Азерот
Изера, не демонстрируя никаких эмоций на лице, почти безмятежно, осматривала раскинувшееся перед ней пепелище. Остатки сильной природной энергии витали повсюду, хотя уже не было ничего, за что они могли зацепиться. Подобная концентрация во всем мире встречалась всего в нескольких местах, на Калимдоре, и никогда за его пределами.
Земля, несущая на себе отпечаток бушующего огня и очищающего Света, не принимала энергию. Отторгала ее. В Ясеневом Лесу, схожем по своей близости к Изумрудному Сну, любая плешь быстро покрывалась травой. Деревья там не погибали, не болели, а только росли, из года в год становясь больше, толще. Будь он уничтожен, на его месте за считанные дни бы начал пробиваться новый лес, молодой. Сама природная энергия стремилась бы вернуть все, как было, отталкиваясь от уже существующего в мире грез леса.
— Привкус порчи. — прошептала мать зеленой стаи, ловя пальцами мерцающий огонек. Сгусток маны, крошечный, как светлячок. Вместо изумрудного или просто зеленого, в нем присутствовал желтый оттенок. Верный признак Кошмара.
В том крылась причина, почему пепел и сама земля отторгали природную энергию — она несла след воли и силы Древних Богов, отторгаемые огнем и Светом.
Благословление и проклятье Аспекта Снов позволяло ей видеть одновременно два мира, разумом присутствуя в обоих. Находясь на Азероте, на пепелище проклятого леса, в Изумрудном Сне она видела нечто куда более ужасающее. Сам Кошмар. Голодную рыжую бурю, что неслась прямо на нее, по пути оскверняя все, чего касалась.
Деревья иссыхали и скрючивались, когда их касались красные ветра, становились уродливыми, покрывались шипами и колючками. Плоды становились гнойными мешками, полными ментальной заразы и паразитов. Земля чернела, становясь рыхлой, мертвой. Не способной давать жизнь всходам. Животные сходили с ума, теряли прежних себя, свой облик, становясь уродливыми, больными и бешенными.
Из-за того, что Кошмар никогда не оставался на одном месте, в виде бури путешествуя по всему Изумрудному Сну, семена безумия встречались всюду. Исцелить последствия было не так сложно, как найти всех зверей, насекомых и духов, затронутых пагубным влиянием. Никто не мог сопротивляться злой воле Кошмара, включая тех, кто, засыпая, погружался в Изумрудный Сон. Такие, как правило, уже не просыпались, навечно обреченные бродить вслед за Кошмаром.
— Чувствуешь, как остатки твоей силы струятся у нас под ногами? — опустившись на колени, Изера взяла пригоршню пепла.
— Да. Я оставил ее для защиты.
— Можешь с ее помощью еще раз выжечь здесь всю мерзость, что пытается вернуться обратно?
Алгалон ударил пяткой копья в пепел, заставив его засветиться золотом. Вся территория, принадлежавшая Багровому Лесу, покрылась языками огня, превратившись в костер.
Поднеся пепел к лицу, драконица легонько на него подула, заставив весь слететь с ладоней. Он серым вихрем закружил вокруг нее, ширясь и захватывая с земли больше удобрения. Пепел жадно поглощал ту часть природной энергии, что очищалась от скверны Древних Богов. На землю он оседал уже наполненный зеленоватым свечением, в виде крошечных шариков. А те, едва касаясь настила на почве, начинали стремительно корнями прорастать вниз, попутно купаясь в золотом огне.
— Растения… вытягивают мою ману из пепла. — владыка Цитадели с чистым любопытством следил, как прорастают первые ростки. — Разве такое возможно? Моя сила может быть избирательной или целительной, но в основе лежит именно моя воля. Желание. На растения она не оказывает либо никакого влияния, либо сжигает. В чем дело?
— В этом месте велика связь с Изумрудным Сном. — мать зеленой стаи поднялась на ноги, оставшись все такой же чистой, нетронутой грязью. — Я просто направила эту энергию, а ты очистил остатки Кошмара. Скоро тут снова воцарится природа. Похоже, она будет иной. Я ни на что не влияю. Это стремление самого Азерота. — ее взгляд упал на росток, которому предстояло стать цветком. Но там, в параллельном мире, уже все изменилось. Там росток стал прекрасным золотым цветком.
