— Вся Гуаба пожалеет, если ты и дальше будешь упорствовать в своей косности и глупости, энн, — успели только они услышать, как застывшая ледяная кромка пошла трещинами и лопнула, осыпав вскрикнувших присутствующих мелким тающим крошевом.
Крупная фигура Машды, энна Гуабы, не шелохнулась, но даже он дрогнул в лице от неожиданности. А затем его лик начал наливаться темно-вишневым. Это был явный признак того, что мужчина, чье слово формально было самой что ни на есть верховной волей для любого в окрестностях, сильно злится.
— Он что, знал, что мы смотрим?! — Энн резко повернулся к стоящему рядом мастеру Миш’Эрру.
— Разумеется, — тот пожал плечами. — Это магистр Гильдии, а не гадалка из подворотни. Я вообще удивлен, что Тиглат из Вавилона позволил нам смотреть так долго и увидеть столь много, — они начали наблюдать, когда Тиглат призывал предпоследнего из джиннов — своего последнего раба-кутруба — Гажанир ибн Хаттаба. Затем он отдыхал. А потом призвал марида. Наблюдавший за всем магистр Джулебар лишь цокнул тогда языком, узрев, с какой легкостью его коллега покорил обычно могучих и непослушных джиннов.
— И когда они… Эти демоны, построят ему его дворец?
— Они не демоны, — Джулебар сделал важную ремарку. — Там только один демон — эта Эг-Мумия. Тот, что без кожи, — пояснил он энну. — Остальные — это джинны из Кафа.
— Когда?!
— К утру, уверен, он уже будет стоять. И это очень значимая демонстрация силы. Ты, энн, вряд ли сможешь сделать что-то с судачащими о явленном за одну ночь чуде жителями твоего города.
— Вы, маги…
— Я не стану сражаться со своим товарищем по Гильдии. И на дуэль его вызывать мне не за что, — Джулебар пожал плечами, заодно подумав, что еще неизвестно, кто в этой дуэли победит.
Он сильный маг, магистр-погодник. Его словом появляются и утихают шторма, по его воле над полями всего юга Шумера то там, то тут возникают дождевые тучи. Он никогда не откупался от илькума: любящий путешествовать, Джулебар получал искреннее удовольствие от коротких поездок то в одну, то в другую часть Шумера, где по просьбе Императора, переданной через его Верховного мага, он творил свое еще любимое искусство. Тиглат — темная лошадка, пролезшая в круг магистров, как многие думали, не до конца заслуженно. Слишком быстро все случилось, слишком плохо его знали. Слишком много на совете, где его магистром сделали, было закрытого и тайного. Сам Джулебар там не присутствовал по очень простой причине: он стал магистром чуть меньше года назад. Следующим за Тиглатом из Вавилона. Только вот то, что только что показывало Ледяное Око, то, что Джулебар знал об этом маге, выходило за простые пересуды и сплетни. Ему служил Эг-Мумия. Неизвестна суть договора — сам магистр-погодник был далек от дел с демонами Лэнга, пусть немного и разбирался в силу особенностей ремесла своего учителя, — воспоминания о старике даже спустя пять десятков лет отдавали болью ударов колокола в живот, — однако понимание, что Эг-Мумии стоят на самой вершине иерархии Темного Мира, уступая только величайшим из демонического рода и собственным же правителям -ц архидемонам и Темным божествам, у Джулебара было.
Кроме того, Тиглат из Вавилона отметился убийством Йена из Вавилона. В Гильдии давно бытовала давняя шутка, что у Вавилона может быть только один демонолог. Как-то так случалось, что родившиеся в Вавилоне демонологи входили в силу только после смерти предыдущего коллеги. Кто-то всерьез изучал этот момент на проклятие, но быстро обнаружилось, что речь идет скорее об известных чародеях. Даже сейчас те, кто практиковали вызов демонов в Гильдии Шестидесяти Знаний, и родились при этом в столичном граде, собравшись вместе, могли бы набрать малый ковен, так что шутка оставалась всего лишь шуткой. И тем не менее — Джулебар не стал бы магистром и не отсчитывал себе уже седьмую дюжину лет, если бы не чуял за версту опасность и силу. Йен, при всей его эксцентричности, темноте в ауре и жестокости, мерзости, злобности и неприятности в общении, был уважаемым членом Гильдии. И крайне опасным боевым магом. Тиглат пришел в его дворец, прикончил его самого, разрушил все, до чего дотянулся. И пришел он явно туда, где его ждали, где к его появлению готовились. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — не стоит с этим человеком связываться.
