Genshin. ТК. Глава 44. Чёрный день (IV/IV)
22к символов
* * *
От такого тона и взгляда богини я малость опешил… или даже охуел.
Ещё ночью я был «Филиппе», её новоявленным доверенным, с которым она заключила странную сделку с интригующим будущим, а теперь — «ты кто такой»?
Это что, какая-то игра на публику? Мол, Фурина меня не знает, чтобы сохранить лицо перед залом? Но тогда вообще непонятно, нахрена сажать меня рядом с собой? Ниже рядов были свободные места, да и в других секциях тоже хватало пустых кресел. Очевидно, что полной посадки не будет — половина зала всё ещё зияла пустотой. Тогда в чём смысл? Я придурок и не догоняю очевидных вещей, или пафосная богиня на самом деле идиотка с памятью, как у рыбки-клоуна?
— Если это какой-то хитроумный план, можно было как-то предупредить меня или не сажать рядом с собой, чтобы не возникало ненужных разговоров, — тихо ответил я, откидываясь на бархатное кресло, частично прячась от любопытных взглядов зала.
Богиня в ответ нахмурилась, её брови сошлись над очками, а губы сжались в тонкую линию. Она покачала головой, и прядь волос выбилась из узла, упав на щёку.
— Что… О чём ты вообще говоришь? — недовольно спросила она, её голос был низким, с лёгкой хрипотцой, а пальцы замерли на бумагах. — И кто тебя сюда вообще пропустил? Я не отправляла никому пригласительных писем на совет и запретила это кому-либо делать ещё очень давно, — она сделала паузу, её взгляд стал острым, как лезвие, пока она разглядывала меня. — Никто не имеет права занимать места на этом ряду без моего прямого на то разрешения. Поэтому я спрашиваю в последний раз, кто ты такой, прежде чем вызвать жандармов и выкинуть тебя отсюда. Детям здесь определённо не место.
Честно говоря, после такого «заявления», сказанных таким противным тоном, хотелось послать её куда-нибудь в пизду и на самом деле свалить, не дожидаясь, пока меня «выкинут» с позором. Но голова холодно подсказала, какие могут быть последствия после такого финта — первые зачатки репутации в пух и прах, да и ценность членства в этом «исключительном совете» была слишком высока, чтобы вот так взять и слинять из-за странного бзика Архонта.
Поэтому я проглотил злость, сжав кулак протеза, и спокойно продолжил разговор, стараясь меньше шевелить губами, чтобы одна любопытная дама в зале не прочитала, о чём мы болтаем.
Рядом с нами людей почти не было — только редкие фигуры внизу, шёпот и приглушённые голоса которых тонул в общем гомоне. Зато на других секциях уже было полно, как и шума от бесед — звенели голоса, шуршали бумаги, стучали каблуки по мрамору. Крукабена, стоя у секции напротив у самого первого ряда, болтала о чём-то с двумя мужчинами в мантиях, её руки грациозно жестикулировали, но я-то знал, на чём именно её внимание сосредоточено. Её глаза время от времени скользили в нашу сторону, хоть она и делала вид, что занята.
— То есть, сегодня ночью под театром вы знали обо мне почти всё, помогли мне пережить покушение и заключили со мной самую настоящую сделку, а сейчас уже всё забыли? — спросил я, понизив голос до шёпота, но вложив в слова достаточно сарказма, чтобы она поняла, что я не шучу.
Глаза богини вспыхнули — сначала удивлением, а потом… испугом?
Её пальцы сжали края бумаг, и одна страница слегка смялась.
— Под театром? Под каким театром? Театром… Эпиклез?
— Именно. Начинаете вспоминать? — невинно уточнил я, наблюдая, как её лицо меняется.
— Я… Я пока не знаю, что тебе ответить, — ответила она, смотря на меня оценивающим взглядом, словно в случайном оборванце вдруг разглядела что-то ценное.
