• Boosty Shared
• PROSTO0101

• T

95.docx

95.fb2

Мое тело спало. Или было в коме. Или умирало. Я не знал. И мне было все равно.

Но мой разум… мой разум бодрствовал.

Я лежал на спине, и надо мной был бесконечный, черный потолок. Под спиной — холодная, едва ощутимая вода. Я был в своем подсознании. В своей личной, персональной клетке, внутри которой была другая клетка. Гигантская. С двумя огромными, кроваво-красными глазами, которые молча смотрели на меня из темноты.

Я просто лежал и смотрел в пустоту.

[Системное уведомление]

[Состояние пользователя: критическое.]

[Физические показатели: стабилизированы внешним воздействием. Уровень чакры: 84%. Регенерация: активна.]

[Психические показатели: Дух — поврежден (92%). Воля к жизни — критически низкая. Активирован протокол "Тишина".]

Голос Системы. Он был другим. Без привычного сарказма. Без едких комментариев. Он был ровным, почти… заботливым. Как у врача, который сообщает плохие новости.

— Эй, человечишка, — пророкотал бас из клетки. — Хватит валяться. Поднимайся.

Я не ответил и просто лежал и смотрел в черноту над головой.

[Пользователь, вы меня слышите?] — снова раздался голос Системы.

[Ваше состояние вызывает опасения. Вам необходимо мобилизовать волю. Сопротивление — ключевой фактор выживания.]

Сопротивление… Какое забавное слово. Я сопротивлялся. И к чему это привело? К боли. К еще большей боли. Они просто ломали меня снова, и снова, и снова. А моя проклятая сила, моя регенерация, просто чинила меня, чтобы им было, что ломать на следующий день.

— Ты оглох? — рык Курамы стал громче. — Тот Учиха вытащил тебя. Ты в безопасности. Так перестань вести себя, как побитый щенок!

Я медленно повернул голову в его сторону. В его гигантских, полных ярости глазах я видел свое отражение. Жалкое, маленькое, дрожащее.

— Отстань, Курама, — прошептал я, и мой голос был чужим. Хриплым. Сломанным.

[Пользователь, сущность «Курама» права. Внешняя угроза миновала. Ваш союзник, Учиха Шисуи, перенес вас в безопасное место. Сейчас вы должны сосредоточиться на восстановлении. Вы — игрок. Вы должны подняться и продолжить игру.]

Игра… Я усмехнулся. И эта усмешка тут же превратилась в жалкий, сдавленный всхлип. — Я не хочу… — прошептал я в пустоту. — Я больше не хочу играть в эту игру.

Я повернул голову обратно к черному потолку. — Система, — сказал я, и мой голос был голосом человека, который стоит на краю пропасти. — Скажи мне… Ты можешь вернуть меня обратно?

[Уточните запрос, пользователь.]

— Домой, — сказал я, и по моей щеке скатилась слеза. — В мой прежний мир. Туда, где не было ни шиноби, ни хвостатых демонов, ни пыток. Туда, где я был просто Алексеем. Пожалуйста. Я отдам все. Все свои очки, все свои способности. Просто… верни меня домой. Я больше не могу.

Я хотел сбежать. Сбежать из этого проклятого мира, где боль была единственной реальностью. Сбежать от этого тела, которое стало моей тюрьмой.

— Эй! Ты с кем разговариваешь?! — рявкнул Курама, и прутья его клетки задрожали от его рыка. Его гигантская морда прижалась к решетке. — Что за бред ты несешь?! Какой еще "прежний мир"?!

Я не ответил ему. Я просто лежал и ждал ответа от единственного, кто мог меня понять. Тишина. Система молчала. Долго. А затем…

[Анализ запроса завершен. Ответ: отрицательный. Возврат невозможен.]

[Причина: Душа пользователя полностью интегрирована в текущую реальность.]

Конечно. Конечно, невозможно. Какая глупая, детская надежда.

[Однако…] — голос Системы изменился. В нем появились новые, стальные нотки. […текущее ментальное состояние пользователя классифицируется как деструктивное и несовместимое с дальнейшим выживанием. Простая мотивация неэффективна.]

Я закрыл глаза. Мне было все равно.

[Принято решение. Активация экстренного протокола глубокого восстановления "Феникс".]

