Mushoku Tensei. Глава 33. Мигурды в Роа (I/II)
23к символов
* * *
Я сидел, скорчившись в углу тесной камеры, прижавшись спиной к склизкой, покрытой плесенью стене. Кандалы на запястьях и лодыжках впивались в кожу, холодные и тяжёлые, будто вросли в кости. Каждый раз, когда я шевелился, цепи дребезжали, как похоронный звон.
Темница воняла, как сточная канава: сырость, моча, гниль и ещё какая-то тошнотворная дрянь, от которой хотелось зажать нос, но руки в кандалах особо не разгуляешься. Вокруг творился сущий ад. Из соседних клеток доносились звуки, от которых кровь стыла: кто-то хрипло матерился, кто-то скулил, как пёс, которому переехали лапу, а где-то дальше по коридору надрывно рыдал мужик, будто его резали заживо.
Но всё это заглушал кошмар, разворачивавшийся в клетке прямо напротив.
Я туда не смотрел. Ни за что. Хватало звуков.
Визги зверолюдки, резкие, рваные, сменялись сдавленным хрипом, будто ей горло сжимали. Гоблины — их было трое или четверо, не считал — рычали, хохотали, как гиены, и что-то бормотали на своём уродливом наречии. Хлюпающие звуки, шлепки плоти о плоть, треск рвущейся ткани. Они не просто насиловали её — они рвали её на куски, как стая диких псов.
Я слышал, как она пыталась сопротивляться в начале: рычала, шипела, билась, но потом всё стихло до глухих стонов. Гоблинов накачали какой-то дрянью — их глаза, наверное, горели, как угли, а движения были дёрганые, нечеловеческие. Я знал, как это выглядит. Видел уже. Картинка в голове рисовалась сама: когтистые лапы, впивающиеся в бёдра, потные зелёные морды с кривыми клыками, пена у рта, пока они вгрызались в неё, толкаясь и хрипя от похоти. Один, похоже, пытался влезть ей в глотку, другой — куда-то ещё, а третий просто ржал, держа её за волосы.
Желудок скрутило, но блевать было нечем — последний раз мне кинули кусок чёрствого хлеба дня три назад. Да и за грязь в камере могли так наказать, что лучше сдохнуть. Я зажмурился, но звуки лезли в уши, как черви.
И тут шаги. Тяжёлые, ленивые. Надзиратель.
Здоровенный, как бочка, с сальной бородой, в которой застряли ошмётки еды, и мутными глазами. В одной руке он держал бутылку какого-то мутного пойла, пахнущего кислятиной, а вторая шарилась в кармане его драных штанов. По движениям было ясно — не мелочь он там пересчитывал. Ебанное животное. Он облокотился плечом о решётку моей камеры, уставившись на клетку напротив, где гоблины всё ещё творили своё. Его губы растянулись в мерзкой ухмылке, будто он смотрел на чёртов цирк, а не на эту мясорубку.
Я заметил, как его пальцы в кармане зашевелились быстрее, и чуть не сплюнул от омерзения. Он явно заводился, глядя на это. Опасный тип. Я знал, что для таких, как он, статус раба стирал всё — пол, возраст, ценность. Меня пока не трогали, говорили, я «особый товар», но пьяные или обдолбанные надзиратели плевали на приказы. А этот был уже в хлам — глаза стеклянные, рожа красная, язык заплетается.
Он вдруг повернулся ко мне, и сердце ушло в пятки.
Улыбка у него была, как у крысы, нашедшей кусок мяса.
— Эй, раб! — гаркнул он, дыхнув перегаром. — Ну как тебе шоу? Знатно девку ебут, а? Смотри, как она орёт!
Я сглотнул. Ответишь — плохо, промолчишь — ещё хуже.
Но надо выкручиваться.
— У раба нет своего мнения, — пробубнил я мантру, которой нас тут пичкали. — Раб — это товар для покупателя, не больше.
Он заржал, сплюнув на пол, и отхлебнул из бутылки. Пойло стекало по его бороде.
— Тьфу, скучный ты, как дохлый крыс! — он качнулся ближе к решётке, и я почуял, как воняет от него потом и дешёвым пойлом. — Слышь, а давай-ка тоже повеселимся, раз такое дело? Старшого нет, пост пустой… — он подмигнул, и его рука в кармане задвигалась активнее.
