Genshin. ТК. Глава 42. Чёрный день (II/III)
18к символов
* * *
Отсиживаться дома, как мышки в норушке, мы втроём не стали.
Напряжение после разговора всё ещё висело в воздухе, но сидеть в вакууме и дальше гадать, что за хаос разнёс город, было откровенно бессмысленно. Мы с Флори быстро привели себя в порядок после ночи в подземелье, а также дверь, покорёженную после налёта, починили — точнее, это сделала Флорин, ловко орудуя инструментами, которые она притащила ещё с обучения в мастерской. Молоток, отвёртка и пара гвоздей из её бездонной сумки вернули двери хоть какой-то вид, хотя замок всё ещё выглядел грустно и требовалась замена.
Мы вышли в город, где солнце уже поднялось к полудню, но вместо привычного сияния белокаменных фасадов Кур-де-Фонтейн встретил нас дымом и пылью. Помогать каждому встречному мы не собирались — к этому времени улицы кишели государственными служащими. Одни, в строгих синих мундирах, раздавали одеяла и еду, другие, с бумагами в руках, помогали людям составлять заявления, третьи, с закатанными рукавами, разбирали завалы или латали стены временными досками. Даже искатели приключений в своих зелёных одеждах мелькали то тут, то там, таская обломки или вынося уцелевшие вещи из разрушенных домов.
Помощь наша была явно лишней, так что мы двинулись к заранее оговоренным «точкам интересов», чтобы собрать хоть какие-то ответы.
Первой остановкой стала мастерская мастера Гюстава, за которого Флорин переживала больше, чем за себя. Мы пробирались через узкие улочки, где запах гари мешался с сыростью каналов, а мостовая была усыпана осколками стекла и кусками штукатурки.
Мастерская Гюстава стояла окружённая гвардейцами в масках, чьи винтовки поблёскивали на солнце. Рядом громоздились кучи покорёженных меков. Главные ворота мастерской были настежь распахнуты, и внутри царило столпотворение: мастера и инженеры в таких же кожаных фартуках, как у Гюстава, сновали туда-сюда, перетаскивая инструменты и куски механизмов.
Сам Гюстав, с растрёпанной бородой и пятнами сажи на лице, стоял в центре, размахивая руками и раздавая приказы зычным голосом, который перекрывал гул толпы. Это походило на консилиум, где каждый пытался понять, что за херня случилась с автоматонами. Флорин остановилась у ворот, её глаза вспыхнули любопытством, но она сдержалась — не время было вклиниваться в работу.
— «Он в порядке», — тихо выдохнула она, и её плечи чуть расслабились, хотя тревога всё ещё читалась в её взгляде.
Убедившись, что с её учителем всё нормально, мы двинулись дальше. Поднимались на уровни выше, к Сумеречному Двору, где воздух был чуть чище, но разруха всё равно бросалась в глаза.
Верхние районы пострадали не меньше нижних: некоторые дома стояли с выбитыми окнами и почерневшими стенами, хотя целых зданий было больше — неудивительно, учитывая личную охрану богачей и обилие обладателей Глаз Бога с боевым опытом. Близость Дворца Мермония, чьи шпили возвышались над городом, тоже сыграла роль — постоянный отряд гвардии, расквартированный там, явно отбил часть атак. У Сумеречного Двора народу было полно: на заднем дворе сейчас раскинулся целый палаточный лагерь, где люди сидели у костров или разбирали пожитки.
Здесь я мог найти больше ответов — и, возможно, Клоринду, которая могла меня немного просветить в дела города. Но для Флорин и Торе это место было не лучшим для прогулок — не день для экскурсий, откровенно говоря. Мы решили разделиться. Я пошёл к поместью, а Торе с Флори вдвоём к имению Каспар, к Навии. Проверить, всё ли с ней в порядке. Навии не было видно в театре, и, скорее всего, она у себя дома с отцом, хотя тот вряд ли отсиживался бы в такой час. Но тревога грызла: покушения были не только на нас, и кто знает, не добрались ли до семьи Каспар. Имение этой семьи удобно находилось недалеко от Сумеречного Двора, в верхнем районе, где дома стояли плотнее, а их стены, хоть и покрытые копотью, выглядели крепче. Флорин уже бывала там, как подружка Навии, так что она знала дорогу.