[Цель: исцеление психических травм, восстановление волевого ядра, перезагрузка эмоционального фона.]

[Предупреждение: Стирание воспоминаний о пережитом невозможно. Протокол направлен на изменение вашего отношения к этим воспоминаниям. Боль останется, но она перестанет быть вашим хозяином.]

[Начинаю процедуру. Пожалуйста, не сопротивляйтесь.]

Я почувствовал это. Что-то теплое, светлое, оно начало разливаться по моему подсознанию. Оно было похоже на анестезию. Оно не убирало боль. Оно убирало ее значимость. Чернота над головой начала светлеть, превращаясь в мягкий, белый свет.

Я не сопротивлялся. Я был слишком слаб для этого. И просто лежал и позволял этому свету наполнять меня. Это было не исцеление. Это была… перезагрузка.

Я проснулся.

Первой мыслью было удивление. Я все еще мог просыпаться. Вторым ощущением была головная боль. Чудовищная, раскалывающая череп, как будто я три дня подряд пил саке вместе с Джирайей, пытаясь переспорить его в «исследованиях». Я тихо застонал и попытался сесть.

Тело слушалось. Слабое, ватное, но оно двигалось. Я был не на холодном камне. Я лежал в мягкой, теплой кровати, укрытый одеялом. Я огляделся. Знакомые каменные стены нашего убежища. В углу, на импровизированной кухне, кто-то стоял у огня и что-то готовил. Пахло рисом и травами.

Шисуи.

Он обернулся, как будто почувствовав мой взгляд. На мгновение Шисуй замер. А в следующую секунду он, в вихре техники Сюнсин, уже сидел на краю моей кровати.

— Наруто! Ты очнулся! — в его голосе было столько облегчения, что, казалось, он сам только что перестал задыхаться. — Как ты? Ничего не болит? Голова не кружится?

Он задавал вопросы, его глаза — с двумя томоэ — внимательно осматривали меня, и я видел в них неподдельную, искреннюю тревогу.

И в этот момент они вернулись. Воспоминания.

Яркие. Жестокие. Беспощадные. Я снова увидел белые, безликие маски. Снова почувствовал, как ломаются мои кости. Как вода заполняет мои легкие. Как разряды тока заставляют тело биться в агонии. Я снова услышал свой собственный крик, полный отчаяния и мольбы…

Я вздрогнул, и Шисуи тут же положил мне руку на плечо. — Эй, все хорошо, ты в безопасности, — сказал он.

Но случилось странное. Воспоминания были. Четкие, как будто я смотрел фильм в высоком разрешении. Но боль… эмоциональная боль, тот ужас, то отчаяние, что ломали меня, — их не было. Было лишь холодное, отстраненное понимание: «Да, это случилось. Это были факты. Это был ценный, хоть и жестокий, опыт».

Это было так, как будто я смотрел очень страшный фильм про кого-то другого. Я помнил, что герой на экране страдал. Но я, зритель, был в безопасности.

«Система. Что ты сделала?» — мысленно спросил я.

[Активированный протокол "Феникс" завершил свою работу,] — раздался в моей голове ровный, беспристрастный голос.

[Психические травмы и повреждения духа исцелены. Воспоминания о событиях были сохранены, но их эмоциональная привязка была разорвана. Теперь это не травма. Это — данные.]

«Данные…» — повторил я про себя. Да. Именно так это и ощущалось.

Пока я переваривал эту информацию, Шисуи, видя мое молчание, забеспокоился еще больше.

— Наруто? И вдруг он схватился за голову, его тело напряглось, а из горла вырвался сдавленный стон. — Агх! Что… что происходит?

— Шисуи? — я сел, игнорируя слабость.

— Мои глаза… — прохрипел он, зажмурившись. — Наруто, что-то не так с моими глазами! Они… они вибрируют! Слишком много чакры!

Я посмотрел на него. И увидел это. Оба его глаза, которые я ему пересадил, горели алым огнем. Два томоэ в каждом из них вращались с бешеной скоростью. А затем, прямо на моих глазах, из центра каждого зрачка медленно, как капля чернил, проступил третий.

Три томоэ. Совершенный Шаринган.

Но это был еще не конец. Три томоэ, едва сформировавшись, начали вращаться еще быстрее. Они сливались в единый, черный узор. Я видел, как формируется новый рисунок. Сложнейший. Мангекё!