Бля… Бля-бля-бля! Холодный пот пробил спину. Я знал, что он имеет в виду. Видел, как такие «веселятся» с другими. Кандалы вдруг стали будто в тонну весом. Надо было что-то делать, и быстро. Я вспомнил, как их главный выблядок всегда тут изгаляется перед ними, и решил сыграть в его стиле.
— Чё, серьёзно? — я выдавил ухмылку, хотя внутри всё тряслось. — Пока эти гоблинские выродки там рвут сочную зверолюдку с огромными сиськами и жопой, ты только и можешь, что в сторонке дрочить, да к костлявому парню в кандалах лезть? — я склонил голову, пялясь на него. — Неужто даже рабыни тебе не дают, а? Или ты только на немытых тощих мальчиков западаешь?
Он замер, потом загоготал, чуть не уронив бутылку.
Сплюнул ещё раз, прямо мне под ноги.
— Ха, ну ты и сука! — он хлопнул себя по ляжке, ухмыляясь. — А говорил, что мнения нет… Ладно, мелкий, ты всё же прав. Хватит тут с тобой трындец гонять. Слышал, эльфийку новую привезли? Молодая совсем, авантюристка. Вот это редкое мясо! Пойду-ка я её проверю…
Он отвалил от решётки, шатаясь, и потопал по коридору, бормоча что-то про «сочную задницу».
Я смотрел, как его жирная туша скрывается в темноте, и выдохнул. Жалко ли мне ту эльфийку? Честно? Похер глубочайше. Здесь каждый сам за себя. Пожалеешь кого-то — и сам окажешься под гоблинами. Или под этим уродом.
* * *
Я сидел за массивным дубовым столом в таверне. Передо мной стояла глиняная миска, наполненная аппетитным рагу: куски сочной баранины, тушёной с картофелем, морковью и душистыми травами, источали тёплый, манящий запах. Ложка в моей руке лениво ковыряла еду, но мысли были где угодно, только не здесь. Я был полностью поглощён последним сном, который, как назойливая муха, жужжал в голове, не давая покоя.
Ебучие сны остались фактически единственными ключами к моей утраченной памяти, и, твою мать, что за дерьмовые ключи! Обычно они подкидывают мне обрывочные сцены, и почти всегда это какая-то полная задница, которую вспоминать ну совсем не хочется.
Почему не приснится что-то стоящее?
Ну, например, как мы с ребятами из Клыков штурмовали какое-нибудь крутое подземелье, делая себе имя и деньги, или хотя бы душевный момент из прошлого — смех у костра, тёплый вечер с кружкой эля, позволяющие больше проникнуться связью со своими друзьями. Или, на худой конец, важное знание, вроде того, как работает то песочное копьё. Хоть бы раз приснился секс с Элинализ — эльфийка жопой клялась, что это было что-то с чем-то, эпичное, как баллада бардов. Но нет, вместо этого в голове время от времени крутятся тёмные леса, где воют всякие твари, больной хрен Пола, который нужно лечить, полуголый Талханд с его бородой, пропахшей пивом, и, конечно, время, когда я был рабом, закованным в клетке. Охуеть подборка, ничего не скажешь.
Последний сон был особенно ярким, будто не сон вовсе, а реальность, в которую меня зашвырнуло с головой. Он был таким живым, таким осязаемым, что я до сих пор чувствовал холод кандалов на запястьях и запах сырости с плесенью, пропитавший ту проклятую темницу. Звуки, образы, даже эмоции — всё казалось знакомым до дрожи. Я проснулся сам не свой, а вместе с этим крайне ярким воспоминанием в голове всплыли ещё обрывки прошлого, как куски разбитого зеркала, которые я пытался сложить в целую картину.
Самое странное — во сне я не ощущал потери памяти. Я как будто знал, кто я, где я, и что происходит. Это было… необычное состояние, которое я не мог толком описать. Будто я был одновременно собой из прошлого и собой настоящим, смотрящим на всё со стороны.
Теперь я вспомнил, что та темница из сна находилась здесь, в Роа, на самых её окраинах. В голове крутились мысли о побеге — те самые, что терзали меня во сне, и они как будто перекинулись в реальность, словно эхо. Я смутно представлял, как туда добраться: узкие улочки, заваленные мусором, тёмные переулки, где пахло прогнившими досками и сточными канавами, и, наконец, тот заброшенный квартал, где пряталась темница.