Мы разошлись, как корабли в море: я направился к лагерю у Сумеречного Двора, где гул голосов и суета обещали хоть какие-то ответы, а Флорин и Торе — к особняку Каспар.
Я быстрым шагом прошёл вдоль здания. Тренировочные площадки, где обычно звенели клинки и слышались выкрики инструкторов, теперь превратились в палаточный лагерь. В воздухе висел тяжёлый запах дыма, смешанный с сыростью каналов и чем-то металлическим, от чего воротило. Люди суетились: женщины в порванных платьях раздавали хлеб из корзин, мужчины в закатанных мундирах таскали ящики с медикаментами.
Я остановился у угла здания, прислонившись к холодной стене, и начал выискивать взглядом знакомые лица. Никого. Шум толпы — обрывки разговоров, плач, ругань — заглушал мысли, но ни Клоринды, ни других знакомых я не видел. Уже собравшись шагнуть в гущу лагеря, я услышал оклик.
— Филипп!
Голос, резкий, но знакомый, раздался со стороны огромной веранды с задней части поместья, о которой япочти забыл, зациклившись на палатках.
Повернувшись, я увидел Клоринду, стоявшую у резных деревянных перил. Она была жива, слава Архонтам, но левая рука перевязана белой повязкой, запятнанной бурыми пятнами. Её тёмные волосы, обычно аккуратно уложенные, выбивались из-под шляпы, а лицо, хоть и сохраняло привычную твёрдость, было бледнее обычного, с тёмными тенями под глазами. Тяжесть с сердца спала, но не до конца — вид у неё был такой, будто она не спала всю ночь.
— Рад тебя видеть, — сказал я, подходя к перилам, чувствуя, как хрустит под сапогами мелкий щебень. — У города была хреновая ночь. И у тебя, похоже, тоже.
— Это точно, — ответила Клоринда, опираясь здоровой рукой на перила, её голос был спокойным, но с лёгкой хрипотцой, выдающей усталость. — Но меня задело несильно, эта повязка уже больше для порядка, чем по делу, — она слабо усмехнулась, но улыбка быстро угасла. — Как ты сам? И Флорин?
— Мы только недавно выбрались оттуда, — ответил я, смотря на неё снизу. — И просто ахренели, когда увидели, во что превратилась столица. Дома в руинах, кровь на мостовой, гвардия с пулемётами. Не расскажешь, что тут творилось? Я уже понял, что меки взбесились, но это всё, что у есть. Ни черта не ясно.
Клоринда посмотрела на меня, её тёмные глаза сузились, будто она взвешивала, сколько можно рассказать. Она глубоко вдохнула, отчего повязка на руке чуть натянулась, и заговорила, её голос стал тише, но твёрже:
— Всё произошло внезапно, как по щелчку. Все меки, что были в эксплуатации — от уборщиков до охранных, — оказались под чьим-то контролем. Они начали убивать и разрушать всё, что попадалось на пути. Время выбрали идеально: ночь, когда город спит, а жандармерия расслаблена. Их смели за минуты — большая часть состава даже не успела схватиться за дубинки. Дивизион гвардии тоже застали врасплох, многие были в казармах или на патрулях… На защиту города встали Сумеречный Двор, Гильдия Авантюристов, горожане, даже гости столицы. Я сама дралась до рассвета, пока гвардия не подтянулась из пригородов и не начала зачистку. Но, чёрт возьми, Филипп, меков в городе тысячи. Их ставили повсюду, заменяя гвардию, думая, что они надёжнее. Ошиблись.
— Да уж… Но меки — это не вся история, верно? — спросил я, чувствуя, как в груди закипает тревога. — На нас с Флорин в театре напали. Не роботы, а люди. Спланированная операция. И, как я разузнал у гвардейцев, такие покушения были не только на нас.
