— Ты не посмеешь, колдун.
— Еще раз назовешь меня колдуном, и я тебя превращу во что-нибудь.
— Во что? В жабу? — Мужчина насмешливо смотрел на меня.
— В кучку пепла, — я сделал лишь небольшое мысленное усилие, но этого хватило, чтобы по моему телу прокатилось несколько молний. Собеседника они явно покоробили и заставили смутиться в своей первозданной уверенности.
Надо отметить, что в Шумере все же не так уж много магов. Из тех, которые есть, очень многие попросту слабы. Я все равно бы предпочел быть подмастерьем великого Искусства любому другому ремеслу, но не могу не признать, что как минимум до уровня магистра сильные и опытные воины часто поопаснее чародеев. Случались случаи, когда хорошо слаженные отряды и магов четвертого ранга — тобишь тех же магистров — убивал. Что уж говорить про учеников или подмастерьев. Мастера уже туда-сюда, но далеко не все из них боевых направлений. Или хотя бы умеют сражаться, хотя постоять за себя почти любой маг в состоянии, конечно.
Так или иначе, на весь Шумер даже во времена величайших рассветов магического искусства бывало не больше трех десятков магистров и никогда не было больше девяти архимагов одновременно. С учетом огромного населения Империи большинство людей с волшебством не всегда и за всю жизнь сталкиваются. А среди более высокопоставленной части общества — воинов, дворян, управленцев — нередко мнение о том, что маги далеко не так могущественны, как про них рассказывают. И, как ни странно, это правда. Но это не относится к внутреннему кругу Гильдии, куда я, будучи магистром, вхожу.
И именно такие размышления, пусть и куда как примитивнее, вероятнее всего сейчас мелькали в голове у моего визави. А еще — его испугало, с какой легкостью я проявил потустороннее таинство. Он наверняка привык, что для волшебства нужно много ингредиентов, оно слабое, нужно начитывать длинные заклинания… Что-то такое наверняка только и видел. И пробежавшие по телу электрические разряды его испугали той легкостью и скоростью, с которой я оперировал маной. Впрочем, это вообще моя особенность — я слишком быстро творю чары, я всегда полагаюсь на скорость. Пусть я создам слабое ветряное лезвие, а оппонент Огненное Копье. Только вот я сделаю это втрое быстрее. И вполне себе выиграю. Так что — глупо ждать от меня другого.
— Ладно… Абгаль… Но приказ энна остается в силе.
— Я не подчиняюсь эну. Я уже тебе об этом сказал.
— Зато эну подчиняется городской маг…
— Который не станет сражаться с товарищем по Гильдии. Особенно с тем, которого не может победить, — пожал я плечами. — Послушай… Лугаль, — я устало вздохнул. — Император даровал мне всю землю залива. Проще говоря, я могу построить дворец, где пожелаю. И взять себе вокруг столько земли, сколько смогу держать. У меня двенадцать рабов, которые уже начали сажать сад, так что я в своем праве. Ну вот что чего не хватает вашему эну, а? Моего визита для испрошения дозволения? Он считает, что его слово важно после слова, произнесенного Императором?
— Слово энна всегда важно, — дипломатично покачал головой лугаль, сбавивший обороты. — Ты можешь занимать любые земли, но не эти — они принадлежат городу. Эн — не просто человек. За ним вся Гуаба, все её жители, воины, купцы и мудрецы. Ты хочешь пойти против города? Города, в котором живут восемнадцать великих чародеев?
Я устало махнул рукой. Дело было даже не в месте, которое мне, конечно, приглянулось. Дело было в ситуации в целом.
Я, согласно слову Императора, мог построить дворец в любом месте у залива. И взять себе любую землю, какую только мог держать — ухаживать. Именно это означал его дар земель, разумеется. Никаких кадастров или поделенных на участки по сотке отмеренных квадратов на земле Шумера не существовало. Теоретически, я и так мог построить дворец в любом пустом месте, но на практике, пусть формально права собственности земель и не было, везде можно было натолкнуться на то, что конкретно вот та роща — традиционное место охоты какого-то дворянского рода одного из членов Совета Старейшин, а там вот что-то священное для какого-то из храмов богов. Какие-то земли являлись торговыми маршрутами, а, заблокировав один и них, вполне можно было получить проблемы сразу с двумя городами как минимум. Чего бы очень не хотелось. Отдельный человек мало что стоит против мага. но город — это уже не человек. Это коллективное лицо, сила которого в руках эна. Это и маги, и воины, и люди, и деньги, и огромные связи. В Шумере не больше сотни городов. И каждый глава города сам есть Император в пределах своей земли. Когда-то всего два древних поселения, Ур и Урук, объединились под рукой одного человека, основавшего нынешнюю династию. Какие-то города могущественны, какие-то — не сильно. Но каждый из них — это сила, с которой считается и сам повелитель Шумера. Нет смысла ни с кем из них враждовать. Особенно — из-за того, что ты решил разместить свое жилье на пахотных или пастбищных землях, которые используются раз в несколько лет и совсем не выглядят таковыми. Слово Императора — это уже совсем другое дело. Тут с тебя словно бы снимаются все запреты. Из наглого вторженца ты превращаешься в хозяина, а все остальные — в тех, кто пользовался твоими угодьями некоторое время.
