— Не понимаю… — Я покачал головой.
— Что не так? — Кларна уже успокоилась. Она все же была не студенткой школы Искусства, а состоявшимся магом. Вероятно, на нее сильно повлияла даже не сама ситуация, а то, как быстро, буднично и без серьезных спецэффектов мы лишились большей части отряда и как спокойно на это отреагировали мы с Ортинумом. На самом деле, тут был еще нюанс. Мы все еще не выбрались из задницы, в которую превратилась текущая миссия. И оба чувствовали себя очень сосредоточенными. Не знаю, как мы будем реагировать, когда расслабимся, но в моменты такой вот интенсивной нагрузки на психику у меня словно бы мозг наполнялся ледяным крошевом, не дававшем двигаться лишним мыслям. Потом. Не сейчас. Сейчас — только холодный расчет и анализ.
Мы шли по неизменному пространству уже несколько часов. Это было сюрреалистичным безумием. Здесь было только три элемента пейзажа. Рыжий песок. Белый песок. И кованные скалы. Песчинки разных цветов почти не смешивались промеж собой, образуя странные дуальные узоры в низинах рельефа. В остальных же местах подобно вскипевшей когда-то давно и застывшей пене, приобретая самые причудливые формы от извергавшихся в прошлом гейзеров до монументальных изваяний, напоминающих всевозможных чудовищ, возвышались скальные массивы. Но они не были образованием некой природы, пусть даже и столь неестественной, какая только и могла быть в этом месте. Нет! Они являлись словно бы творением рук человеческих. собранные из прутьев, сваренные грубым способом, словно бы кузнечной сваркой из примитивной кузницы, целые массивы иногда в несколько десятков метров высотой создавали странный пространственный пейзаж, который иррационально отторгался подсознанием. Мозг словно шептал — это неправильно. Здесь что-то не так. такого не может быть. не должно. А дважды неестественным было то, что этот пейзаж не менялся. Словно стальная проволока и прутья металла в этом месте сковали не только пески под собой, но даже само пространство, не дадвая ему незаметно искажаться, как это столь привычно любит делать первый слой Тафипы.
— У меня странное чувство. Словно что-то не так. Словно мы что-то упускаем.
— Очевидно, что мы что-то упускаем, — молчавший до того Ортинум махнул рукой. Молчаливый, он просто шел вперед. Цель была проста — найти место в этом многомерном хаосе, где зеркаль ближе подходит к нормальной реальности. Я бы такое место почувствовал. Только если классическая Тафипа колеблется многомерными флуктуациями подобно вспенившейся морской глади во время начинающегося шторма, то мы словно бы шли по какому-то из её измерений, застывшему подобно ледяной корке зимнего водоема в северных широтах Земли. Здесь чувствовалось, что реальность далеко. Просто далеко. Неизменно далеко. Мы не приближались и не удалялись. оставались на месте по иррациональному направлению существующих тут только по своим самовыдуманным и постоянно меняющимся законам координат. — Тиглат. Мы слишком долго идем.
— Мы можем идти так днями напролет.
— Можем. Но мы не можем тратить на безуспешные поиски дни напролет, — покачал головой командир. — Я не думаю, что сотня метров или даже сотня километров вперед что-то изменят. Ты же видишь: там все так же, как и здесь, — мы как раз поднялись на очередную вершину кованной скалы, напоминающую странной формы дюну этой невозможной пустыни. Вдаль простирался до скрежета зубов однотипный пейзаж, раздражающий своим однообразием. И там ничего не менялось. Совсем ничего.
— Я… Не хотел бы прибегать к другим способам.
— А они есть?
— Можно попробовать пробить проход ниже. Возможно мы в некоем пузыре… Сегментированной части Тафипы. Я не уверен, что такое возможно, но иного объяснения тому, что я вижу, попросту нет. Тода через второй слой мы сможем вырваться в другую часть первого и выйти, но это означает, что мы добровольно нырнем еще глубже в это пространство, без гарантии возврата. А еще… Можно попробовать найти направление к одному месту.
— Какому?
— К ошибке моей молодости. Только нам там не будут рады… — Я задумался.
— Конкретнее.