Клоринда вскинула брови, её лицо на миг стало удивлённым, но тут же посерьёзнело. Она оглянулась по сторонам, проверяя, не подслушивают ли, её голос понизился до полушёпота:
— Ты прав. Об этом пока молчат, но… под покровом хаоса с меками было около сотни одновременных нападений. Дворяне, министры, советники, крупные бизнесмены, главы институтов — и не только. Целились в тех, кто держит Фонтейн на плаву.
Девушка сжала губы, её взгляд стал жёстче.
— Лишь немногие смогли отбиться. Большинство… не повезло.
Я присвистнул, пытаясь уложить в голове этот масштаб.
— А отец Навии и сама она где? — спросил я, чувствуя, как тревога за Каспар снова подступает, колючая и холодная.
— Слава Архонтам, господин Каллас и Навия в порядке, — ответила Клоринда, приложив руку к груди, её голос смягчился, а плечи чуть расслабились. — Мы собирались в театр, но лифт к аквабусам на нужную линию «неожиданно» сломался. Уже тогда были первые звоночки — слухи, что меки ведут себя странно, как и часть механизмов в городе. Потом господин Каллас встретил знакомого, они заболтались о делах минут на двадцать, и мы поняли, что в театр не успеваем. Решили пойти в ресторан, спустившись во «Флёв де Сандр» — господин Каллас обещал нас накормить до отвала, — она слабо улыбнулась, но тут же посерьёзнела. — Под землёй, в окружении его людей из Спина-ди-Расула, противник не посмел напасть. О хаосе мы узнали от информаторов, а потом от толп, спускавшихся вниз в поисках укрытия. Навия осталась под землёй, в безопасности, помогая людям. Мы с господином Калласом вернулись в город, приняли бой. Позже пересеклись с господином Эдмондом — его гео-стихия… это что-то невероятное, Филипп. Он разнёс целую орду меков в одиночку.
Она кашлянула, будто спохватившись, и продолжила:
— Вскоре хаос удалось подавить. Господин Каллас с людьми вернулся за Навией, и они уже должны быть дома. По крайней мере, Навия. Я хотела зайти, проведать её, но у меня строгий приказ — оставаться здесь, следить за лагерем. Нарушать его я не намерена…
— Воркуете, молодёжь? — раздался вдруг знакомый голос за спиной, глубокий, с лёгкой насмешкой.
Я обернулся. Господин Эдмонд, статный, несмотря на адскую ночь, подошёл к нам, похлопав меня по плечу так, что я чуть не покачнулся. Его одежда была безупречной, но лицо выдавало усталость: тёмные круги под глазами, морщины глубже обычного, а взгляд тяжёлый, будто он тащил на себе весь город.
— Первая встреча после боя, первая схватка, чувства… — протянул он, его губы дрогнули в горькой усмешке, словно он пытался разрядить атмосферу. — Какая романтика, а? Кур-де-Фонтейн горит, а вы тут у перил воркуете, как голубки.
— Рад видеть вас в здравии, господин Эдмонд, — сказал я, игнорируя его подкол, хотя уголки губ сами дёрнулись вверх. — Хотя, судя по вашему виду, ночь вас тоже потрепала.
— Ха, город не много потерял бы, если б такой старик, как я, погиб, — отмахнулся он, но его улыбка была натянутой, а глаза потемнели. — Чего не скажешь о вас, молодёжь. Моё сердце и так изношено временем и битвами, но оно бы не выдержало, если б юные таланты из охотников Двора не пережили эту ночь. А у вас тут… — он принюхался, будто уловил что-то в воздухе, — Романтикой пахнет, что добавляет ценности.
Он подмигнул Клоринде, но тут же посерьёзнел, его голос стал твёрже.
— Прости, Клоринда, но мне придётся украсть Филиппа на некоторое время. Дела зовут.
Девушка кивнула, её лицо осталось спокойным, но в глазах мелькнула тень любопытства.
— Не задерживайте его слишком долго, господин Эдмонд, — ответила она, слегка наклонив голову. — Он мне ещё нужен в бою, если меки снова взбесятся.