— Выходит, тут лучше организовать друидов… Жаль, я уже сказал Даэлину, что вместо леса выйдут хорошие поля. Поторопился.
— Не важно, что сделают люди. — Аспект Снов безразлично пожала плечами.
Изумрудный Сон перед ее глазами менялся, сам, без чужого направления. Впрочем, посторонние его как раз изменять и не могли. Она сама, прожившая внутри больше, чем существуют остальные драконы, не могла надолго изменять ландшафт или природу. Через время все возвращалось обратно. Иные друиды не были способны сделать выше отдельную травинку, насколько упорно мир грез им сопротивлялся.
Сейчас же, смешав проникавшую из обоих миров природную энергию, Изера наблюдала первую на своей памяти самостоятельную трансформацию. Азерот благосклонно воспринял силу Аспекта Огня, помогавшую ему скинуть ярмо, решив сделать ее частью части себя.
Рыжая буря, что вот-вот должна была нахлынуть на лес, Кошмар двигался медленно, начала смещаться в сторону. Однако, части ее все же грозило пройти по новому участку. Самым краем задев место, в котором поселились Свет и пламя, танцующие на листьях деревьев, между травинками и внутри кустов.
— Теперь Древние Боги не смогут обрести тут влияние, через Изумрудный Сон. Хочется верить, что этот участок надежно защищен.
— Надеюсь, что так. Останься гнойник незамеченным, это могло вылиться во многие проблемы и смерти.
— Осталось взглянуть на источник болезни.
Взмахом руки Изера создала сквозной проход прямиком до нужного места. Слишком ярко ощущался прокаженный дуб. Он был как дыра в чистом травяном настиле. Что-то неестественное, противное, отталкивающее. Злое.
Уже глядя на него, на его белую кору и красную листву сквозь проход, драконица передернула плечами. Древо ощущалось как воплощение Кошмара, его эссенция. Оно источало порченную природную энергию, стремясь заразить все вокруг себя. Внутри него ощущалась неприкрытая злоба и ненависть.
Все естество матери зеленой стаи кричало о том, как ему противен испорченный дуб. Вместе с тем, он был крайне опасен конкретно для нее. Кошмар с легкостью искажал все природное. В том заключалась его задача, его суть. А она являлась прямым продолжением природы Азерота.
Кошмар погубил огромное количество зеленых драконов, особенно много молодняка пало от его влияния. Малейшего контакта хватало, чтобы дракон начал медленно сходить с ума, слыша голоса в голове. Поняв, от кого исходила мощь этого проклятья, Аспект Снов многое осознала, от чего Кошмар стал еще страшнее. Одной из целей его существование было постепенное подчинение зеленой стаи. Ведь единственной ошибки хватило бы, чтобы в стане защитников появился еще один предатель.
Тем не менее, Изера смело шагнула сквозь проход, встав всего в метре от источника мерзости. У нее имелся рядом защитник, на которого можно было положиться в вопросах защиты от происков Древних Богов. И даже, случить та самая ошибка, он бы мог изгнать порчу.
— Это… не просто проклятое древо. — заговорив, она начала обходить объект внимания по кругу. — Нечто большее. Вернее, раньше им было, а после переродилось в уродливое продолжение обоих начал.
— От него разит смертью. — дал свою оценку Алгалон. — Этот дуб рос на костях. Его использовали, как место захоронения. Я уже встречал подобное раньше.
— Вот. — драконица остановилась у прохода меж корней. — Пройдя тут, можно попасть в другое измерение, связанное с Кошмаром и смертью. Я чую там могущественную сущность, затаившуюся в ожидании гостя.
— Раньше я бы сказал: так не будет заставлять хозяина ждать. Теперь у меня на уме только один вопрос: могу ли я его сжечь без последствий для Изумрудного Сна?