— ШИ-СУ-И! — заорал я.

Он вскрикнул от боли, и в этот момент бешеное вращение прекратилось. Узор Мангекё исчез, не успев до конца сформироваться. В его глазницах остались лишь идеальные, ярко-красные Шаринганы с тремя четкими, неподвижными томоэ.

Он тяжело дышал, все еще держась за голову. — Что… что это было?

Я смотрел на него, и на моем лице, впервые после пробуждения, появилась ухмылка. Не веселая. А ухмылка ученого, чей рискованный эксперимент увенчался оглушительным успехом.

— Шисуи… твои глаза, — сказал я. — Они только что пробудили третью томоэ.

Он с удивлением посмотрел на меня. «Невероятно! — подумал я. — Это были обычные двухтомоэные Шаринганы. Но его собственная кровь, его уникальная чакра, усиленная клетками Хаширамы, форсирует их эволюцию с немыслимой скоростью!»

— Но это еще не все, — продолжил я. — Твои глаза хотели эволюционировать дальше. В Мангекё. Но, похоже, твое тело еще не готово к такой нагрузке. Но сам факт… пробудить третью томоэ на чужих, пересаженных глазах за такой короткий срок… это просто невероятно.

Я усмехнулся. — Клетки Хаширамы… я не ошибся, когда решил интегрировать их ДНК напрямую в твои глазные нервы. Они превращают эти обычные глаза в нечто… совершенно новое. В твои собственные.

Шисуи с недоверием смотрел на меня, а затем на свое отражение в поднесенном мной кунае. Он увидел свои новые, совершенные глаза. И в его взгляде, вместо боли, появилось благоговение. И новая, холодная, смертоносная решимость.

* * *

(POV:Цунаде)

Кабинет Хокаге был погружен в тишину. Но это была не та тишина, что приносит покой. Это была тяжелая, гнетущая тишина, наполненная запахом саке и горечью поражения.

Я сидела за своим столом, вернее, за тем, что от него осталось, и медленно цедила из фарфоровой чашечки саке. Напиток не приносил ни тепла, ни забвения. Лишь усиливал тупой, ноющий гнев, что сжимал мое сердце в ледяной кулак.

Провал. Полный, сокрушительный провал.

Виновник, Данзо, ушел . Скрылся, как крыса, в одном из своих бесчисленных потайных ходов, оставив за собой лишь трупы и хаос. Потери среди моих АНБУ. Десятки оперативников Корня, большая часть из которых — одурманенные дети, — убиты в бессмысленной бойне. Половина захвачена в плен, но какой от них толк?

И самое главное… мы так и не нашли Наруто.

Вся эта бойня, вся эта кровь — все было напрасно. Я поставила на кон все, развязала гражданскую войну в собственной деревне, но так и не достигла главной цели.

Из тени беззвучно шагнула фигура в маске ястреба. Капитан АНБУ.

— Хокаге-сама.

— Что еще? — мой голос был хриплым.

— Главная штаб-квартира Корня и две другие базы полностью зачищены и опечатаны, — доложил он. — Охрана выставлена. Если прикажете, я отправлю свободный личный состав на тщательный обыск. Возможно, мы найдем документы, касающиеся их деятельности, отчеты о последних миссиях…

— Действуй по своему усмотрению, капитан, — отмахнулась я, наливая себе еще. — Сейчас у меня нет настроения заниматься твоими отчетами. Просто делай свою работу.

— Есть, Хокаге-сама. Капитан кивнул и так же бесшумно исчез.

Не успела я сделать и глотка, как в кабинет вошел Какаши. Он выглядел уставшим, но его взгляд был ясным и сосредоточенным. — Цунаде-сама, — сказал он. — Я пытался допросить задержанных бойцов Корня. Они молчат. Не говорят ни слова.

— Чего еще ты ожидал, Какаши? Это фанатики Данзо.

— Дело не только в этом, — он покачал головой. — Я попросил Ямато осмотреть одного из них. Он ведь когда-то и сам был в Корне. Я с интересом посмотрела на него.

— И что?

— Ямато говорит, что у всех оперативников на языках стоит проклятая печать, — сказал Какаши. — Данзо лично ставит ее каждому. Она не позволяет им говорить ничего лишнего о нем, о Корне или об их миссиях. Любая попытка — и печать парализует их, причиняя невыносимую боль.

