• Boosty Shared
• Виталий Петров

• T

• геншин
• фанфик
• тень
• глава

Глава 41.docx

Глава-41.fb2

23к символов

* * *

Мой новый босс не соврала, когда говорила о хаосе и буре в Фонтейне…

На утро, когда солнечный свет пробился сквозь толщу морской воды, заливая подземный зал мягким голубым сиянием, отражавшимся от каменных стен и полированного пола, Флорин очнулась. Её глаза, ещё затуманенные сном, широко распахнулись, когда она осознала, что лежит на пыльном бархатном диване в окружении мерцающих водяных огоньков и огромного панорамного окна, за которым колыхались тени рыб и водорослей в тёмной глубине.

Я присел рядом, стараясь говорить спокойно, и коротко объяснил, где мы находимся и почему, заменив в рассказе пафосную богиню на таинственного «Духа театра», чтобы не усложнять и пока не втягивать её в свою непонятную авантюру. Рассказал про засаду в театре Эпиклез, её похищение, комнату с телами — женщиной в чёрном платье, мужчиной в маске и обезглавленным жандармом — и наш поспешный побег через тайные ходы. Флорин слушала, затаив дыхание, её лицо то бледнело от ужаса, то вспыхивало любопытством, особенно когда я упомянул «Духа», который вывел нас через этот подземный «данж» с подводным окном.

— «Прямо как в сказке! Значит, слухи не врали!» — выдохнула она, её голос дрожал от восторга, и я не мог спорить — место и правда было особенным, будто вырванным из легенд о затонувших дворцах и морских тайнах.

Потом я попытался выудить, как она, при всех наших предосторожностях, умудрилась отправиться невесть с кем, не предупредив меня. Флорин лишь пожала плечами и пробормотала, что почти ничего не помнит.

— «Только духи, — сказала она, нахмурив брови, — От той дамы в чёрном платье пахло сладкими-сладкими духами, как сироп, аж тошно. И в какой-то момент, видимо, надышалась и сознание потеряла».

Следующее пробуждение было уже тут, в подземелье театра Эпиклез, рядом со мной, на этом старом диване под холодное мерцание голубых огоньков. Я кивнул, но внутри всё кипело: ответы остались в той комнате с телами, где кровь жандарма всё ещё стояла перед глазами, а запах кислого вина из разбитого бокала мешался с сыростью и смертью.

Но в целом не нужно иметь мегамозг в черепушке, чтобы понять, что к чему и какая ебанутая голова тут замешана. Поэтому мы поспешили за голубыми огоньками, которые должны были привести нас в город — нужно было найти Торе, которая также могла быть целью нападения. А учитывая ночные виды Кур-де-Фонтейна с огнём и дымом, наверняка так оно и было. Я рассказал Флори про столбы чёрного дыма, вздымающиеся к небу, и алые всполохи огня, озарявшие белокаменные стены столицы, и её глаза вспыхнули тревогой.

— «Боги, надо же спешить!» — выпалила она, стиснув зубы, и рванула за огоньками с такой решимостью, что я невольно ускорил шаг, подстёгнутый её порывом.

Но нельзя было назвать этот поход особенно интересным — Фурина позакрывала все двери и проходы в сторону от цели, как какой-нибудь разработчик в видеоигре, исскуственно ограничивая игроков. Коридор был узким, тёмным, а пол местами покрывали потрескавшиеся каменные плиты или остатки ветхих ковров, хрустевших под ногами. Запах плесени и морской соли пропитывал воздух, а холод пробирал до костей.

Чувствовал я себя примерно как герой линейной игры, где выбора нет, только вперёд по рельсам. Но Флорин, в отличие от меня, не была избалована играми на компутере, и даже эта коридорная тёмная кишка вызывала у неё эмоции.

— «Как искатели приключений, покоряющие подземелья! Помнишь, книгу читали про группу лучников?..» — шептала она, её голос дрожал от возбуждения, а глаза блестели, отражая голубое сияние огоньков, пока мы пробирались по этим мрачным катакомбам.

Несмотря на атмосферу и события прошлой ночи, настрой был приподнятым, и я невольно ухмылялся, глядя на её воодушевление. Хотя после двадцатой лестницы и очередного поворота, где коридор сужался так, что я задевал плечами стены, даже её энтузиазм слегка угас, а мои ноги гудели, проклиная бесконечные спуски и подъёмы.