— Магистр Джулебар, — ученик легонько тронул чародея за плечо.
— А… Что?.. — Он оглянулся, поняв, что от него чего-то ждут. — Прошу прощения. Я слишком глубоко погрузился в свои мысли. Так какой ко мне вопрос? — Энн лишь вздохнул могучей грудью: его это очень раздражало, но Джулебар был магистром. А еще некоторая периодическая рассеянность мага была широко известна, так что обижаться было попросту глупо. Благодаря этому человеку на рейде города был постоянный штиль с точки зрения волн. И постоянный попутный ветер. Еще будучи мастером Джулебар наложил чары, которые несли любой корабль, идущий с северо-востока, к городу, а любой, выходящий в юго-западном направлении — от города. Ветерок начинал чувствоваться за сотню миль отсюда, не давая потеряться торговцам ни в темноте, ни в шторме, случись бы такой. Да и отнесет от берега, вдоль которого обычно ходили корабли. Каждый знал, что стоит лишь надуть паруса, и твой корабль понесет к благословенной Гуабе. А, если ты её проскочил, так не беда! Тебя прибьет к берегу и ты под ветром выйдешь к обратному устью великого Евфрата. Да, сам город величайших из торговцев проскочишь — ну так поклонись, вознеси хвалу мудрости его энна, да оставь подношения богам в его храмах, когда ты или твой помощник вновь тут окажешься! Именно после этого Джулебар стал магистром. И половина чародеев Гуабы платила илькум ежемесячными ритуалами, поддерживающими эти чары. Так что рассеянность магистру была простительна.
— Я прошу твоего совета, абгаль.
— Совета?.. Заключить с магистром Тиглатом мир, пусть живет рядом с городом и помогает ему тем, чем пожелает, — пожал плечами маг.
Энн поморщился, словно съел пару десятков кислых лимонов. Этот вариант означал показать слабость. Так или иначе, Гуаба — сборище огромного количества сил. Тут были кланы, торговавшими определенными товарами, тут были маги, каждый из которых был себе на уме. Тут были дворяне, имевшие родство с самим императором. Тут были ремесленники, воины-наемники, приносившие городу немалые деньги и славу. Гуаба — это не просто город! Это целое маленькое государство, где частные интересы, традиции и большие деньги переплетаются с интригами и семейными связями всех со всеми в один огромный клубок. Гуаба — это пристани, каждодневные приходы и уходы кораблей, счетные дома, бордели, дворцы и оргии каждую ночь на улицах, Гуаба — это мудрые чародеи, гильдейские башни, которые иногда посещает сам Верховный маг, это величественные храмы, резиденция Императора, это огромные зерновые склады, служащие источником божественного нектара, в который их содержимое превращают множество пивоварен на окраине города. Гуаба, наконец, это огромная власть. Энн Гуабы, может, и не второй после Императора, но уж точно в числе десяти самых влиятельных и могущественных сановников Империи. Исключая магов, конечно. Император, Первый Старейшина, Верховный маг, коего тоже нужно учитывать в качестве чиновника, первожрецы величайших из богов, а еще энны Вавилона, Гуабы, Ура, Урука и нескольких иных значимых великих городов.
Не было бы никакой проблемы с Тиглатом, коли он пришел бы к эну и, как порядочный и уважаемый человек, выразил бы свое почтение и уважение городу и его жителям. Отдал бы в дар какую-то сумму денег — таким уважаемым людям, как магистр Гильдии, — чисто символическую: сотню-другую серебряных сиклей — показал бы городу свое искусство… Зачаровал бы что-нибудь, избавил бы жителей от болезней, даровал бы землям плодородие… Да хотя бы прекрасные световые представления, которые иногда создавали маги, устроил бы в дар Гуабе! И все! Нет проблем! Ну, конкретно то место, которое Тиглат присмотрел под дворец, о нем пришлось бы договориться с некоторыми влиятельными жителями… Там было поле, где регулярно собирали ароматные травы, которые каждый пивовар использовал в своих рецептах, чтобы получить неповторимые вкусы. Вахта, пижмица, силокор, шалфей, крапива, кирица и будра. А пиво в Шумере уважается, как ничто другое! Каждая пивоварня принадлежит уважаемым людям, каждая соревнуется с другими, каждая владеет своим особым рецептом! Но опять же — всегда можно договориться. Нового магистра приняли бы в любом городе. Не с распростертыми объятиями — тут энну бы пришлось выступить переговорщиком и третейским судьей, решая возможные нюансы в первую очередь в отношении братьев по ремеслу нового чародея, маги — отдельный мир, с которым надо уметь работать, но все же — в том и состоит обязанность и долг эна. На том и держится его власть!