— Вы для меня устроили весьма пафосную подготовленную встречу, на которую сами же и привели, — продолжил я, не давая ей так просто отмахнуться. — И вы не выглядели особо уставшей или торопящейся что-то делать, кроме как беседовать со мной. Хотя уже в то время столица была в огне, как и другие города.
Фурина ничего не ответила, её взгляд стал рассеянным, и она опустила голову, словно задумалась. Тишина между нами повисла тяжёлая, пока я не решил добавить масла в огонь.
— И мы заключили договор, — повторил я, следя за её реакцией, заметив, как её пальцы дрогнули. — И вот, не прошло и дня, как я внезапно получаю приглашение сюда, где теперь слышу, что меня знать не знают и вообще угрожают выкинуть отсюда силой. Очень интересный сценарий, госпожа Фурина. Но раз так, лучше я действительно пойду…
И я решил взять этого Архонта на слабо, пытаясь хоть что-то понять.
Медленно начал вставать с кресла, демонстративно поправляя плащ, чтобы показать, что не шучу. Дерево подо мной скрипнуло, и я уже представил, как выхожу из зала с гордо поднятой головой.
— Стой! — тихо выкрикнула она, её голос сорвался, и она явно нервничала, напрягаясь. Её рука дёрнулась, будто хотела меня остановить, но замерла на полпути. — Мы с тобой определённо начали не с той ноты…
— Имя моё тоже успели забыть? — улыбнулся я, садясь обратно.
Фурина поджала губы, после чего кинула быстрый взгляд в сторону зала, который постепенно наполнялся — шаги, шёпот, скрип кресел становились громче. Она вздохнула, откидываясь на спинку, и закрыла глаза, будто собираясь с силами.
— Я не могла забыть то, чего не знала, — начала она, её голос стал тише, но твёрже. — Но теперь… Теперь я понимаю, что произошло и почему вышла такая странная ситуация. Не забывай, с кем говоришь и кого пытаешься спровоцировать. Я — Архонт! Вся вода в Фонтейне — это часть меня! И у меня достаточно обликов и отражений по всей стране, с которыми иногда могут пересекаться некоторые люди. Это с тобой и произошло сегодня ночью, когда один из моих обликов сумел выручить тебя в театре. Только и всего. Обычно связь с ними у меня происходит быстро, но сегодня воистину чёрный день во всём Фонтейне, и мне откровенно сейчас не до этого — дел и так хватает.
Звучало складно, пока я не начать вдумываться, вспоминать и сопоставлять детали ночи.
Она на полном серьёзе хочет сказать, что какой-то… «водяной клон» знает про письма с «эро-стихами» и моё настоящее имя, а «оригинал» — нет? Я, конечно, не мастер магии и не профессор, чтобы точно сказать, как у богини что работает, но я чуял откровенные враки. Внешне эта Фурина и Фурина из подземелья идентичны друг другу, спору нет. Но ощущения… Совсем другие. Та Фурина была как притаившаяся буря, а эта — как лужа после дождя.
Но так или иначе, я всё же решил подыграть ей. Я откровенно не понимаю, что за цирк тут разыгрывается, но сейчас явно не тот момент, чтобы докапываться до истины и давить — слишком много глаз вокруг, да и Крукабена где-то там, внизу, наверняка ловит каждое слово.
Я решил держать лицо, хоть внутри всё кипело от путаницы и раздражения.
— Я понял вас, госпожа Фурина… — начал я, заметив, как она приняла чуть горделивый вид, выпрямив спину и подняв подбородок, будто королева, которой только что воздали должное. — Благодарю, что разъяснили ситуацию. Действительно вышло немного неловко… Так что не буду больше отвлекать по этому вопросу — всё же ваш «облик» обещал связаться со мной через пару дней и вернуть обратно Глаз Бога, который забрал с собой. И раз это ваш подчинённый, наделённый такими невероятными полномочиями и силами, у меня нет повода не верить вам. Надеюсь, при следующей встрече таких проблем, как сейчас, больше не будет.