Однако всё изменилось, когда мы наконец вышли на свет. Под конец пути, небольшая часть стены прямо перед нами, как это было в прошлые разы, в синеватом свечении растворилась в воздухе, открывая проход, из которого пахнуло свежим утренним ветром, несущим запах каналов и соли.

Мы с Флорин осторожно прошли и оказались в узком переулке между центральным водным вокзалом, чьи серые стены сложно не узнать, и соседним зданием — типичным жилым зданием с кучей квартир и лавками на первом этаже. Мы были в самом сердце столицы, совсем недалеко от дома, и радость от возвращения в Кур-де-Фонтейн вспыхнула в груди. Флорин улыбнулась, её лицо осветилось облегчением, а светлые волосы качнулись на ветру, поймав утренний свет.

Сначала обрадовались, но как только вышли из переулка между вокзалом и старым складом, оказавшись на главной улице, где обычно бурлила жизнь, а каналы отражали сияние белокаменных зданий, улыбки с наших лиц тут же померкли.

Кур-де-Фонтейн, блистательная столица Фонтейна, лежала в руинах, будто пережившая не просто сражение, а яростную катастрофу.

Мы с Флорин замерли, ошеломлённые: что, чёрт возьми, тут произошло?

Здания, некогда сиявшие белым камнем, теперь зияли ранами — одни сгорели дотла, оставив лишь обугленные остовы, где торчали почерневшие балки, другие пострадали частично, с выбитыми окнами, треснувшими фасадами и следами копоти, тянущимися по стенам, как чёрные вены. Тела уже убрали, но кровь осталась повсюду: тёмные пятна запеклись на мостовой, размазанные полосы алели на стенах, а вода в каналах отливала ржавым оттенком, от которого воротило.

Над городом висел тяжёлый запах гари, смешанный с сыростью и чем-то металлическим, от чего горло сжималось. Люди копошились в руинах: одни разбирали завалы, вытаскивая обломки мебели, битое стекло и куски штукатурки, другие сидели прямо на мостовой у разрушенных домов, их лица были серыми от усталости и шока. Слышался чей-то плачь и проклятия. Кто-то разжёг костры прямо на улице, готовя еду в помятых котелках, и этот бытовой ритуал выглядел жутко неуместно среди хаоса.

Жандармов, обычно ленно слоняющихся с дубинками или вовсе без оружия, не было. Вместо них улицы патрулировала гвардия — фигуры в тёмно-синей форме, издали похожие на жандармов, но с закрытыми тяжёлыми масками, где тускло блестели линзы и фильтры. На них были бронежилеты с подсумками, в руках — винтовки, а у некоторых, мать их за ногу, даже ручные пулемёты! На поясах покачивались сабли, готовые к бою. Я даже не знал, что в этом мире есть такое оружие — технологии Фонтейна, видать, скрывали больше, чем я думал. У жандармов, по какому-то тупому закону о «безопасности и комфортной среде», были только дубинки или ничего, и теперь ясно, почему город так легко рухнул в хаос.

Мы с Флорин двинулись вперёд, пробираясь через толпу. Она напряглась, держалась близко ко мне, её пальцы вцепились в мой рукав, но держалась стойко, несмотря на кошмар вокруг.

— «Боги, что тут было…» — прошептала она, её голос дрожал, но в нём не было паники, только мрачное осознание.

Я покачал головой, не зная ответа, но в голове крутилась мысль: неужели и это дело рук Крукабены?

Ответы начали складываться, когда мы наткнулись на группу местных, обсуждавших ночь. Из их обрывочных разговоров — «меки взбесились», «все разом, как по команде», «жгли и резали всё подряд» — стало ясно, что машины, эти проклятые железяки, что должны были служить городу, устроили резню. А когда мы прошли мимо телеги, нагруженной покорёженными останками автоматонов — их броня была пробита, лезвия погнуты, а из суставов торчали искры и провода, — я понял: либо они сломались разом, либо кто-то их захватил и натравил на город.

И второе казалось куда вероятней.

Наконец обойдя водный вокзал, мы вышли к площади, на которой было большое скопление гвардейцев, и увидели наш дом, что он пострадал несильно — лишь несколько выбитых стёкол на первом этаже да чёрные следы копоти у входа, — Флорин выдохнула с облегчением и ускорила шаг, переживая за Торе, с которой успела стать близкой подругой.

