В тот день в главном командном центре «Грота» царила атмосфера делового спокойствия. Шло плановое совещание, обсуждались логистика, распределение ресурсов, планы по дальнейшей эвакуации гражданских. Но это спокойствие было обманчивым, как затишье перед бурей. И буря грянула.
Дверь в зал распахнулась без стука. На пороге стояла Катю Волжскую, молодая девушка, возглавлявшая отдел радиоперехвата и шифрования. Ее лицо, обычно сосредоточенное и серьезное, было белым как полотно, а в широко раскрытых глазах стоял ужас. В руках она сжимала папку.
— Товарищ генерал, товарищи командиры! — ее голос сорвался. — Срочное сообщение. Мы только что перехватили и расшифровали приказ из ставки Гитлера «Волчье логово». Прямой приказ, подписанный лично фюрером, для группы армий «Центр».
Она положила папку на стол и включила магнитофон. Зал наполнился треском помех, а затем из динамика полился истеричный, срывающийся на визг голос, от которого у всех присутствующих поползли мурашки по коже. Это был голос Адольфа Гитлера, и он отдавал приказ, который перечеркивал все законы войны и человечности. Он приказывал устроить в Белоруссии ад на земле. Сжигать деревни вместе с жителями, использовать химическое оружие, не оставлять камня на камне, превратить всю землю в выжженную пустыню.
Когда запись кончилась, в зале повисла тяжелая, гнетущая тишина. Каждый из присутствующих — Егорыч, Морозов, Воронов, бывшие советские офицеры, прошедшие через ад окружения и плена — смотрел в одну точку. Они знали, что это не пустые угрозы. Они видели, на что способны эти нелюди.
— Игры кончились, — глухо произнес Егорыч, и его голос был тверд, как гранит. — Они перешли последнюю черту. Пора взяться за дело всерьез. Предложения?
— Полная мобилизация, — тут же отреагировал капитан Морозов. Его лицо было похоже на каменную маску. — Всех, кто прошел подготовку. Всех, кто принял сыворотку. Мы должны нанести упреждающий удар, который выбьет им зубы.
Все взгляды обратились к Дмитрию. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и его лицо было абсолютно спокойным. Но в его глазах горел холодный, расчетливый огонь.
— Упреждающий удар — это полумера, — тихо сказал он, и от его спокойствия становилось жутко. — Это как отрубить гидре одну голову. Мы должны вырвать у них саму возможность вести войну на нашей земле. Я предлагаю не просто удар. Я предлагаю тотальную зачистку.
Он встал и подошел к тактической карте.
— Мы выпустим все, что у нас есть. Всех наших бойцов, прошедших генную модификацию и обучение через кубы. Мы дадим им лучшую броню и артефакты. Но пехота — это только одна часть. Я предлагаю выпустить в небо эскадрильи моих новых големов-истребителей. Здесь, на базе, наши пилоты, прошедшие ускоренное обучение, будут управлять ими дистанционно, как в видеоигре. То же самое с танками. Мы создадим армию дронов, управляемую из безопасности «Грота».
Он сделал паузу, обводя взглядом застывшие лица командиров.
— И самое главное. Я создам армию. Настоящую армию моих боевых големов. Тысячу. Может, две тысячи. Я тут вспомнил… Неделю назад. Я оставил в Карелии десяток прототипов с активным самообучением. Они уже целую неделю ведут автономную войну, и я только что проверил их статус. Они стали совершенными машинами для убийства. Их боевые матрицы бесценны. Я скопирую их и создам армию. А эти десять станут ее генералами.
— Мы перейдем на военное положение, — продолжил он. — Все производство будет переведено на создание артефактов и зелий для нужд армии. Через пять дней мы будем готовы. И мы покажем Гитлеру, что такое настоящий ад. Мы примем его правила игры и выиграем по ним. Наша тактика будет простой, как все гениальное. Мы будем действовать, как я действовал в Скандинавии. Полное уничтожение живой силы и техники противника. Оставляем в живых только тех, кто сдается, и нескольких свидетелей, чтобы они рассказали остальным о том, что видели. После боя трофейные команды зачищают местность под ноль, забирая все в безразмерные сумки. После нас должна оставаться только девственная природа.
Егорыч медленно кивнул. За ним кивнули и все остальные. План был принят единогласно. Пятидневный обратный отсчет начался.