Перед глазами матери зеленой стаи был не ставший родным мир изначальной природы Азерота, а нечто иное. Темное пространство, наполненное голубыми отсветами и стонами мертвых. Пустота, в которой духа ушедших не могли найти покоя. Что-то терзало их, мучало.
Чем дольше Аспект Снов пыталась всматриваться, тем больше деталей начинала видеть в отступающей тьме. И тем меньше ей хотелось смотреть, хотя результат был ожидаем. Мертвые обитали в столь же мертвом мире. Природа по ту сторону представляла тень себя. Она была и отсутствовала одновременно. Черные деревья стояли, держась за землю по какому-то недоразумению, так как были мертвы.
Среди них блуждали духи ушедших, одно из сгинувших племен народов, что зарождались и погибали на заре становления жизни на Азероте. Жестокие, кровожадные великаны, чем-то похожие на врайкулов, но ими не являющиеся. Изера вспомнила их.
В далеком прошлом среди друстов встречалось множество друидов, вот только учение зеленой стаи было им не по духу. Природу они воспринимали иначе, не отделяя ее от смерти. Потому со временем их магия и практики изменились, чтобы в полной мере соответствовать традициям. Они извратили изначальный друидизм. Ритуально убивая зверей и соплеменников, они превращали их в духов, которых селили внутри каменных или плетенных изваяний. Вместо того, чтобы выращивать древней и иные разумные деревья, они делали из соплеменников рабов.
Однако, было в мире мертвых кое-что знакомое, не ускользнувшее от матери зеленой стаи. Мощная природная энергия, которую невозможно встретить за пределами Изумрудного Сна. Она смешивалась с Кошмаром, терзая умерших бесконечными пытками разума.
«Один из забытых слоев Изумрудного Сна. Как они его нашли и смогли проникнуть туда? Или… им показали дорогу. На такое способны лишь Кенарий и я. Малфурион слишком слаб, как и другие друиды»
— Дуб своего рода портал на один из слоев Изумрудного Сна. Их оставили титаны. Они как куски глины, из которой неопытный гончар пытался сделать прекрасный сосуд — смяты, выброшены, забыты. По ним можно увидеть, каким мог стать Азерот. На одном из них поселилось зло. Не упокоенные души, терзаемые Кошмаром и кем-то еще. Он такой же дух, как и остальные. Но сильнее их. Гораздо сильнее. Древо надо уничтожить.
В следующую секунду Погибель вонзилась в древесину, заставляя ее вспыхнуть. Ревущий столп золотого пламени охватил весь дуб, стремительно сжигая его.
Изера увидела, как быстро мир, по ту сторону древа, наполнился светом и погас. За несколько секунд его омыла волна, которая смела все противоестественное, все лишнее и злое. За краткий миг прекратились все стоны и крики, смолкли бесконечные стенания бедных душ. Огонь подарил им освобождение, свободу. Отпустил их из плена. Лица великанов разглаживались, наполняясь спокойствием и безмятежностью прежде, чем они растворялись, исчезая без следа.
То же пламя без жалости пронеслось по черному лесу, не оставляя от него ничего, даже пепла и следа гари или золы. В незавершенную картину мира, сотворенную титанами, вернулась свойственная ей пустота. И только самый могущественный дух смог уйти. Его утащило куда-то в глубины кошмара до того, как очищение настигло бы их.
Одновременно с тем пропало дерево, будучи дотла испепеленным. Огонь с радостным треском пожирал его корни, простирающиеся на сотни метров, но влияние Кошмара пропало окончательно. Смущало драконицу одно — развалины, что оказались под дубом.
— Могильник. Древний, огромный. В нем еще могут поджидать сюрпризы. — словно читая ее мысли, ответил владыка Цитадели. — Я пошлю сюда отряд, они его зачистят.
— Тогда у нас более не осталось здесь дел. Природа всегда будет сильна в этой части острова, но теперь она будет чиста. Спасибо, что привел меня сюда.
— Одно дело делаем. — Страж пожал плечами.