Фурина слегка наклонила голову, её губы дрогнули в лёгкой улыбке, но в глазах мелькнуло что-то неуловимое — может, сомнение, а может, облегчение.
— Конечно же нет, — ответила она уверенно, её голос стал мягче, но с ноткой властности, пока она поправляла очки. — Когда мне передадут все воспоминания, связанные с тобой, я безусловно буду готова исполнить всё то, что пообещала. Не переживай.
Не переживай, да?
А вот я что-то переживал, если честно.
Слова про «воспоминания» звучали как отмазка, и внутри всё сжималось от мысли, что я связался с какой-то богиней деменции, которая сама не знает, что творит. Может, она и Архонт, но, если её «облики» шарахаются по Фонтейну, заключая сделки направо и налево, а потом «оригинал» об этом не в курсе — это уже не магия, а полный бардак.
На этом наша беседа как-то сама собой завершилась.
Фурина вернулась к своим бумагам, её пальцы снова забегали по страницам, и она сделала вид, что меня не существует — глаза опущены, плечи расслаблены, будто я для неё пустое место. Никто ничего дальше объяснять или пояснять не стал. А я, честно говоря, ничего не понял, но, по крайней мере, мне больше не угрожали, что меня выкинут отсюда жандармы.
Успех, с одной стороны — место сохранил, и никто не тащит к выходу. Но с другой — хрен разберёшь, что будет дальше. Если у Архонта деменция накрыла, то это ничего хорошего мне не сулит. Она Глаз Бога забрала, и магии у меня фактически сейчас нет — только протез, да остатки воли.
Но долго порефлексировать мне не дали, так как заседание совета начиналось. Снизу раздался стук молотка, и голос разнёсся по залу, призывая к порядку, пока шум постепенно затихал.
* * *
— …этого может не видеть только полный идиот или иностранный агент, который пашет на интересы какой-то другой страны, а не Фонтейна! — прогремел голос высокой дамы в шляпе лет тридцати, стоящей в центре зала. Её Гео Глаз Бога, вделанный в массивный кулон, поблёскивал на груди, отражая свет хрустальных люстр, а широкие жесты рук разрезали воздух, будто она сражалась с невидимым врагом. Её шляпа, слегка наклонённая набок, дрожала от страсти, пока она продолжала: — Поступавшие в последнее время «завуалированные» ультиматумы Снежной — это был крик, сигнал к тому кошмарному бедствию, что обрушилось на нас сегодня! Бедствию, которое вырвало из жизни не сотни, а тысячи невинных душ по всей нашей земле! Они не могли смириться, что мы стали равны им в экономике, военной мощи и индустрии! Не смогли превратить нас в своих марионеток, как сделали с жалким Мондштадтом! Царица пыталась запугать нас, но её отщепенцы из Фатуи провалились, и она пошла на этот мерзкий, кровавый шаг — удар, от которого мы до сих пор не можем прийти в себя! — её голос дрожал от гнева, глаза сверкали, а она топнула ногой, заставив мраморный пол отозваться лёгким эхом. — А теперь Заполярный Дворец строит из себя обиженного соседа, прячется в стороне, и, о да, уже вопит о стычках на севере с «нашими» меками! Хочет из агрессора переквалифицироваться в жертву! И я не удивлюсь, если скоро они потребуют компенсацию или отхватят спорные территории под благовидным предлогом защиты населения от своих же машин! С этих ещё станется! Я требую, чтобы мы показали им, что зря они обнажили свою гнилую сущность, и нанесли ответный удар, который они запомнят надолго!
Едва её слова затихли, как в центр зала шагнул другой оратор — высокий статный мужчина в синем камзоле, с повязкой на правом глазу и светлыми волосами. Его походка была уверенной, но с лёгкой хромотой, выдающей старые раны, а голубые глаза внимательно скользили по залу, будто взвешивая каждого.