Теоретически.
На практике я столкнулся с проблемами довольно быстро. Я не хотел селиться в городе: Кусы хватило с лихвой. Но я хотел быть неподалеку от цивилизации. И выбрал для себя территорию поблизости от южных морских ворот Шумера: Гуабы. Главные торговые пути у нас шли через Тигр и Евфрат. Великий Атральмери развернул одну из рек несколько сотен лет назад по приказу Императора. Могущество архимага было таково, что огромный и неукротимый Евфрат до сих времен тек с юга на север — против естественного порядка вещей. Тигр же спускался с севера на юг. Это дало Империи невиданное могущество. Шутка ли — находиться между двумя мощнейшими артериями, имеющими естественное движение в обе стороны света?
Мощь этих рек обеспечивала богатство и власть городов, стоящих по ним. Ларса, Урук, Вавилон, Ларак, Акшак, Шадиппум, Рапикум… Но Гуаба — случай особый. Если бы не Вавилон, она вполне могла бы стать столицей Шумера. Гуаба не просто стояла на Тигре, как Вавилон стоит на Евфрате. О нет. Гуаба стояла в устье Тигра. Через нее шел не только торговый маршрут по Тигру — с севера на Юг, из земель Аккадии, Арарата, Скифии и Те-Кемет к югу Шумера и к долженствующему быть устьем началу Евфрата, которое позволяло подниматься ко всем юго-западным городам, но помимо того Гуаба стояла на берегу южного залива, являясь крупнейшим портом, через который торговали с Хараппой и далеким Чин. Если бы не Гильдия и то, что Вавилон являлся этакими крупнейшими воротами из Шумера, который сам по себе центр ремесел и производства, если бы не необходимость везти в обратную сторону — к подданными фараона и диким скифам — все товары из Гуабы через Вавилон, еще неизвестно, где бы сидел Император и какой из городов был бы богаче.
Так что, опрометчиво выбрав себе место всего в паре километров от городского посада перед стенами на холмах, откуда открывался замечательный вид на побережье, я внезапно столкнулся с тем, что правитель самого могущественного города Империи после Вавилона не особо то и жалует мое решение. И если в случае кого-то менее могущественного вроде энна Кид-Нуна или Хурсанг-Каламы я еще мог бы просто наплевать, ведь они по сути своей сделать мне мало что могли, то вот воевать со всей Гуабой, пусть и не напрямую, мне бы не хотелось. Однако и уходить с начавшего осваиваться побережья я уже не мог. Разве что куда-нибудь подальше. Да и то — это урон репутации. Это еще больше уважения в копилку энна Гуабы. А просто отселиться куда-то недалеко значило пусть косвенно, но признать его власть и силу. И что он дальше попросит или потребует? Тут один раз уступишь — всю жизнь пресмыкаться будешь.
Самое неприятное, что у энна не только политические рычаги давления были. Он мог послать городскую стражу резать моих рабов. Не меня самого, но приятного мало. Порча имущества, конечно, каралась законом. Штрафы там… Но, во-первых, — не ясно, кто еще будет судить. Не сам эн ли? Во-вторых — какие то будут штрафы и как быстро их заплатят. И, в-третьих, мне пусть с деньгами, но без людей все равно землю не освоить.
Буду убивать много — еще чего доброго меня и обвинят в нападениях. А там дело и до Императора может дойти. Суд может быть и будет в мою пользу, но получать репутацию человека, от которого постоянно возникают проблемы, в верхах власти тоже не хочется.
А ведь это только один из вариантов. Эн может потребовать от купцов ничего мне не продавать. Может начать жечь мои сады, может много чего придумать. Конечно, он тоже будет осторожен. Маги не правят в Шумере только потому что нам эта тягомотина не нужна. Мы вполне могли бы взять власть в любой точке мира. Но тут есть оговорка — маги в целом — это мы. А вот конкретно я не правлю в Шумере не только потому что не хочу, но и потому что не могу. Чтобы “воевать” со мной, эну достаточно заручиться поддержкой кого-то из магистров.А они в Гуабе живут. Их восемнадцать великих чародеев — это мастера и магистры Гильдии. Они, конечно, эну не подчиняются, но уже точно в дружеских с ним отношениях. И вопрос лишь в том, кто его поддержит в открытую, сколько их будет и как далеко они готовы будут зайти.
— В общем так, лугаль… Убирайся и передай эну, что он не Император и здесь его власти нет. А захочет со своими “великими” чародеями, — я с сарказмом выделил это слово, — идти против меня, и Гуаба перестанет быть великим городом. Никто кроме Императора и Верховного не властен над магистрами Гильдии. Это все.
— Ты пожалеешь, абгаль.
— Я уже жалею. Жалею, что ответил тебе лишь словом, а не делом, — я фыркнул, после чего смерил его долгим взглядом. Можно было самом уйти. Вот только, коли я здесь хозяин, было бы глупо уходить от собеседника на своей же земле.