— «Торе, держись!» — пробормотала она, почти бегом взлетая по лестнице.

Я не отставал, хоть и знал, что наша чудаковатая горничная не из тех, кого легко взять голыми руками. Торе, с её силой и характером, скорее бы зажарила врагов в духовке или сварила в супчике, чем дала себя в обиду, но тревога всё равно грызла — после такой ночи верить в лучшее было сложно.

Мы взлетели по лестнице на наш этаж.

Дверь в квартиру была чуть приоткрыта, и моё сердце болезненно сжалось — тревожный сигнал, чёрт возьми. Но напряжение тут же рассеялось, когда изнутри донеслось знакомое ворчание Торе, которая, судя по тону, сражалась с неподатливыми занавесками.

Флорин, не теряя ни секунды, бросилась к ней, а я, прикрыв за собой дверь, попытался её закрыть… Точнее, хотел, но заметил, что замок выбит, а петли держатся как-то неестественно, будто дверь сорвали с них и Торе наспех приладила её обратно, чтобы не валялась в коридоре. Тем не менее, я с усилием захлопнул дверь, чтобы никто больше не смог проникнуть или подсмотреть. И шагнул внутрь.

В гостиной я застал Торе и Флорин.

Первая, стоя на стуле у окна, возилась с занавесками, но сейчас ласково гладила блондинку по волосам. Флорин же, обнимая её, стояла рядом, но отпустила, как только я вошёл. Всё вокруг выглядело привычно, почти как прежде, но в воздухе витал едва уловимый запах крови, смешанный с чем-то ещё, неуловимо тревожным.

— Ох, Флори… Меня правда трогают твои переживания, но со мной всё в полном порядке, честно! — произнесла Торе, её голос был тёплым, но с лёгкой насмешкой, как будто она поддразнивала подругу за излишнюю заботу.

Она ловко спрыгнула со стула, поправив свою широкополую шляпу с привычной театральностью, и её тёмные глаза, блестящие в свете лампы, остановились на мне.

— И я безумно рада, что с вами обоими тоже всё хорошо. Поверьте, я еле удержалась, чтобы не броситься к театру, но столица сейчас на осадном положении — гвардейцы на каждом углу, проверки, баррикады. Лишние риски и внимание мне показались излишним. К тому же, пришлось вычищать весь этот бардак после «незваных гостей» и приводить дом в порядок, — горничная обвела рукой комнату, будто указывая на невидимые следы недавней схватки. — Судя по вашим мрачным лицам и тому, как вы как-то пробрались в закрытый город, кишащий стражей, проблемы не только у нас, верно?

Я опустился на широкий диван, обитый потёртым вельветом, и впервые за день позволил телу по-настоящему расслабиться, чувствуя, как усталость волнами накатывает на меня.

— В театре на нас тоже напали, — начал я, глядя на трещины в потолке, которые, казалось, стали глубже с последнего раза.

— Что?!

— Да. Сначала неожиданно похитили Флорин прямо из зала, а потом, похоже, хотели заманить меня в ловушку. Но их план накрылся — «Дух театра» помог нам сбежать и даже вырубил часть преследователей. Отвёл нас в безопасное место под театром, а сегодня… Ну, вывел через подземную крепость прямо к водному вокзалу, но с противоположной стороны улицы. Мы пробирались через город, и до сих пор не совсем понимаем, что произошло. И судя по твоей двери, выбитой, как будто по ней тараном били, и по этому запаху, который ты явно пыталась заглушить всякими средствами, незваные гости пришли не за домашним супом.

— Хм, ну, утверждать наверняка ты тоже не можешь, — хмыкнула Торе, опираясь попой на массивный комод у противоположной стены. Её поза была расслабленной, но в глазах мелькала искренняя настороженность.

Флорин тем временем устроилась на другом краю дивана, поджав ноги и теребя подол своего платья, будто пыталась найти в этом движении успокоение.

— Если бы не безумие этой ночи, я бы, может, и поверил в банду «кулинарных эстетов», — усмехнулся я, но улыбка вышла вымученной. — Но сейчас на шутки не тянет, Торе.