— Онейрена Метамерос. Место За Снами. Прекрасный сад-цитадель, населенный одушевленными магами-отражениями. Они не слишком сильны. Там нет никого могущественнее третьего круга. В основном первый и второй. Но я это не могу гарантировать. В свое время они были людьми и во главе со своим лидером — Маром — пытались создать что-то вроде маленького демонического мира и возвыситься через темные ритуалы. Мар должен был стать архидемоном. Что-то вроде демонлорда Паргорона. Для этого создавался физический якорь в виде черного гримуара, где каждая страница делалась из человеческой кожи, заключая в себя душу жертвы. На страницах мы описывали Онейрена. И описания эти были страшны.
— Мы?..
— Я был в составе этой секты некоторое время. Мертвая Книга Законов Мара — Некроконмарас. Я уничтожил его. Там были и особые страницы, долженствующие стать физическим якорем не только для Онейрена, но и для тех, кто стал его хозяевами. Сейчас я понимаю, что создать архидемона, даже если Мар и сумел бы сформировать себе восьмое начало души из тьмы, почти невозможно. Уж точно не из десятков или даже сотен жертв. Им бы пришлось поглотить целую страну… — Я замер на мгновение. Сколько нужно душ, чтобы создать архидемона? В Шумере не так уж хорошо в этих аспектах разбираются на самом деле. Большинтсво магов даже не понимает что такое демон по своей сути. И уж тем более понятия не имеет, куда деваются души, зачем они детям тьмы, что такое такульту Лэнга или Банк Душ Паргорона. Кто-то знает больше… Я очень хорошо представляю себе особенности этих систем, хотя и вряд ли даже на малую долю представляю, как их создать. А теперь вопрос. Сколько душ нужно иметь “в личном владении” демону, чтобы стать архидемоном того же Лэнга? Вспоминая Пазузу… Да даже просто логически прикидывая… Миллион?.. Нет. Вряд ли. Десять миллионов? Уже ближе. Столько во всем шумере не живет. Столько на Земле… Если пожать все население планеты, то с лихвой хватит. наверное, людей сейчас миллионов пятьдесят? Сто? Ну, вряд ли больше ста. Троянский Круг планировал осуществление своего плана в течение сотни с лишним лет. После падения Трои они собирались собрать её остатки и нанести ответный визит в Элладу. Сколько бы позволила пожать душ эта война? А остатки Трои, которые ныне основали Пергамское Царство? Сколько там живет? Только сам город — это не меньше тысячи человек. Еще и многочисленные поселения вокруг, племена и общины. Вряд ли бы они пожалели свою армию. Там даже убивать никого не надо. Достаточно, чтобы люди добровольно отдали свои души Онейрена после смерти. Сколько бы вышло с целой страны за жалкую сотню лет? — Не уверен. Может быть это даже и имело смысл… Наверное. Хотя все равно нереалистично. Так или иначе, сейчас, когда я разрушил их якорь, Онейрена блуждает в складках нереальности. Теоретически оно в Мире Снов, но я… Думаю, туда можно прийти и из тафипы. Чем сильнее я становлюсь и чем больше времени провожу в этих мирах, тем лучше чувствую направление. Только, если мы туда придем, нам предстоит бой на их территории, в их реальности. Насколько много эта изнанка дает мне в нормальном мире, настолько же она меня ослабляет здесь. Я не могу использовать немалую часть своего арсенала. Быстрые блинки, боевую телепортацию, двойников. Даже мое боевое предвидение в зазеркалье очень мало помогает. Я совершенно не знаю, с чем нам предстоит там столкнуться. В прошлый раз я выбрался оттуда лишь чудом.
— А этот Мар… Он какого круга?
— Понятия не имею. Я его никогда не видел… Живым, — я вспомнил тело старого некроманта, чьими волосами мы перешивали переплет. — Но он много чем отметился. При жизни точно был третьего круга. А вот сейчас… Если он бодрствует и может сражаться, то, боюсь, мы столкнемся с четвертым.
— Итого маг четвертого, маг третьего и… Кларну будем считать тоже за третий, — я с сомнением покосился на названную, но промолчал. Мастером по шумерским меркам она была. А вот магистром… Ну, скорее нет, чем да. По чистой мощи девушка не дотягивала, хотя за счет артефактов ЭКЧ вполне могла бы считаться таковой с боевой точки зрения. Наверное. — Против нас будет маг четвертого и… Много их дам? Несколько десятков?
