на одно колено, материализовался капитан Ястреб.

— Вы звали, Хокагэ-сама.

Я медленно повернулась к нему. Мое лицо было маской. Холодной, безэмоциональной маской, под которой бушевал пожар. — Капитан, — сказала я, и мой голос был тихим и смертоносным. — У меня для тебя новый приказ.

Он молча ждал. — Ты берешь два своих лучших отряда. И немедленно отправляешься и задерживаешь старейшин Митокадо Хомуру и Утатане Кохару.

Капитан вздрогнул. Под его маской ястреба я почти физически почувствовала его шок.

— Но… Хокагэ-сама… они же старейшины! Члены совета!

— МНЕ ПЛЕВАТЬ! — взревела я, и моя аура снова заполнила комнату, заставляя капитана вжаться в пол. — Они — предатели! Соучастники Данзо! Я только что нашла доказательства их причастности к его самым грязным делам!

Я сделала шаг к нему, глядя на него сверху вниз. — Ты приведешь их сюда. В кандалах. А второй отряд в это время проведет полный обыск в их домах. В их клановых архивах. Переверните там все вверх дном! Я хочу знать каждый их шаг за последние сорок лет!

Он колебался. Я видела это. Приказ был чудовищным. Арестовать двух самых уважаемых людей в деревне. Это могло привести к бунту.

— Не зли меня, капитан, — прошипела я, и в моих глазах вспыхнул смертельный огонь. — Ты и так в последнее время показал себя не с лучшей стороны. Твоя «элита» позволила двум неизвестным разгуливать по вашему штабу . Вы упустили их. Ты тоже некомпетентен, как командир. Хочешь, чтобы я и тебя задержала за провал миссии и неподчинение приказу?

Капитан Ястреб понял. Он понял, что я не шучу. Что я на грани. И что любое дальнейшее возражение будет последним, что он скажет в качестве командира.

— Есть, Хокагэ-сама! — он склонил голову до самого пола. И в следующую секунду исчез.

Я осталась одна. Я медленно опустилась в уцелевшее кресло. Ярость отступила, оставив после себя лишь горькую, ноющую боль в душе. Боль за мою деревню.

Сколько лет? Сколько лет они правили из тени? Хирузен, Данзо, Хомура, Кохару. Старая гвардия. Герои прошлых войн. Они должны были быть хранителями Воли Огня. А вместо этого… они отравляли ее. Год за годом. Ложью, интригами, экспериментами над детьми, убийствами. Они создали систему, построенную на крови и секретах, и назвали это «благом деревни».

Я закрыла глаза. Я чувствовала себя хирургом, который вскрыл пациента, чтобы удалить одну опухоль, а нашел метастазы, поразившие все органы.

Чистка будет долгой. И очень, очень кровавой.

* * *

(POV:Митокадо Хамура)

Я сидел на веранде своего двухэтажного дома и с наслаждением вдыхал аромат свежезаваренного чая. Здесь, в сердце квартала клана Митокадо, всегда царили покой и порядок. Вековые традиции, уважение к старшим, нерушимые устои — вот что делало Коноху великой.

Напротив меня сидел мой сын, нынешний глава клана. Его лицо, однако, было омрачено тревогой.

— Отец, — сказал он, ставя свою чашку. — Ты слышал последние новости? Пятая Хокаге несколько дней назад устроила настоящую охоту на Данзо-саму. Теперь вся деревня считает его нукенином. А вчера я услышал, что она официально дала приказ добавить его в Книгу Бинго.

Я сделал глоток. Чай был превосходен. — И что с того? — лениво спросил я.

— Я волнуюсь, отец, — продолжил он, понижая голос. — Данзо-сама был вынужден бежать. Теперь, когда его нет, не обратит ли Цунаде свое внимание на вас с Кохару-доно?

Я усмехнулся. Мой сын, при всем его уме, всегда был излишне осторожен. — Сынок, не волнуйся, — сказал я, и мой голос был полон снисходительного спокойствия. — Цунаде ничего не сможет нам сделать. Она — дура. Громкая, импульсивная, сентиментальная дура. Она упустила Данзо и потеряла джинчурики — главное оружие нашей деревни. Ее авторитет трещит по швам.

Я откинулся на спинку кресла. — Будь уверен, на следующем совете мы рассмотрим вопрос о снятии ее с должности. Просто сейчас в деревне нет подходящей кандидатуры. Разве что один… Хатаке Какаши. Но он еще слишком молод и зелен. Так что пусть пока сидит на своем троне и играет в Хокаге.

В этот самый момент наш разговор был прерван. С улицы, со стороны главных ворот нашего квартала, донеслись громкие, яростные крики. — Стоять! Назовите себя! Это частная территория!

Мой сын вскочил на ноги. Я недовольно нахмурился. — Что за шум?

Крики резко оборвались. Вместо них раздался глухой удар и треск ломающегося дерева. А затем — топот десятков ног.

Мы с сыном вышли на улицу. И я замер. По главной улице нашего квартала, расталкивая и отшвыривая в стороны моих людей, двигался отряд. Десятки. В белых масках и черной форме. АНБУ.

— ЭЙ! — заорал я, и мой голос, голос старейшины Конохи, прогремел над площадью. — ЧТО ВЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТЕ?! КАК ВЫ ПОСМЕЛИ ВОРВАТЬСЯ НА ТЕРРИТОРИЮ КЛАНА МИТОКАДО?! Я — СТАРЕЙШИНА ЭТОЙ ДЕРЕВНИ!

Отряд остановился. Вперед вышел их капитан в маске ястреба. Он даже не поклонился.

— Митокадо Хомура, — его голос был холоден, как сталь. — Вы задержаны по личному приказу Пятой Хокаге.

Я остолбенел. На мгновение я даже не нашел, что ответить. Задержан? Я? По приказу этой девчонки?! — Да я вам покажу приказ! — взревел я, и моя чакра начала вырываться наружу.

— Отец, стойте! — мой сын выбежал вперед, складывая печати. — Стихия Огня: Техника…

Он не успел закончить. Одна из теней АНБУ метнулась вперед с невероятной скоростью. Короткий, точный удар в шею. Мой сын, глава клана, обмяк и без сознания рухнул на землю.

— УБЛЮДКИ! — заорал я, но было уже поздно.

Двое АНБУ подскочили ко мне с двух сторон, заламывая мне руки за спину. Третий защелкнул на моих запястьях кандалы, подавляющие чакру.

— Вы не имеете права! — орал я, брызжа слюной, но мой гнев и ярость были бессильны против их холодной, профессиональной хватки. — Я член совета! Хирузен бы никогда…

Они поволокли меня прочь из моего дома, из моего квартала, как обычного преступника. А остальные оперативники АНБУ начали врываться в мой дом, в архивы, в дома моих соклановцев. Они начали обыск.

Я видел испуганные лица моих людей, которые не смели сопротивляться элитным силам Хокаге. И в этот момент, в момент своего полного унижения, я понял.

Цунаде не играла. Она начала чистку. И я был вторым в ее списке.