Я с силой поставила чашку на стол. Еще одна уловка старого лиса. Даже в бегах, даже после своего поражения, он продолжал держать своих людей на поводке.

— Я сам не силен в фуиндзюцу такого уровня, — продолжил Какаши. — Но, возможно, Джирайя-сама смог бы снять эту печать.

Я устало выдохнула, потирая виски. — Джирайя… — пробормотала я. — После того как он нашел Орочимару и узнал, что Наруто не у него, он сразу отправился по следу Акацуки. Сказал, что это теперь единственный оставшийся вариант. Я свяжусь с ним позже, когда он выйдет на связь…

Я не успела договорить.

ПУФ!

В центре моего кабинета, в большом облаке белого дыма, появились две фигуры. Маленькие. Зеленые. Одна, мужская, с седыми бровями и бородой, держала в руках свиток. Вторая, женская, с фиолетовыми волосами, уперла руки в бока.

Я вскочила со стула. Моя хмельная усталость мгновенно улетучилась, сменившись шоком и благоговением.

— Фукасаку-сама! Шима-сама!

Две Великие Жабы-Мудреца. Старейшины горы Мьёбоку. Учителя моего товарищя. Их появление здесь, в Конохе, с помощью обратного призыва, без участия Джирайи, могло означать только одно.

Случилось что-то очень, очень плохое. Или что-то очень, очень важное.

Какаши, стоявший рядом, замер, и я увидела, как в его единственном глазу отразилось такое же изумление.

— Фукасаку-сама! Шима-сама! — я поклонилась, как и подобает при встрече с такими древними и мудрыми созданиями. — Что привело вас сюда? Где Джирайя?

Старый мудрец, Фукасаку, смотрел на меня, и в его глазах была вековая скорбь. Его жена, Шима, отвернулась, и ее плечи мелко дрожали.

Мое сердце пропустило удар. А затем еще один. Холод, не имеющий ничего общего с подземельями Корня, начал медленно расползаться по моим венам.

— Прости, Цунаде-чан, — сказал Фукасаку, и его голос, обычно скрипучий и ворчливый, был глухим и полным боли. — Мы… мы принесли плохие вести.

Он молчал и просто смотрел на меня, давая мне время подготовиться к удару. Но к такому удару подготовиться было невозможно.

— Джирайя-чан… — продолжил он, и каждое слово было как удар молота по наковальне. — Он… погиб в бою.

Тишина.

Абсолютная, оглушающая, вакуумная тишина, в которой, казалось, остановилось само время. Я смотрела на него, на маленькую зеленую жабу, и не понимала смысла слов. Не хотела понимать.

Джирайя. Погиб.

Эти два слова не могли стоять в одном предложении. Это было неправильно. Невозможно. Джирайя — это стихийное бедствие. Это буря.

— Что? — прошептала я, и мой собственный голос показался мне чужим. — Как?..

— Он нашел их, — сказал Фукасаку, и его взгляд стал жестким. — Он отправился по следу Акацуки, как и говорил тебе. Его шпионская сеть вывела его на их лидера. Он проник в их логово. В Деревню Скрытого Дождя.

Я слушала, и перед моими глазами проносились образы. Джирайя, уходящий из деревни с дурацкой ухмылкой. Джирайя, сражающийся плечом к плечу со мной и Орочимару. Джирайя, принесший мне новость о том, что я стану Хокаге.

— Там он встретил его. Лидера Акацуки, — продолжил мудрец. — Вернее… их. Их было шестеро. Ими управлял один человек. Его звали Пейн.

— Пейн… — эхом повторил Какаши, который до этого стоял неподвижно, как статуя.

— Да, — кивнул Фукасаку. — И самое страшное, Цунаде-чан… Джирайя-чан узнал его. Это был его бывший ученик. Один из сирот, которых он тренировал в Стране Дождя много лет назад.

Мои колени подогнулись, и я оперлась о стол, чтобы не упасть. Его ученики. Те самые, о которых он рассказывал мне, как о детях пророчества.

— У него… у них были глаза, — сказал Фукасаку, и в его голосе прозвучал благоговейный ужас. — Легендарные глаза Мудреца Шести Путей. Риннеган.

Риннеган. Глаза бога. Легенда, миф. И они оказались реальностью. И они были у врага.