Однако Тиглат из Вавилона решил поступить иначе. Он просто пришел и занял огромные земли около Гуабы. Он просто сказал: “это теперь мое!” И дело даже не в земле, хоть около города имения иметь было очень престижно, а многие уважаемые люди не построили там, на холмах около берега, свои дворцы лишь из-за того, что не могли договориться. Кто именно более достойный из всех, кто именно такое хорошее место более всех заслуживает забрать. Дело в отношении. Магистр Гильдии — фигура знатная. Но не исключительная. Есть и другие маги, есть и дворяне, и уважаемые купцы, у которых в долг и сам Император не гнушается брать, ибо денег у них часто хватает на величайшие свершения, которые так тягостны для казны повелителя Вавилона и всего Шумера. И, не учтя их мнения, буквально плюнув всей Гуабе в лицо, Тиглат из Вавилона сделал две непоправимые ошибки. Он поставил под сомнение авторитет всех этих людей, а в первую очередь — самого эна, который был их лицом. И, что не менее важно, он поставил себя выше всей Гуабы. Казалось бы — одно и то же, но нет. Тиглат Вавилонский прямо сказал: “я право имею”. И будь он Императором или Верховным магом, архимагом в конце концов — и правда бы право имел. Но вот имеет ли его конкретный магистр — это вопрос спорный. Если имеет, если второй по могуществу и двенадцатый по древности город Шумера уступает ему в могуществе, то он, вероятно, из числа магистров самый выдающийся, самый могущественный. Практически равный архимагам и первый претендент на этот титул. Это буквально был вызов всем жителям Гуабы. И энн не мог его не принять.
* * *
Утро встретило меня слегка осунувшимся лицами рабов. Тем не менее, был готов завтрак: финики, пиво, охлажденное в кувшине, который мальчишки поставили на мелкой воде внизу у берега, рыба, печеные овощи из тех, которые закуплены были еще в Вавилоне… В общем — не особо богато, но сделали все, что смогли. Двенадцать купленных мной слуг — две семьи с детьми, меня радовали. Работали расторопно, четко, молчали по большей части, девушки крутились по большей части рядом, стирая одежду, и занимаясь прочими обязанностями, но всегда готовые скрасить время. Впрочем, рабыни мало чем могли привлечь мое внимание. Впервые с момента, как я закончил период постоянного проживания во дворце у Сварнрааджа, у меня получилось почувствовать себя нормальным уважаемым человеком. Да и боялись меня — по аурам видно. Впрочем — им было, за что. Я за несколько дней на глазах рабов походя совершал чудеса за чудесами. Они столько магии за всю жизнь в глаза вместе взятые не видели. Я привел нас сюда порталами, я призывал невиданных существ, я приказал вчера ночью, а утром стоит уже на холмах величественный дворец! Огромная стена под три метра шириной и высотой добрых пятнадцать! Три пирамиды разной высоты внутри. Каждый этаж — терраса с колоннами, балконы — хотя и встречаются закрытые зоны. Вокруг уже разделена на длинные ровные части земля. Вдоль каждой зоны идут тропинки, а внутри высажено множество плодовых деревьев. В основном — яблоки, финики и мандарины. Марид не мог вырастить их, но посадить уже где-то взятые — вполне. Откуда джинны утащили столько разных растений — мне было плевать. Я запретил им лезть в сады и брать что-то около поселений. А в остальном — принесли и принесли. Прямо вместе с землей тащили. На несколько сотен миль от стен уже безо всякого порядка появились кусты с ягодами, а некоторые — с колючками. Ну так, чтобы всем вокруг жизнь медом не казалась. Наконец, вниз по склону спускался зигзагами спуск, уложенный полированным камнем, закрытый перилами и укрепленный по склону толстыми глыбами и чарами кутрубов и марида. Джинны земли те еще чародеи, но они когда дело доходит до работы с камнем, песком или почвой — тут им равных нет.
После завтрака я долгое время бродил по новым владениям. Чувствовалось, что это еще не дворец — лишь его скорлупа. Комнаты были пусты, в крыле для наложниц не было ни одной девицы, а следовавшая за мной девица из числа дочерей рабов лишь пару раз стрельнула глазками по сторонам. Представляет себя хозяйкой своих покоев? Мысленно окинув её взглядом, я отмахнулся от этой идеи. Я покупал слуг. Теперь переводить их на такое бесполезное дело? Да и внешность… Если я и буду собирать себе гарем, то разнообразный и исключительно из красавиц. Надоело жить как голодранец. Если свой дом, то дворец в хорошем месте. Если уж гарем, то только из красоток.