— Я слышу вас, госпожа Бессош, и понимаю, какие душераздирающие чувства бурлят в вашей груди, — начал он, разведя руки в широком жесте, и его голос, глубокий и мягкий, как морской прибой, заполнил пространство. — Эти эмоции эхом отозвались в каждом из нас после её речи и продолжают терзать души прямо сейчас. И я не исключение — желание мести горит во мне так же ярко. Но подумайте: тот, кто устроил этот хаос, явно рассчитывал на наши поспешные, горячие решения. Этот совет сегодня полон людей, впервые оказавшихся в таком водовороте, и не все до конца осознают, что здесь рождаются законы, которые определят судьбу Фонтейна на годы вперёд, — он сделал паузу, опустив взгляд, а затем снова поднял его, полным твёрдой решимости. — Давайте акцентируемся на главном: меки, сошедшие с ума по всей стране, — это лишь отвлекающий манёвр, большая кровавая ширма. За ней скрывались точечные покушения на ключевых фигур политики всего Фонтейна. И вот что странно: некоторые из нас, сидящих здесь, либо вообще не столкнулись с убийцами, либо были подозрительно готовы к бою, будто знали, что их ждёт, — он хмыкнул, скрестив руки, и его взгляд задержался на нескольких фигурах, включая меня, заставив кожу на затылке напрячься. — Я осмелюсь предположить, что перед нами не просто вражеский удар, а заговор внутри наших стен. Друзья мои, уймите эмоции, остудите головы. Сначала — восстановление, забота о своих, укрепление внутренних уз. А уже потом разберёмся с теми, кто мечтает сделать из нас послушных пешек. Спина-ди-Росула уже бросила все силы на помощь людям, и я надеюсь, что вы, сидящие здесь, не станете прятать мору в сейфах, а присоединитесь к делу милосердия.
Едва он отошёл, как на его место вышел парень лет двадцати в потёртом инженерном комбинезоне, с очками, сдвинутыми на лоб, и инструментом в руках, который он нервно вертел, будто спасательный круг. Его пальцы дрожали, а шаги были неуверенными, пока он оказывался под прицелом сотен глаз.
— Первые отчёты и исследования… эм, они говорят, что это не случайная поломка, — начал он, откашлявшись и бросив быстрый взгляд на трибуну, где дядька с книгой смотрел на него с лёгким нетерпением. — Это целенаправленная диверсия, подготовленная с холодной головой. Все новые меки, что сошли с конвейера совместного производства со Снежной в пригороде Люмьера, имели в кристаллических генераторах незадокументированные модификации. Там был маленький кристалл с иной полярностью, спрятанный внутри. То есть… у всех меков новой модели был встроен механизм, который, когда его активировали, сталкивал два кристалла, вызывая критический сбой в логике и программе. Кто-то где-то нажал кнопку — или запустил станцию, — и вот вам результат сегодняшней ночи… — парень замолчал, потирая шею, и нервно хихикнул, но тут же осёкся. — Но это не всё! Даже старые меки, работающие на пневме и усии, после ремонта получали такие же генераторы с тайным механизмом, хотя по бумагам модернизация велась только на одном заводе! Кто-то явно дал добро на то, чего быть не должно, а кто-то не удосужился проверить, что творится под носом. Хех… Кхм, это уже, наверное, к жандармам вопрос.
Следующей в центр вышла молодая девушка с длинными эльфийскими ушами, светлыми волосами, струящимися по плечам, и в синей форме жандармов, туго облегающей её стройную фигуру. В руках она держала планшет, пальцы уверенно листали документы, а голос звучал ровно, как стук часов.