Полного маршрута я не знал, но какие-то ассоциации всплывали, как пузыри в болоте — нечёткие, но настойчивые. А ещё была ярость. Во сне я отчётливо чувствовал, как внутри всё кипело от гнева, направленного на… кого-то. Кто-то предал меня, из-за этого я оказался в той клетке, закованный, как зверь. Но кто? Имя или лицо ускользали. Я пытался ухватиться за это чувство, пока воспоминания ещё свежи, но понимал, что выжать из сна больше деталей уже не выйдет.
Таверна вокруг жила своей жизнью: в углу у камина бард наяривал на лютне что-то про героев и драконов, но не для нас, а явно готовясь к какому-то будущему выступлению. За соседним столом компания авантюристов гоготала, разливая эль по столешнице, а их предводитель, здоровяк с шрамом через бровь, хвастался, как зарубил какую-то ебоклаку одним ударом. Где-то за стойкой трактирщик, лысый толстяк с усами, орал на служанку за разбитую кружку.
— Эрик, всё в порядке?..
Голос, мягкий, но с ноткой тревоги, вырвал меня из размышлений.
Я поднял взгляд, чувствуя, как ноет затёкшая шея от долгого сидения в одной позе, и встретился глазами с Рокси. Она сидела напротив, её тонкие пальцы всё ещё сжимали деревянную ложку, а в больших синих глазах читалась искренняя озабоченность. Её тарелка с остатками тушёной оленины и овощей была почти пуста, а глиняная кружка стояла рядом, наполовину выпитая. Пламя свечей на столе отражалось в её зрачках, придавая им тёплый, почти магический отблеск. Да уж, я так глубоко ушёл в свои мысли, что не заметил, как она уже доела.
— Кхм, да, всё в порядке, — буркнул я, откашлявшись, и сделал пару глотков воды из тяжёлого стеклянного стакана, стоявшего рядом.
Вода была прохладной, с лёгким привкусом железа, но освежала, помогая собраться с мыслями.
— Что-то не совсем похоже на то, — заметила Рокси, слегка наклонив голову. Её шляпа, слегка потрёпанная от странствий, но всё ещё гордо сидящая на макушке, чуть съехала набок, а прядь синих волос выбилась из-под неё, касаясь щеки.
— Ну… Просто приснилось всякое о прошлом, — нехотя признался я, постукивая пальцами по краю стола. Дерево было гладким, отполированным сотнями рук, но в щербинах чувствовалась история таверны — пролитый эль, ножевые царапины, следы от кружек. — Память после взрыва в той пещере возвращается ко мне неохотно, и на сегодняшний день это происходит только во снах. И то раз в полгода, если повезёт. Как назло, приятных моментов там почти нет. Только всякая тёмная дрянь, — я вздохнул, чувствуя, как раздражение снова подкатывает к горлу. — Сегодня опять то же самое. Воспоминание было на редкость реалистичным, но до чёртиков неприятным — про время, когда я был товаром в темнице…
Рокси смотрела на меня с сочувствием, её губы слегка сжались, а брови нахмурились, отчего на лбу появилась едва заметная складка. Она отложила ложку и наклонилась чуть ближе, опираясь локтями на стол. Её мантия, потёртая, но аккуратно заштопанная, шелестела при движении, а медальон на шее тихо звякнул.
— За свои приключения по миру мне тоже приходилось не раз сталкиваться с чем-то подобным, — начала она, её голос был спокойным, но в нём чувствовалась тень пережитого. — Даже в темнице успела посидеть по ложному обвинению. А однажды чуть не угодила к одному извращенцу-дворянину, который хотел сделать меня служанкой с клеймом подчинения воли… — она кашлянула, словно пытаясь отогнать неприятные воспоминания, и её щёки слегка порозовели. — Кхм, да, примеры так себе, но я к тому, что эта тема мне не чужая. Я понимаю, какие чувства одолевают тех, кто побывал в таком положении. Если хочешь об этом поговорить, я всегда готова выслушать.
Я невольно улыбнулся, глядя на её искреннюю заботу. Её маленькая фигурка излучала какую-то внутреннюю силу, которая заставляла чувствовать себя чуть легче, даже в такие моменты.