— Агри… Тебя же Агри зовут? — Я повернул голову к девушке.
— Да, мудрейший господин…
— Иди к своему отцу. Я назначил его своим управляющим за грамотность. Пусть возьмет у Аш'кар Далмухаззира мои чертежи и изучит их. Осмотрит комнаты, решит, сколько еще слуг нужно, сколько еды надо закупить на всех, чего самого необходимого требуется. И поставит на ворота привратников. Того мелкого мальчишку, как его…
— Диваль, господин.
— Да, его, — я смерил её долгим взглядом. С одной стороны, она правильно подсказала. С другой — я достаточно знаю, как обращаться со слугами. Влезать без разрешения поперек слова хозяина? Объективно — мне почти плевать на них. Пусть веселятся, живут, едят от пуза. Все равно. Но спускать даже малейший промах не стоит, наверное. Это база, основа любого этикета обращения с рабами что в Шумере, что в Бхопаларе, что в Трое. И эти основы появились не просто так. Раб — это вещь, мебель говорящая. В идеале — говорящая только тогда, когда спросят. Что, если они забудутся и что-нибудь ляпнут поперек слова Императора, приведи его Мардук в мой дом с каким-нибудь приемом? Это поведение должно быть на уровне рефлексов.
От моего долгого взгляда девушка сжалась, но не сдвинулась с места и ничего не произнесла. Потомственные рабы — правильное поведение в подкорке. Хорошо, на этот раз пропущу мимо ушей.
— Вторым стражем пусть поставит кого-то из мужчин. Плевать кого, пока что пренебрежем традициями, — согласно обычаю, на воротах стоят самый старший и самый младший из слуг. Обычно — мальчишка и старик. Обычай на самом деле глубокий и древний: старик определяет, как поступить с гостем, за счет опыта. А мальчишка быстроног и юрок. Он и донесет, и проводит, и принесет что-нибудь, если потребуется. Мой приказ был проверкой для отца Агри. Я поставил его управляющим, сказал, что можно пренебречь традицией. Сказал поставить на ворота вторым любого из слуг. Только вот хороший управляющий между тем, чтобы оставить взрослого работника на каком-нибудь полезном деле, и тем, чтобы поставить на воротах слугу, который соответствует обычаю и достойно представит господина гостям, выберет второй вариант. У нас нет стариков. У нас есть только старший брат Агри, её отец и глава второй семьи рабов. Себя управляющий на ворота не ставит. Остальные двое — мужчины семнадцати и двадцати девяти лет. Не стары, знают ремесло. Выносливы. С учетом того, что добрая треть моих новых слуг — дети до десяти лет, а среди взрослых половина женщины, ставить мужчину на ворота расточительство. Но престиж абгаля, своего господина, важнее. Первый вариант — мышление дельца, а не управляющего. Если он не поставит на ворота самого старшего, то его надо будет позже на кого-то поменять. — Все, иди. Ах да… Аш'кар Далмухаззир — это старший из джиннов. Если он его не узнает, то пусть спросит любого — на Аш'кар Далмухаззира укажут. Они все во дворе. Теперь иди.
Я пошел дальше. Очередной коридор заканчивался выходом на балкон с видом на двор и ряд низких двухэтажных зданий-полуземлянок у стен, где первый этаж был утоплен в пол. Кутрубы сгустили землю до состояния камня, сделав водоотведение дренажом к склону холма. Так что не затопятся ни нижние этажи, ни подвалы. Зато есть дополнительные места для рабов и солдат. Я планировал нанять наемников и создать отряд рабов.Пусть следят друг за другом и конкурируют. Вряд ли столь разные люди договорятся. Поднимут наемники мятеж — рабы станут вне закона. их любой шумер с радостью прикончит после моей гибели. Восстанут рабы, и наемников, вздумай они к такому мятежу примкнуть, самих обратят в рабство. Эта схема известна в Империи. Так часто поступают. Всегда безотказно работает. Кроме того, я планирую создать каких-нибудь магических стражей из призванных или одушевленных существ. големы, джинны, демоны… Да кто угодно.! И, наконец, зачаровать сам дворец по самые кончики стен.
Эх! Еще ведь столько предстоит сделать! Ритуальный зал, подвалы… Кстати, с них и начну.
— Йессор’Ро’Сотх!