— Понимаю, но никаких великих тайн я вам, ребятки, не раскрою, — ответила она, скрестив руки и слегка покачав головой, отчего тень от её шляпы заплясала на стене. — Под ночь, пока я занималась своими крайне важными делами — ну, знаете, раскладывала книги по цвету обложек, — в квартиру тихо проникли «незваные гости». Я заметила их раньше, чем они ожидали, и… началась небольшая заварушка. На меня накинулась целая толпа, но не как в моих любимых романах, чтобы сорвать одежду, а чтобы прикончить.

Она усмехнулась, но в её голосе чувствовалась сталь.

— Вот только этим негодяям катастрофически не хватило ни профессионализма, ни опыта, ни сил. Если честно, это были обычные люди — кто-то нарядил их в одинаковую тёмную одежду, накачал чем-то, сунул в руки дешёвое оружие и указал цель. Впервые с таким сталкиваюсь, но это не помешало мне разобраться с ними и вышвырнуть тела на улицу, прямо из окна. Гвардейцы забрали их недавно. Поднимались сюда, оглядели меня с ног до головы и с удивлением спросили, не я ли их всех прикончила. Я подтвердила, гордо заявив, что, как главная служанка, защитила дом господина. Этого им хватило, но они обещали вернуться, — подытожила девушка. — Судя по всему, пока по городу бушевали меки, уничтожая и убивая всё, что видят, «незваные гости» пожаловали не только ко мне. И есть все основания подозревать, что «безумие» автоматонов было лишь частью чего-то гораздо более масштабного. Но пока это только догадки.

Слова Торе начали наводить меня на интересные мысли.

— Когда я ещё не вернулся в город, думал, что это Крукабена сделала ход, давая понять, что знает, где я, и что она всегда может до меня дотянуться, — начал я, откидываясь на спинку дивана и глядя в потолок, где тени рисовали причудливые узоры. — Но теперь я в растерянности. Какой бы крутой тёткой она ни была, то, что я увидел, — это точно не её уровень. Даже Иль Дотторе…

— Можно только сидеть, пялиться в одну точку и гадать, — перебила Торе, её голос стал серьёзнее. — Но ты прав: то, что произошло, нанесло огромный урон всему Фонтейну. Ни Царица, ни лидеры Фатуи никогда бы не санкционировали подобное. Возможно, это внутренние разборки Фонтейна, где политики и дворяне пытаются подорвать власть Архонта и Верховного суда.

— Тогда не было бы смысла трогать таких, как мы с Фили, или тебя, — возразила Флорин, её голос прозвучал неожиданно твёрдо. — Они бы сосредоточились на ключевых фигурах. Меня ведь не убили, а именно похитили, хотя я недавно в столице и никого здесь не знаю, кроме вас.

— Верно, — кивнул я, потирая виски, чтобы унять лёгкую головную боль. — Главное в этой ситуации — нападения были на нас, и в разных местах. Совпадением это не назовёшь. В театре было полно куда более… «интересных личностей», которых можно было либо похитить, либо убить. Возможности у них были…

Я взял паузу на пару секунд и продолжил:

— Нужно отталкиваться от этого и понимать, что «Матерь» каким-то образом к этому причастна. Из разговоров с подчинённой Сандроне и беседами с Дотте мы уже знаем, что Крукабену недолюбливают и уже точат на неё зуб за невыполнение обязанностей и преступления, на которые пока закрывают глаза. Также знаем, что она влиятельная фигура в Фонтейне, с друзьями в верхах. И ещё — она работает в связке с Иль Дотторе, особенно после налёта на поместье «Профессора». Вооружённые нападения и хаос для них — уже обыденность, опыт есть. Получается, у нас есть Крукабена, связанная с местными дворянами, и Иль Дотторе с кучей ресурсов и возможностей…

Я замолчал, чувствуя, как мысли начинают путаться, и перевёл взгляд на Торе.

— Давай теперь ты. Генерируй связи, а то я выдохся.