— Вроде того. Думаю, Эгил мог бы считаться третьим кругом перед смертью. Да и Ликарон с Кирасисом… Ну, может и нет… — Я пытался в голове оценить противников. Дело осложнялось тем, что мы встречались, когда я был существенно слабее. Конечно, потом я еще попал на “горячий прием” в Бахре, но дело не в этом. В первую очередь проблема была в том, что долгое время назад мы сотрудничали и сражались, когда я даже до мастера не особо дотягивал. И впечатление у меня оставалось очень смешанным. Сейчас в прямом столкновении я бы прикончил любого из магов Троянского Круга. Но то — сейчас. В то время они для меня по большей части наоборот выглядели если не как непреодолимая сила, то уж точно как более сильные и опытные товарищи. И это смазывало впечатление.
— Значит, скорее всего — без шансов… А Если этот… Мар — если он не появится?
— Все равно будет тяжко. Ты силен, но там место их силы. там оживут деревья, вода, земля. там воздух станет ядовитым, а свет начнет испепелять именно тебя. Сражаться с ними в Онейрена самоубийство. Я имею власть в том месте… Небольшую. Но её не хватит, чтобы противостоять истинным хозяевам Онейрена Метамерос.
— Значит, нужно найти еще какой-то вариант.
— Вариант сам нас нашел, — реплика Кларны оборвала наш разговор. Мы повернулись в сторону, куда девушка указывала пальцем. Клубы песка. Пыли. Что-то приближалось из-за ближайшей дюны.
— Мне это не нравится.
— Мне тоже. Ладно… Есть еще один вариант отсюда выбраться…
* * *
— Итак, ты хочешь Встретить его здесь? В бесплодной пустыне?.. — Альфира никак не могла взять в толк действия нового союзника. — Та говорил, что тут все подготовлено?
— Именно так. Смотри, — Мирун подкинул в руке колышек с нанесенными письменами.
— Ты уже показывал стабилизирующую метку. Это шумерское заклинание и я о нем прекрасно знаю!
— Именно. Хорошая задумка. Отсекает небытие от бытия. Стабилизирует сетку реальности. Достаточно окружить территорию ими и все. Этот маг не сумеет пользоваться рядом своих преимуществ.
— И что с того? Что дальше? Засада? Почему здесь? Я доверилась тебе, но это не значит, что я тебе верю!
— Потому что он тут появится.
— С чего ты взял?!
— Со слов отца.
Эта единственная фраза заткнула Альфиру мгновенно. Такими вещами не шутят. Мирун — сын Дагона. того самого Дагона, за которым пошел океан. Той самой темной ипостаси дуального бога. того самого Дагона из Лэнга. И он однозначно не был безумцем-шутником. Но что Тиглату делать в этом месте, пусть и таком необычном?
— Что совершил этот беглый раб такого, что к нему столько внимания?
— Вопрос скорее не в том, что совершил… — Мирун покрутил в руках глиняный сосуд. Там плескалась драгоценнейшая жидкость — кровь сына бога морей. Альфира знала, что теперь ей лучше к океанам не приближаться. Прогневать великого Энки она, конечно, не хотела… Но даже бог должен понимать, что к каждому его эксременту и каждому волосу, к каждой частичке коже и к каждому плевку почтения, подобного тому. что выказывают ему лично, не будет. Почтение — следствие силы почитаемого. А бездумно разбрасываемое по Земле семя силой не обладает. Так что, нравилось великому Энки это или нет, но его чаду пришлось поделиться кровью… Беглый раб, правда, о безопасности мальчишки хорошо позаботился. Сайам лишился двух пальцев на руке и получил ожог от огненного обезьяна-лоа, а союзники-эмушиты и вовсе кровью умылись, потеряв несколько воинов и ученика шамана. Но кровь они таки добыли. И нужна она была вовсе не для причинения вреда отпрыску божества. В целом — Мирун с удовольствием бы это сделал… Но каждая капля, каждый миллиграмм — они все будут задействованы. Моря Земли не подчинялись ему. Ему — сыну бога морей! И это следовало исправить. Целиком мальчишка был бы куда полезнее. Пленить его душу, забрать его кровь, скрытую в ней спящую силу… Да только куда там. Сейчас не до того. — Вопрос скорее в том, что у него есть. Скажем так, мне очень нужны его глаза.