— Всё в порядке. Правда, — сказал я, стараясь звучать увереннее, чем чувствовал. — Я сам почти не помню того времени, так что оно не тянет меня назад, как груз. Один из плюсов потери памяти, — я усмехнулся, и уголки губ Рокси тоже дрогнули в лёгкой улыбке, будто она расслабилась, видя, что я не совсем пропащий. — Только когда такие сны накатывают, я немного не в своей тарелке. Это как… столкновение реальности с прошлым, которое уже не ощущаешь своим. Сложно объяснить, но, надеюсь, ты поняла.
— Да, я поняла, — кивнула Рокси, её голос стал чуть мягче, почти учительским, как будто она собиралась читать лекцию. — После того инцидента с потерей памяти ты как бы откатился назад, в свои юношеские годы, когда только покинул деревню. И начал свой путь фактически заново, с чистого листа, с немного другими переменными. Твоё сознание со временем заполнило пустоту новой более яркой и приятной информацией, словно старой и не было. А когда такие эпизодические воспоминания всплывают, происходит своеобразный «конфликт»…
Она говорила увлечённо, её руки жестикулировали, будто она объясняла сложное заклинание, и я невольно заслушался, чувствуя, как её слова раскладывают моё смятение по полочкам.
Но в этот момент её речь, как по злому року на слове «конфликт», прервал громкий хохот и звонкий удар. Большая деревянная кружка прилетела из ниоткуда и с глухим стуком врезалась Рокси прямо в голову, облив её остатками жидкости.
— Ай! — вскрикнула она, инстинктивно прикрывая голову руками.
Её шляпа слетела на стол, а синие волосы намокли, прилипнув к щекам.
Мир вокруг словно замедлился. Кровь ударила в виски, мышцы напряглись, как пружины, готовые к рывку. Я не раздумывал — рука сама схватила тяжёлый стеклянный стакан со стола. Мой взгляд метнулся к компании наёмников за соседним столом — четверо пьяных выродков, гогочущих, как стая гиен. Тот, что кинул кружку, стоял ближе всех: здоровенный детина с кривой ухмылкой, щербатым ртом и редкой бородёнкой, пропитанной элем.
Не думая, я со всей силы швырнул стакан прямо в его поганую рожу.
Стекло с хрустом врезалось в его лицо, ломая нос. Кровь брызнула, осколки разлетелись, как звёзды, а мужик с глухим воплем рухнул на пол, споткнувшись о стул и опрокинув его с грохотом.
Его дружки на секунду замерли, их пьяные глаза округлились от удивления, но тут же ожили, бросаясь на меня с рёвом.
— Да ты знаешь, кто мы, щенок?! — проорал один из них, худощавый, с сальными волосами и кривым кинжалом на поясе.
Но я был быстрее. Учения Гислен вбились в меня, как вторая натура: «В таверне не болтай, а хуярь руками». Просто, но дьявольски эффективно.
Я шагнул вперёд, уходя от его неуклюжего выпада, и вбил кулак снизу вверх, прямо в его челюсть. Хруст кости и глухой стон слились с треском стола, когда он рухнул спиной на деревянную столешницу, разбрасывая кружки и тарелки. Второй наёмник, пьяный, но быстрый, кинулся на меня через проход, пытаясь схватить за шею. Я отпрыгнул назад, чувствуя, как его пальцы скользнули по моему плечу, и тут же врезал ему ногой по колену. Он взвыл, колено хрустнуло, и он рухнул на пол, как мешок с дерьмом.
Моя нога уже летела к его виску, вырубая его с одного удара.
В этот момент помещение озарила яркая вспышка, и я увидел Рокси.
Она стояла у нашего стола, крепко сжимая свой посох, её глаза горели решимостью. Волосы, всё ещё мокрые от браги, прилипли к лицу, но она выглядела как настоящая магичка, готовая испепелить любого. У дальней стены, у окон, валялся главарь этой группы — здоровяк со шрамом через бровь, которого я приметил раньше. Его одежда была насквозь мокрой, а сам он лежал без сознания, окружённый лужей воды. Рокси явно не теряла времени, пока я разбирался с его дружками.
Мы переглянулись, и в её взгляде мелькнула смесь удивления и облегчения. Она прижала посох к груди, озираясь по сторонам, будто ожидая новой атаки. Таверна затихла — бард перестал терзать лютню, редкие посетители пялились на нас, а трактирщик, лысый толстяк с багровым от злости лицом, выскочил из-за стойки, потрясая кулаками.