— Действующий глава палаты жардинаж отстранён от должности и помещён под стражу, — начала она, её взгляд скользил по залу, не задерживаясь ни на ком. — Он подозревается в пособничестве преступникам, устроившим сегодняшние теракты. Он выдавал разрешения на замену меков в крупных городах, включая столицу, без должных согласований. Документы, что есть сейчас, проверяет экспертиза. Установлено, что последние три месяца доступ к арсеналу и базам содержания мек имели посторонние лица без официальных пропусков. Следствие считает, что замена деталей у старых меков проводилась прямо на местах их дислокации, — эльфийка подняла глаза, её тон стал чуть твёрже. — Часть наёмных убийц, нацеленных на высокопоставленных лиц, задержана и помещена в изоляторы. Это работники производств меков — их низкая подготовка подтверждает это. Сознание у них помутнённое, но медики и маги работают над восстановлением. Всё указывает на то, что они — жертвы неизвестного кукловода. Расследование продолжается, отчёты будут передаваться во дворец Мермония.
После неё в центр вышел массивный гвардеец в форме с золотыми нашивками, его тяжёлые ботинки гулко стучали по мрамору. Лицо его пылало от ярости, а голос гремел, как раскаты грома, отражаясь от стен.
— У нас нехватка меков — семьдесят процентов, мать вашу! — зарычал он. — Я вас всех предупреждал, когда вы гнались за дешёвыми сделками, меняя нашу проверенную технологию на пневму и усии на хрен знает что! Ну как, господа политики?! Охуенно модернизацию провели, да?! Тысячи трупов среди мирных жителей, сотни наших ребят из силовых структур в закрытых гробах — это ваш «успех»! Боевые меки уцелели только в гвардии, и то я спрятал всего сотню с небольшим, выскользнув из ваших цепких лап! Остальные — глубоководные да промышленные, бесполезные в бою! А вы тут разглагольствуете, какие вы не пешки, и грозитесь прямо сейчас Снежной войну объявить! А то, что нас сейчас раздавит даже жалкий Монд, вас не волнует, да, суки?! Наши боевые машины уничтожены вашими же решениями, и теперь нам с винтовками бросаться на эти бронированные твари?! — он почти задыхался от злости, лицо стало багровым, а жилы на шее вздулись, будто готовые лопнуть. — И только благодаря тому, что гвардия не поддалась вашим хотелкам про «модернизацию», мы избежали полного краха! Я и мои ребята требуем немедленного решения — восстанавливайте производство меков, или мы сами возьмёмся за это, к чёрту ваши споры!
Дальше слово брали разные люди — о жилье для беженцев, продовольствии, медицинской помощи. Их слушали внимательно, не перебивая, даже если мнения расходились. Правила здесь были железными, и зал затих, пропитанный тяжёлой тишиной. Смотреть и слушать было как в театре — каждый выступал, будто на сцене, играя свою роль. У меня тоже была возможность вставить слово, но я решил не отсвечивать и впитывал информацию, как губка. Без странной игры Фурины в деменцию я бы чётко понял, зачем здесь сижу: изучить ключевых фигур, разгадать их мотивы и ухватить свежие данные, которых вне этих стен не сыщешь.
Но чем дольше я наблюдал, тем сильнее терялся в мыслях.
Почему Архонта не трогают? Она же богиня этой страны, а все будто забыли о её присутствии, увлёкшись своими спорами и рассказами. И тут, как гром среди ясного неба, из толпы вылез какой-то мерзкий тип — всклокоченные волосы, потёртая куртка, нервные движения рук. Не депутат, а явно залётный, решивший вылезти с претензиями.
— Уже многие высказались, и скоро мы приступим к голосованию, — начал он, голос дрожал, но глаза горели вызовом. — Но главная фигура почему-то молчит! Разве не долг Архонта — защищать королевство и его людей? Почему она сидит, как статуя, пока мы тут горюем?! Это её прямая ответственность!
Он уставился на Фурину, скрестив руки, а зал затаил дыхание. Богиня напряглась — брови сошлись, пальцы сжали подлокотник так, что ногти впились в дерево. Но она выпрямилась, глаза вспыхнули синим огнём, и заговорила, её голос резал, как ледяной ветер.