Мужчина стоял, борясь со мной глазами и меряясь серьезностью намерений. Видимо, в какой-то момент что-то такое промелькнуло в моем лице, что его все-таки испугало. Я уже готовился применить молнию, когда лугаль отступил на шаг, резко развернулся и махнул рукой своим людям. Отряд из шестнадцати человек, иногда оборачиваясь на меня, пошел к своим колесницам. Я вздохнул.
Все эти игры казались довольно забавными после встреч с архидемоном, войнами Иммертала, бункера на Парифате, сражений в подземельях иллитидов, столкновений с эмушитами или уже ставшей для меня давним воспоминанием Троянской Осадой. Но последствия принятых решений здесь и сейчас вполне могли стать для меня той еще тратой нервов и сил.
Я провел на Земле уже больше месяца, успел посетить ученика, разыскать призрак Ксарнраадж, купить рабов в разных местах… Вышло дорого, но лучше брать потомственных, чем непонятно кого: проданные за долги, военнопленные или вообще какие-то посторонние похищенные очередной бандой с дороги или из собственных домов люди, дикари и иной сброд работают не всегда хорошо, любят устраивать проблемы. Нужно ли мне такое? Да вот ни разу. Так что я набирал потомственных слуг, чьи родители были рабами, родители чьих родителей были рабами… В общем, не скупился, хотя за таких обычно брали втрое от кого-то с улицы. Не считая красивых наложниц, конечно.
Разговор с Менгске и Галивией был довольно долгим. Двум архимагам, один из которых глава твоей Гильдии, отказывать было как-то не с руки. Их интересовало, чему я учился на Парифате. Новые заклинания, практики. Я не скупился на слова. Отсекая “лишние” подробности. Возможность жертвы праны я даже не скрывал. Но, как и ожидалось, она мало кого заинтересовала. Большинство магов даже близко не умеет так пользоваться своим Вторым Началом, как я. Так что восстановление жизненной энергии всем только снится. В Шумере это и вовсе считается невозможным. Предсмертная же жертва и так довольно неплохо известна Гильдии. Случаи, когда даже слабые маги совершали что-то откровенно жуткое перед смертью вполне себе нередки. Самый известный — это мощнейший удар Арзы. Самая мощная Длань Шамаша за последние лет сто как минимум, стершая армию полудемонов и низших демонов с едва ли не сотней колдунов.
А вот заклятие раздвоения всех заинтересовало в особенности. Его пришлось выписать с подробным описанием. Расстались мы тогда полюбовно. Старик даже вроде бы не был так злобен и вреден, как обычно.
Дальше было путешествие к Агасту и Ксарнраадж. Последняя в ультимативном порядке потребовала выполнить свое обещание. И я не смел отказать: с телом для Королевы мы слишком сильно затянули, но и Красная была весьма специфичных вкусов. Ей подходила только волшебница. Или обладательница необычной наследственности. Первая, кто пришел мне на ум, была племянница Императора: девушка еще крайне юна, но уже не девочка. И в её жилах маленькая доля, незначительная часть, но все же кровь бога Шамаша. Однако такие мысли я отогнал в сторону самым решительным образом. Оставалось еще несколько вариантов.
Первый и самый на мой взгляд подходящий, это Альфира. Но где же эту магессу теперь сыскать?.. Я попробовал несколько поисковых ритуалов — ничего не получилось.
Далее, всегда оставалась возможность игры “вдолгую”. Взять ученицу-рабыню. Через лет десять она вполне освоится и разовьется достаточно. За раба никто не вступится. Однако тут мне на ум приходило мое детство. А еще искаженное лицо Гази, которого я бил молниями. Точнее — электрическим разрядом из ладони. В шею вроде бы… Плохо уже помню. В общем, вариант не из лучших.
Можно было отправиться в Храм. Вероятно, я бы смог выклянчить у Брафкасапа и Сварнрааджа себе джунуюдха. Только их делали преимущественно из мужчин. Женщина-джунуюдха… Такое чудо еще пойди — найди. Да и подходили они слабо. Наконец, можно было попробовать поймать кого-то подходящего.В этом или ином мире. Но соваться в другие миры не слишком хотелось, а в этом магички тоже наперечет.
Еще один вариант — длинный вояж в Элладу. Тамошние Полисы мало контактируют с Шумером. Они достаточно далеки. И там есть маги. Не самые великие, как я теперь понимаю. Но мне и не нужна была вторая Галивия. С тем же успехом, кстати, можно было отправиться путешествовать в Куш или в какие-нибудь еще дикие земли. Или попробовать пересечь океан, чтобы дойти до великого Параквантеша. Я рано или поздно кого-то отыщу, но Ксарнраадж ждать устала. Она требовала тело не через год, не через два. А до моего следующего ухода на Парифат по контракту. И вот это уже было сложнее всего.
Технически, можно было бы взять просто девушку с хорошим потенциалом к магии, но это был крайний случай, мало чем отличавшийся от взятия ученицы: времени на восстановление у Королевы ушло бы даже больше.