— Вы чего тут устроили, выблядки демонские?! — заорал он, его голос дрожал от ярости, а жирные щёки тряслись, как холодец.
— Сейчас ты тоже допиздишься! — рявкнул я в ответ, оттолкнув ногой одного из наёмников, всё ещё корчившегося в проходе. — За порядком нихрена не следишь, а гостям приходится самим наводить его в твоём гадюшнике!
Я схватил свою сумку и сложенное копьё, прислонённые к соседнему стулу, и бросил Рокси быстрый взгляд, давая понять, что пора валить. Она кивнула, подхватила свою шляпу, всё ещё влажную от браги, и поспешила к выходу, её мантия развевалась за спиной. Я шёл следом, чувствуя, как адреналин всё ещё бурлит в венах.
— Только один ебучий стакан пострадал, эту потерю попробуй пережить без бабской истерики, — бросил я через плечо, уже у двери.
— Ты!.. Всё! Пошли вон отсюда! Оба! — взревел трактирщик, выходя из-за стойки с такой яростью, что его лицо стало почти пурпурным. — Чтоб духу вашего тут не было!
— Смотри не обосрись от натуги, а throsc! — огрызнулся я напоследок, выходя на холодный утренний воздух.
Дверь таверны с грохотом захлопнулась за нами, заглушая ругань трактирщика.
* * *
Мы быстро улизнули подальше от злополучной таверны, петляя по узким улочкам Роа, пока не оказались во дворе, окружённом покосившимися деревянными домами. В воздухе витал запах сырой земли, смешанный с дымом из печных труб и слабым ароматом свежескошенной травы, доносившимся откуда-то с окраин. Тусклый свет солнца, пробивавшийся сквозь рваные облака, падал на булыжную мостовую, покрытую пятнами грязи и лужами после недавнего дождя. В одном из окон верхнего этажа мелькнул силуэт — кто-то любопытный высунулся, но, заметив нас, тут же скрылся за занавеской. Где-то вдалеке лаяла собака, а из соседнего дома доносился приглушённый гомон — похоже, там тоже гуляли, но без драк.
Мы остановились у старого колодца в центре двора, где стояла деревянная скамья, потемневшая от времени и сырости. Я бросил сумку и копьё на неё, чувствуя, как ткань рубахи неприятно липнет к спине — оказалось, меня тоже слегка обрызгали брагой в таверне, хоть и не так сильно, как Рокси. Её мантия была в тёмных пятнах, а синие волосы, обычно аккуратно заплетённые в косы, теперь растрепались, и отдельные пряди прилипли к шее, поблёскивая от влаги.
Но, к моему удивлению, она выглядела на удивление спокойной, даже бодрой. Её глаза искрились, а на губах играла лёгкая улыбка, будто драка в таверне была для неё не более чем забавным приключением. Я решил спросить, что её так взбодрило.
— Такие ситуации периодически случаются со мной, — начала Рокси, небрежно взмахнув посохом, начиная шептать заклинание. Над её ладонью закружились маленькие водяные шарики, мерцающие в утреннем свете, словно крошечные звёзды. Она направила их на свою мантию, и пятна начали медленно растворяться, оставляя ткань чистой. — Либо открытая агрессия и неприязнь, либо, как сейчас, «якобы случайный» выпад в мою сторону. Тот… урод недобро пялился на меня всё время, пока мы были в таверне. Ещё с того момента, как мы спустились из комнаты вниз. Но сказать что-то напрямую он явно боялся. И вот, решил кинуть в меня кружку, потому что я демон… Ничего нового для таких мест, — она пожала плечами, но в её голосе не было ни тени обиды, только спокойная констатация факта, будто она уже привыкла к подобному.
Её ловкие пальцы продолжали колдовать, и шарики воды, словно живые, скользили по её мантии, а потом по волосам, смывая липкие следы браги. Она чуть склонила голову, поправляя шляпу, которая чудом не слетела во время их магической уборки. Солнечный свет отражался от её посоха, украшенного тонкой резьбой, и я невольно залюбовался, как естественно и уверенно она владеет магией — как будто это продолжение её самой.