…
После исхода из Калимдора, высокорожденные претерпели многие трудности. Страдая от жажды магии, тесноты кораблей, морских чудовищ и непогоды, они потеряли многих. И даже те, кому повезло оказаться на берегу в те далекие времена, попали на них случайной. Судна выбросило на них сильным штормом.
И ту далекую, свободную от гнета родичей, землю, они полюбили всем сердцем, принявшись строить свое собственное, лишенное недостатков империи, королевство. Кель’Талас.
Благодаря созданию нового колодца, они наполнили свою землю магией, заставив ее навечно замереть в состоянии весны. Золото воцарилось в Лесах Вечной Песни, не зная ни холода, ни непогоды.
На новом месте кель’дорай отказались от старых привычек, перейдя на дневной образ жизни, дав и колодцу соответствующее имя — Солнечный. Благодаря бесконечному потоку магии, хлынувшему в них полноводной рекой, эльфы быстро заложили основу будущей столицы, величайшего города Восточных Королевств, Луносвета. Маги возводили здания за считанные дни.
Все казалось идеальным, ровно до того момента, пока высокорожденным не пришлось столкнуться с настоящей напастью. Тролли, что считали эту землю своей, не хотели терпеть соседство. Зул’Аман встал эльфам костью в горле.
Леса Вечной Песни превратились в наполненные ловушка и опасностями дебри. Лесные тролли прекрасно их знали, чем пользовались, вылавливая и истребляя всех, кто смел туда заходить. Эльфы платили им тем же, быстро участь на ошибках.
Война, долгая и кровопролитная, казалось, могла идти бесконечно. Орды троллей были слишком велики, чтобы малочисленная армия могла с ними справиться. Но они не могли брать укрепления. Кель’дорай отбивались, но не могли перейти в атаку.
Тогда, правивший король Анастериан Солнечный Скиталец заключил союз с людьми Арати, пообещав в обмен на помощь часть магических знаний. Во многом именно его решение создало Восточные Королевства именно такими, какими они стали в последствии. Вместо единой империи, образовалось множество разных королевств, вместе с возглавившими сепаратизм городом-государством магов.
Совместными силами они нанесли сокрушительное поражение троллям, раз и навсегда положив конец их могуществу. Более никогда Зул’Аман не оправится, чтобы представлять из себя серьезную угрозу. Его будут сдерживать силами рейнджеров, добровольцев, без участия армии или магистров.
С тех пор, люди сочинили множество сказок и легенд о тех временах и об эльфах в частности. Они всегда считали их своими добрыми соседями и союзниками, готовыми прийти на помощь. А их благородство обрело славу по всем людским землям.
Сами же кель’дорай от мира устранились. Кель’Талас продолжил существовать как закрытое королевство, ходу в которое нет почти никому. Он прослыл как земля искусств и магии. И действительно, они лежали далеко за пределами всего, на что были способны люди. Только дварфы могли посоперничать с ними в умении обрабатывать и варить сталь.
Мир, покой и благоденствие — слова лучше всего описывающие королевство высших эльфов. В какой-то момент все стало настолько прекрасно, что кель’дорай забыли тяготы. Повсеместное использование магии, для самых простых дел, сильно облегчало быт. Животные совсем не испытывали агрессии благодаря магии Солнечного Колодца и труду магистров на ранних этапах.
Дети бегали по лесам Вечной Песни без страха или боязни потеряться. Игрались с рысями и прыголапами, забредали в их логова. Даже гигантские пауки использовались в хозяйстве мастерами звероводами, для получения их паутины и шелка. А некоторые деревья вовсе оживали, начиная бродить и ухаживать за другими своими собратьями.
Только одна проблема имелась у королевства — тролли на границе. Но и ими занимался не король, окончательно переставший покидать дворец, а все те же рейнджеры. Единственные, кто видел и понимал угрозу, воспринимал ее всерьез.
После первой, страшной войны, потрясения окончательно оставили высокорожденных. До того момента, пока над Кель’Таласом не пролетел колоссальных размеров дракон, нарочито низко, будто специально, чтобы его могли хорошенько рассмотреть. И летел он к столице.