— Хм. Понимаю, куда ты клонишь, — ответила она, её тон стал серьёзнее, а взгляд — острым, как лезвие. — Тайное сотрудничество Иль Дотторе с дворянами возможно, как и то, что Крукабена воспользовалась этой связью, втянув нас всех в свой грандиозный план. В суматохе и хаосе разобраться, что к чему, почти невозможно — вероятно, на это и был расчёт. Но… данных всё равно не хватает. У нас только то, что мы видели, да мой короткий разговор с гвардейцем, который выглядел так, будто сам не понимал, что творится. Даже если допустить участие Иль Дотторе, это огромные риски, вплоть до войны со Снежной. Ночью в городе творился настоящий ад — крики, лязг металла, дым от пожаров. За такое Дотторе, каким бы важным он ни был, объявили бы преступником с приговором к смерти. Да и ему незачем ввязываться, если только не произошло что-то критическое или не поступил прямой приказ из Заполярного Дворца. Но это уже из разряда фантастики.

— Если задуматься, нападение в театре тоже было организовано странно, — протянул я, постукивая пальцами по подлокотнику дивана. — У «Матери» цель — закошмарить и «закалить» меня, чтобы я стал «Королём». Судя по её отношению, я «идеальный кандидат». Убивать меня, как мне кажется, она уже давно не планирует — ни времени, ни другого кандидата, который бы так же весело «барахтался» в её паутине. Но этой ночью было стойкое ощущение, что это были именно убийцы, а Флорин использовали как приманку.

— А что, если «Матерь» тут вообще ни при чём? — внезапно предположила Флорин, её глаза перебегали с меня на Торе. — Этот Иль Дотторе ведь знает о тебе, Торе, Дотте и Фили. Ещё с тех времён, когда ты, Фили, жил и тренировался в особняке. У него ведь есть связи с Крукабеной и её людьми в столице. И если за ней сейчас усилили наблюдение в её же организации, то Дотторе остаётся полностью свободен в своих действиях, разве нет?

В гостиной повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем часов на стене.

— Такое возможно, — неохотно признала Торе, задумчиво опустив взгляд на потёртый ковёр. Её пальцы нервно теребили край шляпы. — Но у него полно других способов нас устранить, если бы он действительно поставил такую цель. И снова возвращаемся к Царице и организации: нападение было не только на нас, пострадала вся столица, и были ещё отдельные покушения.

Я тяжело вздохнул, чувствуя, как усталость сковывает мысли.

— Ты права насчёт нехватки информации, — признал я, потирая шею. — Можно даже Сандроне притянуть за уши, мол, на словах она союзник, а на деле аккуратно убирает угрозы для организации, пока эти самые «угрозы» по театрам шатаются.

— Может, правду мы пока не знаем, — Флорин не теряла оптимизма, её голос был мягким, но в нём чувствовалась решимость. — Но во всех наших догадках так или иначе фигурирует «Матерь». Если удастся найти доказательства её связи с событиями этой ночи, то суд должен пройти в нашу пользу. Не знаю, может, использовать это как козырь? Она наверняка уже готовится к суду и обвинениям по линии Дома Очага, но если прямо в суде показать её связь с этим хаосом, отвертеться не получится. Возможно, приговор будет даже казнью.

Я удивлённо посмотрел на Флорин — этот божий одуванчик… точнее, апельсинчик, с невинным лицом выдавал неожиданно жёсткие идеи. Торе тоже выглядела ошеломлённой, её брови приподнялись, а губы сложились в лёгкую улыбку.

— Хм. То злачная канализация, то казни… Маньячка, — добродушно усмехнулся я, чувствуя, как напряжение в комнате чуть спадает. — Но мысль дельная. Помощь Сандроне — не панацея. Всякое может быть, вдруг она сейчас с Крукабеной чай с печеньками пьёт, посмеиваясь над нами.

— Но встаёт вопрос с доказательствами, — вернула нас к реальности Торе, её тон был строгим, но в глазах мелькнула знакомая игривость. — Неприятный аспект, пониманию, но учитывая размах трагедии, улики не будут валяться на улице или в папочке у какого-то жандарма. Уровень критически высокий, это осознавать нужно.

Она постучала пальцами по комоду, будто подчёркивая свои слова.

— Я немного подружился с «Духом театра», попробую с его помощью что-нибудь нарыть, — с сомнением ответил я, поднимаясь с дивана и направляясь к кухне, чтобы соорудить перекус. Запах чая из банки на полке уже манил меня. — Людей Фонтейна он точно не бросит, а тут у нас такое непотребство произошло. Других вариантов пока не вижу. По крайней мере, стоит попробовать — лишним не будет. А вы, — я остановился в дверях, указав на них обоих двумя пальцами, шагая спиной к коридору, — Ещё раз забьёте на мою просьбу держаться вместе, надаю по попе обеим. А рука у меня тяжёлая и холодная.