— Не знаю, кто ты такой и что тебя сюда занесло, но тот, кто тебя впустил, обязан был объяснить правила этого места и мой статус, — начала она, каждый слог был пропитан холодным высокомерием. — Но перед тем, как тебя вышвырнут за неуважение к совету и его членам, я разъясню для тебя и другим новоприбывшим членам совета: власть в Фонтейне принадлежит народу и законно избранному Верховному совету при дворце Мермония. Здесь голос Архонта не выше голоса простого гражданина. У меня есть право молчать, и никто не посмеет меня к чему-то принудить, особенно такими грязными манипуляциями! — она сделала паузу, её взгляд стал острым, как клинок. — Мои обязанности и полномочия закреплены Небесным Порядком и советом. Я их исполняю — и если ты с дружками этого не видишь из-за своей слепоты и пустого презрения к своему Архонту, это твои проблемы, а не мои. А теперь убирайся! Стража!
— Чего?! Да я просто… — выкрикнул парень, но жандармы, возникшие из тени, схватили его под руки и выволокли к выходу. Двери хлопнули, и тишина вернулась, тяжёлая, как свинец.
Чёрт… На его месте мог быть я, если бы не подыграл этой странной Фурине.
Но теперь запутался ещё сильнее. Этот патлатый гандон разозлил её, и она на миг стала той Фуриной из подземелья — властной, с сияющим взглядом и голосом, от которого мурашки по коже. Но деменцию я всё равно не исключаю — слишком всё мутно.
Дальше началось формирование закона и голосование — быстро, без лишних церемоний, из-за чрезвычайной ситуации. Дядька в камзоле с золотыми нашивками стоял на трибуне, открыв огромную книгу с потёртой кожей и светящимися страницами, и объявлял пункты. Например, временная приостановка закона «о безопасной среде» — идиотского решения отобрать у жандармов всё оружие, кроме дубинок, чтобы народ в городах чувствовал себя комфортно якобы. После сегодняшнего хаоса вооружённый гвардеец внушал куда больше доверия, чем девчонка с палкой. Торе рассказывала, как такие валялись на улицах разорванные, не в силах противостоять машинам.
Голосование было простым, но зрелищным. Из стола перед каждым открывался отсек с одной условной кнопкой — «да». Нажал — согласен, не трогаешь — нет или воздерживаешься. А в центре зала в полу сиял металлический круг, который во время голосования наполнялся водой с голубым отливом. Если объём набирался, круг светился мягким светом, и вверх взлетали искры, как конфетти. Дядька делал пометки в книге, а Фурина кивала, записывая что-то в блокнот. Если вода не набиралась, круг темнел, и голосование проваливалось.
Я с удовольствием поиграл в депутата, тыкая кнопки. Дело не хитрое. Противостояния почти не было — редкие разногласия, но в ключевых вопросах все были заодно. Пока механизм не выдал финальный ход, связанный с тем патлатым. Дядька объявил:
— И последнее голосование сегодня. Члены Исключительного совета, согласны ли вы назначить госпожу Фурину де Фонтейн Верховным Координатором по восстановлению порядка, расследованию и пресечению деятельности преступника, ответственного за теракты?
Зал ахнул — шорох бумаг, шёпот, взгляды на Фурину.
Она напряглась, губы сжались, пальцы скомкали бумагу. Люди начали жать кнопки, активно скидывая ношу на Архонта. Фурина откинулась, не трогая свою, глаза сузились от ярости.
Я посмотрел на неё и тоже воздержался.
— Заранее сговорились? — шепнул я, наклоняясь ближе, чувствуя её напряжение, и уловив лёгкий запах её духов и… какой-то браги.
— Угу, — буркнула она, закрыв глаза, голос дрожал от злости, а уголки губ дрогнули в гримасе. — Ублюдки… Как власть — это сразу совет, а как ответственность — сразу Архонт. Классика жанра. Кинули пешку мне на съедение, чтобы закон в книге зафиксировать для голосования, и теперь пузо себе потирают, какие хитрые. Пф!..
Круг засветился голубым, искры взлетели, осыпав воздух мягким сиянием.
— Согласие совета получено!