— Слушаю тебя, смертный абгаль, — демон, казалось, все время был рядом. Не знаю, как он оставался незаметным. Но точно не телепортировался — излом пространства я бы почувствовал.
— Спустись в подвалы. Наложи там заклинание вечного холода. И запитай на центральную пирамиду.
— Сделаю.
Демон отправился назад по коридору. Я же глянул на ту самую центральную пирамиду. Во дворе стояла, сияя на солнце искусным позолоченным узором. Она состояла из литого куска полированного гранита. И нужна была для сбора маны. Небольшая, не сравнить с египетскими монстрами, но вполне эффективная. Ночью я вместе с Йессор’Ро’Сотхом и маридом долго с ней провозился, но результат того стоил: она должна была достаточно спокойно потянуть подпитку всех тех пассивных чар, которые я собираюсь на дворец наложить. Кроме того, в центр планировалось встроить целую батарею из двенадцати кристаллических, в форме треугольных колб, накопителей маны. Я собирался их заряжать сам, заставить наполнять их маной пленного марида — центр пирамиды должен был стать его будущим обиталищем — и использовать этот запас сил для активных чар. То есть — когда я захочу совершить что-то масштабное или когда на дворец нападут, чтобы стационарные системы защиты и магические слуги вроде големов подпитывались от накопленного заряда.
— Возможно, надо будет еще пирамидку поставить… Или заточить в ней еще кого-нибудь кроме Аш'кар Далмухаззира… Чтобы быстрее запас пополнял, — бормотал я себе под нос.
Еще через три часа ко мне прибежал запыхавшийся мальчишка.
— Господин!
— Чего тебе? Говори.
— Прискакали всадники. Из Гуабы.
— Просят пропустить их? — Я заинтересовался.
— Нет! Просто стоят вдалеке и смотрят…
Неизвестные визитеры явно были от энна. Но они так и не подъехали к стенам. В двух сотнях метрах находились. Почтительно весьма… Никто не сближался со мной и тогда, когда я показался в воротах. Прождав с минуту, я просто ушел обратно внутрь. Привратники доложили, что приехавшие две дюжины всадников, сопровождавшие пару человек на колесницах, покружили немного около стен, да и убрались прочь. Еще яблоки срывали кое-где… Надо все было ядовитыми сделать! Ладно… Это точно были какие-то сановники из Гуабы. А всадники — наемники. Не стражники однозначно: шумеры почти никогда верхом не ездят. Так что тут налицо либо скифы с севера, либо пустынники с востока. Но не урожденные подданные Императора.
Следующие два дня прошли спокойно. Йессор’Ро’Сотх меня покинул, оставив право призыва. Я занимался пополнением своего имущества. Отец Агри оказался толковым управляющим, пройдя мою проверку. Он наполнял подвалы зерном, скупая его у местных крестьян в округе, привел парочку каких-то ослов-доходяг, но даже с ними работа пошла быстрее, раздал женщинам в деревнях задания на плетение различных корзин, каких-то половиц… Я перестал разбираться во всем этом уже в первые сутки: работает человек — пусть работает.
Дальше же случилось то, чего я ожидал. не конкретно этого, разумеется — просто какой-то гадости от энна Гуабы. Ко мне пришел мой управляющий и четко доложил: трое мальчишек не вернулись, Агри тоже пропала.
Откуда ноги растут — было несложно догадаться. Рабы — не люди. Это имущество. Мне предлагали сыграть в забавную игру: кто у кого больше имущества попортит. В случае моем все просто. У меня было двенадцать слуг. на текущий момент стало девять. Остальные, разумеется. на бунт не пойдут, но беспокоиться будут. Это очевидно. Притом верховный судья в округе — энн Гуабы. В этой местности над ним лишь Император. А даже если я каким-то образом и сумею доказать, что он виновен в похищении или убийстве моих рабов, то все, что ему грозит, это штраф. Но и доказать тут почти ничего нереально: сам он никого не похищал. Даже приказа не отдавал, может быть. Кто это сделал и по каким формальным мотивам — не ясно. Но это была игра обоюдная. А я уже выбрал дорожку простую — напролом. Судить меня энн не может, ведь я обвиню его в препятствовании воле Императора и предвзятости. От магистра Гильдии обвинение более чем серьезное. К Императору на суд он не пойдет — надо ему больно давать на себя такой рычаг влияния повелителю Вавилона и всей Империи. Вот и получается — что меня судить энн не может, я к нему на суд за справедливостью идти не собираюсь, арбитр, пока не начнут гибнуть свободные подданные Шумера, у нас один. И он не вмешается. А значит — все вопросы решать можно силой. И сила у меня была.