— Постараюсь, — хмыкнул Эдмонд, поворачиваясь ко мне. — Идём. Я пришёл за тобой.
— За мной? — я искренне охренел, уставившись на него, чувствуя, как в голове зашевелились тревожные мысли. — Это ещё зачем?
— Спокойно, парень, — сказал он, мягко беря меня за плечо и уводя в сторону, подальше от веранды и любопытных ушей. — Во Дворце Мермония скоро начнётся первое собрание «Исключительного Совета», и тебя пригласили как его члена.
— Меня? Почему?
— Кто-то из постоянных членов Палаты Депутатов внёс твою кандидатуру. Сам удивлён, но времена сейчас такие: из ста пятидесяти членов свои обязанности могут исполнять едва ли тридцать. Остальные либо ранены, либо… — он замялся, его взгляд потемнел, — Не с нами. Голоса экстренно перераспределили, чтобы Совет мог работать. Большую часть назначений сделали господин Нёвиллет и госпожа Фурина, но у лидеров фракций тоже есть полномочия, хоть и поменьше. И кто-то из них решил, что именно ты должен быть в Совете. Твой статус и возраст уже позволяют, так что формально всё чисто. Но, судя по твоему ошарашенному виду, ты понятия не имеешь, кто проявил к тебе такой широкий жест, верно?
Я замер, пытаясь переварить информацию.
Неужели, мой новый «босс» уже подсуетилась? Оперативно, однако.
— То есть… я теперь, вроде, депутата? — выдавил я.
— Отчасти, — хмыкнул Эдмонд, его глаза блеснули насмешкой, но в голосе была серьёзность. — Пока действует чрезвычайная ситуация, требующая срочных мер. После, в мирное время, Совет упразднят, и твои полномочия с ним. Но в перспективе можешь побороться за власть, если захочешь. Сейчас не об этом. Совет начнётся через час, и тебе нужно быть там. Мне передали, что ты в городе, и я решил забрать и уведомить тебя лично, чтобы не было сомнений или подозрений. Не каждый день тебя зовут на вершину власти, парень.
— Это точно… — пробормотал я, всё ещё в шоке, потирая шею, где мышцы ныли от напряжения. — И что от меня требуется?
— Сейчас — отправиться со мной во Дворец на карете, — ответил он, указывая на чёрную лакированную карету, запряжённую двумя лошадьми, что ждала у ворот. Их копыта нетерпеливо постукивали по брусчатке, а кучер в тёмном плаще поправлял поводья. — А там — стать свидетелем споров, секретов и, возможно, грязных тайн всяких угрюмых людей. Потом тебе придётся сделать выбор за ту или иную сторону. Ты парень смышлёный, должен хотя бы примерно понимать, как работают депутаты. Здесь то же самое, но вопросы… — он сделал паузу, его взгляд стал тяжёлым, как гранит, — Куда весомее. И последствия тоже.
— Но разве в таких ситуациях власть не переходит к Архонту? — спросил я, цепляясь за хоть что-то знакомое, пока в голове крутился вихрь из вопросов.
— Только если Совет так решит, — хмыкнул Эдмонд, открывая дверь кареты, отчего та скрипнула на ржавых петлях. — Идём, время поджимает. Мне нужно найти ещё пару человек в городе, и я не хочу опоздать. Уже столько времени прошло, люди ждут действий.
Я кивнул, всё ещё в смешанных чувствах, и забрался в карету.
Внутри пахло кожей и старым деревом, а сиденья были жёсткими, как доски. Эдмонд сел напротив, постучал по стенке, и карета тронулась, лошади застучали копытами по брусчатке, унося нас к Дворцу Мермония. Я смотрел в мутное окно, где мелькали разрушенные улицы и лица людей, и пытался понять: кто, чёрт возьми, внёс меня в Совет?