— Глаза?..
— Да. Вы можете забрать все, что пожелаете. Жизнь… Душу тоже, кажется? Хотите в Лэнг отправить? Хорошее вложение. Но вот глаза. Глаза его мне принадлежат. И именно ради этого я вам помогаю.
— И что? Нам теперь год готовить тут на него засаду?
— Год? Он придет куда раньше…
* * *
Сосредоточившись, я сделал то, что делать крайне не хотел. Напряг глаза. Нет. Не так. Напряг Глаза. Драгоценные гранаты сверкнули под моими веками вместо привычной радужки.
Глаза драгоглазых — это своеобразная штука. Даже Абтармахан их часто не использовал. Они вытягивают собственные силы. А их потенциал без долгого опыта использования и обучения скрыт от носителя практически полностью. Откровенно говоря — я вообще не представляю, что мои глаза могут. И это при том, что Красная обучала меня ими пользоваться. Показывала… Немного. В основном — применительно к материи снов и зеркальнмоу измерению. Мои гранаты, например, могли бы узреть суть вещей. Только это все равно, что видеть ауры простому человеку. Видеть — видишь. А толку ноль. Их еще нужно уметь читать, разбирать, осознавать. И вот интерпретировать то, что видят драгоценные глаза, это задача не из простых. Даже когда я был в компании Масок, искать их гранатами не стал. Далеко не факт, что я бы вообще разглядел их, но вот лишиться боеспособности, слишком сильно погрузившись в картину, которую мне бы показали гранаты, я не хотел. И еще кое-что. Был один секрет. Простой и действенный. Как дать гранатам настоящую силу. Как заставить их узреть не смутные образы и специально предназначенные для них объекты, но раскрыть истинный потенциал инструмента осознания реальности, который я носил в собственном черепе. Прана.
Объективно говоря, чтобы получить по-настоящему драгоценный взор, нужно было всего лишь подать поток жизненной силы к глазам. Всего-то. Очень большой поток жизненной силы. Красные глаза суть — королевские. Рубины, гранаты… Не важно. Они за полминуты могли бы “выпить” обычного человека. И именно поэтому постоянно находятся в спячке. Чтобы их пробудить “на полную”, нужно либо стать истинным драгоглазым, которые свой драгоценный взор используют вовсе не постоянно, либо пожертвовать жизнью. Это в случае простого человека. В моем же случае я… Мог бы себе позволить некоторое время пользоваться ими почти невозбранно. Пара сотен единиц праны… Бывало и хуже.
Миг, и поднявшиеся веки открыли для меня бесконечный калейдоскоп цветов и сутей. Глубина окружающего мира поразила мозг, а ощущения буквально парализовали. Откровенно говоря, я не любил пользоваться глазами еще и из-за сенсорного шока. Они просто показывали… Многое. Слишком многое. Секунд семь-восемь я просто стоял, пытаясь соотнести новую видную мне действительность с ощущениями человеческого тела. Я стою… Вертикально? Да. Вертикально. А где я вообще нахожусь? Почему я вижу огромное чудовище, парящее перед нами… Оно не перед нами. Оно… Словно удаляется и приближается. Это четырехмерная аномалия… Конкретно эта часть пространства “глубже” остальных. Она колеблется… Я… Вижу как колеблется все. Насколько хватает восприятия зеркаль подобна океану вложенных друг в друга действительностей. Объекты, будучи отраженными откуда-то из разных миров, движутся туда-сюда в многомерной реальности, части которой перетекают друг в друга и, в случае сильного смешения, “капают” куда-то вниз.