Где его, тело, взять — я все еще думал. Но в любом случае перво-наперво следовало разобраться со своими проблемами в Шумере. Свой будущий дом, каким он будет, как и из чего построен, что будет внутри, я прикидывал еще на Парифате. И для его постройки мне требовались особые рабочие. Ни мои нынешние двенадцать, ни даже сто двадцать рабов быстро мне дворец не возведут. А силу требовалось показывать прямо сейчас. Одно дело — бодаться с сидящем на голой земле магом, пусть даже магистром гильдии, а другое — с тем, кто возвел себе огромные хоромы по мановению руки. Тут уже, хочешь или нет, задумаешься. Так что лучше было бы не доводить до прямого противостояния с эном Гуабы.
И начать стоило со строительства. Но только не простого. Мне не нужен был долгий и упорный труд, которым строятся города за десятки лет. Не нужен мне был и застывший мираж, которым возводят своим дворцы и города на Кафе. Первым я не впечатлю энна. Вторым — не смутить умы магов. Да, чародеи Гуабы знают, что я магистр Гильдии. Знают они и то, что я не слаб. Но чтобы они по-настоящему задумались, стоит ли поддержать эна, следует произвести впечатление и на них.
Мне нужен был несотворенный дворец, искусный, прекрасный и величественный, большой, но такой, который не был бы для меня чрезмерно велик. И воздвигнуться он должен был быстро. настолько быстро, что все иные наблюдающие за мной успели бы лишь ахнуть.
Старый Халай учил нас призывать демонов. На Парифате я узнал, что призывать можно не только их. Были существа, которые помогли бы мне с моим делом. Были те, кто дышит магией, кто живет ею, кто сам есть магия. Те, кто строил за одну ночь архитектурные шедевры, превосходящие весь Вавилон! Вот только договориться с ними будет непросто. Мне предстоит двенадцать призывов. А потом долгая тяжелая ночь. Стоит ли она того? А куда деваться. И первый будет самым сложным, самым опасным и самым важным.
— …Юза Ро оррдарат! Именем Йог-Сотота, именем Великого Червя! Юзо Ра аррдорот! Приди с черных равнин и из кровавой долины! Приди с костяных пустошь и да шагнешь ты и только ты от подножия Ониксового Замка! Юза Ро аррдорат! Из начала Йсехироросетха, духом и прахом его, по велению моему и по воле моей! Явись!
Под три тысячи маны ухнули в бездну, но предо мной начали проступать контуры фигуры прозрачной, безликой, постепенно наполняемой жизнью. Наконец, медленно, она налилась красками. Человек, словно без кожи. Кровь странным образом текла по тем местам, где должны быть сосуды, вены, артерии… Но голое мясо свободно “дышало” на воздухе, показывая все свои жуткие прелести в лучах заходящего солнца.
— Как мне тебя называть, господин Лэнга?.. — Я напряженно смотрел на демона, ожидая его действий. Конкретно этот вид считается довольно рассудительным. Эг-Мумимии не воины, они не подвержены бессмысленной ярости. Но демон демону рознь. А я не призывал именем. Я вообще не знаю, кого я притащил на Землю
— Йессор’Ро’Сотх мое имя, смертный, — стоя внутри защитного круга, бывший колдун ощерился белесыми зубами, вставленными в кровавые десны. — Ты звал Лэнг. И он здесь. Впрочем, — демон сощурился, словно бы в меня вглядываясь. — Он всегда здесь, с тобой. Чего ты желаешь? Хочешь заплатить своей душой…
— Не своей, — я покачал головой. — Этим. Интересно? — В моей руке был один из барабанов эмушитов. Их осталось два. И лишь благодаря инвентарю они не разрушились от времени. На такой срок эти хранилища душ не рассчитаны.
— Это… Интересно, — Эг-мумия с деланным безразличием кивнул, показывая лишь легкую заинтересованность. Но я прекрасно знаю, что демону было далеко не просто “интересно”. Тут, в барабане, под двести полноценных душ эмушитов. Диковатых людоедов-демонопоклонников мне жалко не было ни капли. Наоборот, в каком-то смысле я даже был рад от них избавиться. — Чего ты хочешь за свою плату?
— Ты станешь подчиняться мне следующие сто лет, не заберешь ни единой жизни и ни единой души без моего дозволения исключая случаи моей защиты, ни словом ни действием, ни бездействием не причинишь вреда мне, тем, кто мне служит, кому служу я.
— Слишком долго срок твоей службы, смертный, — Эг-мумия ощерился в жуткой ухмылке. — Сократи его. И я подумаю над твоим предложением.
— Я и плачу немало, демон, — откровенно говоря, не так уж и много. Но все же это несопоставимо с душами обычных смертных. Вот с душой кого-то сильного — да. Не особо я разбираюсь в нюансах демонического мироустройства, но, полагаю, двести душ эмушитов, у многих из которых были какие-никакие магические способности, все же стоят не меньше души магистра вроде меня, наверное.