— И часто такое происходит? — спросил я, искренне заинтересовавшись. Я прислонился к колодцу, чувствуя холод камня через ткань рубахи. — Со мной такого почти не было. Ну, по крайней мере, не из-за того, что я полукровка.
— Ну… Ты же полукровка-мигурд, — ответила Рокси, оглядев меня с ног до головы, словно оценивая. Её взгляд задержался на моих плечах, а потом быстро скользнул в сторону, будто она смутилась. — Ты выглядишь почти как человек, и цвет волос у тебя… ну, чуть необычный, но можно подумать, что ты просто покрасил их ради забавы. Да и внешне ты… производишь впечатление опасного противника. Это чувствуется — по твоей осанке, по движениям, — добавила она тише, отвернувшись к своей мантии, будто внезапно заинтересовалась невидимой пылинкой. — А я — маленькая, хрупкая девушка, на которой, как кому-то кажется, можно отыграться. Но я умею давать отпор! — её голос стал чуть твёрже, и она гордо выпрямилась, хотя её рост едва доходил мне до груди. — Правда, стараюсь избегать конфликтов, если можно. Пару раз сидела в темнице, и, знаешь, больше туда не тянет, хех, — она неловко хмыкнула, почесав затылок.
— Не знал, что к мигурдам такое отношение, — признался я, задумчиво потирая подбородок. — Мы же от людей отличаемся… ну, откровенно говоря, почти ничем. А тут такое.
— Это не везде так, — ответила Рокси, закончив с магией и встряхнув мантию, чтобы та расправилась. Её голос стал легче, почти игривым. — В основном люди относятся нейтрально или даже доброжелательно — ну, знаешь, мой милый вид делает своё дело, хе-хе, — она подмигнула, и её улыбка стала шире, обнажая мелкие, но острые зубки. — Но всякие уроды всегда найдут повод, чтобы показать себя. Будь то моя раса или ещё что. Уроды — они и есть уроды, им повод не так уж важен.
Она поправила косы, ловко переплетая влажные пряди пальцами. Её движения были такими естественными, что я невольно засмотрелся.
— Это верно, — кивнул я, чувствуя, как раздражение от таверны сменяется тёплым чувством товарищества. — Но если ещё заметишь что-то такое, не стесняйся говорить. Я конфликтов не боюсь и готов защищать своих друзей.
Рокси замерла, её пальцы, заплетавшие косу, остановились. Её щёки слегка порозовели, и она быстро натянула шляпу на голову, пряча взгляд под широкими полями.
— Да, конечно… Спасибо, — пробормотала она, голос её стал тише, почти шёпотом. — Это было круто, знаешь. Никогда не видела, чтобы мигурд, пусть и полукровка, так быстро принимал решения и так двигался. Ты был как… молния, — она кашлянула, явно смутившись, и отвернулась, делая вид, что поправляет посох.
Я ухмыльнулся, чувствуя, как её слова греют где-то в груди.
— Сама не тренировалась как воин, хотя бы минимально? — спросил я, решив сменить тему, чтобы не смущать её ещё больше. — Магам, как минимум, полезно уметь быстро бегать.
Тот же Талханд хоть и маг, но и как воин обучен неплохо.
— Почти нет, — Рокси покачала головой, и её шляпа качнулась, отбрасывая тень на лицо. — Всё свободное время уходило на обучение в Раноа, на магию, на книги… Ну, и на всякие другие дела, — она пожала плечами, но в её тоне чувствовалась лёгкая грусть, будто она жалела, что не уделила этому больше времени.
— Значит, мы оба можем быть друг другу наставниками, — хмыкнул я, подмигнув. — Я тебя научу правильно махать кулаками, а ты меня — как правильно шарики с водой кидать.
— Хм. Может быть, — Рокси странно улыбнулась, её глаза хитро блеснули из-под шляпы. — Но это потом. У нас ведь был намечен маршрут, верно?
— Да, — кивнул я, подхватывая сумку и копьё. Вес копья в руке был успокаивающим, как старый друг, всегда готовый прикрыть спину. — Сперва в Гильдию, а оттуда уже разберёмся с транспортом. Надеюсь, у них там найдутся свободные телеги.
Рокси кивнула, поправляя ремень сумки на плече, и мы двинулись дальше по улочкам большого города, оставляя за спиной двор и таверну, где всё ещё, наверное, орал трактирщик.
Тёте 44 года, к слову.