— Явись ко мне, Йессор’Ро’Сотх! Договор подразумевал кратчайшую из форм призыва демона. Только круг начертить и кровью капнуть. Ну и ману потратить.
— Так быстро, смертный? — Эг-Мумия ощерился в своей кошмарной улыбке.
— Возьми моих джиннов. Лети к Гуабе. Ночью убей всех рабов-мужчин в доме энна, а всех рабов-женщин, включая беременных, похить и запри в моих подвалах. Головы выставвь перед воротами во двор и заставь произносить имя энна, да так, чтобы под утро, — я жестко усмехнулся. — Джиннов подчиняю тебе. Не смейте и пальцем тронуть любого свободного шумера. Желательно — останьтесь незамеченными. Детей не трогай.
— Это уже два желания, Тиглат из Вавилона. Убийство, похищение, — Эг-Мумия многозначительно повел рукой.
— Пусть два. Но тогда ты еще оставишь энну послание. Я меняю своих рабов, на его. Пока женщина не родила, ребенок не живет. А пока он не живет, он часть её. Донеси до главы Гуабы, что я обращу их всех уже в своих рабов или убью. Или подарю тебе. Мне плевать. Я просто хочу, чтобы он испугался. За своих еще не рожденных сыновей и внуков, — мои слова, кажется, Йессор’Ро’Сотху нравились все больше и больше. Я точно знал, что у энна есть беременные наложницы. Формально, меня могли наказать за такое. Но только Верховный и Император. Пусть зовет их — за мной сиклей достаточно, чтобы компенсировать любых рабов.
— Хорошо. Да будет так. Два желания. Договор.
— Договор.
Покидая меня, демон и джинны просто растворились в воздухе. Я же мысленно прикидывал все возможные кары, которые я мог обрушить на прибрежный город, не вызвав вмешательства сверху. Пока что я бью только по энну и его семье. Это нормально. Но что я могу сделать всему городу? Да так, чтобы все в штаны наложили и отстали от меня? Там живут чародеи. Магистры тоже, кстати. И я уверен, что любого из них я сокрушу на дуэли. Но вот все вместе они что? Что они будут делать?
И ответ на мои вопросы пришел уже на следующий день, когда из Гуабы прискакала целая делегация. Две дюжины всадников, десять колесниц с воинами, сам энн. И три мага. Мощные ауры выдавали в них магистра и двух мастеров. Посмотрим, кто решил так открыто поддержать чиновника среди моих товарищей по ремеслу…
— Где они! — Резко начал тучный мужчина сойдя с колесницы и идя в моем направлении, размашистым тяжелым шагом. Я вышел делегации из дворца навстречу. Со мной шел только закутанный в длинный тяжелый плащ Йессор’Ро’Сотх. Маги явственно поняли, что это за фигура. Но не успевали предупредить своего лидера. Впрочем, сражения не планировалось, так что высший демон был не слишком опасен для всех. Пока что.
— Да, где они? — Приподнял я бровь. — Где мои слуги, которые пропали вчера?
— Ты понимаешь, что я с тобой сделаю, волшебник?!
— Эта угроза? — Я насмешливо посмотрел на чиновника. Как же меня достали уже все эти люди. Они привыкли властвовать. Привыкли, что власть в их руках, судьбы в их руках. Что здесь, что в Бхопаларе, что в Трое… Они и вправду сильны, могущественны. Они очень многое могут. Но не они самые опасные хищники в этой песочнице. Они правят лишь только потому что нам, магам, это и даром не нужно. Прокатившись по моим волосам, молния слегка остудила пыл энна.
— Не советую, магистр, — вперед вышел возрастной мужчина, за спиной которого были двое коллег. Один еще был молод — лет… Сорок два? Кажется так, судя по ауре. Второй уже под восемь десятков. Бааа… Да это же Нерут из Киша! Старый боевой маг, мастер. Очень неплох… Он перебрался в Гуабу? Я его еще по войне с куклусами помню!
— Умолкни, погодник, — я хмуро посмотрел на Джулебара. Магистров Шумера я знал всех так или иначе. И этого тоже сразу узнал. Лично мы не встречались, но аура и метод исключения сделали свое дело, позволив мне определить персону предо мной.