— И все же… Нет. Быть рабом смертного на столетие я не желаю. Это непомерно. Хотя я могу тебе предложить другой договор.
— Говори.
— Все так, как ты и сказал. Но я не буду твоим рабом постоянно. Ты сможешь вызывать меня раз в… Двенадцать лет. И я буду исполнять твое желание.
— Тогда и душу я буду тебе отдавать одну. Раз в двенадцать лет, когда тебя вызову.
— Я заберу этот барабан, — Эг-мумия посмотрел на артефакт. — И ты будешь иметь право звать меня столько, сколько пожелаешь. Но за каждое желание твоей души ты расплатишься пятью. А авансом я тебе дарую право сорока желаний. Как тебя такой договор, смертный?
— Пятью душами? Или пятью МОИМИ душами. Что-то двусмысленные речи у тебя, — я фыркнул. Когда ты думаешь, что видишь демона насквозь, то скорее всего он с тобой уже играет. Но не стоит забывать, что большинство договоров с ними заканчиваются успешно и вполне выгодно. Если демонолог выживает, конечно. Они как наемные рабочие — готовы выполнять заказы. Только плата специфична. Хотя столь же готовы и “кинуть” нанимателя, если сумеют. Учитель Халай, великий Алкелалол, Креол Урский, тот же Йен, ставший вонючим гниющим трупом — все они вполне успешно имели дела с демонами. Да и мой собственный опыт позволяет играть в эту игру.
— Пятью любыми душами смертных, — Йессор’Ро’Сотх облизал свои кровоточащие десны.
— Двумя.
— Это не так много, чтобы я утруждал себя.
— Тогда четырьмя. Но ты даруешь мне право не сорока, а ста сорока четырех желаний.
— Давай остановимся на, скажем, семидесяти двух? Хорошее число. Большое. И тебя оно, я уверен, устраивает. Меня немного утомляет эта торговля, — он сокрушенно покачал головой.
— Хорошо, но будет еще кое-что.
— И что же еще великий чародей Тиглат из Вавилона желает поиметь с несчастного Йессор’Ро’Сотха?.. — Это было настолько… Знакомо, что я аж опешил.
— Ты случайно не был иудеем в бытность человеком?..
— Нет, я верно служил своему Фараону, смертный. До определенного момента.
— Ясно… Я желаю, чтобы ты служил мне как раб, не нарушая наших остальных условий кроме срока службы и количества желаний, следующие пять дней.
— Это неприемлемо. Но я вижу, что ты желаешь моей службы не для того, чтобы поторговаться. Нужна помощь в каком-то деле?
— Я желаю призвать джинов. Покорить их. И с их помощью возвести себе дворец. А кого-то и вовсе оставить на своей службе.
— О, тогда я готов помочь тебе с этим делом, соблюдать все условия, кои ты мне высказал, выполнять твои желания и поручения, которые ведут к его исполнению. И все это в следующие три дня. Доволен ли ты, смертный?..
— Да, — чуть подумав, ответил я. — Составим полноценный договор.
— Составим… — Эг-Мумия ощерился.
Мы обсуждали различные нюансы минут двадцать, после чего клятва была дана и скреплена в двух экземплярах. Я махнул рукой, разрывая ритуальный круг. Йессор’Ро’Сотх медленно шагнул вперед. Удостоверившись, что преграды нет, он вышел на свободу. Относительную. Я чувствовал незримые цепи, которые его сковали. И он их чувствовал. Но такие, как он, к ним привычны.
— Ты желаешь призвать джиннов, чародей. Каких же? Для строительства больше всего подойдут искусные мариды, но они весьма опасны. опаснее их лишь яростные ифриты…
— Кутрубы. Мне нужны кутрубы, — я усмехнулся.
— Кутрубы?!.. — Йессор’Ро’Сотх не мог сдержать своего удивления. — Маг, кутрубы не умеют творить волшебство. Они сильные, агрессивные. Их женщины соблазнительны, но ума недалекого, а их любимое лакомство — мясо таких, как ты!
— Зато они сильны, выносливы и неплохо работают с землей и камнем, — фыркнул я. — Мне нужен несотворенный дворец. И работники позже. И стража. Кутрубы прекрасно подходят. Я желаю призвать десятерых кутрубов и подчинить их. И одного марида. Можно, наверное, силата еще. Но лучше марида. Он поможет строить своими чарами, срежет камень, обратит его в прекрасные формы, создаст котлованы, облагородит сады. Но работать должны кутрубы, кутрубы должны возводить стены, кутрубы должны таскать камни. Кутрубы должны создать тут все своим трудом, своими руками.
— Это возможно. Желаешь ли ты подчинить и марида тоже?
— А есть с этим проблема?