* * *
Я стоял в длинном коридоре Дворца Мермония, прислонившись к подоконнику одного из огромных окон, за которыми Кур-де-Фонтейн дымился после ночного кошмара. Зал собраний был ещё закрыт, массивные дубовые двери с позолоченными ручками, украшенными завитками в виде волн, молчали, как стражи. До начала «Исключительного Совета» оставалось минут десять, и я пытался уложить в голове, что вообще тут делаю. В карете, пока мы ехали с Эдмондом, я был на взводе, но теперь немного отдышался. Правда, ясности это не прибавило. Если у меня ещё было понимание, кто мне такой подгон сделал, то мотивы пока были непонятны.
Коридор был грандиозным, как всё в этом дворце: мраморный пол, отполированный до зеркального блеска, отражал свет хрустальных люстр, свисавших с потолка, расписанного фресками с крылатыми фигурами и морскими волнами. Золотистые блики от люстр танцевали на стенах, увешанных зеркалами в тяжёлых рамах, и от этого в глазах рябило. Воздух пах воском, старыми книгами и слабым эхом дыма, что тянулся из города через приоткрытые окна.
Члены Совета сновали вокруг: мужчины в тёмных сюртуках с высокими воротниками, с усталыми, но сосредоточенными лицами, женщины в платьях с кружевными манжетами, сжимавшие веера или папки с бумагами. Они либо торопливо шагали из кабинета в кабинет, стуча каблуками по мрамору, либо сбивались в кучки, шептались, бросая настороженные взгляды.
Моих сверстников почти не было — пара молодых парней, явно помощников, таскали стопки документов, а девушка в синем платье, стоя у колонны, нервно теребила перчатки, её лицо было бледным, как у призрака. Знакомых или друзей я не видел. Оно и понятно: я тут впервые, чужак в этом улье интриг. Всё это напоминало телепередачи про депутатов, которые я смотрел в прошлом мире — скучные дебаты или обсасывание очередного унылого законопроекта, от которых хотелось выключить экран. Но слухи о жизни этих людей за кулисами обещали кое-что поинтереснее. Может, этот шанс и мне выпадет использовать, но пока я просто осматривался, привыкая к обстановке. Первый раз, волнительно, но чёрт возьми, интригующе.
Я смотрел на отражение города в стекле: шпили домов, каналы, лёгкий дым, стелющийся над нижними районами, где ещё тлели остатки хаоса. Мысли крутились вокруг одного: кто меня сюда затащил? Фурина? Хочет поставить меня на сцену, как пешку в её театре?
Но что-то в этом смущало, как будто за кулисами прятался кто-то ещё, и я не видел всей картины. Я вздохнул, потирая шею, где мышцы ныли от беготни по разрушенным улицам, и тут моего плеча коснулась рука. Сначала подумал, что Эдмонд, но не угадал…
— О, Филипп, ничто не согревает сердце матери так, как вид своего ребёнка, который, несмотря на бури и невзгоды, вырывается за пределы ожиданий, — её голос, мягкий, как шёлк, но с холодным, почти ядовитым оттенком, скользнул по мне, словно лезвие, касаясь, но не раня. — Ты шагаешь через хаос, ломаешь рамки, которые тебе навязали, и, знаешь, это… восхищает. Приятно удивляет.
Она чуть наклонила голову, её тёмные глаза блеснули в свете люстр, а улыбка, тонкая и острая, будто намекала на тайны, которых я не знал.
— Здравствуй, мой Король. Как неожиданно видеть тебя здесь, в самом сердце Фонтейна.
Голос, мягкий, но с холодной, ядовитой сладостью, ударил, как клинок в спину.
Я замер, чувствуя, как внутри всё похолодело, но это помогло сохранить ледяное спокойствие. Отражение в стекле окна было чётким, как назло: Крукабена стояла за мной, её тёмное платье с кружевным воротником облегало фигуру, а губы изогнулись в лёгкой, почти хищной улыбке. Её глаза, тёмно-зелёные и острые, будто резали насквозь, а волосы, уложенные безупречно, с одним локоном, падающим на плечо, слегка колыхались от сквозняка. Тонкие пальцы, унизанные кольцами, блеснули, когда она убрала руку с моего плеча.
— И тебе привет…