С этими словами я скрылся в коридоре, оставив за собой лёгкое негодование Флорин и пугающе заинтересованный взгляд Торе, разрядив атмосферу.

* * *

Фурина сидела на холодном мраморном полу своей комнаты во дворце Мермония, спрятавшись за массивной кроватью с резным изголовьем, у широкого окна, выходящего на каналы Кур-де-Фонтейна. Комната была заперта, тяжёлая дверь с позолоченными узорами не пропускала ни звука внутрь, но со стороны коридора и из-за окон доносились приглушённые голоса, крики и ругань — отголоски хаоса, что поглотил столицу. Ещё вчера город сиял под солнцем, отражая белокаменные фасады в зеркальной глади каналов, а сегодня всё скатилось в самую Бездну: дым стелился над улицами, здания лежали в руинах, а воздух пропитался запахом гари и крови.

Она была наполовину раздета — белоснежная блуза сползла с плеч, небрежно обнажив небольшую аккуратную грудь, тонкая ткань держалась лишь на одной стороне, словно забытая в спешке. Корсет валялся брошенным у подножия кровати, а короткая тёмно-синяя юбка с золотистыми подвесками скомкалась на бёдрах, оставляя ноги почти полностью открытыми. На одной ноге ещё оставалась высокая сапожка с аккуратными бантиками, вторая же была босой, ступня касалась холодного мрамора, и её пальцы слегка дрожали от холода.

В правой руке Фурина сжимала бутылку вина, её тонкие пальцы машинально вращали стекло, улавливая тусклый пасмурный свет, что лился снаружи. Горлышко бутылки поблёскивало в её пальцах, отражая всполохи огней за окнами. Рядом на полу стояли ещё две бутылки — одна пустая, вторая наполовину выпитая, с тёмным пятном, где вино пролилось на ковёр.

Её взгляд, обычно искрящийся дерзостью и театральной бравадой, теперь был потухшим, испуганным, усталым. Она смотрела на вино, как будто пыталась вычитать в его вязком блеске ответы, которых не существовало. Горечь оставалась на языке, но она пила его механически, глоток за глотком, словно надеясь, что вино сможет заглушить бурю в её голове.

Ещё вчера всё было под контролем — её маска Архонта, её сцена, её город. Она играла свою роль, улыбалась, разыгрывала спектакли, и Кур-де-Фонтейн аплодировал. Но сегодня… сегодня меки взбесились, улицы превратились в поле боя, а люди, её люди, кричали от ужаса и боли. На её плечи упал груз, которого она уже не была уверена, что сможет вынести на сейчас раз. Клятва, данная так давно, что воспоминания о ней казались чужими, теперь давила, как каменная плита. Сдержать её? Защитить Фонтейн? Она сжала бутылку сильнее, её пальцы побелели, а в груди закололо от страха. Что, если она не справится? Что, если всё, что она делала веками, рухнет в один день?

Громкий, настойчивый стук в дверь вырвал её из оцепенения. Фурина вздрогнула, вино плеснулось на её руку, холодное и липкое.

— Госпожа Фурина! Первое собрание Исключительного Совета будет уже через сорок минут! — раздался звонкий голос милюзины из-за двери, в нём сквозила тревога, но тон оставался твёрдым. — Господин Нёвиллет просил быть вовремя!

Фурина ничего не ответила.

Её брови сдвинулись, губы сжались в тонкую линию, а взгляд упёрся в пол, где пятно от вина расползлось по ковру, как кровь. Она поднесла бутылку к губам и сделала ещё один глоток, чувствуя, как горьковатый вкус обжигает горло.

Собрание. Совет. Нёвиллет…

Они ждут от неё решений, слов, силы. Но что она может сказать? Что она может сделать, когда город рушится, а её собственная маска трещит по швам? Она откинулась спиной к стене, холод мрамора пробирал сквозь тонкую ткань блузы, и закрыла глаза, пытаясь заглушить голоса за окном и стук в дверь, который всё ещё эхом отдавался в её голове.

Пулемёты…

Видео недоступно.