— Он сражался, как лев, — сказала Шима, впервые подав голос — Он сражался до последнего. Джирайя смог победить нескольких из них и даже смог передать нам шифр, ключ к разгадке их тайны… Но их было слишком много. Их сила… она была за гранью понимания. Они… они одолели его.

Я стояла, глядя в пустоту. Картина была ясна. Джирайя, один, в самом сердце вражеской территории, против шести противников, обладающих глазами бога. Он с самого начала шел на верную смерть.

Еще одна потеря. Еще один человек из моего прошлого, которого я отпустила на смерть.

Первым был мой брат, Наваки. Потом — мой возлюбленный, Дан. Теперь — мой лучший друг, мой товарищ по команде, мой вечный и самый верный союзник, Джирайя.

Все, кого я любила, умирали.

Я медленно подняла голову.

— Какаши, — сказала я, и мой голос был спокоен. Страшно спокоен.

— Да, Хокаге-сама. — Собери отдел дешифровки. Всех лучших, что у нас есть. Старейшины жаб передадут вам всю информацию, что успел собрать Джирайя. Я хочу знать все о силе этого Пейна. Каждая деталь. Каждая мелочь.

— Есть.

— И еще, Какаши.

— Да? — Поиски Наруто, — сказала я, и мой голос стал твердым, как сталь. — Утроить. Мне плевать на ресурсы. Мне плевать на политику. Переверните весь континент. Найдите его. Потому что теперь… теперь он не просто джинчурики Конохи. Он — последнее, что осталось у меня от Джирайи. Его наследие. И я не позволю им забрать и его тоже.

Я развернулась и пошла к выходу из кабинета. Мои шаги были тяжелыми, как будто к ногам привязали свинцовые гири. Я держалась и должна была держаться. Перед Какаши. Перед старейшинами. Перед всей деревней. Я — Хокаге. У меня нет права на слабость.

— Хокаге-сама, куда вы? — спросил Какаши.

— Нужно… нужно побыть одной, — ответила я, не оборачиваясь, и мой голос был глухим и чужим. Я не смогла придумать ничего лучше.

Я вышла из кабинета и плотно закрыла за собой дверь и сделала один шаг по пустому, гулкому коридору. Второй. Третий.

А затем силы оставили меня.

Стена, на которую я оперлась, показалась мне единственной твердой вещью в этом рушащемся мире. Мои ноги подогнулись, и я медленно, беззвучно сползла по ней на холодный каменный пол.

Все. Маска треснула.

Плотина, которую я так долго и отчаянно строила внутри, рухнула. И меня затопило.

Первым прорвалось горе по нему. Джирайя. Белый как снег, идиотский ежик волос. Его дурацкая, наглая ухмылка. Его громкий смех. Его вечные «исследования». Он всегда был рядом. Всю мою жизнь. Ругался со мной, спорил, поддерживал, смешил.

А теперь… его больше нет. Никогда не будет.

Я уткнулась лицом в колени, и мои плечи затряслись. Первый сдавленный, удушающий всхлип вырвался из моей груди. А за ним — второй. И третий.

К его образу в моей памяти присоединились другие. Мой маленький брат, Наваки, с его глупой мечтой стать Хокаге. Мой возлюбленный, Дан, с его доброй, тихой улыбкой. А теперь еще и Наруто. Такой же шумный, такой же упрямый, как они все. И я потеряла и его. Всех. Всех, кого я любила, этот проклятый мир шиноби забирал у меня одного за другим.

Я сидела на полу в пустом коридоре Резиденции Хокаге, и слезы текли по моим щекам, капая на пыльный пол. Пятая Хокаге. Легендарная Саннин. Величайший медик. Все это было ложью.

Я была просто женщиной. Одинокой, сломленной женщиной, которая снова потеряла все. И которой было очень, очень больно.

* * *

(POV: ГГ)

Тишина в убежище больше не была гнетущей. После вспышки силы и боли, вызванной эволюцией его глаз, Шисуи наконец успокоился. Он сидел на краю моей кровати, и его новые, совершенные Шаринганы с тремя томоэ были деактивированы, снова сменившись обычными черными глазами. Но я знал — под этим спокойствием скрывалась новообретенная, чудовищная мощь.