* * *
«Грот» превратился в гигантский, гудящий улей. Магические кузни работали круглосуточно, извергая из себя сотни безликих, элегантных тел боевых големов. В центре огромного сборочного цеха стоял Дмитрий. Он был похож на дирижера адского оркестра. Потоки магии срывались с его рук, вплетаясь в металл, копируя и вшивая в каждого голема совершенную боевую матрицу, полученную от «карельской десятки». Те десять, его первые автономные солдаты, были возвращены на базу. Теперь они были выше и мощнее остальных, их корпуса испускали слабое золотистое свечение — знаки отличия командиров новой армии.
В тренировочных залах сотни бойцов, чьи тела были усилены сывороткой, привыкали к своим новым возможностям. Они двигались с размытой скоростью, их реакции были молниеносны. Облаченные в темную, переливающуюся энергией артефактную броню, они были похожи на оживших богов войны.
В симуляторном центре, огромном зале, похожем на декорации к фантастическому фильму, сотни пилотов и танкистов сидели в креслах, подключенные к нейроинтерфейсам. Перед их глазами проносились виртуальные поля сражений, пока они оттачивали управление дронами-истребителями и танками-големами.
Через пять дней все было готово. Две тысячи боевых големов. Пятьсот суперсолдат. Сотни единиц дистанционно управляемой техники. Все снабжены артефактами, зельями и плащами-невидимками. Это была не армия. Это был приговор.
* * *
И этот приговор был приведен в исполнение. На рассвете шестого дня ад обрушился на вермахт по всему центральному фронту и на остатки их сил в Скандинавии.
Для гауптмана Клауса Шульце, командира танковой роты 3-й танковой дивизии, утро началось с того, что мир сошел с ума. Его танки, стоявшие в лесу, просто взорвались. Один за другим. Без видимых причин. А затем из воздуха появились они. Безликие металлические демоны, двигавшиеся с нечеловеческой грацией. Они проходили сквозь пулеметный огонь, не замедляя шага, и их клинки, вырвавшиеся из предплечий, кромсали сталь и плоть с одинаковой легкостью. В небе творился кошмар. Странные, похожие на хищных птиц самолеты без опознавательных знаков разносили в пыль «Юнкерсы» и «Мессершмитты», двигаясь с маневренностью, невозможной для законов физики.
Для финского егеря Матти Коскинена, сидевшего в окопе под Ленинградом, это был конец света. Линия обороны, которую они удерживали месяцами, просто перестала существовать. Невидимые силы вырезали его товарищей. Он видел лишь вспышки выстрелов из ниоткуда и падающие тела. А затем появились тени. Человеческие силуэты в темной броне, двигавшиеся так быстро, что глаз не успевал за ними уследить. Они зачищали траншеи, не оставляя никого в живых.
Три дня и три ночи продолжалась эта кровавая охота. Армия «Грота» была неумолимой, как стихийное бедствие. Они не знали усталости, страха и жалости. Они были идеальной машиной войны. Немецкий фронт, и так трещавший по швам, просто рухнул. Он рассыпался, как карточный домик. Целые дивизии переставали существовать за считанные часы.
И после каждой бойни происходило самое страшное. Те немногие, кому посчастливилось выжить, забившись в какую-нибудь щель, видели это. Появлялись новые фигуры, которые методично собирали все: трупы, обломки техники, оружие, гильзы. Они работали быстро и эффективно, и после них оставалась лишь чистая, нетронутая земля, словно здесь никогда и не было войны. Этот сюрреалистический, фантастический ужас ломал психику сильнее, чем любая битва.
За трое суток не погиб ни один человек и не был уничтожен ни один голем со стороны «Грота». Их превосходство было абсолютным.
На исходе третьего дня, когда немецкая армия была отброшена на сотни километров вглубь Европы, кольцо блокады вокруг Ленинграда было разорвано и уничтожено, а армия призраков исчезла. Они просто растворились в воздухе, использовав персональные портальные артефакты. Единственным напоминанием об их присутствии были тысячи маленьких записок, оставленных на телах убитых офицеров, в штабных машинах и на развалинах командных пунктов. На каждой было написано на идеальном немецком и русском языках всего одна фраза:
«Ну что, Адольф, хочешь еще получить ад на Земле?»
Это был ошеломительный, невероятный разгром. Немцы и их союзники были в состоянии глубочайшего шока. Их генералы не могли понять, как это возможно. Их солдаты были парализованы ужасом. Но и в советской Ставке состояние было не лучше. Они смотрели на карты, на донесения о стремительном отступлении врага, на освобожденный Ленинград, и тоже были в шоке. Они не понимали, что за сила вмешалась в войну, и чего от этой силы ждать дальше.