— Кутрубы сильны, агрессивны и крепки как телом, так и духом. Но они хоть и тягучи, не слишком опасны. Подчинить их мы сможем. Марид же — дело другое. Они ветрены, текучи, искусны и сильны. Сражаться с ними проще, чем с ифритами. Подчинить же их сложнее, чем даже силатов. Особенно — надолго. Джины не уходят в никуда. Они могут затаить обиду. Рано или поздно оковы спадут — мариды всегда просачиваются в любую щель. А обида, которую этот без сомнения неслабый чародей затаит, останется. Кроме того, за кутрубом никто не придет — их сородичей презирают. Они не творят волшбы. За чмаридом же могут явиться. Его слуги. Его друзья. Его родня. И ни мне, ни тебе неведомо, сколь могущественен будет тот марид и те, кто за ним придут. Справимся ли мы с ним. Желаешь ли ты все еще его подчинять?
— Сделаем так. Будет слаб — подчиним. А потом заточим в стенах моего дворца . Пусть исполняет мою волю. К дворцу же и кутрубов привяжем. Если же будет силен… Нужно будет договориться.
— У тебя есть то, что можно предложить могущественному джину, чародей?
— Посмотрим, что ему будет нужно. В конце концов, мариды — не ифриты. Можно всегда извиниться и отпустить его. Призовем другого.
— Как пожелаешь, Тиглат из Вавилона, — Эг-Мумия сложил руки на груди.
Приятно с ним работать. Если бы еще не эта промозглая аура… Ну, его тоже можно понять. Если я умру, не истратив свои желания, они перейдут к Креолу Урскому, которого Йессор’Ро’Сотх обязан будет об этом оповестить. Не то, чтобы я сильно любил своего бывшего соученика. Просто страховка от внезапной смерти. Моя мгновенная потеря демону, получается, невыгодна. А перспективная — тем более. Ведь пусть и не через десять, и не через двадцать, вероятно, лет, но текущий договор будет означать какой-никакой, а возможный поток душ, если я пожелаю пользоваться его услугами дальше. Так что работать плохо Эг-Мумии не выгодно. Впрочем, я не обманываю себя иллюзиями. Вряд ли он будет перетруждаться и рвать свои оголенные жилы ради меня.
Призывы кутрубов проходили совместно с Эг-Мумией как по маслу. Я не спонтанно решил что-то вроде “а давайте я призову одиннадцать бессмертных джиннов и заставлю на себя работать”. Я заранее планировал привести сюда кутрубов для работы на стройке и дальнейшей службы. Вообще, эти создания существенно недооценены шумерскими чародеями. Живущие на отшибе в песках великого Нифуда на Кафе, презираемые всеми остальными джинами и не имеющими часто даже право прохода в города, бессмертные, сильные, неутомимые, почти не умеющие колдовать… Про их призыв разве что их сородичи-то и узнают. Если не звать их толпами и не порабощать, то за них никто и не вступится — Великий Хан, чтобы вмешаться, должен знать о проблеме. А узнает он о ней не раньше, чем кутрубы начнут пропадать тысячами. Даже сотнями тысяч. У джиннов есть еще эмиры, шейхи. Они правят меньшими территориями. Только вот эмир-кутруб — это что-то из разряда сказок про Пазузу-вегетарианца, шейх-кутруб очень маловероятен и вряд ли правит большим количеством джиннов других видов. Может быть таких и вовсе нет — я не особо разбираюсь в устройстве Кафа.
Что остается? Бей-кутруб вполне может быть. Судя по парифатским описаниям, беи правят отдельными племенами и родами. Но сами почти всегда происходят из того же племени. Таким образом, даже если у призванного кутруба есть свой бей-сородич, он вряд ли сумеет прийти сюда за своим джинном. И очень вряд ли добьется того же от своего шейха.
Получается, кутрубы попросту не имеют даже той формальной защиты, которую имеют большинство других джиннов, являющихся подданными своих повелителей и служащих Великому Хану. Ну и чем не великолепные работники? В Шумере, к сожалению, не так много чародеев умеют призывать из других миров. Кроме того, даже те, кто умеют, редко задумываются о кутрубах. Больше демонов зовут или призраков. Или иных джиннов. Мало ли вариантов?
Так что джинны земли идеальны, если хочется с минимальными проблемами получить бессмертных неутомимых слуг. Да и их женщины, гули, обычно невероятно красивы. Правда, обожают человечину. Ну тут уж на вкус и цвет. Почему-то среди демонологов считается нормальным спать с красивыми демоницами, пусть и бывает это крайне редко. А кутрубы-гули им не подходят. Исключительное мышление.
Проблемы возникли только с одним джинном: огромным, похожим скорее на огромную гориллу без шерсти, чем на человека, джинном с небольшими рогами.
— Смертный! Во имя Аллаха, ты посмел бредить мой сон!.. — На демона джинн не обратил никакого внимания.
В целом, что-то такое заявляли и ту четверо, которых я призывал с помощью Эг-Мумии раньше. Кто-то угрожал убить меня, кто-то — гневом Великого Хана… Но на каждого надевался так или иначе медный ошейник-артефакт, делавший этих существ крайне послушными. И молчаливыми, что важно. Почему-то все призванные джины были чрезмерно говорливы.
Я уже привычным образом ударил кутруба Воздушным Тараном в грудь, после чего попробовал рассечь его тело Водяной Плетью. Кутрубы срастаются хуже всего среди джиннов, но все же — они джинны. У них запредельные способности к восстановлению. Их тела — они даже не плоть, а скорее плотнейший туман, который возвращается к состоянию единого целого при разделении. Их ранить — это запредельная проблема.