Шисуй смотрел на меня, и в его взгляде была глубокая, неподдельная тревога. — Как ты, Наруто? — спросил он, и его голос был тихим. — Когда я нашел тебя… ты был в ужасном состоянии. Множество ран, жар… Я видел, что они с тобой делали.

Я отвел взгляд. Воспоминания о пытках все еще были свежи, но благодаря вмешательству Системы, они больше не причиняли душевной боли. Они были просто… данными. Фактами в моей биографии.

«Система, — мысленно обратился я к ней, пока Шисуи ждал ответа. — Твой протокол "Феникс". Он не просто исцелил меня. Он изменил меня. Почему? Зачем такая мощная функция? Просто чтобы я не сошел с ума?»

[Пользователь задает слишком много вопросов,] — раздался в моей голове привычный ехидный голос.

[Скажем так, мои Создатели — очень прагматичные люди. Они не любят, когда их ценные, редкие и, прямо скажем, уникальные экземпляры ломаются из-за такой банальной вещи, как психологическая травма. Считайте это стандартным гарантийным обслуживанием, чтобы защитить их инвестиции.]

«Экземпляр… Инвестиции…» — я усмехнулся про себя. Что ж, по крайней мере, это честно.

— Наруто? — голос Шисуи вырвал меня из размышлений. Он смотрел на меня с беспокойством. — Восстановление после… всего этого, должно быть, будет долгим и болезненным. Я, если честно, боялся, что ты сломаешься. Окончательно. Что тот огонь в твоих глазах погаснет навсегда.

Я посмотрел на него. На его обеспокоенное лицо. И улыбнулся. Широко, искренне, стараясь вложить в эту улыбку всю свою прежнюю уверенность.

— Пустяки, — сказал я, и мой голос, хоть и был хриплым, звучал уверенно. — Их пытки — это так, комариные укусы. Просто немного устал, вот и расклеился. Но я в полном порядке, видишь?

Я сел ровнее, чтобы доказать свои слова, и постарался выглядеть как можно бодрее, чтобы развеять его тревогу. Кажется, это сработало. Он с облегчением выдохнул, хотя в его глазах все еще читалось сомнение.

— Но как? — спросил я, становясь серьезнее. — Как ты нашел меня, Шисуи? Как ты вообще догадался, что я у Данзо?

Он глубоко вздохнул, и его лицо помрачнело. — Я ждал, — начал он. — Ты сказал, что вернешься после миссии, но ты не приходил. День, два, три… На четвертый день я понял, что случилось что-то серьезное. Твой теневой клон, с которым мы работали, развеялся без команды, и это стало последним сигналом.

Он рассказал мне все. О своем рискованном проникновении в Коноху. О том, как он нейтрализовал патрульного АНБУ и забрал его форму, чтобы попасть в штаб. О том, как он рылся в архивах и нашел отчет о моем пропаже.

— Когда я прочитал, что ты пропал без вести, а все следы обрываются, у меня осталось только три версии: Орочимару, Акацуки или он, — Шисуи произнес его имя, как проклятие. — Данзо.

— И ты выбрал его, — кивнул я.

— Я слишком хорошо его знаю, — в глазах Шисуи вспыхнула ненависть. — Пропажа джинчурики вдали от деревни, без свидетелей… Это был идеальный шторм. Идеальная возможность для него. Но у меня не было доказательств. Я не мог просто ворваться на его базу. Поэтому я пошел на риск.

И он рассказал мне о своем гениальном плане. О том, как он написал анонимный донос, смешав в нем правду и предположения, и подбросил его на стол Хокаге. — Я просто подтолкнул ее, — сказал он. — Дал ей повод сделать то, что она, возможно, и так хотела, но боялась. Я стравил их. И пока Цунаде собирала армию и готовилась к штурму, я просто ждал. Ждал хаоса, который позволит мне незаметно проскользнуть внутрь.

Я слушал его, и восхищение смешивалось с благодарностью. Он не просто спас меня. Шисуй провернул невероятную, рискованную шпионскую операцию, переиграв самого Данзо на его же поле.

— Ты спас мне жизнь, Шисуи, — сказал я тихо, и в моем голосе не было ни капли притворства. — Я твой должник.

Он лишь покачал головой. — Мы — союзники, Наруто. Мы в одной лодке. А теперь отдыхай. Тебе нужно восстановить силы.