Тело покачнулось. Слишком большая нагрузка на мозг. Нужно сосредоточиться. Сконцентрировать “взгляд”…
Драгоценный взор не просто так зовется драгоценным. Каждый миг, застывший перед глазами, стоит очень дорого. Простому человеку месяцы жизни. Мне… Тяжелой головной боли, усталости… Но взамен драгоценные глаза дают в нереальности глубочайшие возможности. Простой человек тут подобно слепому котенку, но я сейчас… Вот мы. Нашел… Да — это и вправду застывший слой. Я буквально вижу, как эта действительность удерживается неподвижной в колеблющемся океане отражений. А еще — она свернута. Судя по всему, пройди мы всего несколько десятков километров в любую сторону, и вернемся в то же место. Ага… И вот тут, где мы сейчас стоим, тут совсем рядом есть “напряжение”. Тут постоянно изменчивая зеркаль “давит” на застывшую реальность. Пытается слиться с конкретным местом, начать её менять…
Первый слой Тафипы изменяется везде. Где на него не смотрят. Почему? Потому что сознание, каким бы оно ни было, обладает волей. Волей сковывать материю нереальности. А взгляд есть прямое ощущение действительности волей. Даже просто посмотрев на что-то, мы делаем это что-то реальнее. Более… существующим. Только именно здесь, по эту сторону кромки, наша возможность творить подобное в принципе возрастает многократно. Сейчас же чья-то воля попросту охватывала своей концентрацией каждый уголок участка зеркали, где мы находились. Она буквально сковала зеркаль. Но стоило “отогнать” чужое присутствие своим в нужном месте, стоило только расковать пространство от незримых нитей…
— …но….движется… — я почти не слышал происходящего вокруг. Слишком много информации вливалось в голову. Это было куда более четко, чем даже раньше под надзором Королевы… Словно я перешагнул какой-то незримый порог в использовании глаз.
Закрыв глаза, я открыл их снова. Уже обычные. ощущения были такие, словно мне в уши залили воска, в рот набили песка, а глаза вообще залили смолой. Словно и чувств никаких нет. Как будто я ослеп, оглох, лишился даже ощущения в пространстве. Какие-то картинки… Ах да, эти… Да, так видят мир обычные глаза. Небольшой срез действительности… Во рту вкус крови. Судя по ощущениям языка — она сочится из-под десен. Сложно контролировать потоки праны вообще везде. Микроповреждения по всему телу в случае резких трат жизненной силы — это нормальное явление. Главное — удерживать максимальную стабильность в мозку, позвоночнике, области сердца и паху. Разрыв сосудов в этих зонах может привести как минимум к сильной боли, которая собьет концентрацию. Как максимум — к инсульту или чему-то подобному. Остальное тело обычно страдает больше. Малое исцеление…
Подумав секунду, я достал из инвентаря контейнер ЭКЧ с порцией праны. восемь с половиной единиц — это как капля на раскаленный сухой песок пустыни. Но даже капля иногда спасает от увядания. Сколько я потратил на эти фокусы?... Что-то около трехста единиц. Не так много на самом деле. А пыль уже взлетает из-за соседнего бархана… А? Что? Кто-то трясет меня за плечо?
— …глат! Тиглат!
— Чт…о? Я повернулся к Ортинуму. — он хмуро на меня смотрел.
— Это ты сделал? — кивок вниз. По участку металлической скалы тек очень большой ручей. Даже, скорее, небольшая речка. Что-то около метра шириной. И глубокий, судя по всему.
Неправильность потока выдавало направление течения: из ниоткуда в никуда. просто кусок наклонной металлической поверхности превратился в воду, которая явно текла, но исчезала, будто бы вливаясь в металл. Пояавлялась она так же.
— Д…а… Да… Это я. Не знаю… Кого там за нами послали. Но это наш выход в нормальную зеркаль. На первый слой Тафипы. Просто ныряем. И глаза закройте… Прыгаем все вместе.
— У тебя радужка — словно рубиновая, — хмуро заметила Кларна.
— Это мои способности. Остаточное явление. Пошли.
— Это Джеремус. Он верхом на чем-то типа химеры…
— Тем более — быстрее, пока проход не закрылся.
Ортинум бросил на меня тяжелый взгляд, но молча шагнул к протоке между складками нереальности. Впрочем, первой он пропустил Кларну. Прыгать в небольшой глубины полулужицу было странно, но чародеи и не такое делают. Девушку пропустили первой. я кивнул командиру головой. Мол — ты вперед. Он спорить не стал. Глупо спорить в такой ситуации со специалистом, если не разбираешься в специфике происходящего…
На металлическиое переплетение прутьев скалы взобралась первая химера.