Йессор’Ро’Сотх уже успел выпустить красные цепи, зацепившие руки, ноги и пояс джина — они должны были удержать его, пока я не надену ошейник. Заряженный артефакт должен был подавлять волю, мешать двигаться и причинять боль. Иссекающую нутро едкую боль. Все, чтобы заставить кутруба тратить силы на сопротивление и борьбу с силой артефакта. В это время его можно было почти безнаказанно избивать, лишая последних возможностей к сопротивлению. А затем требовалось дать “настояться”. Просто оставить валяться и бороться, если на то еще были силы, с ошейником. Под одиннадцать джиннов стояли готовые кувшины, превращенные в артефакты-поглотители. Не было ни единой причины, почему я не сумею их подчинить, поместив внутрь, через несколько часов — когда силы окончательно их покинут.
Но конкретно этот кутруб удивил. Он сумел разорвать цепи демона и выдохнуть в меня целый сноп быстро летящих комьев грязи. Столь быстро летящих, что они были подобны шрапнели от взрывов гранат штурмовых групп Доминации.
Впрочем, Предвестник работал на полную катушку. Я знал, что так будет, еще только когда первая цепь разлетелась на осколки.
-…горечи! — выдохнул я еле слышно, взмахивая рукой.
Джинны — магические существа. Они дышат магией. Они ею живут. В Кафе, говорят, даже смертные чувствуют ману. Там её безумно много, она разлита буквально в каждой песчинке и каждом глотке воздуха. И жить без магии они не могут. Без маны не могут. Они буквально постоянно её поглощают, обмениваются с окружающей средой. Известны случаи, когда маги заключали джинов в артефакты и подпитывались от них маной. Я предполагаю, что этим существам не столько мана сама по себе нужна, сколько её наличие. Технически, обычный человек, если в его крови будет браться кислород откуда-нибудь, вполне сможет жить без воздуха. Но не без атмосферы. Без атмосферы он раздуется и лопнет кровавым шариком. Вероятно, с джиннами происходит что-то похожее.
А потому, когда я ударил одним из самых специфичных разработанных мной заклинаний — Хлыстом Горечи, кутруба проняло по-настоящему. Чародей просто почувствует не особо сильный физический удар по телу. Как веревкой или плохонькой плетью вроде тех, которыми пользуются работорговцы на рынках. Но его чары рассыпятся, щиты буду рассечены, а некоторые артефакты повредятся. Демон скорее всего просто отмахнется от таких чар. Элементаля я рассеку с легкостью. Джинна же…
Хлыст Горечи — это подобное остальным моим антимагическим чарам заклинание. Из той же линейки, что и Дождь Разочарования, Облако Отчаяния и Ливень Досады. Его я тоже в свое время представлял Гильдии. Но он наименее применим из всех. Почти везде требуется либо массовый паралич магических потоков, с чем прекрасно справляется Облако, либо ударное снятие щитов и дестабилизация конструкций чар. Тут Дождь с плотными быстрыми каплями куда удобнее. Про Ливень и говорить нечего. Длань Энки нужна для масштабных магических катастроф, не больше и не меньше. А вот Хлыст — это очень плотная структура. Она рассекает продольно, очень эффективно, но только там, куда попадает. Ни больше, ни меньше. Кутрубу было в самый раз.
Я буквально рассек его пополам, обвив верхнюю половину хлыстом и потащив на себя. Он дымился — в буквальном смысле — распадался постепенно в местах соприкосновения с чарами в плотное дымное марево. Оно нестройно стремилось к бывшему хозяину, но кутрубы — это не мариды, не силаны и не ифриты. Этим восстанавливаться тяжелее всего. Дернув Хлыстом еще раз, я буквально вырвал у хрипящего джинна еще несколько солидных кусков дымной плоти. Не все его тело распадалось на плотный туман. Часть осыпалась прахом, которых тоже пытался лететь обратно к хозяину… На шее которого Йессор’Ро’Сотх защелкнул ошейник.
Сипящий кутруб, который явно “соберется” обратно не скоро — часа три ему точно потребуется, испортил нам ритуальный круг, из-за чего пришлось восстанавливать узор, который я использовал еще для призыв Эг-Мумии. Универсальный (относительно) и крайне удобный — я планировал выбить такой вместе со стационарным защитным кругом в зале призывов, защитив его всем, чем смогу. Только для начала нужно набрать чернорабочих, которые мне его построят.
Перед вызовом Марида я долго медитировал, собирая ману, просто отдыхая. Аж десяток джиннов меня утомили. Да и их нужно ведь еще было распихивать по сосудам: ошейников на всех не хватало. Благо, в том состоянии, до которого мы их довели, разбирать кутрубов и гулей — целых четыре попалось, не составляло труда.
Оставался будущий прораб этой волшебной стройбригады.
— Сковать марида просто так не получится. Он обратится невесомым порывом ветра быстрее, чем ты успеешь моргнуть.