— Ты хоть и магистр Гильдии, но мы с тобой равны, Тиглат из Вавилона, я не хочу конфликта…
— А я — хочу! — Я шагнул вперед, заставив своей походкой некоторых из собравшихся полукругом вооруженных людей попятиться. — Так что выбирай, магистр, — я выделил голосом последнее слово. — Либо ты убираешься в Гуабу. Здесь. Сейчас. И больше у моего порога без приглашения не появляешься. Либо принимай вызов на дуэль.
— И какой же дуэли ты желаешь, Тиглат Вавилонский, — Джулебар сощурился. Просто поднять руки и уйти он не мог. Авторитет… Так что вынужден был произнести ритуальную фразу. — Разрешительной…
— Смертельной! Готов ли ту умереть?
— Это… — Я смог смешать своего оппонента. Да и остальных тоже. Своим напором. — Для смертельной дуэли нужны веские основания…
— Вы пришли на порог моего дома мне угрожать. И украли у меня слуг. Какие еще тебе нужны основания?
— Это не твой дом, — вперед выступил мастер Нерут, — Тиглат из Вавилона, мы лишь здесь…
— Я вызываю тебя на дуэль, Нерут из Киша.
— Смертельную, я полагаю?
— Именно.
— Какова же причина?
— Ты идешь против слова моего Императора, — мастер нахмурился.
— Магистр, могу ли я попросить о разговоре наедине? — Джулебар хмуро посмотрел на меня. Пару секунд мы молча мерились взглядами. Потом я приглашающе махнул рукой.
Путь наш был короток, мы прошли около сотни метров, отойдя под сень стены моего дворца.
— Тиглат, чего ты добиваешься?
— Дуэли?
— Я не про этот фарс. Мне известен результат твоей схватки с Йеном Вавилонским. И на смертельную дуэль я не соглашусь. Но я хочу напомнить, как кончил архимаг Эскетинг. Чтобы убить товарища по Гильдии, нужно веское основание. Даже на дуэли. Никто не любит бешеных собак, а я прекрасно умею видеть ауры. Ты даже не скрываешься! — Последние слова от Джулебара были сказаны с немым укором. Впрочем — его можно понять. С его точки зрения я попросту издевался над ним. И над всеми остальными.
— Я добиваюсь нескольких вещей. Чтобы мне вернули моих рабов. Это раз. Чтобы от меня все отстали, это два. И чтобы у энна от одного моего имени была изжога. Это три.
— Весьма четкий список требований. И все же, тебе следовало идти в Гуабу, испросить разрешения энна и благоволения города. Никто бы не помешал тебе занять эту или другую землю. Теперь же ситуация… Сложная. И не нужно про смертельную дуэль. Убьешь меня, еще кого-то. А дальше к тебе придет Верховный. И сделай ты все, соблюдая даже самый древний и забытый обычай, вряд ли разговор с ним будет легок. Так, может быть, не стоит уподобляться упрямому и сильному орлу, не желающему бросить пойманную полевую мышь, но вместо того стать подобным мудрому ворону? И не вызывать агрессию всех вокруг?
— В таком случае я просто сменю вызов на разрешительный, — я пожал плечами. — Переломаю вам всем руки, ноги, выжгу глаза и залью рот плавленным песком. Но вы не умрете. Вам просто будет больно. Очень. Хочешь разбираться так?
— Думаешь, выиграешь три дуэли подряд?
— Выиграю, — я спокойно посмотрел магу в глаза.
— Ты вызовешь гнев всех чародеев Гуабы. Пока что тут только мы трое. Хочешь, чтобы на подмогу явились оставшиеся пятнадцать наших коллег?
— Я пойду на это, если вы трое не присоединитесь к ним, тем мудрым нашим товарищам по Гильдии, кто не лезет в эту свару.
— Я не могу — многим обязан отцу Машды, прошлому энну Гуабы.
— Значит тебе придется испытать на прочность свою верность обязательствам и свою благодарность.
— Да будет так. Однако сегодня я хочу все же разрешить все миром. Твои рабы. Девушка. Двое мальчишек. Все верно?
— О, ты даже знаешь, кого похитили? Как любезно с твоей стороны. Так где мои слуги?
— Тебе их приведут. А ты вернёшь энну его наложниц, наложниц его сына и остальных служанок. И выплатишь по двенадцать серебряных сиклей за каждого мужчину и старика, которых ты убил этой ночью.
— Их убивал не я.
— Не важно.
— Согласен. Но отпущу я всех только после того, как получу своих слуг назад. Сам передай слова своему энну. Не увижу всех до заката, выставлю ему перед порогом новые говорящие головы.
— С ними все в порядке? С наложницами?