— Джасухинвал… — Я чувствовал, что проход еще какое-то время будет открыт. Я его создал. Я его удерживал. Риска не было. А лишняя информация…
Нет — это оправдание. добыть информацию, узнать что-то… Меня задержало что-то иное. Чувство неправильности. Словно что-то не укладывалось в голове. Словно какое-то… Наваждение. Я никак не мог уловить суть, нос такими вещами не шутят. Мы маги, абгали, мудрые, чародеи… И наши предчувствия, наша интуиция — они есть голос нашего разума, нашего “я”. Иногда сильный. Ингда не очень… Но именно это глубинное чувство порой обмануть куда сложнее, чем глаза, уши или мозг.
— Представить тебе остальную мою компанию? Или удобнее будет общаться по старым именам? — Джеремус обвел рукой окружающих. На скалу взбирались разные существа. Все имели что-то общее с людьми. Та тварь, на которой сидел сам Джеремус… Если поставить человека на четвереньки, заставить голову нарастить на лице и затылке костяные пластины, вытащить и расширить позвоночник, увеличить массу, вырастить на руках и ногах когти, а челюсть удлинить, обеспечив крупными острыми клыками… Это было что-то вроде лысой огромной гориллы, с лицевым профилем хищника, костяными наростами, когтями и длинным извивающимся языком, на конце которого было жало. Другие поднимающиеся на возвышенность существа представляли из себя все возможные сплавы человеческих тел с безумными фантазиями извращенных умов. Меня все это не особо впечатляло: я слишком многое повидал, но зрелище точно было не для слабонервных.
— Опаздываешь — мы выберемся отсюда.
— Ну да, конечно, — Джасухинвал дернул уголком губ. — Так же, как выбрался Дорн, да?
— Он умер. А сначала стал маской, как и вы все. Обратился рабом, — вести осмысленную беседу и сплетать заклинание было мягко говоря сложновато. Когда кто-то в такой ситуации останавливается на разговоры “за жизнь”, это означает лишь, что этот кто-то готовит большую пакость. Вопрос только в том, кто и насколько большую. Я создавал Цепную Молнию Мардука. Не особо часто используемые мной чары, которые занимали прилично места в памяти. Только я и вешать на ауру эту волшбу не собирался. Выпустить по противнику — вот и все. Я умею создавать заклинания жестами. Не только С’мшит, но и ряд жестовых языков, которые используются Шумерской Гильдией Шестидесяти Знаний. Жалок тот маг, что творит чары лишь словом — заклинание немоты лишает его сил. Но большинство шумерских магов жестовые языки разучивают только до уровня ограниченного набора фокусов — чтобы сотворить несколько заклинаний под водой или снять ту же немоту. Я же в силу увлечения С’Мшитом и другими жестовыми словами-связками не пренебрагал. В целом — там был большой ком из множеств знаков разных народов, которые шумерские маги просто собрали вместе и даже не различали, что и откуда взяли. Сейчас же я говорил практически на автомате, пассами пальцев правой руки за спиной “произнося” нужные слова, начитывая их мысленно, где нужно — шевеля губами почти беззвучно. Я тоже могу так выдать далеко не любое заклинание, но Молнию Мардука — да. Цепную Молнию Мардука пока не пробовал. Первый случай.
— Мы не обращаем в рабство, Тиглат. Мы помогаем отыскать свою роль, не более того. Я Джеремус, я Джасухинвал, я актер, нашедший призвание. А ты на сцене театра. Так тебе легче будет понять? ПРизнаться честно, я уже устал тебе объяснять… — Он махнул рукой. — И да, я знаю, что ты готовишь заклинание. Какое теперь? Взгляд Чистоты?
— …разразящую злобой и праведным гневом владыки небесного Мардука! — Я не стал прерывать каст, а конец чар, чувствуя, что они выходят из-под контроля, и вовсе завершил привычным образом. На секунды даже показалось, что я не удержу потоки маны, что собственное заклинание вырвется из-под контроля и рассеется или рассыпется тысячей электрических разрядов прямо в моих руках… Но нет — скрюченные пальцы удержали электрический разряд фиолетовых молний, вырвавшихся во врагов. Не став смотреть на мечущуюся между противниками молнию, которая пока даже никого не поразила — отражалась от щитов, не наносила урон менее защищенным тварям, в которых явно была заложена стойкость к электричеству и не было достаточно Тьмы, чтобы противодемоническая составляющая их поражала, я нырнул в ручей, идущий вникуда. Чего доброго ее и химеры сцапают…