— Предложи что-нибудь, — я пожал плечами. — Не ты ли изначально о них заговорил?
— Это твое заклинание, маг. Оно интересно. Оно — погибель для джиннов. Их суть — волшебство. Они им дышат, живут, творят. Ты же своими чарами дестабилизируешь любые потоки эфира. Для джинна это все равно, что каждая частичка тела обрела бы самосознание. Кутрубы слишком плотные, слишком… Земные. Но не мариды.
— Есть газообразная форма этих чар.
— Тогда проблемы у нас нет. Главное — чтобы марид не успел ничего сообразить.
— Я не убью его?
— Нет, их так просто не убить, — Йессор’Ро’Сотх покачал своим белесым черепом, — но ты его парализуешь, не позволишь двигаться, творить волшебство, дышать волшебством, может быть даже и думать он не сможет. В таком виде его легко запечатать.
— Если я не успею?
— Тогда тебе придется разбираться с маридом, который вряд ли пожелает уходить.
— Ясно. Начнем…
Надо отметить, совет демона оказался верным. Стоило только появиться похожему на что-то многоглазое вроде двух сросшихся голов с восемью длинными языками существу, как оно тут же попало в облако отчаяния и начало с ним “смешиваться”, обращаясь в клубящееся силящаяся собраться воедино облачко-марево. Визги и крики быстро стихли.
— Он точно сможет построить мне дворец? — Я с сомнением посмотрел на клубящийся туман, части которого пытались время от времени во что-то оформиться и “вплыть” друг в друга. Безуспешно, впрочем. — Хотя аура вроде бы довольно мощная… — И действительно: марид был не из сильнейших. Но, сравнивая его с человеком… Ну, он примерно как я, судя по плотности свечения. Должен уметь творить волшебство и что-то полезное делать.
— Думаю, сможет. Итак, маг, что дальше? — Эг-Мумия поднял последний, двенадцатый кувшин, начав водить над ним худосочной мясистой рукой. Туман медленно втягивался в горлышко.
— У меня двенадцать джиннов. Нужно их подчинить, я думаю.
— В Шумере есть Ритуал Полного Подчинения. Но он сложен и долго.
— Достаточно и Рабского Слова. Я не собираюсь выпускать их из сосудов. Так что — сойдет и так. Они построят мне дворец. Кувшины я заложу в фундамент. И весь его сделаю одним единым артефактом. Там уже и полноценное подчинение сотворю.
— Да будет так.
Мы работали несколько часов, до полуночи. Солнце успело зайти за горизонт, наступила тьма, принесшая тот непередаваемый аромат Шумерской Ночи, который был мне знаком еще с детства. Из ностальгии, а не голода, я достал лепешку с медом из инвентаря, начав её пожевывать. Мы завершили процесс. Оставалось главное.
— Явись ко мне, Захар'аль-Каир. Явись ко мне, Ибрамаш-Тарик. Явись ко мне, Малхазар бин Сууд. Явись ко мне, Хадрук аль-Фасад. Явись ко мне, Танзир ибн Джалал. Явись ко мне, Шуггаир аль-Джафир. Явись ко мне, Фаазит аль-Рахль. Явись ко мне, Наалия бинт Сайах. Явись ко мне, Забина аль-Камар. Явись ко мне, о Аш'кар Далмухаззир!
Одиннадцать плененных джиннов собирались из тумана, тянущегося от горловин кувшинов. Двенадцать порабощенных существ, если считать Эг-мумию, хотя он скорее партнер или наймит, а не раб. Взгляды многих из них были далеки от рабских, но они все равно предстали предо мной в свете нескольких костров. У меня была сила подчинить их. И я её использовал. Джинны — не демоны. Но отблески теней от огня гуляли на их лицах, делая похожими далеко не на мирных созданий. Наверное, кто-то более робкого десятка дрогнул бы перед этой небольшой толпой. И пусть они все предстали предо мной в человеческом облике, я не обманывался: ничего человеческого в них не было.
— На востоке в сотне миль отсюда есть каменные копи, там добывают прекрасный гранит, но люди не поднимаются за ним высоко: слишком тяжелый труд. Вы сильны и неутомимы. Принесите его. Придайте форму. Ты, — я протянул мариду кипу бумаг. — Бери. Это мой дворец. И вам его нужно возвести. Не твори материал, лишь добывай его. Камень, песок, глина. Вы у воды: на дне полно всего, что вы не сумеете найти в горах. Есть людей я запрещаю. Теперь ты у них главный, Аш'кар Далмухаззир. Построй мне здесь дворец. Сроку вам — до утра. Летите!
— Думаю, я могу идти? — Йессор’Ро’Сотх развел руками. — Или ты и меня заставишь строить тебе стены и комнаты.
— О нет. Не заставлю. Но ты мне еще потребуешься. Ты обещал мне далеко не один день. Так отрабатывай до конца.
— Вечно смертные жадны до душ и нашего труда. Впрочем — таков путь, — философски заключил он, сделав вид, что ожидал от меня какого-то более милосердного к его страданиям ответа.