— Не знаю. Я приказал бросить их в подвалы. Больше не видел. Проверю, когда вы уйдете, — усталый вздох, который я не стал сдерживать, сказал Джулебару больше всяких слов. Меня вся эта ситуация начинала утомлять. Если бы не традиции, неписаные правила, я бы, может, и отправился жить в какое-то другое место. Пазузу в пасть все эти условности и особенности менталитета! Но что есть, то есть. Связался — надо разгребать. — Много там трупов?
— Шестьдесят четыре верных слуги энна Машда отправились сегодня в кур.
— О… Твой энн должен быть мне еще и благодарен! Столько слуг ему сменил… — Впрочем, не особо удачную остроту я бросил уже без запала. Джулебар на нее даже отвечать не стал.
— Я с солдатами останусь здесь. Приму у тебя сикли и рабынь. А из Гуабы приведут твоих слуг.
— Лучше бы вы тоже следили за их состоянием. они принадлежат мне. Я не закрою глаза на то, что их кто-нибудь попортил.
Напряженное ожидание продлилось более часа. Гонец туда, часть отряда во главе с Машдой — тоже отправилась в город. Затем показались трое всадников. Это точно были наемники-скифы. Ну да… На конях. Не на колеснице же им везти рабов? А вот то, что их вообще на ком-то везут, говорит о том, что я попал в самое яблочко. Часто вельможи Империи куда больше привязаны к своим наложницам, чем кажется на первый взгляд. Есть любимые, есть очень любимые. Есть обычные — они обычно обслуживают гостей или еще кого. А вот самыми-самыми далеко не все из богатейших людей, способных содержать гарем, делятся с друзьями, родственниками или гостями дома. Хотя в целом — нередко тут, что называется, “вход свободный” и на самый верх.
Так или иначе, это был самый удобный болевой рычаг, который я мог относительно мирно прожать. Тут мне грозил при любых раскладах только штраф в виде денег. А вот попытайся я убить или похитить кого-то из свободных людей — речь шла бы уже о чем-то куда более серьезном.
— Гм… — Я нахмурился, когда увидел Агри. Я вышел, чтобы засвидетельствовать сделку с Джулебаром. Передать деньги, принять своих слуг, отдать чужих…
— Энн передал компенсацию, — магистр пожал плечами, глядя на девушку.
— Куда они её? В бордель определили?
— Отдали наемникам до утра, — мужчина не считал случившееся проблемой. Даже будь она моей наложницей, в Шумере к такому относились проще. А тут рабыня. — Энн передает пять серебряных сиклей в качестве извинений и платы за пользование…
— Он считает, что этого достаточно? — Откровенно говоря, вопрос и вправду яйца выеденного не стоил. Но позволять в этой истории кому-то кроме себя поставить точку я не хотел.
— А разве нет? — Джулебар удивленно приподнял брови.
— Ну раз так… — Мне пришла в голову отличная идея. И никто не смог бы меня обвинить ни на каком суде в том, что я не прав. Так сильно подставиться — это надо было умудриться. — Гажанир ибн Хаттаб, явись! — Всего полминуты прошло, как самый уродливый из кутрубов приземлился рядом со мной, заставив нескольких наемников в страхе отступить назад на несколько шагов. Они привыкли иметь дело с людьми. Здесь же… Джинн был в набедренной повязке. Огромный, нескладный. Словно бы исковерканный человек с неправильно сросшимися костями и очень большой. Метра два с половиной ростом. — Гажанир ибн Хаттаб, отвечай, нравится ли тебя какая-нибудь из этих женщин? — Я обвел рукой небольшую толпу замерших девушек, кутающихся в рванину. Далеко не всех притащили в одежде. К счастью для них, мой управляющий нашел (что было весьма непросто в только-только возведенном дворце) какие-то тряпки для них.
— Эта, — джинн указал на ту персону, которую я и ожидал. Их народ известные сластолюбцы. А эта была самой красивой из всех. И, я уверен, попал в цель. Не мог Машда не спать с ней. Слишком хороша.
— Джулебар, пусть энн примет эту компенсацию назад. В конце концов, мы в этом деле квиты. Гажанир ибн Хаттаб — у тебя час. Не убей её и не покалечь. Возвращайтесь за ней позже. Не придете к вечеру — отправлю пешком. Думаю, до города она дойдет… — Вопль схваченной и понесенной джинном куда-то девушки мало кого мог побудить к действию: никто не хотел связываться из-за непонятной рабыни со мной и эскалировать конфликт.
— Хорошо. Я отправлю кого-нибудь.